Я с друзьями на круизном лайнере. Я не знаю, куда мы плывём, потому что мы об этом никогда не разговаривали в моём сне. Справедливости ради, стоит сказать, что в этом сне никогда не было ничего хорошего. Все, что я знал в нём, это то, что мы были вместе. Я и остальные десять моих друзей.
Мой сон всегда начинался с момента, когда лайнер уже тонул. Я вот всё думаю, а если бы это было по-настоящему то, наверное, сработала бы какая-то сигнализация, оповещающая людей о катастрофе. Скорее всего, по интеркому звучал бы чей-нибудь голос, призывающий пассажиров немедленно подняться на палубу и пройти к спасательным шлюпкам.
Но, в моем сне не было спокойствия.
В нем была паника и страх. Люди бежали, толкая друг друга, даже не обращая внимания что и кто находиться у них под ногами, в коридорах была давка.
Я отчетливо помню маленькую девочку, она была совершенно одна, она стояла в углу коридора и плакала, прижимая к груди какую-то мягкую игрушку. На вид ей было не больше семи-восьми лет, люди вокруг как будто не замечали её. В своём сне я постоянно думаю, что ничем не могу ей помочь, хотя, когда просыпаюсь, то прекрасно понимаю, что мне ничего же не мешало взять ее на руки и нести на них. Просто, понимаете, в моем сне что-то не даёт мне этого сделать. Я не чувствую себя героем в нём, скорее наоборот.
Всегда, когда я протаскиваюсь мимо неё, я говорю ей, что мне очень жаль, но она не слышит меня из-за криков людей и своих собственных.
Даже сейчас, наяву, я слышу её крики, как будто всё это происходит прямо сейчас. Как будто она настоящая.

Я выпрямился, сев ровно. Моя спина всегда болела, когда я лежал на кушетке в кабинете психотерапевта. Я выпрямил спину, и она издала громкий щелчок. Я вытер навернувшиеся слезы на глазах, прежде чем это могла заметить мой психотерапевт. Мне всегда становилось паскудно на душе об воспоминаниях о плачущей маленькой девочке.
Терапевт наклонилась вперед и подтолкнула ко мне коробку с салфетками, стоявшую на разделявшем нас столике. Я улыбнулся ей. Наверное, я был недостаточно быстр, пытаясь скрыть свои слезы.
- Извините. Я знаю, что это глупо!
- Вовсе нет.
- Просто я вижу этот сон практически каждый день, и он всегда кажется таким реальным. Такое чувство, что я действительно пережил это, понимаете? Словно это старое воспоминание. Например, может быть, у меня посттравматический синдром или что-то в этом роде, хотя я не помню, чтобы я хоть раз в жизни плавал на круизном лайнере, - я рассмеялся. - Я чувствую себя глупо.
- У вас нет причин, чтобы чувствовать себя глупо.
- Но, всё же это так.
Она сочувственно улыбнулась мне.
- А что было дальше, мистер Грейг?
- Зовите меня Алан, - сказал я ей.
Я говорю ей это каждую неделю, но каждую неделю она настаивает на том, что ей нужно быть официальной со своими пациентами. Этого было почти достаточно, чтобы я хотел бросить ходить к ней. Почти. Не то, чтобы у меня было много других дел.
Я откинулся на спинку кушетки, положив голову на её спинку. Я закрыл глаза, глубоко вздохнул и снова погрузился в воспоминания обо сне.

