«Обед с лоа - лоа» К. У. ЛаСарт

- Мистер Хэнкс? Доктор Макдональд готов вас принять.
- Спасибо.
Марк встал со своего места, швырнув потертый экземпляр "Нейшенал Джиографик" на журнальный столик в регистратуре. Следуя за симпатичной блондинкой-медсестрой, он задавался вопросом, насколько она впечатлится узнав, что он действующий фотограф этого самого журнала.
Тухлый номер, - подумал он, еще раз поблагодарив ее, когда она проводила его в смотровой кабинет. В любой другой день он уж точно бы не преминул подкатить к ней, но сейчас ему было не до флирта.
В дверь постучали и в смотровую зашла другая медсестра, на этот раз в возрасте и гораздо менее привлекательная, с коротко подстриженными черными волосами и хмурым лицом.
- Пожалуйста, засучите рукав рубашки, мистер Хэнкс.
Она сунула ему в рот термометр, а затем натянула манжету для измерения артериального давления на его бицепс и начала накачивать воздух, крепко сжимая его запястье.
- Так и что привело вас сегодня, мистер Хэнкс?
- У меэ чирв ву глагу, - пробормотал он невнятно с термометром во рту.
- Извините, что?
Она отстегнула манжету, нацарапала несколько цифр в блокноте, и наконец взглянула на Марка, который поднял брови и указал свободной рукой на свой занятый рот.
- Ах да, конечно.
Она вынула термометр и подняла палец, призывая его молчать, пока записывала новые цифры.
- Так и что вы говорили?
- У меня червь в глазу.
Хотя его тон и оставался спокойным, от этих слов кишки Марка буквально свело судорогой.
- Червь в глазу значит.
Медсестра нахмурилась.
- Ага.
- А еще какие жалобы есть?
Марк на мгновение задумался, прежде чем ответить, мысленно проводя инвентаризацию всего своего тела.
- Ну, суставы болят время от времени, хоть и не сильно. Иногда сыпь на теле, проходит сама. И сильная боль в глазу, когда он двигается.
- То есть он движется?
- Ну, да. Именно тогда я его заметил.
Медсестра встала, одарив его натянутой улыбкой.
- Доктор скоро к вам подойдет, - сказала она, протягивая ему сине-белый смотровой халат. - Снимите рубашку и наденьте это. Штаны можете не снимать.
- Так сразу раздеваться? А прелюдии будут? – попытался пошутить Марк, когда она развернулась и вышла из комнаты, громко отстукивая каблуками
- Думаю, нет, - сказал он со вздохом, накинул халат и сел на смотровую кушетку, свесив руки между колен.
Он не боялся кабинета врача, но в тонком льняном халате чувствовал себя ребенком. Хотя большую часть своего детства он был здоров, казалось, что вся его юность прошла в таких комнатах, как эта. Его мать была параноиком и тащила его в больницу при каждом чихе.
- Привет, Марк. Как дела?
Доктор Алекс Макдональд зашел в смотровую без стука, потому как знал Марка много лет. Он сел на табурет и развернулся, чтобы пожать Марку руку.
- Бывало и лучше, Алекс.
- Чего случилось то?
Во время разговора Алекс пальпировал шею Марка, проверяя лимфатические узлы, затем заглянул в его уши.
- Ну, думаю, у меня в глазу червь.
От собственных слов Марк съежился.
- Червь в твоем глазу?
Алекс рассмеялся, нахмурив брови.
- Ага. Сегодня утром у меня сильно болел левый глаз, и когда я посмотрел в зеркало, то увидел его. Ненамного толще нити, но довольно длинный. Он буквально плавал по белку моего глаза, под оболочкой. Я чуть не обосрался от страха.
- А сейчас ты его чувствуешь?
Алекс выглядел обеспокоенным, его улыбка исчезла. Он отодвинул веки Марка и заглянул в левый глаз офтальмоскопом.
- Вроде нет, но у меня еще время от времени болят суставы, и постоянно появляется странная сыпь, которая исчезает через несколько дней. Я подумал, может быть, у меня грипп какой.
- А другие симптомы как давно появились? - спросил Алекс, что-то строча в блокноте, совсем как неприятная медсестра перед ним.
- Ну, не знаю, может несколько месяцев назад.
У Марка вспотели ладони и подкатывающие слезы предательски закололи глаза. Он знал, что паразиты в его профессии всегда представляли опасность, и мог смириться с мыслью о ленточных червях или клещах, но только не в глазах.
- Хорошо, Марк. Мы разберемся что к чему. Судя по твоей карте три года назад мы тебя привили от малярии. Ты, кажется, собирался в Африку, я прав?
