«Отпусти меня, пожалуйста» Эдвард Ли

— Как быть женщине? — сформулировала вопрос Ди, постучав по клавишам своего «пэккард бэлла». Её пергидролевые волосы напоминали Джойс солому. — Все они обманщики, все до единого. Не встречала ни одного мужика, который не ходил бы на сторону у меня за спиной.

Рыженькая Мэриэн, похожая на курносую Мэрил Стрип, понимающе кивнула.

— Мужчины, черт бы их побрал, думают той головой, которая в штанах. Например, вот я никогда не изменяла Уилли, хотя возможностей у меня было море. Подарила этому козлу и сердце, и душу, и что же? Оказывается, он трахает половину своих официанток.

Джойс Липник ничем не могла помочь, но все равно слушала эти откровения: вмонтированный в интерком Ди «жучок» был её ушами в офисе. Она не считала это подслушиванием — всего лишь банальная предосторожность, не более. Когда ты управляющий адвокатской конторы, — конторы из тройки лучших в стране, — ты просто обязан быть осторожным.

Но девчонки (Ди, её помощница, и Мэриэн, администратор) были правы.

Как быть женщине?

Джойс размышляла об этом в своем удобном, отделанном вишневым деревом кабинете. Кзанек, неопрятного вида частный детектив, подтвердил бесконечные измены Скотта. Полный набор полноцветных доказательств. На них Скотт, любовь всей её жизни, обслуживал своих тайных подружек во всех мыслимых позах.

Сможет ли она когда-нибудь забыть эти фотографии?

Он не оставил ей выбора.

— Я не верила своим глазам, — продолжала Мэриэн. — Прихожу я как-то домой пораньше, а там Уилли с этой девицей с первого этажа — готовится отжарить её сзади.

«Сзади», — подумала Джойс. Скотт тоже делал подобное?

Кзанек назвал пять его последних подружек, еще четыре были под подозрением.

— Ваш муж ходит на сторону, мисс Липник, настоящий кобелина, — сказал он, довольный после расчета по схеме «двести долларов сутки». — Впрочем, для такого смазливого парня это неудивительно.

Неудивительно. Джойс была вне себя от гнева. Я дала ему машину, прекрасный дом, деньги, кредитки, не говоря уж о любви, а он отплачивает мне тем, что развлекается с какими-то потаскухами!

— Ну вот скажи мне — Ди повторила в спрятанный «жучок». — Что тут делать женщине?

Джойс она нравилась. Если бы не одно «но».

Она нажала на кнопку интеркома.

— Ди, я забыла сказать тебе. Оформи прекращение действия медицинской страховки Скотта. Прямо сейчас.
Повисла пауза.

— Прекращение, мисс Липник? Я думала, что Скотт в отпуске.

— Нет, Ди, он уволен. Что хорошего в посыльном, который постоянно опаздывает, чуть ли не каждый день? И я хочу, чтобы письменные показания по делу «Эйр Нэйшнл» были на моем столе через час. Я буду выглядеть очень глупо, если не смогу пойти в суд и устроить тем идиотам перекрестный допрос по предшествующим показаниям свидетеля. И не забывай, у нас всего лишь неделя, чтобы раздобыть предварительный наказ присяжных по аппеляции «Джи-Эй-Экс Авионикс».

— Да, мисс Липник.

Джойс разъединилась и переключилась на «жучок».

— Ты слышала эту хрень? — Ди прошептала Мэриэнн — она уволила Скотта!

— Он был такой милашка — сокрушенно произнесла Мэриэнн. — Какое лицо, какое тело, господи!

— Кому ты рассказываешь!

Шепот Ди стал на тон выше.

— У этого парня хватало сил на целую ночь. Это было невероятно.

— Ди! Ты хочешь сказать ты… Со Скоттом?

— И не раз — она захихикала. — Скажем так, мой отпуск по болезни длился целый год, и за это время в гостинице «Редженси Инн» изношенных кроватей поприбавилось.

— Ди!

Но даже эти новости Джойс не расстроили. Не сейчас. Никогда больше, решила она. Что надо было делать женщине, девчонки? Хотела бы я с вами поделиться, потому что я сделала это. А что касается Ди… Легкомысленная маленькая шлюха. У Джойс на руках был козырь — она могла бы уволить Ди хоть на следующей неделе.

