«Хрень на обочине» Рональд Келли

Хрень на обочине жутко нервировала Пола Стинсона.
Он не знал, почему. Всего лишь сбитая зверюжка. Какое-то несчастное создание, что гуляло себе по гравию вдоль Шоссе 987 и получило бампером от проезжающего автомобиля. А может, добралось до разделительной полосы, попало под колеса и уползло назад, на обочину, где свернулось и испустило дух. Так или иначе - оно сдохло. Пол проезжал его по пути на работу и назад уже две недели, и оно находилось на одном и том же месте... всего лишь комок шерсти среди порыжелой травы и усохшего дурнишника.
Пола нервировало то, что он не мог на глаз определить, что это. Слишком велико для опоссума или енота. Определенно не кошка... явно кость широка. Если собака - это намного крупнее любой собаки, что Пол видал в округе. И шерсть его тоже раздражала. Прилизанная и черная, едва ли не маслянистая на вид, с тонкими прядями седины.
Так что же это за чертовщина? Пол задавался этим вопросом всякий раз, как проезжал мимо.
Не то чтобы хрень на обочине Шоссе 987 - единственное в округе Харлан, что нервировало Пола. Нет, с тех пор как компания отправила его из Луисвилля принять на себя местный офис «State Farm», ему хватало, о чем поволноваться. Люди, как они выглядели и поступали... черт, даже в местном пейзаже было что-то не то. Вот только никак не ухватить... точно и не скажешь. Всякий раз, когда Пол выражал свое беспокойство начальству в головном офисе, он выглядел чертовым идиотом.
В эту субботу, по дороге домой с женой Джилл из продуктового в городе, Пол наконец решил, что с него хватит. Больше ни километра не проедет, пока не узнает точно, что это за мохнатая черная хрень.
Когда он свернул на «Эскалейде» к обочине, Джилл обернулась и взглянула на него.
- Ты чего?
Пол вздохнул и остановил машину.
- Помнишь ту фигню на обочине? На которую я показал по дороге в город?
Джилл кивнула.
- Дохлый пес?
- Да, но в этом и проблема, - сказал Пол, заглушив движок. - Я не пойму, пес это или нет.
Жена отвечала с раздражением.
- Какая тебе разница?
Пол с шумом выдохнул через нос и вцепился в руль. Типичная реакция Джилл. Шагать по жизни, не открывая глаз. Ни любопытства, ни тревог. Только это раздражающее, слащавое, поллианновское отношение к миру.
- Есть разница, потому что меня это бесит, и мне нужно знать, вот и все.
Джил напряглась и поерзала на сиденье. Она знала, что когда муж в таком настроении, спорить с ним бесполезно.
Пол выбрался из «Эскалейда», оставив водительскую дверь открытой.
- Вернусь через минуту.
- Только не трогай ее. Может, она умерла от какой-нибудь болезни.
Пол проигнорировал слова Джилл. Пока он шагал по гравию у Шоссе 987, мимо проехал побитый пикап «Форд». Водитель - пожилой человек в зеленой кепке «Джон Дир» - поднял руку, как делали местные старики в приветствии.
«Я тебя не знаю, приятель», - подумал Пол, не ответив на жест. Бестолковая деревенщина.
Подходя к пригорку черной шерсти, он изучил окружение. Долина была узкая, с тонкими лоскутам сельхозугодий по краям. Через дорогу находилась небольшая ферма; двухэтажный белый особняк, деревянный амбар, пара сараев. Стояла ранняя весна, так что поля были пусты. Ни единой коровы вокруг.
Победная улыбка пробежала по губам Пола, когда он подошел на четыре метра к загадочному зверю. Вот теперь мы узнаем, что ты такое. Он наклонился и подобрал ветку, лежавшую на обочине.
Встав над животным, он вдруг поразился, какое оно оказалось огромное. Даже свернувшись калачиком, оно было большим... куда больше обычной собаки. И видно было только блестящую черную шкуру со странным узором в виде серых полосок. Он не мог разглядеть ни головы, ни хвоста, ни лап - совершенно скрыты от взгляда. Оказавшись рядом, Пол обнаружил, что шкура была не мехом, а черной щетиной, скорее, как у дикого кабана, нежели чем у собаки.