- Да. Я тогда поехал в Конго фотографировать западных равнинных горилл.
- Да, да. Сейчас вспоминаю. Кстати, потрясающие получились фотографии.
- Спасибо. Думаешь, я что-то подхватил в Африке?
- Возможно. У меня есть предположение о том, что с тобой происходит, но мне надо кое-что уточнить. Я сейчас вернусь, и мы придумаем, что будем делать дальше, приятель.
Алекс похлопал Марка по плечу и исчез за дверью.
Марк нервно ждал. Спустя, казалось, целую вечность, доктор вернулся в палату и сел на свой табурет, его рот сжался в серьезную линию, хотя в глазах плясало возбуждение.
- Ну, Марк, похоже, ты подхватил лоаоз. Ты слышал об этом?
- Звучит смутно знакомо. А можно на человеческом языке объяснить?
- То, что ползает тебя в глазу - это червь лоа-лоа, также известный как африканский глазной червь. Им заражаются через укус зараженной манговой мухи, и подчас проходят годы, прежде чем появятся первые симптомы. Сами черви могут жить до семнадцати лет и вызывать всевозможные неприятности: от воспаления толстой кишки до отека яичек. Чтобы удостовериться, нам придется сделать анализ крови, но зуб даю, что я прав.
Алекс засмеялся, в то время как Марк съежился от страха.
- Извини чувак. Я знаю, что смешного в этом мало. Просто я даже предположить не мог, что случай заражения лоа-лоа когда-либо будет в моей практике.
- Рад, что сделал твой день, Док, - сказал Марк с нескрываемым сарказмом. – Так и какой план?
- Ну, судя по рекомендациям, что я читал, лучший способ диагностики это найти микрофилярии в твоей крови.
- А если не на медицинском языке?
- Это детеныши червей. В любом случае с анализом спешить не стоит, нужно подождать до завтрашнего полудня. Именно тогда они присутствуют в крови в максимальной концентрации. Так что приходи завтра, скажем, в двенадцать тридцать, и мы тебя проверим. Думай об этом как об обеде с лоа-лоа.
Алекс улыбнулся, а Марк поморщился.
- Очень смешно. Ну сдам я кровь, а потом что?
- Ну, если твой тест даст положительный результат, мы назначим тебе какое-нибудь лекарство и убьем этих червей.
- Червей?
Марк почувствовал, как у него свело желудок.
- Ах, да, забыл сказать. Если ты заметил одного, то вероятно, в тебе есть еще сотни его сородичей.


На следующий день Марк снова сидел в смотровой и ждал Алекса. У него взяли кровь, и оставалось только дождаться результатов. Спустя пару бесконечных часов врач наконец-то вернулся и снова пожал ему руку, прежде чем похлопать его по плечу и усесться на место.
- Тесты оказались положительными. Твой маленький приятель на самом деле червь лоа-лоа.
Алекс изо всех сил старался выглядеть серьезным, но Марк чувствовал, что только что был добавлен в его "список забавных случаев из практики".
- Хорошо, и как же нам избавиться от моего маленького приятеля?
- Ну, есть несколько вариантов. Его можно удалить хирургическим путем, но для этого нам нужно его поймать, когда он в очередной раз будет ползать у тебя в глазу, и это будет непросто. Кроме того, остальные черви в твоем организме никуда не денутся. Есть определенные препараты, их несколько, и чем выше у них эффективность, тем выше риск побочных эффектов. Эти побочки вылезают при тяжелой степени заражения, но хорошая новость заключается в том, что это не твой случай. Я бы рекомендовал самый мощный препарат – диэтилкарбамазин, он же ДЭК. Его прием сопряжен с самым высоким риском осложнений, таких как энцефалопатия и смерть, но ты молод и здоров, с относительно легкой формой заражения.
- Ну, давай, так и сделаем.
Одна только мысль о паразитах в его теле приводила Марка в ужас, независимо от тяжести заражения.
Алекс заполнил рецепт, затем оторвал его от блокнота и протянул Марку.
- Иди с этим в аптеку. Сомневаюсь, что он есть у них в наличии, но заказать смогут. Будешь принимать по таблетке трижды в день в течение трех недель.
- Трех недель? - переспросил Марк, встревоженный мыслью о том, что ему придется жить с лоа-лоа еще аж целых три недели.
- Ага. А потом мы сделаем повторный анализ твоей крови. Шансы на то, что хватит одного курса ДЭК пятьдесят на пятьдесят, и есть вероятность, что тебе, возможно, придется принимать его еще три недели сверх этого.
- Фантастика, - проворчал Марк.