— Дорогой? — Джойс поставила на пол сумку с судебными делами и отворила дверь в стальной раме, ведущую в спальню. Она решила, что такая дверь подходила как нельзя лучше. Тюрьмой для Скотта стала спальня. Поэзия правосудия в чистом виде.

Он ждал её в кровати.

— Милая, как же я по тебе соскучился. — Его сильные руки тянулись к ней. Она подумала: «До чего же он милый. Как я могу на него злиться?» Она решила не трогать Ди. Все закончилось. Он больше не будет ей изменять. Вместо этого она скинула туфли, забралась на роскошную кровать, и он обнял её.

— Я соскучилась еще сильнее — прошептала Джойс.

— Ага — его поцелуй поглощал её; он прогнал прочь все неприятности прошедшего дня. Заставил забыть её обо всём. За какие-то секунды она уже пылала желанием. Его язык блуждал по её рту. Его руки — сильные, уверенные, настойчивые — стягивали с неё джемпер, за ним последовала шелковая блуза «Эван-Пикон». Проворные пальцы высвободили грудь из лифчика и сжали соски. «О Боже, любовь моя», — промелькнула неуловимая мысль. Его рот высасывал дыхание из её груди.

— Детка — прошептал он. — Пожалуйста.

Тогда её поцелуи начали спускаться вниз. Руки Скотта стянули с неё юбку, пока Джойс играла своим язычком с его сосками, затем все ниже, ниже.

— Дорогой… — Его пальцы уверенно вплелись в ее завитые черные волосы. — Ты меня любишь? — спросила она и взяла член в рот, прежде чем он успел ответить. Скотт изогнулся, постанывая. Она сосала медленно и сильно пока её пальцы сжимали его яйца - тяжелые, больше и тяжелее куриных. — Ты меня любишь? — снова. — Дорогой, ты любишь меня?

Снова и снова.

— Да — его дыхание участилось. Её язык блуждал вокруг головки, лаская самый кончик. Джойс избавилась от трусиков, и от этого Скотт заерзал только сильнее.

— Джойс, дорогая, я так тебя люблю.

— Правда, на самом деле?

— Да!

— Тогда покажи мне это.

Джойс подползла к нему, затем подставила киску прямо к его рту. Она обильно текла и закатывала глаза от удовольствия.

— Ты такая вкусная — прошептал он.

Многими часами спустя Джойс лежала удовлетворенная и восхитительно раскрасневшаяся. Она потягивала мелкими глотками «Перье-Жуле» и смотрела, как он спит. Такой прекрасный, такой любимый. Фотографии Кзанека вновь встали перед глазами. А как же Ди? Не думай об этом. Шлюшка. Джойс была готова раскричаться при мысли о том, что Скотт с другой. Эти сильные руки, мощный торс, плечи, и спина, и роскошный изогнутый член. «С кем-то еще?» — думала она. Нет, больше никогда. Кто мог обеспечивать его лучше Джойс? 400 тысяч в год, великолепный дом на берегу моря и все что он только пожелает. И любовь, размышляла она. Настоящая, зрелая, вдохновляющая любовь. Она никогда не была с мужчиной, похожим на него: таким страстным, таким ловким. Его способность чувствовать её — её настроение, её потребности, её желания, была почти духовной, и оргазмы, до которых он её доводил — дюжина жарких бренчащих подарочков каждую ночь, выжимали из нее удовольствие как теплую воду из губки. Часто он занимался с ней любовью до тех пор, что она потом не могла пошевелиться. И он все поймет, когда придет время. Когда он станет старше и поймет, что Джойс знала, как для него будет лучше. Именно это имело значение. «Это правда», — думала она. Позже она проснулась, услышав шепот.

— Дорогая? — руки Скотта обняли её теплую плоть. — Дорогая? — Он рылся носом в её груди, поглаживал её спину и ягодицы. — Ещё разок — прошептал он.

Сердце Джойс еле билось от усталости.

— Не думаю, что меня хватит на еще один раз. Ты меня совсем вымотал!

— Хватит — настаивал он, — я же знаю.

Он перекатился и оказался сверху, завел её руки ей за голову и вошел.

— Мне нравится, когда ты кончаешь.

Нежный бурав из плоти уверенно вонзался в нее и выходил обратно. Джойс почувствовала себя наэлектризованной. Её грудь набухла, соски раздулись. О, ее хватит на еще один раз. Снова и снова. Её руки сжимали его мускулистый зад, когда он входил в неё, его член — всегда такой крепкий, такой большой, такой знакомый, бурил её, не ослабевая. Оргазмы как сладкие сны угасали в ней, а их нити уносили её далеко, охватывая ее мощными спазмами. «Я в раю, — убедила она себя. — В раю каждую ночь».