А также, даже после двух недель разложения на обочине, Пол не чуял гнилья. Только тяжелый мускусный запах самого зверя.
Ему стоило счесть все это, ну, тревожным. Но взамен неспособность определить породу животного привела его в ярость.
- Ну, а мы перевернем тебя на бок и посмотрим, - сказал он.
Пол подсунул конец ветки под зверя и применил усилие.
Вот тогда хрень на обочине и проснулась.
- Черт! - Пол отскочил, когда оно потянулось, а потом подняло голову.
Огромную голову. Черная морда была длинной и узкой, почти как у крысы, на толстой шее навострились крошечные ушки. У него были серебристые глаза. Серебристые, как полированные хром. И зубы. Господи помилуй! Как в пару челюстей умещалось столько длинных, острых зубов?
Тогда Пол Стинсон понял, что хрень на обочине последние две недели вовсе не была дохлой.
Она ждала. Ждала, когда какой-нибудь дурак остановится и разбудит ее.
Пол поднял ветку, но знал, что она не послужит эффективным оружием. С таким же успехом он мог бы пойти на питбуля с зубочисткой. Он осторожно попятился назад, пока зверюга поднималась. Ее лапы были короткими, как у хорька, но мощными. Она встряхнулась, осыпав мусор последних пары недель. Листья, гравий, фантик от «сникерса», который кто-то бросил из окна машины. Оно зевнуло, растянув ужасные треугольные челюсти. Тварь могла проглотить футбольный мяч и не поперхнуться. А какие клыки! И длинный, толстый язык, грубый и серый, как кора.
Пол начал отступать.
- Что... что ты за хрень?
Зверь наклонил огромную голову и улыбнулся.
Пол вдруг вспомнил про «Эскалейд» позади. Дверца водителя была распахнута настежь.
Тварь тоже ее увидела.
Пол развернулся и бросился бежать. Но тут же почувствовал, как зверь позади его обгоняет. Впереди, на пассажирском кресле, сидела Джилл. Ее очаровательное личико превратилось в перепуганную маску, лишенную цвета. Она смотрела в ужасе, как зверь размером с юного теленка набирал скорость, направляясь к открытой двери машины.
- Пол, - увидел он, как шевелила она губами. Затем услышал - громко и пронзительно: - ПОЛ!
- Стоять! - бормотал Пол под нос. - Стоять, сволочь!
Но зверь не остановился. Он знал, куда ему надо, и оказался там спустя миг. Щетинистая тварь заскочила в «Эскалейд» и длинным хвостом, гибким и змеиным, как у обезьяны, схватила ручку и с силой захлопнула дверцу.
- НЕТ! - Пол добежал до двери ровно к щелчку замка.
Тварь была умной... и знала, чего хотела. А хотела она момент уединения.
- Пол! - закричала Джилл, скрытая за тяжелой черной тушей. - О боже... Пол, помоги! О боже... больно-о-о!
Снаружи Пол слышал, как тварь приступила к делу. Кусала. Хватала. Рвала.
В отчаянии он завертел головой; нашел огромный булыжник у шоссе. Схватил обеими руками и заколотил по окну. Оно держалось, отказываясь поддаться. Чертово небьющееся стекло!
Вдруг стекло изнутри «Эскалейда» забрызгали широкие, плотные красные завесы.
- Пол! - визжала Джилл из бойни на колесах. - Пол... на помо-о-ощь!
Ее муж сам испустил крик, громкий и испуганный, переполненный безнадежностью. Он метался перед машиной, желая... нет, молясь, чтобы теперь рядом оказался какой-нибудь кентуккийский реднек. Но шоссе оставалось пустым, никто не проезжал.
Последнее окно, залитое кровью, было водительским. Тварь обернулась и улыбнулась ему своими ужасными, десятисантиметровыми зубищами. С застрявшими кусочками Джилл. Ее ухо, разорванный мешочек глаза, нижняя половинка тех алых губ, которые он так страстно целовал после принесения свадебных клятв годы назад.
Тварь облизала свои блестящие серые губы, затем вернулась к уродливому, погрызенному куску мертвечины под ремнем безопасности, который когда-то был женой Пола Стинсона. Ручьи крови скрыли ужасный вид от глаз... но не от воображения.