- Я, спотыкаясь об чьё-то затоптанное тело, падаю, быстро поднимаюсь и бегу дальше по лестнице, на верхнюю палубу. Здесь твориться настоящий хаос, люди дерутся, орут, на стене рядом со мной разводы крови, не знаю, как это получилось. Я думаю, они боятся, что не всем хватит мест в спасательных шлюпках и они окажутся в ловушке на тонущем корабле. Я не могу сказать о них ничего плохого, потому что это в человеческой природе - инстинкт самосохранения, и как только я увидел, с какой жестокостью и остервенением они сражаются за свои жизни, я последовал их примеру.
На палубе оказалось, что уже глубокая ночь. Луна была почти полностью скрыта от нас одеялом серых облаков, которые дождем падали на нас. Я вымок, как и от дождя, так и от морской воды, которая разбивалась о борт лайнера и разбрызгивалась по палубе. Люди плакали. Кричали. Молились.
Я думал, на палубе люди будут спокойнее, но... Hет, я ошибся. Я думаю, это потому, что они видели бесконечную черноту океана, простирающуюся перед нами, и их страх утонуть усиливался этим зрелищем. Я знаю, что мое сердце бешено колотилось, и я оглядывался вокруг, в надежде увидеть своих друзей, но их нигде не было видно. Я их не звал. Из-за шума вокруг меня они никогда не услышали бы меня. Я был бы просто еще одним неслышимым голосом в море шума.
На верхней палубе я увидел, что большая часть спасательных лодок уже была спущена на воду. Люди бросались за борт, вниз, в воду. Их трудно было разглядеть в свете прожектора, когда они падали в воду. Те, кого я мог заметить, уже плыли к шлюпкам, удаляющимся от корабля. Люди, которым всё же благополучно удалось попасть на борт этих маленьких лодок, отбивались от тех, кто был в воде. Они что-то кричали, но я не мог разобрать слов. Я полагаю, они пытались объяснить им, что там уже не было места.
Я быстро осмотрелся в поисках ещё свободных лодок, но было очевидно, что их не хватит для такого огромного количества пассажиров. Теперь я понял, почему другие пассажиры не ждали на палубе, и понял, что моя единственная надежда выжить была сделать то, что делали другие, и молить Бога, чтобы на одной из лодок было лишнее место.
Я протолкался к борту корабля и перелез через барьер. Морская вода окатила меня брызгами, когда волна ударилась о борт корабля. Силы удара волны почти хватило, чтобы смыть меня, но всё же я удержался. Пока я стоял, боясь сделать решительный шаг, кто-то рядом со мной поскользнулся и разбил себе голову об борт при падении вниз. Когда человек упал в воду, его тело было неподвижным. Я не знаю, был он мертв или без сознания, но, в любом случае, думаю он умер в скором времени. Однако, я воспринял это как предупреждение, что не могу оставаться здесь, и поэтому, закрыв глаза, я прыгнул.
Я сильно ударился о воду при падении и ушел вниз, как торпеда. Я быстро всплыл на поверхность. От холода воды у меня на мгновение перехватило дыхание. Во сне мне всё время кажется, что у меня очень мало времени из-за ледяной воды и я даже пытаюсь вспомнить сколько человек может продержаться при такой температуре. Я понятия не имею, в какой круиз мы с друзьями решили отправиться, но, очевидно, он не был в каких-то тёплых водах.
На мгновение погрузившись в воду, я огляделся, пока не увидел надувную шлюпку в нескольких сотнях футов от того места, где я пытался держаться на воде. Это была одна из тех круглых шлюпок с крышей. Мерцающие фонари висели на ней сбоку, выделяя её в темноте ночи.
Понимая, что другие тоже заметят её, я поплыл к ней. Я никогда не был хорошим пловцом, но страх смерти помогал мне двигаться дальше. Я ненавидел море и в лучшие времена, если только это не те кристально чистые воды, в которых можно погрузиться по пояс и все еще видеть песчаное дно под собой.
Я позвал на помощь, когда подплыл к шлюпке, но меня либо проигнорировали, либо не услышали. Когда я подплыл вплотную, мои руки уперлись в её борт. Я очень сильно вцепился в него, чтобы он не ускользнул от меня...
Крики позади меня теперь казались такими далекими, что я знал, что пути назад нет. Если бы меня заставили отпустить борт, я бы точно умер. Поскольку, в данный момент рядом со мной не было других пассажиров в воде, оставалась хоть какая-то надежда, что мне позволят залезть на её борт, если только они услышат, как я зову на помощь.
Я перебрался к открытым створкам, которые развивалась на сильном ветру, так что я взял одну из них правой рукой и отодвинул в сторону, чтобы увидеть кто находиться внутри. Вот тогда я их и увидел.

- Ваших друзей?
- Да. Они были там, сидели кружком. У всех на головах были одеты темные капюшоны. Я не видел, их лиц, но каким-то образом я просто знал что это они.
- И что было потом?
- Я позвал их на помощь, но они меня не слышали. Я пытался подтянуться и залезть в шлюпку, но из-за того, что море было неспокойным, а резиновые борта мокрыми, я то и дело соскальзываю обратно в воду пока силы меня не оставляют и... вот тогда-то я и просыпаюсь.
- А вы не подумали, что шлюпка может быть вашим теперешним положением? Вы не чувствуете, как будто тоните? Что жизнь полностью выходит из-под вашего контроля. Вы оглядываетесь вокруг в поисках друзей, которые могли бы помочь вам, но их нет. Вы ищете их, а они вас словно не видят. Даже когда вы зовете их на помощь, они не слышат вас. Вы чувствуете себя одиноким?
Я улыбнулся ей.
- О, да. Я одинок.
Она не ответила мне больше. По правде говоря, она никогда не отвечала мне. Она просто скелет, сидящий напротив меня. Куда бы я ни пошел, везде одни скелеты. Я встал с кушетки и на мгновение замер, глядя на скелет терапевта, сидящего на её месте.
Я хотел что-то сказать, но остановился. Какой в этом был смысл? Какой смысл говорить что-то еще, кроме того, чтобы услышать звук собственного голоса, нарушающего тишину. Я вышел из кабинета и пошел по коридору, проходя мимо комнат с открытыми дверями, внутри которых тоже сидели скелеты.
На улице было то же самое.
Пустынные дороги. Разбросанные скелет тут и там. Это было странно. Я прихожу сюда каждую неделю и разговариваю со своим старым психотерапевтом, и я всегда рассказываю ей о своём повторяющемся сне. Вы думаете, что главный вопрос будет заключаться в том, что убило всех и - что более важно - как получилось, что я выжил?
Я посмотрел по сторонам тихой мёртвой улицы. Я могу пойти куда угодно, я могу сделать все, что угодно. Но ничего не меняется. Я остаюсь здесь в надежде, что на самом деле это повторяющийся кошмар.
Я просто хочу проснуться. Затем, как и каждый день, я бегу, крича в пустоту, в надежде, что однажды услышу больше, чем просто свое эхо.