«Ночь Ивана» Джефф Стрэнд

Иван сидел в машине и смотрел на дом напротив. В нем находились отец, мать, сын-подросток и дочь-подросток, которые, вероятно, спали. Он не был уверен, что они спят, и не знал, есть ли в доме другие люди - неопределенность и риск были частью удовольствия.
Он вынул из кожаных ножен свой нож. Это был охотничий нож с шестидюймовым зазубренным лезвием. Перед тем как покинуть квартиру, он отполировал и наточил его, и на нем не было следов крови. Иван решил, что если уж он собирается зарезать кого-то до смерти, то, по крайней мере, заслуживает уважения чистого лезвия. Да, на клинке будет кровь четырех разных жертв - по крайней мере, до того, как он покинет этот дом сегодня вечером, - но все они были членами одной семьи, так что не возражали против смешения багрового цвета. В любом случае, идея уважения к жертвам была для него развлечением, а не настоящим этическим кодексом.
При желании он мог сделать это очень легко. Зайти туда, превратиться в страшного волкочеловека, разорвать их на части, выпить немного крови и отправиться своей дорогой. Но он не хотел поступать так просто. Если он искал острых ощущений, то собирался совершить убийство с острыми ощущениями. Убить всех в доме своим ножом. Без оружия, без превращений. Вблизи, человек против человека. Теплая кровь приятнее брызжет на кожу, чем на мех.
Конечно, Иван не был самоубийцей. Если бы все пошло не так, он бы изменился. Он мог сделать это практически мгновенно - никаких долгих, затяжных, болезненных превращений в стиле "Американского оборотня в Лондоне". Сегодняшний вечер был для него личным испытанием, но он знал, что выйдет из этого дома живым.
Пора идти. Он взял свой набор для взлома замков, вышел из машины и пошел через улицу. Он быстро двинулся к задней части дома. Свет включился автоматически, благодаря датчику, но Иван не собирался пугаться небольшого освещения. Он терпеливо стоял у задней двери, пока свет не погас.
Он осторожно проверил дверную ручку, на случай, если они оставили ее незапертой. Не оставили. Ничего страшного - Иван без труда вскрыл бы дорогой замок, а эта дверь была хреновой. Несколько мгновений ковыряния, и замок открылся. Он медленно открыл дверь и вошел в гараж.
Он подошел к двери, ведущей внутрь дома. Тоже заперта. Он оценил их полусерьезную попытку бросить ему вызов. Иван отпер и этот замок, затем открыл дверь. Она слегка скрипнула. Он не знал, есть ли в семье параноики, которые спускаются вниз, чтобы исследовать тихий скрип, поэтому он продолжал открывать дверь, пока не смог проскользнуть внутрь.
Теперь он находился в темной кухне. Он открыл холодильник и достал бутылку пива. Иван не очень любил пиво, но ему нравилась идея выпить чье-то пиво перед тем, как убить его.
Он мог трансформировать свою голову - только голову - и быстро откусить верхнюю часть пивной бутылки. Нарушает ли это правила? Его целью было избежать использования острых клыков на нежной плоти, а не на стекле и крышке бутылки. Но если он это сделает, то не сможет сказать себе, что совершил всю серию убийств, ни разу не воспользовавшись своим даром. Пусть это будет немного шумнее, но он найдет старую добрую открывалку для бутылок.
С третьей попытки Иван открыл нужный ящик. Он откупорил пробку, сделал длинный глоток пива и вылил остатки в раковину. Затем поднялся наверх.
Зашел в первую комнату слева. Девочка-подросток лежала в постели с закрытыми глазами. Он ожидал увидеть ее переписывающейся с парнем или изучающей свою сексуальную жизнь, так что это было несколько неожиданно. Что это за подросток, который спит до полуночи в субботу? Она заслуживала смерти только за это.
Иван присел рядом с ее кроватью. Она точно спала, а не притворялась, думая, что он может быть одним из ее родителей. Он прислушался к ее дыханию, когда ее грудь плавно поднималась и опускалась. Ей, бедняжке, осталось сделать всего несколько вдохов. Он подумал, умрет ли она девственницей.