Когда он кончил, Джойс лежала неподвижно, вся в поту и семени, которое текло по ее телу. Скотт приобнял её, успокаивая её разгоряченные груди, орошая шею поцелуями.

— Джойс, знаю я плохо поступал раньше — прошептал он.

«Нет, — подумала она, — пожалуйста».

— Но я правда люблю тебя. Я бы ни на кого тебя не променял. Пожалуйста, поверь мне, дорогая…
Пожалуйста, не надо.

— Но я схожу с ума от того, что вынужден весь день ждать тебя здесь в одиночестве. Каждый час без тебя — это целая неделя.

Джойс начала терять присутствие духа.

— Дорогая, прошу тебя, выпусти меня.

Она погладила его по волосам, прикоснулась к лицу.

— Выпущу — пообещала она. — Выпущу.

Но это обещание, как и почти все обещания любовников, было ложью. Она знала, что никогда, ни за что на свете не сможет отпустить его.

Их утренний ритуал: завтрак в постели. Нагие, они вяло кормили друг друга, прижавшись телами друг к другу — яйца бенедикт, иранская икра на тостах, цикорий. Затем она принимает душ и одевается. Она всегда одевается медленно, зная, какое удовольствие это доставляет Скотту. Так она чувствует себя сексуальной, очаровательно похотливой.

— Ты так прекрасна — произносит он. Его ясные, по-детски голубые глаза сосредоточены на ней с кровати. — Мне скорее всего придется передернуть.

— Как тебе не стыдно! — говорит Джойс с хитрой усмешкой на лице. Конечно, он ласкает себя. Все мужики это делают. Думает ли он о ней в этот момент? Смотря ему в лицо, она напяливает лифчик, затем подразнивая натягивает колготки.

— Я хочу, чтобы ты приберег это для меня. Каждую каплю.

— Ну… — Он, улыбаясь, взглянул на неё. — Я постараюсь.

Она зашнуровала свою юбку в цветочек, затем застегнула на пуговицы топ с разрезом от «Жакар».

— Дай мне что-нибудь, — сказал он.

— Что?

— Твои трусики.

Джойс покраснела.

— Скотт, я не могу идти на работу без…

— Можешь. Пусть они останутся у меня, тогда я смогу думать, как ты сидишь в офисе без трусиков. Я буду думать весь день о твоей чудесной киске и о том, что мне чертовски хочется ее вылизать.

Боже мой! Джойс еще сильнее залилась краской. Когда он говорил такие непристойности, у неё не было сил сопротивляться. Она сняла свои трусики и бросила их Скотту, который поймал их в воздухе и быстро прижал к груди.

— Я люблю тебя, — cказал он.

— Не сильнее, чем я тебя — заверила она, и подтвердила свои слова тем, что, уходя закрыла за собой массивную дверь на замок. В любом случае это ради его же блага. Жестоко, да. Крайне жестоко, конечно. Но, предоставь его самому себе, и Скотт изменил бы ей с первой попавшейся бабой. «Ну что это за жизнь? — спросила Джойс себя. — Кем он станет?» Кроме внешности у Скотта не было ничего. Образование почти никакое, водить умеет и того меньше. Без помощи Джойс, он так бы и оставался всю жизнь ничтожеством. Когда-нибудь он поблагодарит меня.
Джойс направила «порш» на подземную парковку конторы, затем зацокала каблуками прямиком к лифту. Конечно же, если удерживать человека в собственной спальне, можно нарваться на неприятности с законом. Но зачем волноваться? В комнате установлены окна фирмы «Лексэн» в стальные рамы, все двери закрыты, И дом, стоящий на берегу моря, располагался так далеко от всего, что он мог кричать до посинения и никто бы его не услышал.

— Доброе утро, мисс Липник, — Ди и Мэриэнн в унисон поприветствовали её, когда она вошла в офис.

— Доброе утро, девочки, — Джойс подавила позыв нахмуриться перед Ди, чья грудь явно намеревалась разорвать блузку. «Если у нее когда-нибудь будет ребенок, — решила Джойс, — он умрет от передозировки молока». — Не забудь о документах Дилэни, Ди, они нужны мне сегодня же.

— Да, мисс Липник.

— И тот наказ по делу «Ди-Эй-Экс».

