«Тонкое искусство вредительства» Дженнифер Лоринг

С Атлантики накатил туман, окутав пляж совершенно ледяной пеленой. Иногда, если слишком сильно задумываться об этом, это казалось Божьим судом, безжалостным и абсолютным. Но это была работа не для мыслителей или морализаторов. Это то, что вы делали, когда Бог не оставил вам выбора. Когда Бог был всего лишь полузабытым слухом.
В Эттуотере не было церквей.
Джек почуял, что за туманом надвигается буря. Корабль из Флориды должен был прибыть в любое время, но дальше по берегу, у порта и маяка. Он присел на корточки на предательских камнях и поднял фонарь, который в этих миазмах капитан мог легко принять за маяк. В конце концов, этот день мог бы стать очень солнечным, если бы это крушение оказалось лучше предыдущего.
Недавние дожди сделали пляж скользким, и новичок на этой работе или просто неосторожный человек мог легко сломать кость или несколько; ничего такого, чего Джек не видел бы тысячу раз. Кристофер, с другой стороны, был всего лишь ребенком, отмерявшим каждый шаг так, словно он мог стать для него последним.
- А ты не волнуешься? - спросил Кристофер.
- О чем?
- Ты знаешь... истории.
Большинство вредителей к тому времени, когда они достигали возраста Кристофера, уже знали, какой жертвы от них ожидают, если не час ее наступления. Но это было дело его семьи - говорить ему об этом, а не Джека.
- Просто истории, вот и все. Я провел здесь большую часть своей жизни. Похоже, что со мной такое когда-нибудь случалось? - Джек сплюнул комок табака на замшелые камни. - Зачем ты взялся за эту работу, если тебе так страшно?
- Мне не страшно.
Кристофер надулся и сжал лом так, что побелели костяшки пальцев. Это был единственный инструмент, который когда-либо был нужен хорошему вредителю.
- Помни, как только ты увидишь команду...
- Да, я помню.
- Xорошо. Посмотри на это с другой стороны, малыш. Ты ведь содержишь свою семью, верно? Делаешь то, что твой папа делал для тебя, пока не умер.
- Думаю, да, - взгляд Кристофера не отрывался от туманного горизонта, где вода и небо сливались в сплошной серый сланец. - Но и эти... тоже люди.
- У этих людей есть то, что нам нужно. Если мы этого не сделаем, мы все умрем.
Кристофер ничего не сказал, но его глаза говорили о многом. Такому парню, как этот, здесь не место. Ему не хватало духу справиться с более неприятными неизбежностями этой работы.
Джека никогда не было трудно убедить. Он был молодым мужем, у которого было мало навыков и совсем не было денег. Одна только любовь не могла купить жемчуга Лиззи или наполнить живот маленькой Сары. Мужчина должен делать все возможное, чтобы обеспечить свою семью, и Лиззи ничуть не пострадала от того, что знала о его призвании. Черт возьми, если бы Сара была мальчиком, он бы тоже научил ее тонкому искусству вредительства. Все еще может быть. У нее не было тонких черт лица ее мамы, и с волосами, убранными под шапочку, она выглядела вполне по-мальчишески. Я бы не причинил ей никакого вреда, если бы помог семье. Джек сделал то же самое для своей мамы, братьев и сестер, точно так же, как его три старших брата и папа.
Боже, благослови его папу, которого унесло в море во время шторма, во время кораблекрушения. Пришло его время, и океан наконец-то забрал его. К тому времени он уже начал меняться. Когда Джек в последний раз пожимал ему руку, перепонка между папиными пальцами расширилась и стала прозрачной. Ни одно тело потерпевшего крушение так и не было выброшено на берег, и поэтому на каждых похоронах жители Эттуотера отдавали дань уважения цветочному венку, обнимающему нарисованный портрет героя мореплавания того дня. Папа был прекрасным и храбрым человеком, он научил Джека всему, что знал сам. Но морская стихия, голодная и безжалостная любовница, восполнилa то, что мужчины отняли у Hее, иx мертвыми костями. Белый сад под волнами, где рыбы резвились среди грудных клеток и черепов. Каждая семья на побережье была обязана Ей жизнью, независимо от того, скольких их мужчин она сожрала, и они продолжали соглашаться на эту фаустовскую сделку до тех пор, пока Она продолжала делать их богатыми.
Сквозь дымку проступил корпус корабля. Джек поднял фонарь так высоко, как только мог, другой рукой сжимая лом.
- Приготовься, Кристофер.
Мальчик кивнул, когда корабль поплыл к отмели.
- Мы садимся на мель! - крикнул капитан, но было слишком поздно.
Камни с чавканьем вонзались в дерево, раскалывая доски и проделывая дыру в судне. Джек и Кристофер нырнули за большой выступ скалы, и Джек погасил свет. Экипаж спрыгнул с палубы на берег, чтобы осмотреть повреждения.
- Я видел этот чертов свет собственными глазами, - сказал капитан и пнул разбитый корпус. - Кто-то издевается над нами.
