«Дом страданий» Джереми Мегаржи

Маска сползает на его лицо, и тот, кем он был раньше, на время исчезает. Он смотрит на себя в обшарпанное зеркало примерочной. Маска сделана на заказ: полированный череп оленя, инкрустированный полосками выделанной кожи, стальными застежками и сверкающими золотыми зубами. Рога змеятся вверх, перекрученные ветви, и делают его еще крупнее, чем он есть на самом деле при росте в шесть футов четыре дюйма.
Он одет в облегающий пиджак-смокинг, под которым видна обнаженная волосатая грудь, а его тяжелые мозолистые руки украшают кожаные перчатки без пальцев. Его ботинки со стальными носками, и когда он идет, это похоже на то, как динозавр гремит по земле. Он в последний раз наклоняет голову, вглядываясь в отражение. Радужки бледно-голубые, а под чудовищным обликом просвечивают глубокие колодцы эмоций.
Превращение завершено. Мистер Боль прибыл.
Он отходит к шелковому занавесу раздевалки и просовывает обе руки вперед, оказываясь в слабо освещенном пространстве одного из крупнейших калифорнийских бдсм-подземелий. "Дом страданий" - это чудо для посвященных в эти круги. Ошеломляющий дворец удовольствий для частных членов, который бросается в глаза, как только вы входите. С потолка свисают клетки-виселицы, пол усеян крестами Святого Андрея, а над головой висят толстые цепи и деревянные балки для подвески веревок. Уже глубокая ночь, клуб заполнен людьми, совершающими различные извращения, и это как раз то, что нравится Мистеру Боли. Крики звучат оркестром, и он упивается этой мучительной музыкой. Боль здесь - валюта, и так много заблудших душ умоляют на коленях о малейшей мелочи.
Он старый практик, и он давно участвует в кинк-сцене. Он знаток, он уже проверен, как это называют в этой культуре. Он стоит, положив руки на бедра, возле одного из крестов и наблюдает, как сладострастную черноволосую женщину с проколотыми сосками безжалостно хлещут тростью, ее задница вздрагивает после каждого удара. На ее плоти уже образовалось созвездие - желтые и пурпурные синяки, напоминающие галактики. Под маской его рот перетягивает ухмылка, и он продолжает осмотр.
Со стропил свисают "веревочные кролики": волосы, связанные конечности, глаза, полные эйфорического блаженства. Потеря контроля над собой что-то делает с ними. Они падают в эти сладкие темные ямы подпространства, и большинство из них хотят оставаться там как можно дольше.
Свингеры тоже в полном составе: парочки, которые долбятся друг с другом в разных позах на ковриках и роскошных диванах. Раздаются влажные животные звуки, и Мистер Боль успокаивается, услышав их. Он наблюдает за тем, как грузный мужчина насаживается в свою партнершу, одновременно с силой душив ее, и от этого удушья на ее лбу проступают вены.
Его путь лежит к бару, где он делает заказ претенциозному бармену, притаившемуся там. Он не фанат этого парня, подражателя лидера культа новых кинкстеров, но маленькие стычки в этом социальном микрокосме - норма. Драма здесь имеет привычку зарождаться.
Мистер Боль берет свой бурбон в руку в перчатке и одним глотком выпивает половину. Его глаза сканируют толпу, как охотник ищет самое красивое, что можно найти в глубоком темном лесу. Многие лица знакомы. Женщины, которые испытали на себе его трость, его кнут и его нож. Со многими из них у него сложились дружеские отношения, и он всегда готов поиграть с ними снова, но сегодня он жаждет приключений. Ему хочется нового, необычного и неизведанного. И, как ему повезло, он увидел ее.
Она чужая во всех смыслах этого слова. Он никогда раньше не видел ее в "Доме страданий". Она расположилась в декоративном гробу, стоящем в углу клуба, поджав ноги и опираясь на край. Он замечает блестящий черный лак на ногтях и браслет на лодыжке с крошечными полумесяцами. Волосы необычного серебристого оттенка, как будто она персонаж из темного фэнтези, а не реальный человек.
Она курит гвоздичную сигарету, а когда ее язык высовывается, чтобы облизать губы, он замечает, что он был хирургически изменен. Даже черты лица у нее эльфийские: немного порнозвезды эпохи Возрождения, ямочки, полные губы и глаза странного оттенка тусклого желтого. Он никогда раньше не видел глаз такого цвета. Может, контактные линзы? Они похожи на собачьи. В девушке есть что-то дикое, волчье и угрожающее. Женщина, которая привыкла играть с едой, прежде чем ее съесть.
