«Права арендатора» Шон Логан

Ничто так не злило Альберта, как прическа Лэнса. Она была неряшливая, но это еще не самое плохое. Плохо было то, что она была неряшливая намеренно! Парень каждый день по часу проводил у зеркала, чтобы придать своим волосам такой беспорядок. Когда он просыпался утром, волосы были недостаточно взъерошенными. Требовалось напряженное и сосредоточенное усилие, чтобы заставить каждый странный клок топорщиться в разные стороны, торчать из кожи головы, словно пытаясь вырваться оттуда к черту.
Это было плохо, но не самое худшее. Хуже всего было то, что он нравился всем девушкам. Их даже не волновало, что его волосы были беспорядочной катастрофой. Однажды, когда Альберт вел наблюдение через смотровое отверстие «Эксельсиор» на южном конце чердака, которое выходило на кровать Лэнса, он услышал, как Салли-Энн – последнее завоевание Лэнса - сказала, что ей «нравятся» его волосы, и спросила, кто их «укладывает».
Это не имело никакого смысла. Почему Лэнсу доставались все девушки, когда у Альберта были идеальные волосы? Они были густыми и темными, аккуратно подстриженными, и у него был безупречный пробор. Он очень гордился им. На его формирование ушли годы. И сейчас он был прямой, как ствол 12-го калибра Ремингтона, острая белая линия, точно прорезающая темный лес на его голове.
И все же девушки доставались именно Лэнсу с его растрепанной гривой. Это раздражало. Это было просто несправедливо. Альберту потребовалось недюжинное усилие воли, чтобы удержаться от рвоты, когда он услышал, как подружка Лэнса пускает слюни на его неряшливые локоны, словно какая-нибудь нимфоманка, поклоняющаяся волосам. Но, слава Богу, он этого не сделал, потому что выдал бы всю свою операцию по наблюдению, а сегодня его усилия позволили обнаружить бесценную информацию.
Он смотрел вниз через наблюдательное отверстие «Дельта-Браво» на кухонный телефон, прослушивая через наушник линию, когда Лэнс разговаривал со своей девушкой, откинувшись на спинку кухонного стула, держа трубку одной рукой, а другой поправляя промежность через джинсы за 300 долларов.
- Ты действительно говоришь это всерьез? - пискнула Салли-Энн.
- Именно так, детка, - пропел Лэнс. - Пакуй чемоданы. Ты переезжаешь. В конце этого месяца.
- А как же твой сосед?
- Он не мой сосед, он мой квартирант.
- Так что с твоим квартирантом?
- Ну, он должен будет уйти. Я не доверяю этому уроду... Думаю, что он наполовину сумасшедший, и я не хочу, чтобы он был рядом с тобой. Мне будет не хватать восьми сотен, которые его старик присылает каждый месяц, но сейчас все мои мысли только о тебе, детка.
- Нам придется рассказать бабушке и дедуле.
- Хорошо. Поужинаем здесь в эти выходные. Мы сообщим им хорошие новости.
- Им может не понравиться, что я переезжаю к тебе, пока мы еще не женаты. Ты должен произвести хорошее впечатление.
- А как же иначе? Я просто прослежу, чтобы этот урод держал свою прыщавую морду в своей комнате. В остальном, мы в шоколаде.
«Значит, я уйду, а эта тощая маленькая нимфоманка останется, да? - подумал Альберт, желая набрать побольше слюны и смачно харкнуть в смотровое отверстие прямо в волосы красавчика. - Держать свою прыщавую морду в своей комнате, да? Я так не думаю, мистер Я-слишком-крут-потому-что-я-высокий-у-меня-квадратная-челюсть-стильные-усики-я-каждый-день-меняю-одежду-езжу-на-спортивной-машине-с-откидным-верхом. Я так не думаю! Моя прыщавая рожа будет там, где я захочу».
Он оглядел чердак, всю свою тяжелую работу, скрытые ходы, наблюдательные пункты, потайные люки, видеооборудование. Если бы он ушел отсюда, ему пришлось бы начинать работу заново, на другом месте. И оставить эту область уязвимой. Возможно, он не сможет защитить всю страну от зарубежных угроз, но, ей-богу, этот район площадью 1500 квадратных футов был в безопасности. Он знал сердцем солдата и мудростью генерала, что на этой территории нет ни террористов, ни иностранных захватчиков. И он не собирался позволить Лэнсу изменить это.