- И да, Марк, никакого алкоголя все это время. Вообще. Масса больных, у которых на нем вылезали побочки, сообщили, что употребляли алкоголь. Так что на период лечения считай, что ты закодировался, хорошо?
Алекс пристально посмотрел на него.
- Хорошо, Док. Я понял. И мне уже тоскливо.


В первые две недели лечения Марк видел лоа-лоа еще пять раз. Всё всегда начиналось с острой боли в левом глазу в сочетании с ранее тревожным, а теперь ужасающим ощущением движения под его веком. Несмотря на боль в глазах, он чувствовал, как склизкий паразит шевелится прямо под его конъюнктивой, медленно продвигаясь вокруг.
Иногда это было похоже на маленький пузырь, извивающийся и прижимающийся изнутри к веку. И каждый раз Марк бросался в ванную, чтобы посмотреть, как он двигается. Прямо под радужкой тонкий червь начинал свой путь, что занимал от десяти до пятнадцати минут. Марк предположил, что в длину он мог достигать дюйма или двух, но сказать это с уверенность было трудно, поскольку червь пробирался прямо под поверхностной оболочкой его глазного яблока.
К третьей неделе лоа-лоа погибли, и лабораторные анализы подтвердили, что терапия ДЭК уничтожила личинки в его крови. Марк вздохнул с облегчением и продолжил жить как раньше. Вот только теперь он избегал заглядывать в унитаз после того, как нагадил, опасаясь увидеть там что-то похожее на спагетти.


Как-то утром, спустя почти месяц спокойной жизни без паразитов, Марк проснулся с сильнейшей головной болью. По ощущениям было так, словно кто-то ударил его молотком по правой стороне головы. С дичайшим головокружением и полностью дезориентированный, он встал с кровати и поплелся в ванную, дабы достать из аптечки пару таблеток аспирина. В итоге он принял четыре и рухнул на диван. По крайней мере, сегодня было воскресенье, и он мог остаться в своей квартире и посмотреть футбол.
К полудню головная боль не только не утихла, но и что еще хуже, Марк заметил изменения в своем зрении.
Интересно, не это ли называется мигренью? - подумал он, возвращаясь в ванную за еще аспирином.
Он изучал свое изможденное отражение в зеркале. Что-то было не так. Наклонившись поближе, чтобы рассмотреть глаза, он ахнул и сделал шаг назад.
- Какого черта?!
Марк снова приблизился к зеркалу и в недоумении покачал головой. Его правый глаз по-прежнему был знакомого светло-голубого цвета, но левый зрачок теперь имел коричневую окантовку. Зажмурив глаза на секунду, прежде чем открыть их снова, Марк почувствовал острую боль, пронзившую правую часть его головы. Его зрение затуманилось и он схватился за раковину, ища опоры.
После того, как мир перестал вращаться, он снова посмотрел в зеркало и закрыл только левый глаз. Его зрение прояснилось и головокружение отступило. Он закрыл правый глаз, оставив левый открытым, и его желудок свело от ужаса.
Темнота.
Марк ослеп на левый глаз.


- Не знаю что и сказать, мистер Хэнкс.
Офтальмолог откинулся на спинку стула и почесал подбородок.
- Судя по всем моим тестам, ваш глаз работает нормально. Он реагирует так, как должен, на свет и другие раздражители. Я понятия не имею, почему вы им не видите.
После произошедшего Марк сразу же позвонил в клинику Алекса, но там в приеме ему отказали, сказав, что данная проблема выходит за рамки его специализации, после чего его немедленно направили к окулисту. И теперь окулист говорит ему, что с его глазом все в порядке.
- А как насчет изменения цвета? Это из-за чего может быть?
Марк прикрыл рукой свой бесполезный левый глаз, чтобы лучше видеть врача правым.
- И это весьма странно. Я слышал о кареглазых пациентах, внезапно синеющих, но это аномалия, которая встречается только у долгожителей, и никто толком не знает, что ее вызывает. Но чтобы голубые глаза стали карими, причем не в раннем детском возрасте, это какой-то нонсенс.
Мысль о том, что в его глазу засел червь, была невыносима, но это было ничто по сравнению со страхом ослепнуть. Марк запаниковал, думая о том, сколько изменений это вызовет в его жизни, одним из которых станет конец его карьеры фотографа.
- А как быть со вторым глазом? Он тоже в опасности?
- Трудно сказать, но я в этом сомневаюсь. Я никогда не видел ничего подобного, но если бы мне пришлось рискнуть предположить, возможно, лоа-лоа все-таки нанесли какой-то вред вашему левому глазу, который я не могу обнаружить. Пускай ваш семейный врач назначит МРТ, это все что я могу порекомендовать на данный момент.
