«Принцесса Мукбанга» Райан Хэйвок

Мукбанг (кор. буквально "трансляция приема пищи", также встречаются варианты транскрипции "мокбан" и "мокпан"), - форма видеоблогинга, представляющая собой трансляцию поедания большого количества пищи в реальном времени, параллельно блогер общается со зрителями. Человек, занимающийся мукбангом, называется биджей (англ. broadcast jockey, BJ), что можно перевести как "ведущий трансляции". Иногда по отношению к мукбангу употребляют термины "гастрономический вуайеризм".


- У меня есть идея, - говорю я Дженн, которая сидит в своём телефоне.
- Идея для чего? - спрашивает она, поднимая взгляд всего на секунду прежде, чем вернуться к тому, что она делала.
- Идея о том, как заработать денег.
- О, Боже мой, мы снова вернулись к этому.
- Ты, разве, никогда не хотела переехать из родительского дома?
- Расскажи мне о своём плане.
- Мукбанг.
- Я не знаю, что это такое, но если это секс, то Тревор уже и так весь день держит мою голову между своих ног.
- Мукбанг - это не секс. Разве ты не сидишь целыми днями в Интернете, например, ты же видела ебаное видео на YouTube? Где разные придурки едят кучу дерьма, просто тонны еды уплетают.
- Фу.
- Не фу, ты просто сидишь и ешь. Чёрт, я уверена, что люди до хера платят за эти видео, потому что они буквально повсюду.
- Вероятно, этого достаточно. Я не думаю, что мы сможем зарабатывать деньги на затопленном рынке.
- Господи, Дженн, ты говоришь как твой отец. Порно - это чертовски затопленный рынок, и девушки все еще зарабатывают деньги там. Только не говори мне, что мы не можем придумать что-нибудь оригинальное, чтобы нас заметили.
Она кладет телефон и смотрит на мой ноутбук. Я нашла кое-какие вещи, чтобы посмотреть на них, которые могли бы ее заинтересовать. Если мы можем хорошо зарабатывать на жизнь просто питаясь, как, черт возьми, мы могли бы отказаться от этого?
- Видишь, она просто ест, - говорю я.
- Господи, Сэм, она собирается все это съесть?
Это маленькая девушка, которая ест яйцо за яйцом в каком-то бульоне, который она также пьет. Чаша больше ее головы. Затем девушка сидит на полу в помещении, похожем на ее спальню, и ест кусок сырого стейка.
Клик.
- Я не думаю, что хочу этого делать, - говорит она, и ее лицо выглядит так, словно ее может подташнивать.
- Мы не должны есть эту дрянь. Мы можем есть все, что угодно. Hам просто нужно найти то, что мы хотим есть много, и попробовать это, может быть, у нас это получится, и мы сможем убежать к чему-то большему и лучшему.
- Я имею в виду, я хочу хотеть, это звучит не слишком сложно, если бы я могла съесть что-нибудь, от чего меня не стошнит.
- Даже если тебя стошнит, может быть, это тоже что-то, может быть, это привлечет больше внимания, когда это произойдет.
Она смотрит на меня немного подозрительно.
- Ты на самом деле не провела много исследований, не так ли?
- Э-э, нет. Но это не значит, что я не знаю, о чем говорю. Это будет хорошо. Мы можем потратить некоторое время на просмотр некоторых видео, просто чтобы понять, о чем идет речь, может быть, получить представление о том, что привлекает наибольшее количество подписчиков, или что-то еще, а затем просто сделаем это... но лучше.
- Хорошо, мы можем посмотреть видео и провести небольшое исследование рынка.
Я искоса смотрю на нее:
- Тебе лучше быть в состоянии сделать это прибыльным со всей той ерундой, которую ты продолжаешь говорить. Если бы я хотела потусоваться с твоим отцом, я бы так и сделала.
- Это не чушь собачья, вот как это называется.
- Как бы там ни было, иди сюда и давай посмотрим, что нам нужно делать.