— Хорошо, мисс Липник.

Белобрысая сучка. Думает, что может увести любого мужика благодаря только лишь своим огромным сиськам. В своем кабинете Джойс изучала в зеркале собственную грудь. Сейчас она выглядела отлично — импланты за 5500$ не давали ей обвиснуть. Что касается ужасного целлюлита, то старый добрый доктор Липосакция сделает все как надо. Скотт настолько красив, что Джойс считает себя просто обязанной поддерживать свою привлекательность. Сейчас тебе 51, Джойс, и моложе ты не станешь. Скоро наступит время для очередной подтяжки или химической чистки. Слава тебе Господи, что существуют пластические хирурги. Но девушки прервали её рассуждения. Она нажала на кнопку интеркома.

— Мэриэнн, зайди пожалуйста ко мне в кабинет.

— Да, мисс Липник. — отозвалась секретарша чуть погодя.

— Проходи, и закрой дверь. — Джойс встала, слегка опьяненная. — Это может прозвучать глупо, Мэриэнн, но мне нужно твое мнение по поводу кое-чего. Только честно.

— Конечно.

— Я… — вопрос повис в воздухе. — Как ты думаешь…

— В чем дело, мисс Липник?

— Я хочу спросить, я хорошенькая, как ты считаешь?

Молоденькая секретарша занервничала.

— Ну, еще бы, мисс Липник. Вы очень привлекательная женщина. По правде говоря, на днях я слышала, как кое-кто из партнеров обсуждал, почему такая красивая женщина до сих пор не замужем.

Джойс расслабилась.

— Ну, спасибо, Мэриэнн. Очень приятно, что ты рассказала мне об этом. Не говори никому пожалуйста о нашем разговоре.

— Конечно же, мисс Липник.

Мэриэнн вышла. Джойс села обратно и подумала: ну вот, видишь? Нет поводов так переживать. Тем не менее, она включила «жучок».

— Ди! Ты ни за что не угадаешь, о чем меня расспрашивала эта сука!

У Джойс отвисла челюсть. Так это она сука?!

— Она спрашивала у меня, хорошенькая ли она.

Ди весело расхохоталась.

— И что ты ответила?

— Ну, я же не дура. Сказала, что она привлекательная. — Мэриэнн засмеялась и добавила — я даже придумала, будто бы партнеры думают так же. До сих пор не могу привыкнуть к её искусственным сиськам. Думает, никто не заметил. Сегодня они у неё висят как оладьи, а назавтра она прямо уже Долли Партон.

— Старая кошелка, — прошептала Ди.

Старая кошелка, да? Джойс снова запылала гневом. Оладьи. Она найдет повод уволить и Мэриэнн уже на следующей неделе. Тогда эти обе маленькие пустоголовые дурочки вместе смогут стоять в очереди для безработных. Посмотрим, как их молодость поможет им раздобыть хлеб. Посмотрим, как большие сиськи помогут платить за жилье.

В ту ночь Скотт устроил для Джойс Липник настоящий банкет. Карнавал страсти. Праздник теплой плоти. Оргазмы обрушивались на неё, каждый из которых, словно обжигающий дух, вырывался на свободу благодаря стараниям её любовника. Теперь так было каждую ночь: любое удовольствие, которое Джойс только могла себе представить, воплощалось в жизнь во тьме запертой комнаты. Ртом, руками, гениталиями — Скотт не оставлял ни одного отверстия брошенным, ни одного желания неисполненным. Время измерялось не минутами, не часами, но повторяющейся пульсацией её блаженства. Его любовь поглощала её, уносила на крыльях ангела во владения страсти и совершенства, которое принадлежало лишь им одним. Она знала, это может продолжаться до конца их жизни. Пока их не разлучит смерть. Заключение Скотта на самом деле было для него спасением, его свободой любить и быть любимым до предела. Что может быть прекраснее или реальнее. чем это?

Позже, они лежали в обнимку, потные, покрытые глазурью удовольствия. Джойс заснула, чувствуя, что она переполнена спермой, ощущая ее привкус во рту. Но также она заснула под его шепот, под его слабую просьбу:

— Джойс, прошу тебя. Выпусти меня.

***

Все выходные они посвятили наслаждениям. Лихорадочные приступы любви сменялись обильными трапезами в постели. Как-то Скотт ел стейк по-тартарски, который положив его между грудей Джойс. В другой раз вылил на неё целую бутылку «Мартелл Кордон Блю» и слизал с тела. Они разложили сашими на животах. Однажды Скотт напихал маленьких весткоттовских устриц ей в промежность — доставлены свежими прямиком из Вашингтона — и вытащил каждую языком.