Она никогда не окончит школу, не выйдет замуж, не заведет детей и не достигнет ни одной из своих жизненных целей. С другой стороны, она также никогда не отсосет какому-нибудь парню за метамфетамин. Ивану хотелось думать, что она стала бы валедикторианкой и занялась бы лечением болезней или чем-то подобным.
Он погрузил лезвие глубоко в ее горло.
Ее глаза открылись.
Кровь хлынула на белую подушку. Иван вытащил нож из ее шеи, но не так, как он вошел. После того, как лезвие вырвалось, она еще несколько секунд булькала, а потом затихла.
Отлично.
Он провел указательным пальцем по ране на ее горле и коснулся его языком. Он провел им по губам. Группа А - отрицательная, подумал Иван. На вкус все группы крови одинаковы (для него, во всяком случае), но это была веселая, личная шутка.
В идеальном мире он бы отрезал ей голову и оставил ее у изножья кровати, чтобы усилить шок, когда найдут ее тело. Но на это не было времени. Он мог бы трансформироваться и оторвать ее, но, опять же, это было не в духе этого вечера. Он полагал, что зрители и так будут в ужасе от вида красивой девушки с перерезанным горлом.
Он прошел в спальню напротив.
Подросток тоже спал. Не было никаких признаков того, что Иван прервал его мастурбацию. Какая ужасная семья.
Иван присел рядом с его кроватью. Кончиком ножа он постучал мальчику по носу.
Мальчик застонал, потер нос, но глаза не открыл.
Иван переключился от легкого касания до укола. Не настолько, чтобы пробить кожу.
Мальчик открыл глаза. Потом он открыл их еще шире, увидев Ивана. Иван захлопнул рукой рот мальчика.
- Ш-ш-ш, - сказал он. Он поднес лезвие к глазам мальчика. - Не издавай ни звука, - прошептал он. - Ты можешь думать, что я убегу, если ты позовешь своих родителей, или ты можешь быть настолько глуп, что думаешь, что они успеют прийти до того, как я зарежу тебя, но я обещаю тебе, что ты ошибаешься. Ты хочешь умереть сегодня?
Мальчик покачал головой.
- Тогда клянешься ли ты не быть полным идиотом?
Мальчик кивнул.
- Хорошо. - Иван убрал руку ото рта мальчика. Капля крови упала с ножа на одеяло. - Знакомая кровь?
Мальчик выглядел озадаченным вопросом. Иван усмехнулся.
- Я просто издеваюсь над тобой. Конечно, ты не распознаешь кровь своей сестры. Это было бы безумием. А теперь, отвечая на вопрос, о котором ты наверняка думаешь: да, она мертва, да, это было мерзко, и нет, она недолго мучилась. То есть, часть времени она была в сознании, и я уверен, что боль была мучительной, а в ее глазах была паника, но все закончилось довольно быстро. Несколько секунд, может быть. Десять. За десять секунд можно вынести практически все, верно?
Мальчик начал плакать.
- Это нормально, нормально, - сказал Иван. - Тебе можно плакать. Только не шуми, а то твоя смерть займет гораздо больше времени, чем десять секунд. О, черт, я что, выдал, что ты умрешь? Черт. Надо было предупредить о спойлере. Это было очень неосмотрительно с моей стороны. Ты принимаешь мои извинения?
Мальчик продолжал плакать. Он становился слишком громким.
- Вот так, вот так, малыш, - сказал Иван, ласково проведя рукой по волосам мальчика жестом, который, как они оба знали, на самом деле не был успокаивающим. - Я понимаю желание поплакать о потерянной сестре, но не шуми, а то я тебе морду откушу.
Ивану очень хотелось преобразиться прямо сейчас. Изменить представление этого ребенка о существовании монстров, прежде чем впиться челюстями в его лицо.
Может быть, так оно и было. Разве имело значение, сможет ли он в человеческом обличье расправиться с семьей? Он был чертовым оборотнем - он должен этим воспользоваться!
Нет. Он будет придерживаться плана. Он стал слишком самодовольным. Убивать было слишком легко. Чтобы вечер был по-настоящему приятным, и он мог с удовольствием вспоминать о нем, нужно было сделать это без обмана.