«Посмотрим, насколько хорошее впечатление ты произведешь на этом своем маленьком ужине, Лэнс. Посмотрим, не пойдет ли все не так, как планировалось».


- Ну, посмотрите только на мистера Красавчика – ты такой сексуальный, что слов нет, - сказал Лэнс, подмигивая себе в зеркале. Это действительно было потрясающе. Он видел это лицо каждый день и каждый раз немного удивлялся. Неужели это в самом деле его лицо? Возможно ли вообще иметь такую привлекательную внешность? Никаких пластических операций, никаких уловок, так он выглядел на самом деле! Это было все равно, что стоять напротив кинозвезды. Нет, лучше, чем кинозвезды - звезды мыльных сериалов или репортера развлекательного телевидения. И он не мог избавиться от самодовольства, потому что год за годом все становилось только намного лучше. Он становился старше, приближаясь к тридцати, но выглядел только солиднее. Меньше мальчишества и больше грубой красоты. Более мужественный образ. Тело становилось все крепче.
Он улыбнулся своей фирменной улыбкой, сверкнув большими белыми зубами. Попробовал несколько других улыбок, чтобы понять, какая из них самая очаровательная. Была еще одна застенчивая улыбка уголком губ, у которой были некоторые возможности. Пожалуй, стоит придержать этот вариант на некоторое время, посмотреть, как будут развиваться события. Пока что стоит придерживаться проверенных вариантов.
Он выставил вперед указательные пальцы и поднял большие пальцы, стреляя в свое отражение.
- Бах, бах! Попался, красавчик.
Может быть, он был слишком хорош собой для Салли-Энн? Может, это была ошибка - позволить ей переехать к нему? Может быть, он недооценивал себя? Она была самой красивой девушкой в этом дерьмовом городишке, так что он мог сделать? Он всегда мог переехать в крупный город, продать дом, найти кого-нибудь своего уровня.
«Расслабься, чемпион, - сказал он себе. - Когда тебе захочется переехать, эти городские бабы все еще будут рядом. А пока давай попробуй себя в роли провинциала».
Звучит как план. Ну что сказать? Он был не только до смешного красив, но и скромен. Но пора было кое-чем заняться. Были официальные дела, которые требовали его внимания. Он сел за свой стол и достал лист бумаги. Это должно было звучать официально, как будто исходило от адвоката. Поэтому он настроился на юридический лад и стал писать:

13 июня
Дорогой мистер Альберт Флэпп:
С глубочайшим и величайшим сожалением я вынужден расторгнуть наши отношения совместного проживания. Ситуационные изменения привели к тому, что вам необходимо отказаться от аренды жилья в этом доме. Вынужден просить вас прекратить проживание не позднее 30 июня. Все причитающиеся вам деньги (например, залог за уборку и т.д.) будут возвращены.
Искренне ваш,
Лэнс Мастерсон

Лэнс вспотел, и у него сильно разболелась голова, когда он закончил писать, но письмо было идеальным. Закончив с этим, Лэнс обработал лицо спреем и немного подправил волосы. Он еще раз проверил новую улыбку - не так уж плохо, возможно, в ней что-то есть, - и направился наверх, в комнату Альберта. Он постучал, и дверь распахнулась, маленький уродец, одетый с ног до головы в камуфляж, стоял, приняв стойку каратиста. Когда квартирант увидел, что это Лэнс, он выпрямился во весь свой рост - пять футов четыре дюйма - и прошамкал.
- Извини, Лэнс. Нельзя пренебрегать осторожностью.
- Да, это точно, - сказал Лэнс, - ведь вместо меня это могла бы быть банда ниндзя. Слушай, Альберт, мне нужно, чтобы ты взял это и прочитал.
Он протянул Альберту свое уведомление. Придурок открыл письмо и уставился на него, его кустистые брови, похожие на бутылочную щетку, были насуплены - для двадцатилетнего парня, который не может отрастить усы, у него были просто потрясающие брови. Он напрягся над письмом, сосредоточившись, словно пытаясь поджечь его силой мысли.