Она - та самая, и в черных покоях своего сердца он это знает. Он делает шаг вперед, и она замечает его приближение. Она наблюдает за ним, как ленивая кошка, отмечая его продвижение, и выражение ее лица остается нечитаемым. Но он смел, и это вызывает у нее любопытство.
Когда он подходит достаточно близко, он приседает, поднимая руку так, чтобы кончики пальцев могли барабанить по боку гроба.
- Как вам в гробу?
- Уютно. Мне нравится вытягиваться.
Она так и делает, вытягивая ногу и позволяя пальцам раздвинуться. Это перформанс, и она точно знает, что делает. Ее голос напоминает Мистеру Боли распустившийся трупный цветок, красочный и пышный, долгожданный.
Это танец привлекательности, и ему он нравится.
- Не видел вас поблизости раньше. Новый труп на кладбище сегодня?
- Вообще-то, только что похоронили. Еще даже не начал гнить.
- Я могу отличить свежий труп, когда вижу его.
Она ухмыляется, оглядывая его с ног до головы. В ее взгляде есть озорная оценка. Желтые глаза задерживаются на маске, рогах и выпуклости мускулатуры под его пиджаком-смокингом.
- Новичок в этом клубе, но не в этом стиле жизни. Только что переехала с восточного побережья. Думаю, вы можете назвать меня "опытной".
Он качает головой, рога отбрасывают длинные тени. Он ценит тех, кто ужинает девиантными блюдами так же часто, как и он.
- Ну, цитируя "Восставшего из Ада", что вам нравится, мэм? Вуайеристка? Веревочный кролик? Любительница игры с ударом?
Она откидывается назад и опирается затылком на гроб. Она похожа на Элизабет Батори, расслабляющуюся в ванне, наполненной кровью. Ее взгляд пронзает его насквозь, боковой и полный веселья.
- Никогда не встречала удовольствия, которое бы мне не нравилось. Все зависит от моего настроения. Иногда мне нравится заставлять мужчину ползать на руках и коленях ради одного моего удара. А иногда мне нравится самой ползать...
- И то, и другое...
- Виновна.
Он протягивает руку в перчатке, и она делает ответный жест. Его тяжелая лапа заслоняет ее изящные кончики пальцев, и от этого первого прикосновения кожи к коже сердце и чресла Мистера Боли вспыхивают искрами. В этом есть что-то завораживающее.
- Меня зовут Мистер Боль.
- Тэлон. И я, чтоб вам было известно, и сама иногда люблю причинять боль...
- Похоже, мы отлично поладим.
Она томно облокотилась на гроб и захлопала ресницами, явно наслаждаясь тем, как невысказанное сексуальное напряжение витает в воздухе.
- Значит, это ваша игровая площадка, Мистер Боль?
- Она мне хорошо знакома.
Она постукивает пальцем по подбородку, и он замечает блеск, украшающий верхнюю часть ее бледных вздернутых сисек. Под тонкой тканью топа они пухлые, и он видит всю окружность ее ареол.
- Покажете девушке все тут?
Это единственное приглашение, которое ему нужно.
Сегодня охота будет удачной.


Мистер Боль познает ее плоть в интимных масштабах. В рекордные сроки это превращается в вихревой роман, торопящий в грехи самого темного сорта. Иногда он сомневается, что роман - это правильное слово. Большинство их свиданий напоминают ему двух отчаянно воющих животных, которые разрывают друг друга на части на уровне души. В их взглядах мелькает бешенство, и ему кажется, что Тэлон выковали в какой-то адской яме, сделали сладострастной, жаждущей и безмозглой только для того, чтобы она соответствовала его собственным безумным наслаждениям.
Ее болевой порог превосходит все, с чем он когда-либо сталкивался. Он уже не раз брал свое кожаное шипованное весло для ее задницы, маленькие бусинки металла, вделанные в материал, и шлепал по самым сладким долинам ее кожи. Красные, густо-пурпурные и даже те моменты, когда весло бьет так сильно, что на ней открываются маленькие щели, и она истекает кровью для него. Она истекает кровью, и она такая красивая, и какая-то чертова часть его сознания понимает, что в этом есть сила.