Как бы то ни было, мальчик выглядел достаточно напуганным, даже не глядя на оборотня.
- Как тебя зовут? - спросил Иван.
Мальчик не ответил.
- Если ты не ответишь на мой вопрос, я воткну в тебя этот нож. А когда я воткну в тебя этот нож, ты не сможешь молчать. А это значит, что ты нарушишь мое правило не шуметь, и тогда мне придется втыкать в тебя нож еще много раз в разных местах. Много страданий только для того, чтобы не говорить мне свое имя. Как тебя зовут?
- Джон.
- Джон? Это довольно распространенное имя, Джон. Неужели твои родители решили, что ты будешь чертовски скучным? Джон. К черту. Твое новое имя - Тиберий. Мы, конечно, не будем проходить через весь процесс юридического изменения твоего имени - просто знай, что в глазах Бога ты теперь Тиберий.
Тело Тиберия задрожало, и он заплакал.
- Ооо, это неловко, у тебя тут сопли. Некоторые люди не сказали бы тебе об этом. Они бы позволили тебе продолжать свой день с соплями на лице и не сказали бы ни слова. Но только не я. Я достаточно забочусь о тебе, чтобы дать тебе знать. Кстати, твой плач становится слишком громким. Я понимаю, что вся эта ситуация травмирует тебя, но ты должен сотрудничать со мной. Ты всего лишь номер два в моем списке. Сегодня вечером мне нужно успеть к четырем людям. Мне бы не хотелось, чтобы твои рыдания помешали моему тщательно продуманному графику.
Тиберий не перестал плакать, но Иван не ожидал и не хотел этого.
- Ладно, хватит болтать. Как я случайно узнал ранее, я собираюсь убить тебя. Но не волнуйся, я не собираюсь вырезать тебе глазные яблоки или что-то в этом роде. Это было бы ужасно, не так ли? Вырезать глазные яблоки? Ужасно. Я никогда не подвергну тебя такому испытанию. Нет, твоя смерть будет заключаться в том, что этот нож вонзится тебе в горло. Как и у твоей сестры, у тебя будет секунд десять агонии. Конечно, для тебя это хуже из-за предвкушения, но это все равно лучше, чем лежать, пока я вырезаю тебе глазные яблоки, верно?
- Мама! Папа! Уходите из дома! - крикнул Тиберий.
- Ого, - сказал Иван. - Честно говоря, я думал, что ты будешь слишком парализован ужасом, чтобы попробовать что-то подобное. На самом деле я восхищен твоей храбростью. Я бы подумал о том, чтобы отпустить тебя, но я вломился в твой дом, планируя убить тебя и всю твою семью, и именно это я и собираюсь сделать. Спокойной ночи.
Он вонзил нож в горло мальчика. Времени наблюдать за тем, как он истекает кровью, могло и не быть, но Иван мог уделить несколько секунд наблюдению за гейзером. Он хорошо рассмотрел его вблизи, но не стал пытаться взять в рот. Затем он встал рядом с дверью.
Мать закричала, не успев войти в комнату.
Она выкрикивала имя своего сына. Этот звук доставил Ивану почти такое же удовольствие, как и само убийство.
Она должна была заметить, что кровь еще течет, а значит, тот, кто совершил это злодеяние, находится рядом, а значит, ей не следует входить в комнату покойного сына. Вместо этого она бросилась к кровати. Если честно, она, возможно, верила, что сможет остановить кровотечение и спасти его жизнь. Он не мог винить ее за то, что в этот момент она не могла здраво мыслить.
Он также не мог винить ее за то, что она настолько отвлеклась, что не заметила, как он подошел к ней сзади. Зато она заметила, как он оттащил ее от кровати и приставил нож к ее горлу.
- Не двигайся, - сказал Иван и ей, и ее мужу, стоявшему в дверях.
- Берите все, что хотите, - сказал мужчина.
- В том числе и ваши жизни? Спасибо.
Мужчина, похоже, еще не заметил кровавую сцену на кровати своего сына. Иван отошел в сторону, прихватив с собой женщину, чтобы хорошенько его рассмотреть. Мужчина был в ужасе, но, к его чести, он не закричал и его не стошнило.