- Я позвоню доктору Алексу и попрошу направить меня на МРТ. Мне нужны мои глаза.
Растерянность окулиста весьма расстроила Марка.
- Хорошо, и передайте ему, что я был бы очень признателен, если бы он сразу же отправил копию заключения ко мне в кабинет.
Когда Марк вышел из клиники, яркий полуденный солнечный свет обжег сетчатку его медикаментозно расширенного правого глаза, заставив надеть солнцезащитные очки. Когда он сел на водительское сиденье, его очки съехали с носа, и он увидел свои глаза в зеркале заднего вида. Несмотря на размытость в здоровом глазу, он сразу заметил изменения. Его левый глаз больше не был окружен темной каймой, теперь он был полностью карим.


Когда голос впервые заговорил с ним, Марк находился в отделе с туалетными принадлежностями в супермаркете рядом с его домом. Он услышал его так четко и ясно, что он тут же остановился и огляделся. Но он был один.
Через несколько минут уже в мясном отделе голос заговорил снова.
- Nipe msaada!... Па-ма-гиии..!
Снова оглядевшись, Марк поймал взгляд тучного мужчины на другом конце прилавка с мясом.
- Прошу прощения, - Марк располагающе улыбнулся дородному мужчине, который нерешительно ответил на улыбку. – А вы тоже только что слышали, как кто-то говорит на суахили?
Мужчина отрицательно покачал головой, затем посмотрел на часы и, пробормотав что-то об опоздании, спешно удалился.
Голос заговорил с ним в третий раз, когда он сидел за кухонным столом и ел тушеную говядину с французским багетом.
После тщательного обыска всей своей квартиры, включая шкафы и под кроватью, Марк пришел к тревожному выводу, что голос исходит из его собственной головы.
Марк сидел на диване с включенным телевизором, но не замечал идущее по нему игровое шоу. Этот иностранный голос в его голове продолжал бормотать, иногда смеяться, а иногда звучать сердито и резко. Его пульс участился, пока он пытался подавить нарастающую панику.
Что за хуйня со мной твориться?
Непрошеные воспоминания о матери вихрем проносились в его голове. Вот его мать с хрустом костяшек заламывает руки, обнаружив у него в очередной раз пустяковую температуру. И ее истеричные телефонные звонки всякий раз, когда он уходил в гости к другу, будучи уверенной, что другие родители никогда не смогут позаботиться о ее сыночке так же хорошо, как она. И как он потом нашел ее в душе, свернувшуюся в позе эмбриона, визжащую на весь дом. Тогда медработники увезли ее в смирительной рубашке, пока она оплакивала своего сына, не замечая его живого присутствия. В итоге она покончила с собой одной пулей в нёбо, оставив наспех нацарапанную записку с извинениями своему единственному ребенку.
- Нет, – сказал Марк пустой комнате, затем еще раз с большей силой. - Нет!
Он не сходил с ума. Он слишком много работал и слишком многого добился в этой жизни, чтобы позволить себе все потерять из-за какого-то наследственного безумия. Он сможет это игнорировать. Силой воли он сможет заставить этот голос замолчать.
Марк пошел на кухню, достал стакан для виски и наполнил его льдом. В шкафу стояла открытая бутылка бурбона, нетронутая с тех пор, как он начал принимать лекарство от червя лоа-лоа. Дрожащими руками он налил янтарную жидкость в стакан, пролив немного на пол. Даже не вытерев пролитое он направился обратно в гостиную, а после вернулся за бутылкой, прихватив ее с собой.
Бурбон обжег горло, но это ощущение ему нравилось. Когда стакан опустел, он попытался наполнить его еще раз, но передумал и сделал глоток прямо из бутылки. Он почувствовал теплоту приятного жужжания, когда голос, казалось, немного затих, а междометия звучали все реже и реже.
Марк продолжал пить.
Несколько часов спустя, незадолго до того, как он потерял сознание на диване, Марк услышал голос еще раз. Он не мог удержаться от смеха, когда призрак в его голове невнятно бормотал на суахили.


Аппарат МРТ громко гудел и щелкал вокруг него, но Марк невозмутимо лежал на столе, периодически впадая в забытье от успокоительных средств, что ему ввела медсестра. Много лет назад, после неудачной МРТ из-за разрыва связок плеча, он узнал, что страдает клаустрофобией и нуждается в седативных препаратах, чтобы оставаться неподвижным в течение сорокапятиминутной процедуры.
Отключившись, Марк снова оказался в джунглях Конго, а его гид тихо говорил по-английски с местным акцентом. Приятное лицо мужчины то появлялось, то выпадало из фокуса, но он слышал его наставления об опасностях джунглей.