- Здесь говорится, что ты должен съехать до конца месяца, - терпеливо сказал Лэнс.
- Так вот что здесь написано? Ладно, я ожидал... Я имею в виду, это действительно шокирует.
- Да, извини за столь короткий срок. Но я уверен, что такому ловкому малому, как ты, не составит труда найти себе шикарную холостяцкую берлогу. - Сказав это, Лэнс подумал, что это прозвучало пошловато, но такие маленькие мерзавцы, как Альберт, обычно реагировали на лесть. - Ко мне переезжает моя девушка, Салли-Энн. Ты знаешь, как это бывает, дружище.
Альберт погладил свой маленький скошенный подбородок и драматично поднял одну бровь. Это было похоже на гусеницу, пытающуюся заползти ему на лоб.
- Очень жаль, - сказал он. – Я-то думал, что у нас тут все хорошо. - Он поднял указательный палец, как профессор, собирающийся сделать ключевое замечание. - Скажи, Лэнс. Гипотетически, если Салли-Энн не сможет переехать к нам по каким-то причинам - скажем, я не знаю, она вступила в морскую пехоту и ее отправили в Узбекистан, или, может быть, ее до смерти задрал огромный медведь Кадьяк - мне все равно придется съехать?
- Знаешь, приятель, мне больше всего на свете хотелось бы, чтобы ты остался, ты действительно был здесь глотком свежего воздуха, но с прибытием Салли-Энн на борт здесь будет слишком тесно. - Может быть, он хватил через край? Уродец купился на лесть, но самого Лэнса начало подташнивать. - Ах да, еще я хотел сказать тебе, что завтра вечером я планирую званый ужин для Салли-Энн и ее бабушки с дедушкой.
- Отлично, в котором часу я должен быть там?
Лэнс почувствовал, как его желудок сжался. Он попытался убрать отвращение со своего лица.
- Боюсь, что нас будет только четверо.
Альберт посчитал на пальцах.
- Нет, у меня получается пятеро. Или, что, кто-то из родственников не сможет приехать? У дедушки зоб щитовидной железы? Ну, ничего страшного. Мы вчетвером хорошо проведем время.
- Я имею в виду, что будут только Салли-Энн, бабушка с дедушкой и я.
- Я не понимаю.
- Это значит, я надеялся, что ты останешься в своей комнате в тот вечер, чтобы мы могли побыть наедине.
- Что это за приглашение?
Лэнс подумал, что его голова может взорваться, если он не закончит этот разговор.
- Это не приглашение. Я не хочу, чтобы ты спускалась вниз. Хочу, чтобы ты оставался в своей комнате и не выходил, пока все не уйдут. Ты понял?
Верхняя губа Альберта, покрытая мягкой пушистой шерсткой, чуть дрогнула.
- Понял.
- И не забудь, мне нужно, чтобы ты съехал до конца месяца, - сказал Лэнс, когда Альберт закрыл дверь.
«Господи, - подумал Лэнс, - слава Богу, что этот урод скоро свалит». Теперь его плечи свело от напряжения. Этот стресс плохо сказался на его цвете лица. Надо бы сходить в спортзал и поработать со свободными весами. Его дельтовидные мышцы требовали внимания. А грудные мышцы в последнее время не поражали воображение.
Может быть, когда он закончит, ему стоит сделать отшелушивающий массаж. И даже маникюр-педикюр.


Альберт с удвоенным рвением готовился к своей следующей миссии. На мгновение он заколебался. Лэнс извинился и сказал столько добрых, признательных слов, что Альберт почти решил, что ему все-таки стоит переехать. Затем Лэнс сыграл эту жестокую шутку, пригласив его на ужин, но сказав, что он не может выходить из своей комнаты. Что ж, он может оставаться в своей комнате, но его присутствие наверняка будет ощущаться на этом ужине.