- Я думаю, это плохой знак, капитан.
- Сейчас, - прошептал Джек.
Они с Кристофером выскочили из своего укрытия на пляж. Его лом попал в голову члена экипажа; кровь потекла на синюю вязаную шапочку мужчины, и он смялся, как комок использованной бумаги.
- На тебе двое других! - крикнул он. - Я займусь капитаном!
Кристофер исчез в тумане. Джек переключил свое внимание на капитана, который начал карабкаться по скалам в попытке спастись. Он схватил мужчину за кожаный ботинок и дернул его обратно вниз, в то время, как руки капитана пытались нащупать опору на скользких камнях. Его свободная нога отчаянно пыталась попасть Джеку в голову. Тот вонзил лом ему в позвоночник. Он дернулся и взвыл от боли, протягивая руку к небесам в поисках милосердия, которого не найдет. Джек ударил его по основанию черепа и позволил ему соскользнуть на пляж, где он дергался, задыхался и, наконец, затих.
Кристофер избивал одного из мужчин до тех пор, пока у него изо рта не потекла кровь. Мужчина рухнул на спину и начал задыхаться. Другой пополз к воде, возможно, ища более легкой смерти, чем та, что была обещана на берегу. Он не нашел бы ничего подобного, ибо бескрайнее и непознаваемое море не проявляло сострадания. Кристофер покалечил его двумя ударами, по одному в заднюю часть каждого колена, и оставил тонуть на покрытом пеной мелководье.
- Хорошая работа, малыш. В конце концов, в тебе это есть. А теперь давай осмотрим эту развалюху и посмотрим, что мы заберем сегодня домой.
Джек первым поднялся по веревочной лестнице на борт корабля на палубу. Гонимый ветром туман хлестал их по лицам, как ледяные шарики, а паруса хлопали со свирепой силой.
- Лучше поторопись, - сказал Джек. - Погода действительно начинает меняться. Спускайся в трюм и давай посмотрим, что они везли.
Кристофер прошел в центр корабля и колотил по замку своим ломом до тех пор, пока дверь в трюм не распахнулась. Джек уставился в кромешную тьму у подножия лестницы. Он оставил свой фонарь на пляже.
- Кристофер, ты видишь где-нибудь свет?
- Я думаю, что здесь есть один, - oн схватился за что-то, свисавшее со стены, что, на взгляд Джека, напоминало фонарь. - Надеюсь, в нем есть масло.
Он зажег его, и бледно-желтое свечение осветило лестницу.
- Идеально. Продолжай. Я вижу там внизу ящики.
Кристофер поспешил вниз по лестнице, Джек следовал за ним по пятам. У него было хорошее предчувствие по поводу крушения. После стольких лет он практически чувствовал запах золота так же, как чувствовал перемену погоды. Когда они раздвинули ящики и Джек заглянул внутрь, в свете лампы заплясали отблески драгоценных камней.
- Удачный у тебя первый день, малыш. Хватай все, что сможешь. Положи его в карманы, в шляпу, в ботинки. Черт возьми, в задницу, мне все равно. Везде, где только сможешь. Твоя мама будет гордиться тобой сегодня вечером.
Кристофер впервые за этот день улыбнулся, запихивая ожерелья и серьги во все свободные места, которые позволяла ему одежда. Жемчуг, драгоценные камни и красивое мерцающее золото выпирали из карманов Джека. Это было лучшее крушение, которое случилось с ним за последние месяцы. Наконец-то он мог купить Лиззи то платье, на которое она положила глаз, и повести ее на светский бал, одетую как порядочная женщина, какой она и была. Вредительство ни в коем случае не было честной работой, но оно приносило прибыль, и он не знал ни одного стоящего человека, который не стал бы убивать ради своей семьи.
- Ну же, давай вернемся туда. Мы должны спустить тела в воду.
Грозовые тучи отбрасывали зловещую тень на пляж. Джек и Кристофер подкатили моряков к кромке воды и сбросили их ногами в воду - это было их подношение морю за то, что оно доставило сокровища. Теперь крушение выглядело как идеальный несчастный случай, жертва надвигающегося шторма. Другие приходили за самим кораблем и рубили его на дрова. Это был просто образ жизни здесь, где слишком много суровых зим и болезней, опустошавших целые семьи, превратили их в людей с большими возможностями.
Небеса наконец-то разверзлись. Дождь хлестал по пляжу, смывая песок и кровь, оставленные людьми, которым суждено было стать частью вечно растущего сада океана.
- Отдохни немного, - крикнул Джек Кристоферу, когда они взобрались на скалы и двинулись обратно по грязной дороге, ведущей в город. - Скоро ты снова понадобишься мне в лучшем виде.
Кристофер кивнул и, надвинув кепку поглубже, побежал к своему дому тяжелым дребезжащим шагом, нити жемчуга развевались по бокам.