- Гориллы – не единственное, чего следует бояться в джунглях, сэр. Это место с привидениями, полное множества злых духов. Будьте осмотрительны и тогда никто в вас не заберется.
В этот момент манговая муха укусила его за ногу, и Марк смотрел, как она неспешно пьет его кровь, понимая, что ее нужно согнать, но не мог пошевелить даже пальцем.
- Прекрати. Пошла вон, - он пьяно хихикнул. - Ты же заражаешь меня лоа-лоа.
Что-то загрохотало справа от него, что-то невидимое в глубокой тьме диких джунглей, и он испугался. Гориллы. Ему придется быть осторожным, чтобы не разозлить их. Они могут быть смертельно опасными. Листва раздвинулась, и перед Марком возникло что-то огромное и бледное. Это была не горилла, а чудовищно огромный червь лоа-лоа, надвигающийся на него с открытой пастью, полной острых как бритва зубов.
С диким криком Марк проснулся.
- Все в порядке, мистер Хэнкс. Мы закончили исследование.
Он лежал на столе, его руки были прижаты по бокам тяжелыми одеялами, а голова удерживалась на месте пенопластовыми подушками с каждой стороны. Медсестра убрала сложенную тряпку с его глаз, и он заморгал от внезапной яркости потолочных люминесцентных ламп.
- Господи Иисусе - пробормотал Марк медсестре.
Его правый глаз был широко раскрыт от тревоги, а левый все еще был полуприкрыт от успокоительного.
- Что случилось, мистер Хэнкс? У вас температура?
Медсестра выглядела обеспокоенной и мягко положила руку ему на лоб.
- Я все понял. Я знаю, что это!
Марк попытался сесть, но его накрыла волна головокружения. Приступ рвоты накрыл его настолько неожиданно, что он едва успел попасть в корзину для мусора, которую медсестра держала перед его лицом. Закончив, он вытер рот полотенцем, восстанавливая дыхание.
- С вами все хорошо? – спросила медсестра.
- Я не знаю. Но я знаю, что сейчас происходит. Мне нужно срочно поговорить с Алексом.
Марк чувствовал, как холодный пот ручьем льется по его телу. Он попытался встать, но медсестра удержала его за плечо.
- Я думаю, вам пока не стоит вставать, мистер Хэнкс. Седативные препараты еще действуют, полежите немного.
Она пододвинула табуретку и села рядом ним, успокаивающе похлопывая его по колену. Странный жест для незнакомца, - подумал Марк. Мысли ураганом носились в его головне от тех знаний, которые открыл ему сон.
- Мне нужно поговорить с Алексом, - снова сказал он, после чего его снова вырвало.


- Я не сумасшедший, Алекс.
Марк перегнулся через стол, впившись глазами в друга.
- Я это не утверждаю, чувак. Это просто мера предосторожности, - Алекс отпил пива и пожал плечами - Учитывая историю болезни твоей матери.
- Она была шизофреничкой. Но я - не шизофреник. Я что, когда-либо представлял себя кем-то другим? Или творил какую-либо другую дичь? Ты помнишь такое? Я имею в виду, Господи, Алекс, мы дружим уже много лет. Ты, как никто другой, должен знать, что я не сумасшедший.
- Я знаю, Марк. На МРТ все чисто, но, возможно, этот червь сделал что-то такое, чего мы не видим. Изменилась химия твоего мозга или что-то в этом роде. Я просто считаю, что тебе стоит посетить психиатра. Если есть какие-то повреждения, которые мы не видим, возможно, он пропишет что-нибудь, что избавит тебя от твоих галлюцинаций. Черт, возможно, он сможет вернуть тебе зрение, если причина и правда кроется где-то на уровне подсознания. Пожалуйста. Просто сходи к нему. Доктор Уайтхед лучший. На данный момент это лучший план, пока мы не придумаем, куда повернуть дальше.
Марк откинулся на спинку стула и закрыл правый глаз, но левый остался открытым сам по себе и осмотрелся вокруг.
- Я не знаю.
Он потер виски.
- Соглашайся давай. Хуже уж точно не будет. По крайней мере, это докажет, что ты не псих. Да и тебе станет легче, когда специалист подтвердит, что это не наследственное, а такие мысли тебя стопудово посещают, мне можешь не врать.
Алекс улыбнулся, но в глазах его оставалось беспокойство.
- Просто сделай это для меня. Если доктор Уайтхед не сможет тебе помочь, то я клянусь, что подключу к делу любого специалиста, которого ты захочешь.
Марк допил пиво и поморщился, когда голос выкрикивал в его голове иностранную тарабарщину.
- Да я согласен. Назначай встречу.