Он щупал ее пульс, пока без устали душил ее, вены, испускающие теплый ихор, и она широко ухмыляется, когда он делает это, язык высунут, рот открыт, как ворота, и она умоляет его плюнуть в нее, окрестить эту чертову маленькую принцессу боли в мазке его собственной испорченной сущности.
Он пометил ее, он использовал ее, он делал с ней такое, что заставило бы покраснеть средневекового палача. Она была податливой глиной, и каждый раз, когда Мистер Боль раздвигает границы и расширяет мир ощущений, она отвечает ему с ошеломляющим энтузиазмом.
Она вдохновляет его на то, чего он никогда раньше не делал. Она любит веревку, а ему нравится смотреть, как она любовно вгрызается в ее кожу, и он учится ее обвязывать. Тэлон делает из него паука, побуждая строить сложные паутины, чтобы запутать ее, связать и скрутить ее конечности в беспомощной ярости.
Она держит его руку в перчатке, она целует его грубые губы и прикасается к его изрезанным щекам, как женщина, которая всю жизнь ждала его прихода. Мистер Боль уже испытывал лимеренцию, это неизбежно в кинк-пространстве. Это увлечение его партнером, жгучая одержимость, желание, которое грозит разорвать их обоих на две части. Но такого он еще не испытывал. Тэлон - чистый героин, и она мгновенно сделала его наркоманом. Прошло всего несколько недель, а он уже впивается в нее, разрабатывая в голове замысловатые планы того, что они будут исследовать вместе дальше. Он пробует на вкус все табуированные извращения, которые крутятся в ее голове, но он также узнает женщину, которая скрывается под этими фантазиями. Она уязвима с ним. Она показывает ему те части тела, которые не видны остальному обществу.
Он знает, к чему это приведет. Он ставил каблук ботинка на шею женщины и вдавливал ее голову в пол, чтобы она слизывала остатки его спермы, но под всей этой вспышкой и доминированием в сердце Мистера Боли скрываются пересекающиеся раны. Семейные травмы, проблемы с брошенными детьми и эмоции, которые проносятся по его организму, как лесной пожар. Это норма для фетиш-сообществ. Это просто зверинец из чертовых людей, делающих все эти чертовы вещи. Он в равной степени рад и напуган тем, что Тэлон теперь в его жизни.
Он хочет, чтобы это длилось долго, и в то же время его душит все, что она собой представляет. Возможно, выход - задушить ее в свою очередь, что он и делает, снова и снова, зажав нос и рот разбитыми костяшками пальцев, и каждый раз, когда он заставляет ее плыть в океане удушья, она падает в обморок, как испорченная сирена. Каждый период бездыханности становится все длиннее и длиннее, пока ее жизнь не окажется в его руках, ее смерть - в его руках, и если бы он захотел, то мог бы высечь ее, стереть и пустить как пепел по ветру.
Раздавленное пятно небытия. Она каждый раз благодарит его за это. Огромные глаза, полные слез, щупальца туши, дрожащие губы и рот, который хнычет:
- Я не заслуживаю того, чтобы дышать, хозяин.
Но она заслуживает. Она заслуживает кислорода, заслуживает увлечения и заслуживает того уродливого пса со шрамом по имени Любовь, который стыдливо прячется в тени себя. Она не пробуждалась в нем уже много лет. Мистер Боль считал, что к настоящему времени он уже не способен испытывать это чувство.
Но она есть, она горит, как пламя, и ее невозможно игнорировать.
С этим нужно бороться. Тэлон покорилась ему, и власть, которую она имеет над его затуманенной головой, не имеет границ. Он чувствует в воздухе вкус обещаний боли. Он видит плоть и дух в цепях, слова утверждения превращаются в ленты деградации.
Тэлон - его мир, и Тэлон - его погибель.
Империя может пасть, так и не успев расцвести. Это холодный факт жизни, с которым рано или поздно придется столкнуться каждому из нас. Нет ничего более болезненного, чем медленный распад того, что когда-то подавало такие большие надежды. Мистер Боль чувствует это еще до того, как видит происходящее. Этот распад проникает в мозг через его кости. В один момент Тэлон готова ползать по стеклу, чтобы лизать его сапоги, а в следующий она становится похожа на призрак, с которым почти невозможно связаться.