Альберт снял камуфляжную куртку и натянул длинный черный плащ. Внутри у него были вшитые карманы и потайные подсумки для оружия, шпионского оборудования и снаряжения ниндзя. Что ему еще было нужно, так это удобный пояс. У Альберта был абордажный крюк, прикрепленный к пусковой установке на пряжке, но тот отбрасывал леску всего на пять футов, прежде чем она падала на пол. А когда ему все же удалось зацепиться крюком за выступ и попытаться взобраться наверх, штаны задрались до груди, сдавив яички. Но для этого задания ничего подобного было не нужно.
Альберт забрался на полку в шкафу и поднял люк на чердак. Осмотрелся вокруг на предмет террористов и пауков. Чисто. Он поднялся и пополз по незаметному проходу к сейфу, спрятанному под изоляцией в секторе «Альфа». Достал небольшой пакет и пузырек с жидкостью, засунул их в потайной карман в левом рукаве плаща и вернулся в свою комнату.
Он высыпал содержимое пакетика в серебряную алхимическую миску (в ломбарде сказали, что это собачья миска для воды, но такое казалось маловероятным). Это был мелкий коричневый порошок с вкраплениями хлопьев, похожих на ил и высохшую кожу. Альберт присмотрелся и подумал, что может уловить легкое движение, что имело смысл, потому что там, внизу, на микроскопическом уровне находились миллионы крошечных насекомых. Возбудитель чесотки, отменного качества. Эти маленькие жучки заползали под кожу и вызывали нестерпимый зуд. Альберту пришлось заказывать его по почте из Мексики - в Соединенных Штатах он был запрещен. И когда завтра Лэнс явится на ужин, как шелудивый пес, не перестающий чесаться на протяжении всего обеда, бабушка и дедушка Салли-Энн ни за что не захотят, чтобы она жила в этой антисанитарной, кишащей паразитами лачуге с этим заразным бродягой.
И чтобы убедиться в эффективности своего плана, Альберт приступил к следующему этапу - перелил прозрачную жидкость из флакона в серебряную чашу, создав еще более мощную смесь. Он был похож на злого ученого - но злого ученого во имя добра! Но если это делалось во имя добра, значит, он вовсе не был злым ученым. Он был хорошим ученым. Однако Альберт полагал, что большинство ученых и так были хорошими, так что подобное звание не стало бы отличительным титулом. Это не имело значения, он мог придумать подходящее название позже. Сейчас важно было аккуратно размешать стимулятор роста.
Альберт получил пузырек от своего друга Дага из школы ниндзя. Старший брат Дага изучал химию в местном колледже, но бросил учебу, чтобы открыть лабораторию по производству метамфетамина в своем трейлере в лесу. Одним из его побочных проектов была попытка мутировать бычий гормон роста. Он надеялся создать что-то, что смог бы использовать на своих саженцах марихуаны, чтобы заставить шишки разбухать до гигантских размеров. Вещество не подействовало на «травку», но подействовало на муху, которая села в раствор. Даг сказал, что на следующий день эта муха начала расти, и вскоре была размером с мяч. Она лениво порхала вокруг прицепа, едва способная поднять свою массу, и жужжала словно вентилятор. Им пришлось прихлопнуть ее теннисной ракеткой, и Дуг сказал, что это было похоже на то, как будто лопнул пушистый черный воздушный шарик, наполненный густым красно-желтым йогуртом.
И теперь, когда у Альберта был мутировавший гормон роста, он сделает с этим зудящим порошком то же, что сделал с той мухой, и Лэнса завтра ожидает долгий, некомфортный званый ужин.
Когда смесь была тщательно перемешана, Альберт высушил ее феном, пока она не превратилась в легкие хлопья, и поместил в пакет. Вернувшись на чердак, он прокрался к сектору «Омега» над комнатой Лэнса, открыл потолочный люк «Несокрушимая свобода» и спустил веревочную лестницу. Спустившись вниз, он откинул шелковые простыни на двуспальной кровати Лэнса, затем передумал. Если бы Лэнс начал чесаться слишком рано, он успел бы отменить ужин. Вместо этого Альберт подошел к ящику с трусами Лэнса, который был заполнен маленькими модными трусами-бикини. Он посыпал порошком промежность каждой пары. Лэнс был из тех парней, что меняют трусы каждый день, поэтому завтра, когда он наденет новую пару, у него начнет чесаться именно там, где ему меньше всего хотелось бы.