Неужели так плохо, так жестоко разделять с ним все лучшее в жизни? Наслаждаться необузданной развязностью друг друга? Какая разница — закрыта ли дверь или нет?

Они занимались любовью, а потом лениво лежали в джакузи, потягивая шампанское «Кристал Д’Аргес». Водоворот теплых пузырьков ласкал их. Джойс не могла сопротивляться. Любая близость со Скоттом зажигала в ней фитиль похоти, который никогда не догорал до конца. Она частенько ласкала его под водой, нежно поглаживая углубление между его ягодицами. Скотт плескался в роскошном водовороте, тогда как Джойс доводила его своей ручкой до вершины наслаждения и смотрела как завитки спермы смешивались с пеной.

Каждое утро начиналось с банкета.

— Я должна следить, чтобы мой малыш никогда не голодал, — говорила она. — Сегодня тебе потребуется много сил.
Потом он наблюдал, как она принимает душ и одевается, весь в обожании. Это представление заряжало ее бодростью на весь день. Плевать на то, что эти шлюшки думали. Если Джойс не такая уж и привлекательная, тогда почему Скотт так возбуждается? Иногда она занималась с ним любовью прямо перед уходом: полностью одетая, кроме трусиков, скачет на нем верхом, пока его возбуждение не отзовется в ее лоне. Или она обслужит его орально, проглотит его семя.

— Этого тебе хватит до моего возвращения, а?

Этим утром, однако, он повторил свою просьбу прямо перед ее уходом.

«Мой любимый фетишист», — подумала она.

— Дай мне что-нибудь, — cказал он.

— Ммм? — застенчиво отозвалась Джойс.

— Лифчик, — решил он. — Дай-ка мне свой лифчик.

— О, лифчик на этот раз?

— Точно. Сейчас же сними его и дай мне. — Его улыбка дразнит её, его красивые грудные мышцы напряжены, так как он лежит на кровати, положив руки за голову. — Тогда я смогу думать, как ты сидишь за столом весь день с голой грудью, которая трется о блузку. Я буду думать о твоих затвердевающих сосках. Я буду думать о том, как целую их, облизываю их весь день напролет.

Джойс покраснела. Она так возбудилась, просто слушая его! Она сняла блузку, бросила ему кружевной лифчик, переоделась. Скотт держал лифчик как икону.

— Я люблю тебя, — cказал он.

— Я тоже тебя люблю. И я покажу как сильно, как только вернусь домой.

И когда она ушла, заперев за собой массивную дверь, Скотт зажмурился так, что потекли слёзы. Его руки скручивали лифчик, скручивали, скручивали до тех пор, пока не смастерил удавку.

Ближе к середине дня Джойс часто охватывало чувство вины. Поэтому она делала с виной то, что с ней делают все хорошие адвокаты: оправдывала свои поступки до тех пор, пока никто не убедится в невиновности. «Только посмотри, от чего я освобождаю его», — твердила она. Случайные связи, ненастоящие отношения, болезни. Все, что она делала, она делала ради любви — величайшей любви, и она знала, что он начал это осознавать. Она спокойно спала с ним в одной постели, не так ли? Разве это не доказательство? На ночь Джойс закрывалась с ним. Она была уязвимой, беззащитной; возникало чувство, что каждую ночь она зависела от его милосердия. Скотт мог бы запросто убить её, если бы захотел. Но никогда не было и намека насилие.

«Просто он любит меня», — сказала она, размышляя за столом у себя в кабинете без бюстгальтера. Потому что он наконец-то начал понимать. Он знает, что без меня он бессилен против соблазнов мира сего. Если бы она не приняла соответствующие меры, он бы шлялся здесь, изменяя мне, отравляя свою жизнь, разочаровывая себя самого. Кого-нибудь бы обрюхатил. Подцепил хламидий, герпес, СПИД.

Теперь-то он понимает. Это единственный путь.

Изучая показания, Джойс включила «жучок». Ди и Мэриэнн, сплетницы, как всегда болтали.

— Гэри был просто восхитителен. В смысле, мы были идеальной парой.

— Ди, Гэри был бесчестным кобелем. Он же даже маму твою поимел, Господи Боже.