- Джейн! - позвал мужчина.
- Джон и Джейн? - спросил Иван. - Господи, да у вас, ребята, нет воображения. Я избавлю вас от необходимости заходить в комнату Джейн. Просто возьмите то, что вы видите на этой кровати, и поменяйте мысленный образ на свою дочь. Возможно, она будет краснее, потому что у нее было больше времени для кровотечения.
Женщина напряглась, как будто готовилась сделать что-то очень глупое. Иван сильнее прижал нож к ее шее, чтобы отговорить ее от этой мысли.
- Чего ты хочешь? - спросил мужчина. Он очень хорошо сохранял спокойствие.
Иван пожал плечами.
- Уважения сверстников. Кого-то, с кем можно состариться. Сэндвич с сыром на гриле. Если ты спрашиваешь, чего я хочу сейчас, в этот конкретный момент, то я хочу убить твою жену, как я убил твоих детей. А потом, конечно, убить тебя. Это ответило на твой вопрос? Тебе нужны еще подробности?
Теперь мужчина выглядел немного шатающимся. Иван надеялся, что он не теряет сознание.
- Пожалуйста, не трогай ее, - сказал он.
- Я только что сказал, что хочу убить вас обоих. Я знаю, что ты вежливо попросил и все такое, но почему ты думаешь, что это заставит меня передумать? Ты должен сделать гораздо больше, чем это, чтобы мое сердце сегодня выросло на три размера.
- Что я могу сделать?
- Ничего.
- Возьми меня вместо неё.
- Ты не логичен, сэр. Я уже сказал, что вы оба умрете сегодня ночью. Твое предложение исходит не из того места, где можно вести переговоры. Если бы ты предложил доставить сюда автобус с сиротами в обмен на свою жену, я бы, может быть, и согласился, но твое предложение, честно говоря, несколько оскорбительно.
И тут женщина совершила глупость.
Она ударилась головой о голову Ивана. Она была ниже его ростом, поэтому ее череп врезался в его челюсть, но она сделала это очень сильно, и он прикусил язык. Она сделала это, не двигая шеей, хотя лезвие все равно врезалось в ее плоть.
Иван не ожидал этого, несмотря на предупреждение, и прикусить язык было чертовски больно даже человеческими зубами. От боли и неожиданности он опустил нож. Нож он не выронил, а только опустил, но этого, видимо, было достаточно, чтобы женщина увидела возможность снова удариться головой о его голову, на этот раз еще сильнее. Теперь Иван выронил нож.
Она бросилась на него. Может быть, ее ногти и не были такими длинными и острыми, как когти оборотня, но они с чертовской дикостью рвали его лицо.
Он начал терять равновесие. Затем он потерял его полностью, когда мужчина схватил его.
Черт!
Он смирился бы с неудачей, если бы дело было в том, что бабушка жила с ними и вызвала полицию. Он даже смирился бы с этим, если бы мужчина убежал и добрался до телефона прежде, чем Иван успел изувечить его жену. Но он приставил нож к шее женщины. Она одержала верх над ним, когда он прижимал нож к ее гребаному горлу. Это было недопустимо.
Мужчина ударил Ивана головой об пол.
Иван преобразился.
Он не получил никакого удовольствия от выражения лица мужчины, внезапно обнаружившего, что он находится на оборотне. Он не почувствовал никакого удовольствия, когда провел когтем по лицу мужчины, лишив его носа и обоих глаз.
Иван дал женщине фору, но все равно не испытывал никакого ликования от погони. Когда он набросился на нее, и ее тело переломилось, падая с лестницы, это его нисколько не смутило. Он разорвал ее на части и разбросал по гостиной, не испытывая абсолютно никакого чувства выполненного долга.
Переодевшись обратно в человека, он поднялся наверх в разорванной одежде. Схватил с пола свой нож. Топая, спустился по лестнице, прошел на кухню и вышел через заднюю дверь. Вернулся к машине. Он закричал от ярости.
Кричал, бил кулаками по приборной панели и кричал, кричал, кричал, пока не заметил, что руки превратились в руки волчонка, и машина действительно была испорчена.
Иван поехал домой, переполненный яростью, которую он должен был скоро выпустить.