Это происходит постепенно, не сразу, но как только перемена наступает, она становится ощутимой. Текстовые сообщения, на которые она никогда не отвечает, а если и отвечает, то очень отстраненно и лишь несколькими скупыми словами. Отказ от покорной энергии. Его это раздражает. В первые дни она обращалась с ним как с богом, но теперь к нему относятся с тем же вниманием, что и к пятнышку грязи в темном углу комнаты. Падение идола. Он чувствует, как под его кожей появляются трещины, давящие статую, и назвать это агонией было бы преуменьшением.
Он хотел бы избавиться от этого и жить дальше. Но если самооценка не формируется в детстве, ее приходится черпать из чужих рук, и Тэлон ежедневно давала ему ведро одобрения и уверенности в себе, которые, как ему стыдно признаться, нужны ему для функционирования и выживания. Мистер Боль слизывает любовь с ножей и научился любить трещины на языке, которые появляются в результате такого неадаптивного поведения.
Он все еще видит темно-розовый цвет ее сосков. Он чувствует жар, который делает внутренние стороны ее бедер очень теплыми. В памяти еще свежи воспоминания о том, как он взял эти серебристые волосы в кулак и использовал ее, как марионетку из плоти, для всевозможных первобытных действий. Она дарила себя как вселенную, а потом срывала звезды одну за другой. Не осталось ничего, кроме черной дыры. И в этой черной дыре все горит, бурлит и пробуждается. Уродливые мысли, а Мистер Боль в своей жизни был не чужд уродливых мыслей.
Но все становится еще хуже. "Фет" - это социальная сеть, созданная исключительно для кинкстеров, и это почти как пролистывать ленту, чтобы узнать, чем занимаются на этой неделе твои собратья-извращенцы. Он видит ее на фотографии. Она обвилась вокруг ноги другого мужчины, как свернувшаяся змея, ее большие широко раскрытые глаза полны тоски и нежности. Этот мужчина - высокий, худой, с птичьими костями, хрупкий сучок, и он новичок на этой сцене. Его имя - Алебастр. Он держит ее в своих крыльях стервятника, он украл ее у Мистера Боли, и этого просто не может быть.
Он пыхтит, строит козни и яростно ругается на стены. Это отравленное сердце человека, выставленное на всеобщее обозрение, и оно капает ядом на то, что могло бы быть. Тэлон сделала из его души коварное место. Он не понимает, как она может быть такой черствой и холодной, готовой выбросить его на помойку, как ненужную игрушку, когда найдет новую блестящую игрушку, которая понравится ей больше. Он был удален в ее мозгу и сердце, и это заставляет его чувствовать себя совершенно убийственно.
Он хочет причинить несомненный вред. Он причинял боль этой женщине миллионом разных способов, но в этот раз он хочет сделать нечто большее, чем просто оставить шрамы. Он хочет причинить боль, которая никогда не заживет. Нечто ужасное, окончательное и катаклизмическое, достаточное для того, чтобы потолок "Дома страданий" обрушился сам собой. Дикий хлыст эмоций, и ему все равно, кого он заденет.
Неужели это его судьба? Чтобы все, чего он никогда не хотел, было крепко схвачено, кончики пальцев впивались в горло его желаний, а некая космическая сила выдергивала их обратно в состояние несуществования. Это пир, но не банкет. Укус, но не ужин. Он - собака на цепи, и он видит места, куда хочет убежать, но не может. Его сдерживают и ограничивают, и он становится таким ужасно недовольным.
Это похоже на психическое расстройство. Самообладание, которым он когда-то обладал, рушится вокруг него кирпичик за кирпичиком. Мистер Боль чувствует себя сырым внутри, и ему хочется выкрасить все в красный цвет, пока это не станет напоминать гобелен с кровавыми пятнами.
Первый - Алебастр. Он - зубочистка, которая так и просится, чтобы ее сломали. Не составит труда раздробить его кости и разорвать на части все, что в нем нравится Тэлон. Возможно, это будет калечащая операция на половых органах, а Мистеру Боли нравится идея держать отрезанный член Алебастра, как расчлененный слоновий хобот. Он будет дразнить им Тэлон, пока будет рубить его кухонным ножом, как фарш.
А потом, когда все будет тихо и обреченно, он придет к ней. Он намерен сделать Тэлон не такой, как все. Развернуть ее мягкие уязвимые части, которые делают ее живой. Он не хочет ее узнавать. Это милое лицо с ямочками он хочет забыть.
Лицо легко забыть, когда оно превращается во внутренности.