Альберт вернулся в свою комнату и разделся для сна. Он проверил свое телосложение в зеркале. Неплохо. Он был худым - весил едва ли сто фунтов, - но довольно подтянутым. Когда он сгибал руку, было хорошо видно, где находится бицепс. Была четкая линия, указывающая на начало мышцы. Никто не мог бы ошибиться.
Альберт лег в постель и подумал, что если эта миссия пройдет успешно, если его планирование и скрытность приведут к тому, что он сможет остаться в доме, то, возможно, ему стоит подумать о том, чтобы стать наемником. В морскую пехоту его не возьмут, но быть наемником - это значит быть свободным. Никто не узнает, что у него астма, анемия и пилонидальная киста на копчике. Ему нравилась идея стать снайпером, но он не знал, насколько ему понравится бегать по джунглям Южной Америки. Альберт полагал, что здесь, в доме, ему, скорее всего, не удастся получить работу наемника. Но, возможно, он мог бы получить задание по соседству. Может быть, ему стоит оформить подписку на «Солдат удачи»?


На следующее утро Лэнс проснулся поздно. Он долго принимал горячий душ и опробовал свой новый шампунь. Манго - здорово! Выйдя из душа, он тщательно побрил лицо, грудь, плечи и предплечья. Нанес слой лосьона – «Lancôme Aqua Fusion», очень освежающего, ароматного, но не лишенного мужественности. Надел праздничные красные трусы-бикини, пару винтажных джинсов и белоснежную рубашку с длинными рукавами. Ему также не терпелось опробовать новый французский одеколон, который он нашел – «J. Cousteau», запах приключений! Брызнул на шею и еще один раз в штаны - на случай, если Салли-Энн останется у него ночевать. Теперь пора было заняться волосами.
Через час и двенадцать минут он достиг совершенства. Лэнс проверил свое отражение в полный рост в зеркале рядом с кроватью. Идеально. Он еще раз взглянул на себя в большом зеркале на внутренней стороне двери ванной. Другое освещение. В третий раз он осмотрел себя в полноразмерном зеркале на двери шкафа. Все еще идеально. Бабуля просто обделает свои панталоны.
Было уже за полдень, а он сказал Салли-Энн приводить своих ископаемых в три часа. Лэнс решил, что примерно в это время старики обедают. Он начал пылесосить, и тут у него в промежности появилось покалывание. Ощущения были похожи на те, что бывают, когда отсидишь ногу. Когда такое случалось с его ногой, он топал ей, пока кровообращение не восстанавливалось. Поэтому Лэнс сжал своего Джонсона, потянул его, хлопнул несколько раз, но покалывание не прекращалось. Может быть, трусы сели во время стирки и перекрыли приток крови к Стретч Армстронгу.
Лэнс сбросил красные трусы и надел пару с тигровыми полосками. Намечалась ведь вечеринка, верно? Он вернулся к пылесосу. Покалывание не прекращалось, а теперь начался еще и зуд. Лэнс пошел в ванную, чтобы посмотреть. Член был красным, но это могло быть от того, что он его почесал.
Было уже поздно, и ему нужно было отправляться за продуктами. Лэнс поехал в ресторан, держа одну руку на руле, а другую засунул в штаны, расчесывая мошонку. Все в паху словно горело. Ужасный зудящий огонь. Должно быть, это из-за нового одеколона, который он там распылил. Если он когда-нибудь узнает, кто этот Ж. Кусто, он выследит его французскую задницу и проткнет ему яйца вилкой.
Лэнс выбрал еду - суп-пюре из спаржи, картофельное пюре, белую рыбу в сливках и пудинг из тапиоки на десерт. Он решил взять мягкую пищу, потому что не знал, остались ли у динозавров зубы или нет. Пока прыщавый урод за стойкой оформлял его заказ, Лэнсу пришлось засунуть обе руки в штаны, скребя в промежности, словно мотокультиватор. Прыщавый не слишком охотно взял деньги Лэнса, когда тот протянул их ему.