Бледный, окутанный туманом закат просачивался за горизонт и падал в воду. Джек и Кристофер стояли на милю дальше от берега, чем пару недель назад, когда Джек высоко держал фонарь, который гарантировал им наличие судна того или иного типа. Он знал, что лучше не ожидать повторения последнего крушения, но корабль даже с четвертью такого груза порадовал бы его ничуть не меньше.
Погода была довольно спокойной после шторма, разрушившего часть пляжа, но Джек снова испытал это странное чувство космического презрения, хотя он был не из тех, кто склонен к размышлениям философского характера. Он уже знал, что Bселенной нет дела ни до него, ни до любого другого человека. Это продолжалось с ними или без них. Иногда вы видели кровь на своих руках, на своей одежде. Ты слышал голоса мертвых в своих снах. Это сведет тебя с ума, если ты позволишь этому случиться. Хитрость, конечно, заключалась в том, чтобы перенять мышление солдата. Рассматривать их вообще не как людей, а как смертельных врагов. Может быть, он и не мог вредить вечно, но чувство вины не имело к этому никакого отношения.
Сегодня волны с пугающей силой разбивались о берег, разбрызгивая клочья пены в морозный воздух. Море бурлило, словно вскипев от адской жары, подгоняемое ветрами, граничащими с северо-восточным неистовством. Там, где волны ударялись о сушу, они оставляли багровое пятно. Игра угасающего солнечного света или напоминание о том, что, какими бы суровыми ни были условия, в которых жили Ее слуги, морская стихия испытывала жажду. Дальше, там, где морское дно обрывалось и приливные волны каждое лето поглощали по крайней мере одного пловца - всегда туриста; местные жители знали, что лучше не искушать судьбу, - в воде сияли сверкающие голубые звезды. Обычно это случалось после того, как мимо проходил корабль и взбаламутил богам известно что в глубинах. Может быть, потревожил Eе сад. Или, возможно, Она послала своих блестящих и скользких отпрысков присматривать за теми, с кем Она делилась Своим изобилием, их холодные и немигающие глаза были устремлены на берег.
Джек протер затуманенные глаза. Он не видел ни корабля, ни даже его призрака на горизонте. Тем не менее два моряка перешли вброд воду и вышли на берег, их одежда была изодрана в клочья и запачкана кровью. Водоросли обвивались вокруг их тел подобно змеям, а жирные черви телесного цвета извивались на их гладких черепах. Судорожно трепещущие жабры на их шеях жадно хватали воду. Фонарь выскользнул из руки Джека, разбился вдребезги и погас.
Так скоро.
Кристофер, шедший за ним, карабкался по камням, как крыса, и кричал:
- Я же говорил тебе, Джек, я же говорил тебе! - пока не оказался в безопасности на дороге.
Джек повернулся, чтобы последовать за ним, но моряки обхватили его своими мертвыми рыбьими руками и потащили назад, к морю. Молотящие ноги Джека никак не могли их удержать, когда пляж отступал. Он брыкался, извивался, но люди по-прежнему держали крепко. Это был просто инстинкт - бороться с ними; по правде говоря, бороться было не с чем. Он и все остальные были обещаны Ей за несколько поколений до его рождения.
Его руки онемели от напряжения. Лом со стуком упал на песок, когда ледяной морской воздух проник в его мозг. Кристофер мог бы убежать, но к утру его признали бы сумасшедшим. Он никогда не вернется к океану, даже если его семье придется голодать. И они, вместе со всей деревней, поступили бы именно так. Она больше не пришлет ни кораблей, ни рыбы им на пропитание; Она изменит погоду так, что туристы перестанут приезжать, что сделают немногие, как только они увидят, что в Эттуотере нет церквей, как только они услышат темные фигуры, поющие на пляже их Mатери и Oтцу. Она получит Свою жертву, Своего солдата, Своего вредителя, за все, что Она отдала от Себя. И если бы он не пошел добровольно, тогда его семья отдала бы его Ей.
Пенистая вода пропитала его ботинки, брюки, пальто и рубашку. Люди прошли сквозь него, как будто в нем было не больше материи, чем в тумане, и потащили его вперед. Джек запрокинул голову, чтобы держать нос над водой. Он пожалел, что не привел сюда Сару, хотя бы раз. У него не было сыновей, которые могли бы продолжить традицию, и что бы Лиззи делала без него? Рассказала бы она Саре о работе своего отца, сказала бы маленькой девочке: Теперь все зависит от тебя, и отправила бы ее в туман? Она была еще так молода. Она не знала. Она не понимала, что он будет вечно жить в огромном городе на дне моря, где Mать выжидала своего часа и воспитывала армию.
Ему удалось сделать еще один вдох, прежде чем боль сделала его легкие бесполезными. Когда он погружался, водоросли или присосавшиеся придатки чудовищных существ тянули его вниз, и призрачные моряки растворялись в невыразимом небытии. Он набрал полный рот воды, свел вместе стенки горла и протолкнул воду через жаберные щели, которые открылись у него на шее. Джек подумал, не ждет ли его папа где-нибудь во мраке мстительного моря. И он задавался вопросом, гордился бы им папа.