Внутри него творится кошмар, и пришло время поделиться им. Мистер Боль не спал, он почти не ел, и на месте его глаз лежат глубокие впалые тени. Что-то в его мозгу испортилось, и все мысли обратились к уровню насилия, превосходящему все, на что он был способен раньше.
В "Доме страданий" сегодня сказочная ночь, в подземелье собрались всевозможные феи и лесные существа, люди переодеваются в волшебных существ и занимаются самыми черными грехами. Мистер Боль входит, как зомби в ступоре, низко склонив голову, чтобы его рога не мешали порогу. Он оглядывается по сторонам, но не видит лиц. Он видит пульсирующий красный цвет, и боль в нем больше не может сдерживаться. Она кипит, требуя выхода, и ему уже все равно, кого она коснется. Он понимает, что ему вообще на все наплевать.
Она где-то там, в море извращенных душ, и, словно аккумулятор, питающий машину ужаса, ее присутствие гонит его вперед. Он крепко сжимает в руке охотничий нож и одним движением вверх вонзает его в животы нескольких подвешенных "веревочных кроликов", усердно и безобразно работая лезвием, чтобы выпотрошить их, и тянется вверх рукой в перчатке, чтобы вытащить кишки, создавая над головой белые змеистые ленты. Их эйфория перетекает в нечто иное. Их жизни сыплются на его голову вишнево-красным дождем, и он радуется такой погоде. Паника еще не овладела толпой. Какая-то их часть считает, что это шоу, представление, развлечение на ночь.
Только после того, как Мистер Боль схватил бармена за рваный хвост и протащил его полпути по деревянной барной стойке, люди начинают понимать, что здесь творится беспредел. Мистер Боль подхватил несколько бутылок со спиртным и с силой обрушивает их на лицо бармена: стекло бьется, спиртное выплескивается наружу, а плоть раз за разом разрывается на части. Мистер Боль топит маленького ублюдка в собственном спиртном, и приходит в такую ярость, что начинает осыпать его ударами кулаков, пока от мужчины не остается только украшенное стеклом мясо для гамбургеров. Теперь в толпе человечества пробуждается новый тип крика. Не безопасный крик культивируемого страха, а сырой, низкий животный вопль существ, которые наконец-то в ужасе от своей реальной жизни.
Мистер Боль поднимается, тяжело дыша, его смертельный олений череп окидывает бегущие тела и добычу глазами размером с чайную чашку. Он ловит тела наугад, когда ему это удается. Клинок глубоко в грудину здесь, быстрый удар по горлу там, и множество ударов по всем, кто ошибся, оказавшись поблизости от него.
Он прокладывает кровавый путь через "Дом страданий". Несколько человек пытаются остановить его, но они погибают в его ярости. Они умирают с проломленными черепами и выбитыми зубами. Он крутится на пятках, берсерк, вскормленный войной, горячая кровь заливает его костяшки, и Алебастр принимает безрассудное решение сделать шаг вперед.
Тощий ублюдок держит в руке хлыст и несколько раз щелкает им, набрасываясь на Мистера Боль с расстояния в несколько футов. Хлыст хлещет его по щекам и голой груди, врезаясь в кожу маленькими заклепками, и это только сильнее его злит. Он преодолевает расстояние метр за метром, выдерживая удары кнута, стиснув зубы и глядя на него безумными глазами, и на последнем взмахе Алебастра ловит кнут и наматывает его на предплечье. Он ухмыляется, из уголков его рта пузырится пена, и со всей своей силой притягивает Алабастера к себе.
Он обхватывает хрупкого мужчину большими руками и начинает обнимать его, сжимая, сжимая и сжимая. Кости смещаются, хрустят и трещат, как ветки под ногами, а Мистер Боль все сжимает и сжимает его. Он хочет, чтобы Алебастр стал лишь сдувшимся кожаным мешком, набитым обломками костей. Он несколько раз ударяет его тяжелым лбом в нос, отчего тот лопается, а глаза чернеют, превращаясь в раненого енота, который едва может дышать.
Мистер Боль еще долго терзает его, сотрясая тело со свирепостью медведя гризли, и наконец поворачивается в сторону и запускает то, что осталось от маленького сучонка, в стену. В конце концов Алебастр становится похож на сложенную марионетку, над которой жестоко поиздевалась жизнь.
Мистер Боль приостанавливается, его взгляд метается слева направо в кинк-пространстве. Люди бешено бегут, а у входа образовалось бутылочное горлышко, тела давят и душат друг друга в попытке безопасно выйти. Они не имеют значения. Они - мухи, жуки, и он растопчет их, если они окажутся достаточно близко, чтобы их можно было растоптать. Лишь она имеет значение.