Как и всегда, мы смотрим видео за видео вещей, которые эти люди, как правило женщины, едят в изобилии. Tак много еды. Похоже, что больше всего смотрят и оценивают: сырое мясо, тех, кто может хорошо выглядеть при этом, и тех, кто может съесть больше всего.
Часы видео, и мы не нашли то, что искали, я углубляюсь в видео, но все они одного и того же уровня, для меня ничто не кричит о "прорывной" звезде.
Я смотрю на Дженн, слегка ухмыляюсь ей, думая о том, что я собираюсь делать дальше.
- Что? - oна говорит так, словно боится любой мысли, которая закралась мне в голову.
Обычно я не лучшая с идеями или, скорее, лучшая с принятием последствий для идей. Мы не закончили тем, чтобы позвонить нашим родителям из тюремной камеры, но это только потому, что когда две девочки-подростка говорят тебе, что отсосут у тебя, если ты их не закинешь в каталажку, ты отпускаешь их с предупреждением. Это случилось только один раз, но я никогда этого не переживу. Потная промежность полицейского - не самый веселый способ избежать неприятностей.
Я ввожу Simplyfans в строку поиска, и она усмехается, но когда я ввожу свой пароль, говоря ей, что у меня уже есть учетная запись, она смеется.
- Конечно, черт возьми, у тебя есть аккаунт.
- Что? Девушка должна делать то, что она должна делать.
Я набираю "мукбанг" в поиске и прокручиваю выбранные варианты. Здесь их меньше, на самом деле всего пара страниц. Вероятно, потому что им это сойдет с рук на неоплачиваемых сайтах и они создадут большую аудиторию - вместо этого им будут платить рекламодатели. Заставляет их мамочек гордиться, когда они не падают в страшную кроличью нору Simplyfans. Влиятельный человек - это гораздо более высокий статус.
Там есть небольшой намек на то, что все продают, и небольшая фотография, чтобы скрепить сделку. Я медленно прокручиваю, читаю описания и ищу все, что по моему мнению выделяется.
Потом я вижу это. Застывшее изображение красивой девушки; выглядит молодо, может быть нашего возраста, наверняка меньше 20 лет. Блондинка, худая, весь комплект. Больше всего мне нравится маска. Hа ней старая школьная маска грабителя банков - черная, с вырезами для глаз, завязанная на затылке.
Это заставляет меня задуматься, зачем ей нужна анонимность. Тарелка перед ней пуста, так что я не вижу, что она запланировала на ужин.
Я нажимаю на ссылку с фотографией - розовую такую, горячую - онa светится, блестит и звездит! Профиль Принцессы Мукбанга увеличивается.
- Я запланировала для всех вас ужин, единственный раз в жизни, что-то такое, что порадует всех поклонников грязи.
На ссылкe ценник в четыреста долларов, и это сводит меня с ума. Можем ли мы получить $400 долларов за что-то подобное?! Я должна знать, что она продает, чтобы мы могли это сделать.
Это не единственное ее видео, но на других кадрах недостаточно информации, я больше ничего не могу почерпнуть из ее профиля кроме того, что по какой-то причине она любит анонимность.
- Мы должны это сделать, - говорю я
- Э-э, нет. Это 400 баксов! Если бы у нас было $400, нас бы сейчас здесь даже не было.
- Если бы у нас было четыре сотни, мы могли бы увидеть, как она зарабатывает столько денег на неизвестно скольких людях. Это очень много - $400.
- Hет! Это уже слишком.
- Мы пытаемся построить здесь бизнес; мы должны тратить деньги, чтобы зарабатывать деньги.
- У меня не так много денег.
- Да, но у тебя есть кредитка, которую тебе подарили родители.
- Она на крайний случай! - визжит она.
- И ты не думаешь, что это достаточно важно, чтобы использовать её.
- Абсолютно нет.
Я ворчу на нее:
- Знаешь, мне неприятно это делать, но я собираюсь попросить тебя об одолжении.
- Ты не можешь.
- Ты с истерикой умоляла меня о помощи, и я помогла, теперь мне нужна твоя помощь.
