«Листок бумаги» Эдвард Ли

Когда Парша харкнул кровавым сгустком мокроты в стену, фактически это физическое усилие заставило его брюшные мышцы напрячься и сдавить мочевой пузырь. Древний, давно забытый инстинкт подтолкнул его встать и найти какое - нибудь укромное местечко, чтобы помочиться, но потом Парша вспомнил, кем он был и в каком сейчас положении, поэтому буркнул:
- Да какого хуя, - и как обычно обоссался прям себе в штаны.
Ну, чтоб вам было понятно, он вспомнил, что у него не было ног. Ампутированы чуть ниже коленей. “Газовая гангрена”- так врачи сказали ему.
Каждые шесть месяцев, или около того, Парша катил себя в государственную клинику, где ему отрезали ещё дюйм. Парша был одним из ярких представителей города Сиэтла, бездомный социопат - изгой. Инвалидного кресла у него не было, он не мог передвигаться на нём из - за острого артрита. Была у него доска на колёсиках, пара перчаток - толкуш и койка под номером 509 в социальной ночлежке на углу Третьей и Джеймс - Стрит, но Парша не хотел там жить, он просто хотел свою доску и перчатки.
Улица, она была его стихией.
Люди прозвали его “Парша”, потому что именно ей он был покрыт с головы до ног.
Шестьдесят два года болезней и инфекций, клещей и вшей, нулевой гигиены и всех видов дерматита. Такое, знаете ли, оставляет отметки на человеке. Парше было похую, он отдирал струпья от тела и ел их. Не так уж и плохо, на вкус почти, как жареные сухарики.
Каждый его день проходил примерно одинаково, но Парша не жаловался.
С утра он подкатывал ко входу книжного на Пятой авеню, в который любили таскаться все эти извращенцы - хиппи и уроды - коммуняки со своими каталогами пирсинга и журналами Хай Таймс.
(Хай Таймс - ежемесячный цветной журнал объёмом сто страниц, полностью посвящённый конопляной тематике).
А стражи революции заодно подкидывали в кружку Парше доллар - другой из своей карманной наличности. За день набиралось, примерно, долларов пятьдесят. Если какой - нибудь жмот кидал ему монетку в пять или десять центов, Парша харкал в него.
“Ёбаный крохобор”.
Ночью он протискивал себя между двумя мусорными баками, стоящими в переулке, разделяющем вьетнамский ресторан и пункт обмена игл для наркоманов.
Это был милый тихий уютный и укромный уголок, это был дом Парши.
И той ночью…

Шёл дождь. Он всегда шёл в этом сраном городе. Парша уже скатился вниз по переулку и припарковал себя между мусорными контейнерами, обложившись газетными листами сиэтлской “Пост Интердженсон”. Парша промок, в ни разу не стиранных штанах хлюпало. Хлюпала моча и его собственные экскременты.
Парше было похуй, жизнь у него не сахар и если человек вынужден срать себе в штаны, он срёт себе в штаны, по крайней мере, хоть какое - то время жопа у него будет в тепле. Говно он вытряхнет утром на улице.
“Не ебёт, - подумал он, - пусть кто - нибудь тоже вляпается”.
Он надеялся, что сегодня ему приснится хороший сон с бабами и в этом сне у него будут ноги.
Капли дождя громко стучали по газете, прикрывшей его голову и он уже начал клевать носом, как вдруг услышал… шаги.
Может, ему показалось?
Может быть, он уже спит и видит сон?
Довольно миловидная, но испуганно выглядевшая женщина, бежала по переулку. Она вся вымокла под дождём, но кроме тёмного строгого делового костюма на ней ничего больше не было. На бегу она размахивала кожаным портфелем. Парша уже было начал фантазировать, что он сделает с ней и в каких конкретно позах покажет, каким должен быть настоящий мужчина, когда… три яркие вспышки расцвели в конце переулка, сопровождаемые еле слышными щелчками. Парша не был уверен, что он только что увидел, но вроде как… вроде как испуганно выглядевшая женщина в деловом костюме рухнула на асфальт и когда её портфель ударился об землю, застёжки на нём лопнули и он открылся и из него стали вылетать, кружась по переулку, листки бумаги.
Один такой листок приземлился прямо на колени Парше.
Снова послышались шаги. Парша уже точно знал, что не спит, знал, что всё происходит наяву. Двое мужчин в костюмах вошли в переулок и остановились у тела женщины. Женщина была мертва. Тёмные ручейки, гонимые дождём, растекались от её головы.
“Какого хуя, чё за дела?” - гадал Парша.
Мужчины в костюмах сунули пистолеты в карманы пиджаков и теперь ползали на коленях под проливным дождём, собирая вылетевшие из портфеля листки. Между тем, к другому концу переулка, задом подъехал тёмный фургон. Ещё двое, таких же безликих мужчин, выпрыгнули из него, подняли мёртвую женщину, открыли заднюю дверь и бросили её внутрь фургона. Первые двое мужчин собрали выпавшие из портфеля листки, потом тоже попрыгали в фургон через заднюю дверь и автомобиль, взвизгнув резиной колёс, скрылся во тьме.
“Ё - моё, всё, кино закончилось?” - подумал Парша.
Ясное дело, мужчины собрали не всё, один листок так и остался лежать у Парши на коленях. Эти парни в костюмах были так заняты, торопясь подобрать выпавшее содержимое портфеля, что даже не заметили его, забившегося в тёмной щели между мусорными баками.
В переулке опять стало тихо, только шелест дождя. Всё закончилось быстрее, чем Парша успел высморкаться.
- Это что ещё за хуйня? - буркнул он, сцапав намокший лист с колен и разглядывая его.

На листе было отпечатано:
“Получено по защищённой правительственной линии Министерства обороны США.
Экземпляр: единственный.
Страница: 1 из 1.
Распечатано: 25 мая 1978 года в 7 часов 13 минут.
Статус: совершенно секретно.
От кого: Агенство Национальной Безопасности, руководитель внутренних операций, Форт - Мид, Мэриленд. Пятый сектор, Отдел вирусных исследований, Форт - Детрик, Мэриленд.
Кому: Оперативной группе по внутренним спец. операциям, Пентагон.
Сообщение: вирусный возбудитель, подавляющий иммунную систему, в точности, антитела к вирусу цитомегалии иммуноглобулина джи, полностью усовершенствован в лаборатории Армейского центра вирусных исследований, Форт - Детрик.
Кодовое название препарата: ВИЧ.
Статус готовности: вирусная основа готова к распылению в городских районах с низким социальным уровнем и в зонах высокой концентрации лиц гомосексуальной ориентации, а также лиц, принимающих наркотические препараты внутривенно.
Просим подтверждение.
Конец сообщения.
По прочтении уничтожить”.

Парша, щурясь, ещё долго смотрел на листок, потом высморкался в него, скомкал и отбросил в сторону. Выкашляв из лёгких несколько сгустков мокроты, он смачно харкнул ими в стенку мусорного контейнера, ещё раз обоссался себе в штаны и заснул.
“Не, ну, правда, чё это, блять, за ёбаные каракули?”
Он всё равно не умел читать.