— Ага, и обеих моих сестренок тоже. Боюсь представить, скольких женщин он прогнал через постель, пока мы были помолвлены.

— Они позволяют себе все, что угодно. В тот момент, когда они находят хорошую штучку, сразу же начинают крутиться вокруг каждой юбки, какую только увидят.

— Мужчины. Иногда их нужно сажать под замок.

Джойс одобрительно кивнула. Леди и джентельмены в суде, вердикт вынесен, принято единогласно. Она думала о Скотте весь день, о своих затвердевающих сосках — постоянном напоминании об отсутствии бюстгальтера. Она представила, как ловкий язык Скотта осторожно, нежно ходит вокруг соска, его прекрасный рот начинает посасывать их. Она представила его руки, очерчивающие контуры её грудей, возбуждая их, покоряя их. Она фантазировала до тех пор, пока желание помастурбировать не переполнило её. «Нет!», — сказала она твердо. Подожди. Зачем ублажать себя, когда всего лишь через несколько часов ее будет ублажать Скотт?

Раздался звонок от Мэриэнн.

— Мисс Липник? Тут какой-то мужчина хочет с вами увидеться…

Мужчина? Наверняка какой-нибудь придурок с противоборствующей стороны из «Джи-Эй-Экс Авионикс». Хочет договориться теперь на пять или десять тысяч. Не стой как столб, приятель.

— Пропусти его, — cказала Джойс.

Через порог переступил высокий, хорошо сложенный мужчина, одетый в приличный костюм в полоску. Короткая стрижка, волосы песочного цвета, голубые глаза. «Красавчик», — подумала она. Но лицо его было каким-то подозрительно вежливым, стоически холодным.

— Мисс Джойс Липник? — неуверенно спросил он. — Меня зовут Спэнс.

Джойс приподнялась, стараясь не хмуриться.

— Итак, чем я могу вам помочь…Спэнс?

— О, прошу меня извинить. Лейтенант Спэнс.

Лейтенант?

— Районный отдел по делам особой важности.

Джойс словно сковало льдом.

Спэнс продолжил:

— Вы аресованы, мисс Липник, по обвинению в преступлении на сексуальной почве первой степени, похищении, заключении в сексуальное рабство, и это только незначительные обвинения.

— Но, лейтенант, — выпалила Джойс. — Что за чушь вы несете?

За спиной полицейского стояли Ди и Мэриэнн, на их лицах читалось неподдельное любопытство. Лицо Спэнса ничего не выражало, и, сделав паузу в ожидании реакции Джойс, он выглядел как хорошо одетый голем. И всё это навалилось на неё. Боже, нет. Скотт каким-то образом…

— Он выбрался, мисс Липник, — сообщил Спэнс. — Он потратил не один час, чтобы зацепиться за замок — он сделал это с помощью двух связанных между собой бюстгальтеров. Затем добрался до телефона и позвонил нам.
Соски Джойс мгновенно обмякли. Она могла лишь стоять, сопротивляясь этому наглому копу, и чувствовала, как кровь отливает от её лица.

— Я… — попыталась было она.

Но слова куда-то испарились. На самом деле, всем своим естеством она ощущала, будто сама испаряется на глазах у всего мира. В конечном счете она лишь выдавила:

— У меня не было выбора. Он мне изменял.

— Что ж, вы позаботились об этом неудобстве. — На мгновение на лице Спэнса появилась скромная улыбка. — И для меня большое удовольствие, мисс Липник, проинформировать вас о том, что вы имеете право хранить молчание, и всё что вы скажете будет…

Дальше Джойс уже не слушала. Вместо этого, бледнея, она подумала с отвращением: «Проклятый неблагодарный ублюдок смылся. Мне стоило бы подумать о том, что он может выкинуть такое. Как я могла быть такой глупой?»
А что Спэнс сначала сказал?

«И это только незначительные обвинения».

А Спэнс, в конце концов, разбирается в законах.

Ди и Мэриэнн были объяты страхом. Джойс побледнела, когда Спэнс защелкнул на ней наручники.

— Хотите что-нибудь сказать, мисс Липник? — cпросил полицейский. — По моему опыту, преступники любят сказать пару слов при аресте.

— Я предпочту воспользоваться моим правом хранить молчание, — cпокойно ответила Джойс.

— Похвально.

Когда Джойс выводили из здания, её не покидало видение — Скотт титаническими усилиями ползет к телефону в коридоре. Не уходила и мысль: «Надо было ему и руки отрезать».