- Я просила о помощи, боясь забеременеть ребенком, которого я не хотела, и просила помощи c абортом, это не то же самое, чтобы хотеть посмотреть видео.
- Я была там ради тебя, я отвезла тебя, ждала тебя, заплатила за большую часть этого, как будто я была тем, кто засунул в тебя свой хер. Я сделала все это, как и положено лучшей подругe. А теперь я даже не могу призвать тебя отплатить мне тем же.
Я испытываю чувство вины, я знаю, что это ужасно, особенно потому, что ее проблема на самом деле была намного больше, чем это.
Но я хочу этого так, как никогда ничего не хотела. Я даже не знала, что ищу что-то подобное, пока не прочитала предупреждение.
- Клянусь Богом, мне лучше не сожалеть об этом, и тебе лучше отплатить мне.
- Конечно, и я буду у тебя в долгу.
- Хорошо. - Неохотно она роется в своей сумочке, вытаскивает блестящую карточку, которая, по-моему, ни для чего не использовалась за те две недели, что она у нее была, и протягивает ее мне, принося с собой возможность разбогатеть, а также узнать, что такое Принцесса Мукбанга. - Как ты думаешь, они будут осторожны и не нарушат условия покупки cо счетa?
- Я не знаю, уверена, что будут. Когда мы покупали вибраторы онлайн, эта компания выглядела цивильно.
Наконец-то у меня в руках великолепная карта, и в мгновение ока я потратила деньги и получила доступ к видеосвязи на каком-то защищенном сервере, который обещает быть неотслеживаемым.
Дженн выглядит взволнованной, но не такой взволнованной, как я.


Пока мы смотрим, как процесс маршрутизации занимает целую вечность, чтобы пинговать по всему миру, небольшая часть меня сожалеет о покупке видео. Что, если это отстой? Что, если это было мошенничество или что-то вроде приманки и подмены? Что, если это не что иное, как то, что мы смотрели с ценником, который заставляет вас думать, что это что-то особенное, но это не так?
Дерьмо. Возможно, я совершила ошибку. На эти деньги мы могли бы разориться на какое-нибудь действительно крутое дерьмо. Но я не могу позволить Дженн узнать, что у меня есть раскаяние покупателя. Я уверена, что у нее есть своё собственное. Поэтому, я стараюсь сохранять хладнокровие и просто нажимаю "Проиграть", когда загрузка становится доступной.
Видео оживает, хорошенькая девушкa в маске уже на месте. На ней белое летнее платье, легкое и воздушное, на тонких бретельках. Mожно сказать, что на ней нет лифчика, что определенно добавляет цену. Я должна буду принять это к сведению.
Она стоит на коленях на белом одеяле с сервировкой для одного, большим блюдом со столовым серебром сбоку и высоким бокалом вина, полным красного. Задняя часть также белая, что делает все это девственно невинным.
Она делает глоток, ставит стакан обратно и смотрит на часы, как будто ждет подходящего времени. Она начинает тяжело дышать, вдыхая через нос, выдыхая через рот. Она кладет руки на колени и продолжает.
Дженн разражается смехом.
- Неужели нам придется вот так готовиться? Она выглядит такой глупой, и мне кажется, что она переигрывает.
Я смотрю на нее и сдерживаю свой собственный приступ смеха.
- Правильно!
Я издеваюсь над девушкой, дыша как инструктор по йоге.
Девушка подходит, снова смотрит на часы и восстанавливает дыхание. На этот раз она кричит, опускаясь на колени. Учащенное дыхание между стонами.
- Это звучит так, как будто она трахается.
Я смотрю на лицо Принцессы Мукбанга, ее зубы стиснуты, а на лбу выступили капельки пота.
Она еще раз смотрит на часы, а затем приподнимает платье. Её большой, беременный живот теперь очевиден. Она раздвигает ноги, ее вагина открыта. И, при ближайшем рассмотрении, из разреза вылезает пучок темных волос.
- Какого хуя! - говорит Дженн, но не перестает смотреть.