Вернувшись в дом, Лэнс закинул еду в духовку и побежал в ванную, чтобы посмотреть, какой охлаждающей мазью можно намазать свою шишку. Он спустил штаны и увидел, что вся область под ними стала горячей и ярко-красной. Раздражение распространилось на несколько дюймов вниз по бедру и на низ живота, и, похоже, на коже появились волдыри или рубцы. Ему действительно нужно было срочно записаться на прием к дерматологу, но было уже почти три часа. Лэнс намазал это место
Каламин лосьоном, пока оно не стало выглядеть так, будто его слепили из глины, а затем включил фен, пока оно не стало твердым, сухим и потрескавшимся.
В дверь позвонили. Лэнс застегнул молнию на брюках и выскочил в гостиную. Он в последний раз крепко сжал свой прибор и открыл дверь. Салли-Энн улыбалась, она замечательно выглядела в облегающем белом платье.
- Привет, малыш! Это бабушка и дедуля! - сказала она, представляя пару корявых, похожих на сливы существ, которые доходили ей только до плеч.
Дедуля был одет в безразмерный коричневый костюм с оранжевым галстуком, таким же широким, как его голова. Нижняя половина его лица была скрыта огромными усами, похожими на гриву, а парик он носил настолько плохой, что Лэнс на мгновение подумал, что это что-то вроде меховой шапки. Спутанные волосы широким плоским блином торчали по бокам головы. Тусклый цвет соли и перца резко контрастировал с тонкими серебристыми волосами, которые естественным образом росли по бокам его головы.
- Так вы, должно быть, Дедуля, - сказал Лэнс, тепло улыбнувшись и протягивая руку.
- Дедуля? - проворчал старик, хмыкнув себе в усы. - Ты что, ребенок, ради всего святого? Меня зовут Юджин. Зови меня мистер Мейквезер.
- Конечно, мистер Мейквезер, - сказал Лэнс, опуская руку и умирая от желания засунуть ее в штаны - в промежности словно кто-то ползал и щекотал кожу.
Он повернулся к бабушке, одетой в старое кружевное голубое платье, с шалью, накинутой на плечи, хотя на улице было восемьдесят градусов. Ее парик был еще хуже, чем парик Дедули. У него были крупные завитые локоны, и он был похож на то, что мог бы носить средневековый прокурор. Ее бледное, покрытое запекшимся макияжем лицо выглядело крошечным и сморщенным под всеми этими тусклыми серыми завитками.
Лэнс схватил ее за холодную как пластик руку.
– А это, должно быть, сестра Салли-Энн, - включил он свое очарование.
- Что?! - закричала она, поворачиваясь к дедуле. - Что он сказал?!
- О, Боже правый, сынок, ты с ума сошел? - сказал дедуля. - Это бабушка Салли-Энн. Ее бабушка! Ради всего святого!
- Я, э-э, извините, - растерянно пробормотал Лэнс. Он посмотрел на Салли-Энн в поисках помощи, но она пыталась подать ему сигнал, указывая ниже пояса. Лэнс бросил взгляд вниз и увидел большой розовый отпечаток руки на своей промежности, где он сжимал ее перед тем, как открыть дверь. - Входите все, пожалуйста, и извините меня на минутку.
Он бегом проследовал в свою спальню, сдернул штаны и почесался так, словно пытаясь выкопать себя из преждевременной могилы. Затем вымыл руки, надел новую пару джинсов и вернулся в гостиную.
- Итак, могу я предложить кому-нибудь бокал вина? - спросил Лэнс. - У меня есть неплохое Бордо и превосходное Вионье из долины Роны.
- Я понятия не имею, о чем, черт возьми, ты говоришь, - сказал дедуля, опускаясь на диван, его ноги болтались в полуметре от пола. - Принеси мне виски. Односолодовый.
Черт, у него не было никакого виски. Какой ликер у него был? «Егермейстер», текила, дынный ликер.
- Как насчет «Southern Comfort»? Это что-то вроде скотча.
- Отлично, - сказал старик, отмахиваясь от него.
- Я буду немного белого вина, если у тебя есть, - бодро сказала Салли-Энн. Она либо хорошо притворялась, либо не понимала, что пять минут этой маленькой встречи уже обернулись катастрофой.