Доктор Эммануэль Уайтхед был приятным на вид человеком, с легким иностранным акцентом, который придавал его словам определенную достоверность. На вид ему было от пятидесяти до семидесяти лет, у него были седые волосы, слегка сутулые плечи и сострадательные голубые глаза.
При других обстоятельствах Марк бы наслаждался обществом этого человека, но, учитывая ситуацию, вместо этого он чувствовал тревогу и скептицизм. Доктор Уайтхед усадил его в мягкое кресло, идентичное тому, в котором сидел сам. Марк узнал эту тактику, что призвана сделать собеседников равными. Он задавался вопросом, действует ли это на сумасшедших.
- Так скажи-ка мне, что, по твоему мнению, с тобой происходит, Марк.
Доктор Уайтхед улыбнулся и взглянул на блокнот, лежащий у него на коленях. Он начал делать записи еще до того, как Марк заговорил.
- Ну, я знаю, что лоа-лоа исчезли, но окулист не может объяснить изменения в моем левом глазу...
- Изменения? - доктор вопросительно поднял бровь.
- Да, мой глаз изменил цвет с голубого на карий, и я им больше не вижу, хотя окулист сказал, что там вроде все работает как надо.
- Значит был голубым, а стал карим? И так было не всегда? Занимательно. И что, по его мнению, тому виной?
- Я же говорил, что он не знает. В любом случае, на МРТ ничего нет, а я начал слышать голос в голове.
Марк оторвал взгляд от своих рук, пытаясь оценить реакцию доктора, но мужчина просто смотрел на него без всякого выражения.
- И мне кажется, что голос говорит на суахили.
- Откуда ты знаешь, что это суахили? Ты говоришь на суахили?
Брови доктора Уайтхеда слегка нахмурились.
- Нет, я не знаю суахили. Но несколько лет назад я провел некоторое время в Конго. Я фотограф, и мне дали задание сфотографировать горилл. Мой гид говорил по-английски, но остальные люди, с которыми я пересекался, говорили на этом языке. И голос звучит точно так же, как и они, и я, кажется, даже узнал несколько слов.
- Но ты можешь со стопроцентной уверенностью утверждать, что это именно суахили?
- Нет. Думаю, нет.
Марк нахмурился, не понимая, к чему эти вопросы.
- А можно ли с уверенностью сказать, что этот голос вообще говорит на каком-либо человеческом языке? Может это просто тарабарщина?
- Нет. Это не тарабарщина. Я не понимаю, что он говорит, но знаю, что это язык, и он звучит как суахили. И как-то однажды он сказал "памаги" с жутким акцентом.
- Он? - доктор наклонил голову с недоуменным видом.
- Что?
- Ты только что сказал "он". До сих пор ты не определял пол голоса.
- Да какая к черту разница? Я сказал, что "он". Голос звучит глубоко, по-мужски. Это, блядь, что, имеет значение?
Марк встал и начал ходить по комнате.
- Говорил я Алексу, что прийти сюда это плохая затея.
- Пожалуйста, Марк. Я просто пытаюсь тебе помочь.
Умиротворяющий тон доктора Уайтхеда вызвал у Марка желание ударить мужчину прямо по его приятному лицу.
- Так-то лучше, – сказал доктор, когда Марк неохотно вернулся на свое место.
- А есть ли у тебя представление о личности этого говорящего?
- Есть.
Гнев Марка неожиданно пошел на убыль и он сник в кресле.
- Я всё понял во сне, во время МРТ.
- Во сне?
- Хватит повторять за мной каждое слово, или, клянусь, я встану и уйду.
- Извини, Марк. Постараюсь больше так не делать. Ты рассказывал мне о своем сне.
- Нет, не рассказывал. Я не хочу говорить о том сне.
- Но мы не сможем докопаться до сути, если не обсудим это, Марк.
- Пока не обсудим это? Да просто повторяй все, что я говорю, как попугай, и записывай все в свой гребаный блокнот! Ты продолжаешь произносить мое имя, так чтобы я почувствовал, что мы приятели, но я сильно сомневаюсь, что ты вообще обращаешь внимание, на то, что я говорю.
Марк взглянул на часы.
- В любом случае, наш час почти истек.
Доктор Уайтхед положил блокнот и ручку на стол между ними, затем наклонился вперед, сложил руки между коленями и пристально посмотрел на Марка своими ясными глазами, мягко улыбаясь.
- Я слушаю, Марк. Я имею в виду, я реально тебя слушаю. Расскажи, пожалуйста, о том сне. Я - само внимание.
- Нет. Времени практически не осталось. Но я скажу тебе, что я думаю.
Марк встал.
