Дядя Джек любил карамельные трости. Само по себе это не беспокоило; в конце концов, это восхитительное угощение, которым можно наслаждаться. Что меня беспокоило, так это то, что он засасывал трость так, что конец превращался в кол, а затем клал конфету в большую картонную коробку вместе с сотнями других.
- Что ты собираешься делать со всеми этими заострёнными леденцами, дядя Джек? - спрашивал я.
- Ничего, - говорил он.
Если бы это происходило в его доме, я бы подумал, что это просто причуда. Что меня беспокоило, так это то, что он каждый год привозил коробку в дом бабушки и дедушки, собирая всё больше и больше заострённых тростей. Зачем ему нужно было брать с собой всю коробку? Если он хотел их сохранить, почему бы просто не положить новые в полиэтиленовый пакет и не забрать домой?
- Тебе не кажется, что это странно? - спросил я маму, когда она забрала меня домой из колледжа на рождественские каникулы.
- Это более странно одних вещей, но менее странно других, - сказала мама.
Моя мать не была хорошим собеседником.
- Он делал такие вещи в детстве?
- О, да. Некоторым из этих леденцов уже тридцать лет.
- Конфеты хранятся так долго? Почему они не стали мягкими и не слиплись?
Мама пожала плечами.
- Я думаю, он их правильно хранит.
- Я думаю, это жутковато.
- Это более жутко одних вещей, но менее жутко других.
Дядя Джек никогда не был женат и даже не состоял в длительных отношениях. Я не обвинял в этом привычку есть карамельные трости, но я также не сбрасывал со счетов её, как способствующий фактор.
Мы приехали к бабушке и дедушке прямо к обеду. Их ёлка была, как всегда, прекрасна, а подарки были громоздко сложены. Дядя Джек сидел в кресле в гостиной и смотрел эпизод ситкома, который пародировал «Эту чудесную жизнь». Он сосал карамельную трость.
- Привет, Барри! - сказал он, вставая и обнимая меня. - Как сдал свои хвосты?
- Думаю, неплохо.
- Могу я предложить тебе леденец?
- Нет, это здорово, но нет, спасибо.
Не знаю, почему привычка дяди Джека меня так смущает. Не то, чтобы он предлагал нам предварительно обсосанные трости, нет. И он никогда не просил нас сосать трости до нужной остроты для его коллекции. Может, он приберёг их для какого-то безумного арт-проекта?
В доме нас было четырнадцать - слишком много, чтобы поместиться за обеденным столом, поэтому четверо из нас ели восхитительный обед с ветчиной в гостиной. Дядя Джек сосал леденец между укусами, что было странно даже для него.
- Ты пытаешься добавить мятный аромат к своему картофельному пюре? - спросил я.
- Этот со вкусом фруктов.
- О, ты, э-э-э… пытаешься добавить фруктовый аромат к своему картофельному пюре?
- Нет.
- О…
Он взял в рот ещё ложку картофельного пюре. Он пожевал, проглотил, а затем сунул конфету обратно в рот.
- Да ладно, дядя Джек, - сказал я, - ты должен признать, что это странно, правда?
Он вытащил леденец изо рта.
- Ты знаешь, что это? - спросил он, поднимая трость.
- Карамельная трость со вкусом фруктов?
- Точнее.
- С вишней?
- С клубникой. Но я имею в виду, ты знаешь её значимость?
- Нет.
- Это моя тысячная карамельная трость.
- Ух ты.
- Впечатляет, правда?
- Да. Поздравляю.
- Это означает, что я наконец-то создал тысячу кинжалов из леденцов, и теперь можно начинать ритуал, - он отодвинул свою тарелку и встал. - Кинжалы для всех. Возьмите пригоршню. Не стесняйтесь.
Я посмотрел на кузена Нила и тётю Шону. Оба выглядели сконфуженными.
- Я сказал, не стесняйтесь, - дядя Джек вынул из коробки несколько тростей и подошёл ко мне. - Вытяни руки.
- Я действительно не хочу их трогать.
- Дело не в том, чего ты хочешь. Я готовился к этому ритуалу с восьми лет, и я не собираюсь портить его только из-за того, что ты не хочешь, чтобы пальцы были липкими.
- Что мы будем делать?
- Сейчас ты протянешь свои проклятые руки, чтобы я мог дать тебе несколько карамелек.
Я неохотно протянул руки. Он поместил в них семь или восемь заострённых тростей. Слюна уже давно высохла, так что на самом деле это было не так уж и плохо, но мне всё равно не нравилось ощущение, что я держу их в руках.