Он целенаправленно ищет ее, и как поэтично, что он заметил ее дрожащей возле гроба, где они впервые встретились. Она похожа на лань с фарами-глазами, не в силах пошевелиться. Мистер Боль нюхает воздух, глубоко вдыхая, и его ноздри наполняются ностальгией. Ее пот, ее волосы, ее "киска", а в основе всего этого - ее страх. Он впал в состояние полной невменяемости. Ничто не имеет значения, ни эта жизнь, ни следующая.
Он жаждет уничтожения Тэлон в самых постыдных ямах своего сердца, и это все, что есть сейчас. Эта бойня - ради нее. Эта бойня вдохновлена ею.
Он сокращает расстояние. Он откидывает голову в сторону, грудь заливает кровь, и смотрит на нее. Он чувствует себя бездушным. В нем ничего нет. Все исчезло, и он не знает, куда.
- Что ты делаешь? Ты убиваешь людей!
Он помнит ее хныканье. Тоска на мгновение появляется в его голове, а затем ярость заглушает ее.
- Ты выбросила меня. Мусор, который больше не имел значения. Игрушка, с которой тебе надоело играть. Ты оставила меня собирать все осколки, собирать себя заново. Я пытался. Но здесь слишком много трещин, Тэлон. Слишком много повреждений в фарфоре, железе и плоти.
Он постукивает указательным пальцем по своей маске. Его личность. Его "я". Это все, чем он сейчас является. Возвышающийся вендиго, жаждущий крови, в жилах которого горит предательство.
- Между нами все было случайно. Просто сексуальная забава. Я думала, ты это знаешь. Наша связь никогда не была чем-то большим, чем физическая. Я не знала, что у тебя возникнут чувства.
Слова из ее уст имеют привкус кислоты. Он трясет головой взад-вперед, как собака, пытаясь прогнать жало этих слов.
- Люди чувствуют, Тэлон. Я не бесплоден в эмоциональном плане. Я не выбрасываю так, как выбрасываешь ты. Ты хочешь избавиться от чувства вины. Ты хочешь получать удовольствие, оставляя кусочки своей боли позади, забытыми и выметенными под ковры. Тебе нет дела до тех, кого ты сожгла. Ты оставляешь их в золе.
Он делает шаг ближе, слюна катится по его губам, а глаза налиты кровью и лишены разума.
- Ты оставила меня в золе.
- Пожалуйста, Мистер Боль. Давай поговорим. Давай все выясним. Я не хотела...
Он устал от слов. Он устал от оправданий. Он устал от лжи, историй и разочарования в этом морально обанкротившемся человеке. Мистер Боль отвечает ей без слов, потому что готов оставить слова позади.
Он мчится вперед с обманчивой быстротой, опускает голову и обрушивает на Тэлон всю мощь рогов, прикрепленных к его голове. Рога вонзаются в ее тело в нескольких смертельных местах, пробивают органы и рассекают кожу. В горле Мистера Боли зарождается безнадежный рев, который становится все громче и громче, отражаясь от темных шелковистых стен "Дома страданий".
Он задирает голову вверх, используя всю силу шеи и плеч, и Тэлон оказывается подвешенной над его головой, а ее распростертое тело - на рогах. Она все еще дышит, неглубокими вдохами, а ее глаза приобрели отстраненный блеск. Ее кровь, теплая и успокаивающая, омывает его лицо и плечи, и он приветствует последнюю ее частичку, когда она исчезает.
Она умирает за него, и это ее последний акт покорности.
В какой-то момент во время безумия отключается электричество, и лишь несколько случайных свечей освещают дворец удовольствий. Мистер Боль отстраненно замечает, что у входа копошатся полицейские, в него тычут фонариками, кричат, чтобы он отступил, бросил нож, лег на живот и заложил руки за спину.
Сейчас это не имеет значения. Работа сделана. Его глаза ярко блестят в лучах фонаря. Его улыбка трансцендентна. Он крещен кровью всего мира, и никакие ощущения не сравнятся с теми, что он испытал сегодня.
Удовлетворение.
Тишина.
Покой приближающегося небытия.
Мистер Боль поднимает нож, и пули целуют его тело из, как ему кажется, тысячи разных стволов. Его глаза закрываются, и он вздыхает.
Странно, но больше не больно.