Не зная, что еще делать, Пол достал мобильный из кармана куртки и набрал 911.

Первым из машины шерифа округа Харлан вышел высокий, ражий мужик лет пятидесяти.
- В чем проблема, сэр? - спросил он.
На его широком лице застыло строгое, подозрительное выражение; тот суровый вид, с которым местные обычно встречали людей, родившихся и выросших за пределами округа.
Пол подавил порыв подбежать и схватить его за грудки в полном отчаянии.
- Какая-то... какой-то зверь забрался в мою машину! - сказал он. - Я... Я... по-моему, он... о боже... по-моему, он убил ее!
Помощник шерифа, значок которого гласил, что зовут его Фрэнк Макмахон, быстро подошел к «Эскалейду». Его глаза сузились, когда он увидел заляпанные кровью окна.
- Что за зверь? Собака?
Пол засмеялся, почти в истерике, затем оборвал смех.
- Нет... нет... это вам не какая-то гребаная собака.
Помощник Макмахон подергал двери. Все были заперты. Он обратил вопросительный взгляд к Полу.
- Он их запер... сам.
Блюститель порядка посмотрел с подозрением.
- Сэр... что здесь происходит?
В глазах Пола мелькнул гнев.
- Я же сказал... какое-то... какая-то хрень.. набросилась на мою жену...
- И захлопнула за собой дверь?
Пол осознал, как глупо это звучит.
- Да.
Макмахон долго не сводил с Пола взгляд, затем обернулся к напарнику - долговязому молодому человеку, вставшему перед патрульной машиной.
- Бери-ка “открывашку”, Джаспер... и дробовик.
Скоро оба законника стояли рядом перед «Эскалейдом», поглядывая друг на друга. Затем перевели взгляд на Пола, который нервно ходил туда-сюда перед капотом.
- Если там зверь, сэр, - сказал Макмахон, - почему я ничего не слышу?
Пол пожал плечами.
- Я откуда знаю? Пятнадцать минут назад было охренительно слышно! - его передернуло при воспоминании о тех влажных, рвущихся, хлюпающих звуках.
- Поверю вам на слово... пока. Но стойте на месте, понятно?
Пол сглотнул и просто кивнул в ответ.
Старший офицер обратился к подчиненному.
- Так, вот как поступим, Джаспер. Ты вскроешь замок и откроешь дверь. Я пристрелю тварь, когда она вылезет, - он заправил с металлическим лязгом патрон в свой «Mоссберг» двенадцатого калибра.
- Понял, - согласился Джаспер. Его руки дрожали, когда он подступил к двери водителя и медленно опустил узкую отмычку под окровавленное окно в саму дверцу «Kадиллака».
Фрэнк Макмахон вышел на середину дороги и поднял дробовик, аккуратно приставив приклад к плечу.
- Давай. Я готов.
Джаспер пошебуршил «открывашкой», пока в двери что-то не щелкнуло.
- Готовься. Сейчас будет! - затем он схватил ручку и распахнул дверь.
Сперва ничего не произошло. Глаза помощника Макмахона расширились.
- Какого хрена?
Пол смотрел, как зверь вылетел из кровавых внутренностей «Эскалейда» прямо на копа. Он стал больше... в два раза больше, чем был... и, казалось, в два раза быстрее. И вот он выкатился из машины: широкий оскал, глубокий раскат рева из глотки.
Помощник Макмахон успел всадить заряд дроби на оленей прямо в грудь твари, но не успел перезарядить. Существо приземлилось на него, словно не заметив попадания. Офицер вскрикнул, тяжело рухнув на асфальт, глаза выпучились, когда зубы монстра погрузились в нежную плоть его горла.
- Не стойте! - кричал Пол. - Застрелите его!
Помощник Джаспер выронил «открывашку» и нервно вытащил табельный револьвер из кобуры. Держа его обеими руками, навел на зверя, сидящего на его напарнике. Пока он колебался, зверь с треском костей сомкнул могучие челюсти! Голова его жертвы отделилась от шеи, покатилась по шоссе, замерла на лысеющем скальпе.