Дядя Джек дал несколько леденцов Нилу и тёте Шоне, затем отнёс коробку в столовую.
- Ты думаешь, он заставит нас съесть это? - спросил Нил.
- Я не знаю.
- Я действительно не хочу.
- Он не заставит вас есть то, что вы не хотите, - сказала тётя Шона. - Он просто пьян.
- Он пил воду, - сказал я.
- Значит, он не принимает лекарства. Или принимает новые лекарства. Или очень устал. Нам не повредит, если мы ему подыграем.
Мы прошли в столовую, где дядя Джек раздавал остро заточенные трости всем моим родственникам. У всех было выражение непонимания.
- Что всё это значит, Джек? - спросила бабушка.
- Это для кровавого ритуала.
- Кровавый ритуал? - спросил я. - Когда, чёрт возьми, это стало кровавым ритуалом?
- Следи за языком! - огрызнулась бабушка.
- Это никогда и не было чем-то другим, - сказал дядя Джек. - У нас есть тысяча кинжалов, и они нанесут тысячу колотых ран. Кровь и сахар породят древних демонов, которые поглотят человечество.
Дедушка поднял руку.
Дядя Джек указал на него.
- Что?
- Почему это нужно?
- Потому что человечество - помойка! Заражённая вшами помойка мерзкой нечистоты и мерзкой плесени! На земле струпья! Это всем известно!
- Допустим, для аргументации, что мы согласны с этой оценкой, - сказал дедушка. - Но я всё ещё не думаю, что древние демоны, пожирающие человечество, - это правильный путь.
- Ты шутишь? Как ты можешь быть таким глупым? - дядя Джек удивлённо уставился на него. - Думаю, я прощу тебе эту слабину, потому что ты стар и настроен по-своему, но все остальные всё понимают, верно?
Никто ничего не сказал.
- Шона, ты понимаешь, не так ли?
- Прости, о чём мы говорили?
- Барри?
Я посмотрел в пол.
- Я думаю… я имею в виду… нет, на самом деле, я не знаю. Я не уверен, почему мы хотим сделать что-то подобное.
- Я не могу поверить, люди! Как это возможно, что я могу иметь отношение к таким… о, знаете что, я прошу прощения. Я не объяснил, что мы будем спасены, когда демоны поглотят человечество. После того, как они сделают своё дело, мы будем править планетой. Я должен был это уточнить. Теперь вы поняли?
Никто ничего не сказал.
- Вы все отстой! - сказал дядя Джек. - Я потратил три десятилетия на Рождество, изготавливая эти кинжалы из карамельных тростей, и будь я проклят, если позволю кучке ханжей помешать мне исполнить мою судьбу. Все берите свои леденцы!
- Слушай, Джек, ты просто сонный, - сказала Шона. - Давай мы проведём тебя наверх, чтобы…
Дядя Джек вонзил ей в горло конфету.
Он стоял с другой стороны стола, поэтому, когда он побежал к ней, один из нас должен был подумать, что он планировал нанести ей удар леденцом, и предпринять соответствующие действия. Аналогичным образом, тёте Шоне следовало схватить его протянутую руку с заострённой карамельной тростью в кулак, как инстинкт, что она должна защитить свою шею. Но я полагаю, что никто из нас не думал, что он действительно применит насилие к любимой родственнице.
Тётя Шона схватилась за шею. Кровь хлынула между её пальцев.
- Мама! - закричал Нил.
Дядя Джек достал пистолет. Оглядываясь назад, можно сказать, что это было странно, что он был одет в куртку в помещении, и, думаю, я заметил в его кармане некую выпуклость в форме пистолета, и, если быть честным с самим собой, я должен был признать момент, когда я подумал: Хм-м-м, интересно, есть ли у дяди Джека пистолет в кармане куртки? Но откуда мне было знать, что он вытащит его и начнёт размахивать?
- Ты убил мою мать! - завыл Нил.
Дядя Джек выстрелил ему в голову.
Когда его тело упало на пол, я ужаснулся смерти кузена, хотя я также чувствовал, что Нил несёт бóльшую ответственность за свою судьбу. Его обвинение было полностью правильным, но его можно было и придержать.
- Я не хочу ни в кого стрелять! - сказал дядя Джек. - Это пустая трата смерти, которая должна исходить от кинжалов из карамельных тростей! Но если кто-нибудь из вас пойдёт на меня, я сделаю это! Я сделаю это!