- Я не знаю, как это произошло, и я не знаю почему, но каким-то образом один из этих "духов джунглей" проник в мою голову. Может быть, он жил в черве лоа-лоа и занял место в моем мозгу, когда паразит умер. Как бы то ни было, он завладел моим левым глазом. Вот почему он стал коричневым, и я ничего им не вижу. Конечно, он все еще работает, но теперь им смотрит он, а не я. И мне нужно остановить это, прежде чем он отожмет у меня что-то еще.
Поначалу Доктор Уайтхед ничего не сказал. Он просто сидел и выглядел задумчивым, словно обдумывал реалистичность истории Марка. Затем он взял блокнот, перевернул несколько страниц назад, щурясь на свой неразборчивый почерк и что-то молча просматривая. Когда он снова посмотрел на Марка, его лицо выглядело одновременно серьезным и сочувствующим.
- Марк, здесь сказано, что у твоей матери был диагноз шизофрения...
- Да иди ты нахуй.


Марк сидел за кухонным столом, перед ним стояло зеркало для макияжа, купленное в магазине подержанных вещей. Он слышал, как закипает вода на плите, сигнализируя, что время почти пришло. Он ждал, и только бурление воды и болтовня призрака на суахили составляли ему компанию. Прошла почти неделя с тех пор, как он выбежал из кабинета доктора Уайтхеда, и с того момента Алекс звонил ему не менее тридцати раз, но Марк не брал трубку.
Кто-то постучал в дверь, Марк встал и заглянул в глазок. В искаженном линзой лице он узнал Алекса.
- Чего тебе надо, Алекс? - крикнул он через дверь.
- Впусти меня, Марк. Я хочу поговорить с тобой. Я беспокоюсь за тебя.
- Неа. Проваливай. Не о чем нам с тобой разговаривать.
- Черт возьми, Марк! Открой, или я вызову полицию!
В конце голос Алекса надорвался, и Марк подумал, что он, возможно, плачет.
- Это плохая идея, старина. Нет такого закона, что запрещал бы мне сидеть безвылазно дома. Но есть один, запрещающий вторгаться в чужое жилище.
Марк вернулся к столу и сел. Когда зазвонил его сотовый телефон, он выключил его не глядя, уверенный, что это снова Алекс. Этот сученыш спелся с мозгоправом Уайтхедом. Он больше не был другом Марка.
Время пришло, - подумал Марк, наклоняясь ближе к зеркалу. Он поднес палец к левому глазу и тот закрылся, рефлекторно защищаясь от чужеродного предмета. Он услышал недовольное бурчание иностранного голоса в своей голове, но проигнорировал его. Разлепив веки большим и указательным пальцами левой руки, Марк надавил на глазное яблоко указательным пальцем правой руки, заставив голос закричать от боли.
Как я и думал. Я ничего не чувствую.
Марк встал и направился к инструментам. На стойке рядом его ждала бутылка медицинского спирта, а кастрюля все еще кипела на плите. Выключив конфорку, он с помощью щипцов достал из кипящей воды длинное тонкое лезвие и положил его на стол. Найдя в ящике прихватку, он осторожно обернул ее вокруг рукоятки ножа, другой рукой схватил спирт, а затем вернулся на свое место.
Уже почти неделю у Марка не было ни минуты покоя. Все дни и ночи голос лепетал, замолкая ровно настолько, чтобы он успел заснуть, только для того, чтобы через несколько мгновений разбудить его издевательским смехом. Для духа это была игра, которую Марк проиграл. Он вообще перестал есть и пил только виски, надеясь напоить призрака настолько, чтобы он наконец позволил ему отдохнуть. Но ничего не помогало. Марк знал, что если он не сделает что-нибудь в ближайшее время, то умрет от голода и истощения, оставив свое тело пустым, и тогда дух полностью поработит его. Делать ему такой подарок Марк не собирался.
Осторожно переложив обернутое лезвие в левую руку, он зажал бутылку со спиртом между бедрами и открутил крышку правой. Когда он вылил его на нож, спирт издал шипящий звук, испуская облако вяжущего пара, обжигающего его здоровый глаз. Прежде чем он успел потерять самообладание или позволить ножу остыть, он поднес кончик к коже прямо под глазом, и надавил. Удивительно, как легко лезвие пронзило веко, с хлопком проткнув глазное яблоко. Голос в его голове бился в агонии, воя на непонятном языке, в котором четко передавался всепоглощающий ужас, который весьма удовлетворил Марка.
- Подавись, уёбок!
Марк провернул нож ране, его желудок скрутило от вида темной крови, что хлынула из раны, стекая по лицу вязким ручейком. Он не чувствовал ничего, кроме триумфа, продолжая резать веки, вырезая грубую красную дыру в черепе. Крови было не так много, как он ожидал, горячее лезвие прижгло большую часть кровеносных сосудов, но вскоре нож остыл, и он больше не чувствовал запаха опалённых тканей.