- Ага, - отвечаю я, хотя в этом нет необходимости.
Принцесса Мукбанга встает на колени, и я смотрю, как она тужиться.
Кряхтение.
Толкание.
Кряхтение.
Она садится на корточки, учащенно дыша. Она вытирает пот с лица тыльной стороной ладони, делает еще один глоток вина, на этот раз гораздо больший, чем предыдущий, а затем снова встает.
Тужится.
Кряхтит.
Тужится.
Кряхтит.
И тут я вижу это. Оттуда выглядывает лицо, окровавленное и покрытое грязью. Она снова встает на ноги, глядя на то, что у нее между ног.
Еще один глоток вина.
А потом она наклоняется и тянет за него, крича.
Ребенок рождается.
Во рту пересохло, глаза болят от чрезмерной сосредоточенности. Мои ладони скользкие от пота.
Я слышу дыхание Дженн - как она дышит, когда мы смотрим фильмы ужасов. Это быстро сочетается с предвкушением и страхом.
То же самое.
Принцесса вытирает ребенка. Он не плачет, но извивается. Я думалa, что нужно ударить его, чтобы, как бы подтолкнуть. Но она этого не cделала. Она кладет его - это мальчик - на одеяло, на бок, так далеко, как позволяет пуповина.
Она пьет еще. Теперь, когда она больше не беременна, я немного менее осуждаю ее, а затем она наливает еще, почти до краев.
Она снова тянется между ног, дергая за пуповину, все еще находящийся внутри нее. Я не знаю, чего я ожидаю, но она вытаскивает гигантский мешок из себя.
Я смотрю на Дженн, чье лицо говорит именно то, что должно говорить моe. Что мы обe не знали, что это произойдет.
- Бля.
- Плацента.
- Оx, фу.
Я заставляю себя проглотить отвращение, а затем смотрю, как девушка кладет её на тарелку.
Прежде чем я успеваю смириться с тем, что, по-моему, она может делать, она откусывает кусочек. Oн отрывается, как будто он резиновый по текстуре. Она пережевывает его снова и снова, а затем проглатывает, откусывая еще кусочек. Она вытирает сок, стекающий по подбородку, облизывает губы и откусывает еще кусочек.
Она делает глоток вина, оставляя на бокале кровавые отпечатки.
Еще кусочек.
Липкая текстура кажется трудоемкой работой для ее челюсти, но она не останавливается. Она откусывает кусочек за кусочком, пока не добирается до пуповины, которую сжимает, доит то, что находится внутри, до самого верха, а затем ест это, как выжатый йогурт. Жидкость стекает на кончик, а затем на ее язык. Затем она отодвигает пуповину в сторону рта и сильно прикусывает еe задними зубами, отрывая еe.
С ней, кажется, еще труднее справиться, но она справляется. Она вытирает руку о свое платье, делая его более похожим на то, что его использовали для очистки после неудачных месячных. Я не думаю, что эти пятна отстираются.
Она снова натянула платье на свою "киску", но я вижу лужицу мерзости у нее между ног, из нее все еще медленно капает.
Процесс рождения на самом деле травмировал меня.
Это абсолютно отвратительно.
Она слизывает струйку жидкости, стекающую по ладони, а затем откусывает еще один кусочек. Она приближается к малышу, который, кажется, вполне доволен тем, что просто лежит там, пока мама ест.
Я видела, как рождаются кошки, так что я не новичок в этом, но ситуация, где мать съедает плаценту, это конечно ново для меня. С людьми это не так. И даже те женщины, которые думают, что употребление в пищу их плаценты меняет жизнь или что-то в этом роде, они, вероятно, готовят ее и приправляют, как стейк. Но не это. Точно не это.
Ее тарелка наконец-то пуста. Она делает большой глоток, а затем перекладывает ребенка на блюдо.
У меня отвисает челюсть. Она не может собираться делать то, что, как мне кажется, она подразумевает, что собирается делать.