- Просто успокойся, - сказал я ему.
- Я не хочу успокаиваться. По прошествии всего этого времени я, наконец, на той части плана, где меня уже не остановить! Либо вы на моей стороне, либо против меня, и те из вас, кто против меня, будут подстрелены! Кто со мной?
Все подняли руки, кроме дедушки.
- Ну, дедушка? - спросил дядя Джек.
- Мне нужно знать, что значит быть на твоей стороне?
- Участие в массовой резне с леденцами.
- Понял. Нет, не моё.
Дядя Джек выстрелил дедушке в голову.
- Ты убил Лестера! - запричитала бабушка.
Дядя Джек застрелил и её. Опять же, этот поступок наполнил меня невыразимым ужасом, но, тем не менее, мы только что видели пример того, почему не следует так вопить.
- Кто следующий? - спросил дядя Джек.
- Не я, - сказал мой кузен Ральф. - Я полностью с тобой.
Дядя Джек выстрелил ему в голову.
- Вот дерьмо! - сказал дядя Джек, когда Ральф упал на пол. - Я был доволен этим ответом. Я знаю, что он сказал, но вначале я услышал кое-что другое, и к тому времени, когда я осознал свою ошибку, я уже выстрелил в него.
Я не думаю, что кто-то посчитал это разумной ошибкой, но никто из нас не хотел этого говорить.
- Этого больше не повторится, - заверил нас дядя Джек. - Теперь все поднимите свои трости.
Все за обеденным столом сделали, как им сказали.
- Главное - использовать как можно больше леденцов, - объяснил дядя Джек. - Так что, если вы ударите кого-нибудь двадцать раз одним и тем же, это засчитывается только как один раз. Что вы можете сделать, так это ударить кого-нибудь двадцатью разными леденцами.
- Почему бы просто не проткнуть труп всей тысячей из них? - спросил я.
- Хороший вопрос. Но когда кто-то мёртв, он больше не учитывается в ритуале.
- Так ты хочешь сказать, что убийство тёти Шоны карамельной тростью в горло было непредусмотрительным?
- Да, - сказал дядя Джек, видимо, не задетый моими словами. - Но вас несколько, а я только один, поэтому, если бы я ударил её в руку, вы могли бы остановить меня и помешать моему плану. Я не пытался максимально использовать ресурсы. Но когда мы начнём наше колющее веселье, мы обязательно нанесём удары людям по рукам, ногам и другим местам, при которых они не умрут сразу.
К этому моменту все рыдали.
- Я не могу этого сделать, - сказала мама.
- Мама, нет! - закричал я. - Ты должна!
- Это слишком омерзительно!
- Пожалуйста, мама! Пожалуйста, делай, что он говорит!
- Расслабься, Барри, - сказал дядя Джек. - Я убил своих родителей, своего племянника и свою сестру, но я бы не стал убивать свою последнюю оставшуюся сестру. Все остальные должны участвовать в этом ритуале, но если она действительно думает, что это слишком омерзительно, она прощена и свободна.
- Спасибо, - сказала мама, поспешно выбегая из столовой и поднимаясь наверх.
Я заметил, что она оставила свой сотовый телефон на столе. А у бабушки и дедушки не было телефона наверху. Должен признаться, я был немного разочарован тем, что, очевидно, мама не собиралась использовать эту возможность, чтобы спасти остальных из нас.
- Мы собираемся сделать это как группа, - сказал дядя Джек. - Карамельные трости - хрупкое оружие, поэтому наша численность обеспечит нашу победу. Мы будем ходить по домам, звонить в двери и закалывать всех, кто откроет.
Раздался звонок в дверь.
- Кто-то, должно быть, вызвал полицию, когда услышал выстрелы, - сказал я.
Дядя Джек кивнул.
- Я знал, что это может закончиться тем, что меня застрелят копы. Надеялся, что этого не произойдёт. Может, сначала я убью одного или двух из них.
Он подошёл к двери и распахнул её.
Там стояла группа рождественских певцов.
Они начали петь «Рудольф, Красноносый олень». Это была версия, где люди произносили: «Как лампочка!» и другие вещи, которые не входили в изначальное творческое видение художника. Мама всегда не одобряла эту версию, так что хорошо, что она была наверху.
Дядя Джек указал на остальных из нас. На самом деле он не указывал на пистолет, но он успешно передал сообщение, что, если мы не присоединимся к нему в дверном проёме, он начнёт стрелять в нас. Итак, мы подошли к двери. Я пытался убедить себя, что он просто хотел, чтобы мы наслаждались небесными голосами поющих, хотя знал, что, скорее всего, это не так.