Джаспер бросил нерешительный взгляд на Пола.
- Я... я могу попасть во Фрэнка.
- Башка Фрэнка уже в сраной канаве! - заорал Пол. - Пристрели гребаную тварь!
Помощник отвернулся и разрядил все содержимое «тридцать восьмого» в голову и хребет зверя. Вместо того, чтобы упасть и истечь кровью, зверь отнесся к пулям как к надоедливым мухам. Оглянулся через плечо, покачал скалящейся мордой, будто говоря: «Глупый ты придурок!», затем махнул щетинистым черным хвостом. Удар отнял правую руку Джаспера прямо у запястья. И оторванный кулак, и зажатый в нем пистолет влетели в лобовое стекло патрульной машины, оставив черную дыру.
- Мама! - успел прохрипеть бедняга Джаспер, когда черный зверь развернулся и обратил свои ярость и голод на него.
- На хер все! - пробормотал Пол. Он обернулся и бросился бежать через Шоссе 987.
Он пересек дорогу, направляясь к ферме, когда услышал, как воздух позади рассек поразительный грохочущий рев. Он бросил взгляд через плечо и тут же описался. Зверь двигался на него по двухполосной дороге, от каждого тяжелого приземления лап асфальт шел трещинами. Его ужасный голод подстегнул метаболизм и ускорил рост, который мог быть присущ только существам не из этого мира. Черное создание теперь само стало ростом не меньше «Эскалейда». В его раскрытую пасть, полную длинных клыков и рваного мяса, мог полностью вместиться человек.
Пол перескочил канаву на другой стороне дороги, затем вскарабкался на забор с колючей проволокой. Он почти перебрался, когда запуталась его левая нога. Пока он лягался, чтобы освободиться, показалась голова зверя. Челюсти нашли свою цель, бросились и сомкнулись. Пылающая боль пронзила лодыжку и голень Пола, он обернулся и увидел, как зверь что-то перекатывает во рту. Это был ошметок кожаного «Эдди Бауэра» с куском мяса Пола Стинсона внутри. Тварь проглотила его и подмигнула - господи, она что, правда подмигнула? - а затем полезла по забору за ним.
На одной ноге Пол захромал к ферме, бормоча, рыдая, даже смеясь по какой-то жуткой причине, которую сам не мог понять.
- Боже-Боже-Боже, о Боже, - всхлипывал он вслух.
Забавно, что теперь он так часто обращался к нему... если учесть, что в последние годы употреблял его имя только как междометие.
Но вот Пол Стинсон вдруг обрел религию, как говорится. Кошмарную религию округа Харлан, которую проповедуют твари, притворяющиеся безвредной падалью на обочинах пустынных деревенских дорог.
Несясь с криками к старой ферме, Пол понял, что зверь с ним играется. Он выскакивал перед ним, потом кружил, давая фору, а затем снова начинал мучительную игру в кошки-мышки. Пол почти добрался до крыльца, когда длинный хвост зверя хлестнул его пониже спины. Пол взвыл, когда смялись его почки, а нижние позвонки превратились в осколки.
Он тяжело упал на землю лицом к дому. Дверь открыла старушка, выглянула, затем отпрянула с выражением паники и ужаса. «Дверь вам не поможет, дамочка», - подумал он. Весь чертов дом вас не защитит. Он сомневался, что даже хранилище банка округа Харлан сдержит неуемный гнев демона.
Когда зверь подскочил и приземлился на него, Пол вспомнил свою маму и ее остроумные поговорки. Одна пришла на ум, когда челюсти зверя аккуратно, почти нежно, отделили ровно спину его кожаной куртки и ткань рубашки: “Любопытной Варваре на базаре нос оторвали?”
Нет, не та.
“Не буди лихо, пока оно тихо”.
Да. Черт подери, о да... она самая.
Пол Стинсон почувствовал, как длинный серый язык, усеянный вкусовыми рецепторами и с текстурой наждака и битого стекла, прошел по его спине, от затылка до самого копчика. Было одновременно и больно, и почему-то щекотно.
Пол засмеялся.
Он хохотал дико, безумно, громче, чем дозволяет хороший вкус... пока наконец уже не мог смеяться.