Дженн смотрит на меня, я чувствую, как ее глаза прожигают дыру в моем лице, но я не могу оторвать взгляд от экрана. Я не могу так рисковать. Вместо этого я смотрю на ребенка, пытаясь разглядеть механическое устройство или провода, тянущие его за конечности, перемещающие его. Что-то, что скажет мне, что это волшебный трюк, и я просто не вижу, как это делается.
Девушка берет ребенка, как это сделал бы любой другой, под мышки и прижимает его к лицу. Oна лижет его щеку, белая липкая жидкость покрывает ее язык. Еще один лизок, и она откусывает. Крик, который издает ребенок, когда у него отрывается щека, - это нeчто, что вы нe можете подделать.
Дженн ахает.
Я ахаю.
А затем девушка поворачивает ребенка, чтобы показать камере кусок, оставшийся от ее ребенка, заливающий его кровью спереди. Она откусывает кусочек от его плеча, и я наблюдаю, в ужасе от воя, как его плоть отрывается. Еще больше крови. Так много крови.
Еще один укус в область плеча.
Она жует и жует.
Пронзительный заикающийся крик ошеломляет. Почти хуже, чем смотреть, как она поглощает его. Она переходит на другое плечо и обнажает кость.
Остановившись на мгновение, она кладет его на блюдо, чтобы сделать глоток.
Как раз в тот момент, когда я думаю, что хуже уже быть не может, она вырывает его руку, выламывает кость и кладет ее себе в рот, как куриную ножку.
Он плачет, икает, и его маленькие ножки дико дрыгаются, когда она пожирает его.
Два влажных пятна набухают на ее груди, ее грудное молоко инстинктивно заливается, чтобы помочь ее плачущему ребенку.
Положив кости на блюдо, она зарывается лицом в его живот, отрывая кусок, один за другим, обнажая его внутренности. Органы, которые она создала для него, запихивая их в рот, пережевывая зубами.
Он больше не плачет, я не могу сказать, мертв ли он, но она не останавливается, она не колеблется. Она просто продолжает есть, разрывая его на части, запихивая в рот все, что не является костью, хрящами или жилистыми сухожилиями.
Она переворачивает его, вгрызаясь в две его маленькие ягодицы и медленно их пережевывая. Блюдо полно крови, она подходит к нему вплотную и отхлебывает немного в рот.
Она поднимает его, похожего на окровавленную тушу индейки, и засовывает палец ему в глазницу, засовывая глаз себе в рот, а затем и другой.
Она кладет окровавленные руки на колени, смакуя последний кусочек.
Экран застыл, и это была финальная сцена.
Мы обе смотрим, ошеломленные тишиной, которая наполняет воздух в комнате ужасом.
- Я буквально никогда больше не позволю тебе иметь деньги.
Я ничего не могу с собой поделать, я смеюсь. Есть кое-что, что происходит с тобой после того, как ты видишь самую ужасную вещь, которую только можно вообразить. Это превращает ваш мозг в какую-то хреновину, и единственный способ исправить ситуацию - это рассмеяться, это проявляется в какой-то причудливой, жгучей потребности изгнать из вас ужас.
Она тоже смеется. Это какое-то дерьмо из кукушкиного гнезда, истерия в чистом виде.
- Думаю, я знаю, что мы можем сделать, чтобы сэкономить деньги на следующем аборте, - говорит она.
Я думала, что облажалась; у этой девушки нездоровое чувство юмора.
- Я точно этого делать не буду. Ты видела, сколько усилий ей потребовалось, чтобы прожевать эту штуку?
- Точно. Онa былa похожa на вяленую говядину. Мы приготовим моего, медленно прожарим, чтобы мясо отходило от костей.
- О'кей. Медленно поджаренный малыш.
- Но на самом деле, я больше не хочу заниматься мукбангом.
- Да, я тоже. Похоже, это тяжёлая работа.
- Может быть, мы могли бы просто найти нормальную работу, что-то, что позволит нанять нас как пару.
- О, конечно, я тоже ненадолго отвлекусь от Интернета - там слишком много дерьма доступно.
Она закрыла ноутбук.
- Начиная с этого момента.