«Вы войдёте в историю! - пели они. - Как Колумб!»
- Убейте их! - крикнул дядя Джек.
Словно для демонстрации, он ткнул карамельной тростью в лицо женщине, стоявшей у двери. Она начинала новую строчку песни, и внезапно высота звука пошла очень высоко.
Дядя Джек направил на нас пистолет.
- Сделайте это! Сделайте это!
У нас не было выбора. Я имею в виду, что технически у нас был выбор, но никто из нас не хотел, чтобы его застрелили, поэтому мы выскочили в дверной проём с нашими заострёнными карамельными тростями и начали колоть, колоть, колоть колядников.
В большинстве случаев леденцы ломались, не протыкая куртки. Так что мы быстро поняли, что процесс нанесения ударов в лицо дяди Джека - лучший выход. В частности, глазные яблоки были очень подвержены проколам.
Повсюду брызгала кровь и летели кусочки леденцов.
Это был ужасный опыт. По-видимому, это было не так ужасно, как являться жертвой всего этого, но не было ни одного момента, когда это было бы хоть немного приятно.
Трое колядующих убежали. Остальные трое лежали мёртвыми в луже крови на крыльце.
Дядя Джек поспешил обратно в дом и через мгновение вернулся с коробкой леденцов.
- Теперь мы должны ускорить темп, - сказал он. - Мы должны нанести удар как можно быстрее. Каждая секунда на счету. Это наш шанс править постапокалиптической пустошью, так что давайте не облажаемся. Вперёд!
- А что насчёт тех тростей, которые повредились об кожу? - спросил я.
- Что насчёт них?
- Ты сказал, что тебе нужна тысяча леденцовых кинжалов, чтобы нанести тысячу колотых ран. Так что насчёт тех, которые сломались? Тебе придётся снова сосать их до остроты кинжала?
- Нет, нет, не беспокойся о них.
- Нам нужно что-то с ними сделать, верно? Я имею в виду, что этот ритуал со всей этой кровью не имеет особого смысла, если они могут сломаться об чьё-то зимнее пальто.
- Всё будет хорошо.
- Неужели мы просто оставим их как есть и будем втыкать в чью-то плоть?
- Нет времени объяснять. Послушайте, трое певцов, которых мы не закололи до смерти, вероятно, кому-нибудь расскажут, что произошло, так что нам нужно действовать.
- Да, но дядя Джек, я не понимаю, как сработает твой ритуал, если можно, чтобы некоторые леденцы не разрезали плоть. Разве это сделка, при которой только определённый процент из них действительно должен быть в крови? Я не пытаюсь рассказывать тебе, как вызывать демонов, но похоже, что правила будут более строгими, чем ты думаешь.
Дядя Джек глубоко вздохнул, выдохнул и внезапно стал выглядеть так, словно собирался заплакать.
- Не было никакого кровавого ритуала. Сосать карамельные трости до кончиков-кинжалов, а затем собирать их - это фетиш. Я получаю от этого сексуальное удовольствие. Когда я дома один, я беру леденцы и… ну, я не горжусь этим.
- Ты имеешь в виду, что…
- Да.
- Для ясности, ты говоришь, что…
- Да.
- И ты позволил нам…
- Я никогда не говорил тебе их брать в рот.
- Но это…
- Да.
- Но…
- Довольно, - дядя Джек заплакал. - Мне было стыдно за это. Мне было так стыдно, что, когда доктор сказал мне, что мне осталось жить всего несколько недель, я решил, что было бы лучше позволить всем моим близким подумать, что это было частью кровавого ритуала, чем позволить вам обнаружить мои рождественские чудачества. Конечно, я сжёг свой дневник и стёр видео, но если бы не что-то бóльшее, что отвлекло бы вас, вы бы в конце концов узнали правду.
- И ты позволил нам убить этих колядников!
- Я знаю, знаю. Это было эгоистично. Я солгал. Это была даже не тысяча карамельных тростей. Там было примерно восемьсот с чем-то.
- Какого чёрта, дядя Джек?
- Ненавидь меня, если хочешь.
- Я так и сделаю! Мы все это сделаем!
Все мои оставшиеся в живых родственники согласно кивнули.
