«Мы верим» Джефф Стрэнд

Мне плевать, что твердят новогодние шутливые песенки — утрата бабушки из-за трагического столкновения с оленями не может служить предметом для веселья.
В прежние времена Рождество было для меня истинной радостью: подарки, вкусные угощения, дом, наполненный родными голосами. Я неизменно облачался в футболку с надписью «Отведи меня к своей омеле!» — и это неизменно вызывало дружный смех. Мама искусно готовила индейку, а затем они с папой разламывали косточку желаний, и мама произносила:
— Загадай желание!
А папа каждый год, держа свой конец косточки, отвечал:
— Хочу, чтобы я не объелся этой проклятой индейкой!
Дядя Херб устраивал представление, будто гнёт ложки силой мысли. Разумеется, на деле он лишь ударял ими себя по лбу, но этот забавный фокус неизменно радовал всех нас.
Мы пели рождественские гимны, исполняя ту забавную версию «Рудольфа — оленя с красным носом», где после слов «…был очень блестящий нос» несколько человек выкрикивали:
— Как у алкоголика!
Мой двоюродный брат Джои-младший всегда предпочитал:
— Как у мутанта!
Но его никто не слышал за общим гвалтом. Потом тётя Бекки делала что-то странное с руками, от чего нам становилось неловко, но это была семейная традиция, и затем все расходились по домам.
Бабушка с дедушкой жили неподалёку, в конце квартала, но я, конечно, не собирался отпускать их идти по обледенелой дороге в рождественскую ночь, особенно после того, сколько эгг-нога выпила бабушка. Я взял её под руку, и мы пошли к их дому, обсуждая, как весело прошёл вечер. Дедушка снова засмеялся над моей футболкой. Где-то вдали послышался звон колокольчиков, что ещё больше подняло мне настроение.
Звон становился громче, словно источник звука стремительно приближался. Я обернулся и увидел яркую красную точку света, мчавшуюся к нам с такой скоростью, что…
Передние копыта оленя с силой обрушились на спину бабушки. Из её уст вырвался поток крови, пар клубился в морозном воздухе, сопровождаемый зловещим хрустом. Её рука выскользнула из моей ладони, и она рухнула лицом вниз на ледяную поверхность. Задние копыта нанесли удар по шее, оставив на коже ужасающий багровый след.
Но это был не один олень. О нет. Едва первый убрал свои окровавленные копыта с моей дорогой бабушки, как второй нанёс удар. Его переднее копыто попало в основание черепа. Заднее угодило точно в то же место, проломив кость и застряв в ней. Бабушка проскользила по льду несколько метров, словно пришпиленная, оставляя за собой кровавый след.
Она вырвалась, потеряв свой сине-серебристый парик, но тут же третий олень полностью раздробил ей череп. Сверкающая серая масса прилипла к копытам, когда он пробежал дальше. Четвёртый олень — последний в этой упряжке — растоптал ей ноги и спину, что было не так ужасно, как раздавленные мозги, но всё же отвратительно.
А затем сани. О Боже, сани.
Острые, как бритва, полозья разрезали бабушку пополам. Из неё вывалилось то, о чём я даже не подозревал в человеческом теле. Честно говоря, я всегда считал бабушку сухой и хрупкой, так что обилие хлынувшей крови меня поразило.
И так же быстро, как появились, сани исчезли. Дедушка в ужасе закричал и упал на колени рядом с телом своей покойной жены, а я лихорадочно шарил по карманам куртки в поисках телефона.
— Нет… пожалуйста, нет… — выл дедушка. Он запрокинул голову и издал первобытный вопль отчаяния. Слёзы текли по моим щекам, замерзая на коже, и я понял, что Рождество больше никогда не будет тем радостным праздником, каким оно было все эти годы. Бабушка лежала в растущей луже крови. Инсульт её не убил. Диабет её не убил. Но кто бы мог подумать, что нам следовало опасаться волшебных оленей.
Я не виню никого. Когда нужно доставить столько подарков по всему миру за столь короткое время, некоторые меры предосторожности неизбежно отходят на второй план. Миллионы семей были счастливы в ту морозную ночь, и если по пути оказались жертвы… что ж, это допустимые потери.
Вы можете говорить, что Санта Клауса не существует, но мы с дедушкой — мы верим.
О да. Мы верим.