Марк бросил нож обратно в кастрюлю и снова довел ее до кипения.
Мы еще не закончили.
Ему не нужно было понимать язык, чтобы знать, что дух то умолял его, то проклинал. Он не чувствовал ни малейшего сочувствия, в ожидании, пока нож снова нагреется. Он собирался закончить это, даже, если придется, ценой собственной жизни.
Марк посмотрел на свое лицо в зеркало, слишком уставший, чтобы почувствовать настоящий шок от вида рваной красной дыры на месте левого глаза. Густая жидкость все еще сочилась по его лицу, и он даже не пытался ее смыть.
Дерьмово ты выглядишь, старина! - подумал он, не в силах остановить маниакальный смех, вырывавшийся из его груди. - Осталось немного. А потом отдохнем.
Вернув горячее лезвие в правую руку, он исследовал острием пустой кратер, пытаясь определить лучший угол для своей задачи и прикидывая в уме силу, которая потребуется, дабы пробить ему череп. Внезапно, в последнюю секунду Марк остановился, в то время как адреналин заставлял его сердце колотиться в груди, как племенной барабан.
- Вот дерьмо! Вот дерьмо! Пиздец, я чуть все не похерил, - сказал он голосу в своей голове, который стал устрашающе тихим. – А тебе бы это понравилось, не так ли? Ты даже хотел, чтобы я совершил эту ошибку. Иди нахуй! Я учил анатомию.
Вытащив кончик ножа из разрушенной глазницы, Марк вздрогнул, когда лезвие коснулось плоти под его правым глазом. Это будет чертовски больно, но это не имело значения. Он должен это выдержать. И он готов пойти на все что угодно, лишь бы убрать этот голос из своей головы. Он был близок к тому, чтобы все испортить, но вовремя вспомнил важную информацию. Да, один урок анатомии пятнадцать лет назад спас его от катастрофы. Он улыбнулся и надавил на нож, не обращая внимания на невыносимую боль. Левый глаз контролируется правым полушарием мозга.


- Следующий клинический случай – пациент с шизофренией, к сожалению, вовремя не диагностированной.
Доктор Уайтхед вел небольшую группу ординаторов по коридору больницы, рассказывая им подробности о пациентах в каждой палате. Пока они шли, мужчины и женщины яростно строчили в своих блокнотах, пытаясь втиснуть каждое слово, сказанное известным психиатром.
- Джонатан, не будешь ли ты так любезен.
Крупногабаритный санитар шагнул вперед, достал из кармана связку ключей и отпер дверь. Все они по очереди заглядывали в комнату, ведя себя тихо и уважительно, и только одна молодая женщина вздрогнула, увидев мужчину в палате.
- Это членовредительство? - спросила она психиатра.
- Именно, - кивнул доктор Уайтхед в ответ.
Он заглянул внутрь и увидел, что пациент снова снял повязку с лица, обнажив темные, зияющие пустотой глазницы и покрытую шрамами плоть вокруг них. Пациент повернулся лицом на звуки голосов и улыбнулся, в то время как его голова слегка покачивалась от действия лекарств.
- Его заблуждения заставили его поверить, что в его голове поселился призрак. До того, как его сосед услышал крики из его квартиры и вызвал полицию, я успел только раз с ним побеседовать. К тому времени, как дверь вскрыли, пациент уже удалил себе оба глаза и вонзил горячий нож в правую часть мозга.
- Очаровательно. Ему повезло, что он жив, - заметил один ординатор.
- Да. Но история знает массу случаев, когда люди выживали, сохранив лишь половину своего мозга. Опять же, в большинстве этих случаев речь шла о хирургическом вмешательстве более ортодоксальной формы.
Доктор Уайтхед улыбнулся, и студенты вежливо рассмеялись.
- Он все еще уверен, что в его голове живет призрак? - спросила та же женщина, что и раньше, отрываясь от своих записей.
- Трудно сказать. С тех пор, как он пришел в сознание, пациент ведет себя так, как будто не понимает английского языка.
Словно в подтверждение своей точки зрения пациент заговорил:
- Nipe msaada.
- Обычный бред?
- Вообще-то, нет.
Доктор Уайтхед слегка нахмурился, кивнув Джонатану и наблюдая, как санитар запирает дверь, прежде чем ответить. При звуке поворота замка пациент начал кричать, и доктор Уайтхед на мгновение прислушался к темпу речи, прежде чем заговорить.
- Теперь этот пациент говорит только на суахили.