- Я понимаю. Оглядываясь назад, зная то, что я знаю сейчас, я должен был просто позволить вам найти меня мёртвым с заострённым леденцом-кинжалом в моей заднице. Кто знает? Может быть, так всё ещё и будет. В любом случае, я слышу сирены, поэтому голосую за то, чтобы мы все бежали в разные стороны.
Все убежали, оставив меня одного на крыльце с трупами. Уйти оттуда было отличной идеей, но я не мог просто бросить маму. Я помчался наверх.
Я повернул за угол, и мама ударила меня в грудь карамельной тростью.
Я закричал.
- Мне жаль! - сказала мама. - Я думала, что ты дядя Джек! Мне очень жаль!
- Тогда прекрати это делать!
Мама вынула трость.
- Извини. Я погрязла в этом безумии.
Я упал на колени. Я не был уверен, смертельная это рана или нет, но кровь текла щедро.
- Это всё было ложью, - сказал я. - Он никогда не пытался вызвать демонов. Он просто не хотел, чтобы мы знали, что он извращенец.
- Я уже знала, что он извращенец. Однажды я застала его мастурбирующим на свадебные фотографии бабушки и дедушки.
- Неподходящее откровение прямо сейчас, мама. Мы должны убираться отсюда.
Сирены были совсем близко. И под словом «близко» я имел в виду, что я мог слышать, как большие машины приближаются к подъездной дорожке, и я мог видеть красные и синие мигающие огни через окно.
- Это плохо, - сказал я.
Мама покачала головой.
- Они здесь, чтобы спасти нас. Не похоже, чтобы именно ты мог колядующих насмерть заколоть.
- Это плохо, - повторил я.
Конечно, меня вынудили сделать это, но я подозревал, что отсутствие моей вины будет сложной задачей для суда присяжных.
- Выходите из дома с поднятыми руками! - прогремел голос в мегафон.
- Может быть, его ложь была ложью, - сказала мама.
- Что ты имеешь в виду?
- Может быть, вместо фетиша с карамельными тростями он действительно пытался вызвать демонов, но когда он понял, что с демонами не получится, он придумал фетиш как прикрытие, чтобы всё выглядело не таким злобным?
- Я так не думаю.
- Я тоже так не думаю, но это того стоит, не так ли? Я не могу позволить своему собственному сыну сгнить в тюрьме. Та история может быть правдивой, мы должны попробовать.
- Но мы не можем нанести удар копам тысячу раз, - сказал я. - У них будут бронежилеты и прочее.
- Мы не будем колоть их леденцами. Подожди здесь.
Мгновение спустя вернулась мама с коробкой тростей.
- Это ужасная, ужасная идея, - сказал я.
Мама кивнула.
- Но это единственный способ.
Мы быстро разделись до нижнего белья. Мне было приятно, что мама была одета в нижнее бельё, соответствующее материнскому, потому что, если бы она была в стрингах, я бы позаботился о том, чтобы первая трость попала мне прямо в глаз.
- Должны ли мы колоть друг друга или себя? - спросил я.
- Я не думаю, что смогу нанести себе удар.
- Начать с ног?
Мама кивнула.
Каждый из нас вытащил из коробки заострённую карамельную трость, немного набрался храбрости и нанёс удар.

Мы лежим в карете «скорой помощи», залитые кровью. Было нелегко израсходовать все леденцы, пока полиция не выломала дверь и не задержала нас, но нам удалось сделать это в самый последний момент.
Мы почти наверняка истечём кровью. Надеюсь, демоны сожрут человечество и сделают нас правителями земли до того, как это произойдёт. Наше предположение заключалось в том, что мы исцелимся, когда это случится, хотя это не было основано на каких-либо реальных доказательствах и могло быть совершенно неточным.
Мама сказала мне кое-что, что, как мне кажется, было: «Я люблю тебя». Я не мог этого понять, потому что наши тела были в значительной степени изрезаны.
- Я тоже тебя люблю, - сказал я.
Я думаю, что она тоже не могла понять меня, с булькающими звуками в моём горле, но она была моей матерью, и я уверен, что она поняла мою мысль.
Мне пришло в голову, что первоначальная загвоздка, касающаяся карамельных тростей, сломавшихся об куртки людей, так и не решилась. Это могло быть проблемой.
Ну что ж. Теперь я ничего не мог с этим поделать. В целом, это было довольлохое Рождество, но не такое плохое, как год назад, когда у меня появилась "Playstation 3", но она повредилась при доставке, и на замену у меня ушло несколько дней. Я удовлетворённо улыбнулся, когда мир начал расплываться, а в моей голове танцевали виден