- Что вам принести, миссис Мейквезер? - спросил Лэнс.
- Что?! – спросила бабуля, оглядываясь на Салли-Энн и дедулю. - Что он сказал?!
- Тебе нужно говорить с ней громко и отчетливо, - сказала Салли-Энн.
Лэнс наклонился ближе и повысил голос.
- Что я могу предложить вам выпить, миссис Мейквезер?!
- Что?! - Она посмотрела на Салли-Энн. - Я не слышу, что он говорит.
- Говори громче, Лэнс. Она уже не так хорошо слышит.
- Миссис Мэйквезер...
Салли-Энн сделала рукой жест вверх, одними губами произнеся слово «Громче».
Лэнс наклонился прямо к уху старушки и крикнул так громко, как только мог:
- ЧТО ВЫ ХОТИТЕ ВЫПИТЬ?!
Та закрыла уши от боли.
- Святой Христос! - закричал старик. - Да что с тобой такое? Ты пытаешься сделать ее полностью глухой?
- Почему бы тебе просто не принести ей бокал белого вина, - сказала Салли-Энн, утешительно обнимая старую леди.
Лэнс ускользнул на кухню и засунул руки в штаны. Зря вчера сделал маникюр - обрезанные ногти не могли царапать достаточно сильно. Он взял со стола вилку, сунул ее в штаны и сильно провел ею по коже. Это было чертовски больно, но так охренительно приятно, что он не хотел останавливаться. Но остановился. Ему не хотелось вываливать свои причиндалы на виду у всех, кто был в другой комнате, но казалось, что сыпь распространяется по бедрам, вокруг бедер и вверх по животу. И зуд был сильнее, чем раньше, что, по его мнению, было невозможно. Казалось, что под кожей ползают насекомые.
Лэнс налил напитки и вернулся в гостиную. Он протянул дедуле его стакан. Старик сделал глоток, и его морщинистое лицо исказилось еще больше.
- Какого черта ты мне только что дал? Это сироп от кашля?
- Дедуля, будь повежливее, - сказала Салли-Энн, взяв свой бокал вина.
Лэнс начал протягивать другой бокал бабушке, когда почувствовал ужасное, тошнотворное ощущение насекомого, бегущего по внутренней стороне бедра, что заставило его дернуться, пнуть Салли-Энн в голень и выплеснуть вино в лицо старухи.
Внезапно все оказались на ногах: Салли-Энн прыгала на одной ноге, бабушка ошеломленно моргала залитыми вином глазами, Лэнс склонился к ней, вытирая лицо рукавом рубашки, размазывая при этом густой макияж, а дедуля отпихивал его с дороги с таким видом, будто хотел подраться.
- Боже милостивый, что на тебя нашло?! – закричал старик.
- Мне очень жаль, у меня был, э-э-э, мышечный спазм. Ты в порядке, Салли-Энн?
- Я в порядке, - сказала она, поморщившись.
- Может мне принести полотенце? - сказал Лэнс.
- Конечно, тебе нужно принести полотенце, ты, имбецил. - дедуля, возможно, и рычал, но за его массивными усами этого было не понять.
Лэнс побежал в ванную, снял ботинки и выпрыгнул из джинсов. Он поискал глазами жука, который пробежал по его ноге, но не нашел. Затем он почувствовал щекотку на задней части правого колена. Он потянулся назад и нащупал шишку. Потрогал ее, и шишка метнулась вверх по задней стороне ноги - под кожей!
Лэнс вскрикнул.
- Какого черта ты там с собой делаешь? - позвал старик из другой комнаты.
- Я выйду через минуту, - ответил Лэнс, чувствуя легкое покалывание в голове и тошноту в желудке. Он ощупью искал шишку, но она, казалось, исчезла. Лэнс натянул штаны. Он даже не хотел думать о том, куда она делась.
«Господи, у меня под кожей какой-то жук, - подумал он, но выкинул эту мысль из головы, пока не потерял сознание. - Давайте просто покончим с этим побыстрее. Запихнем немного еды в их старые капризные глотки, отправим их морщинистые задницы к чертям собачьим отсюда, и я смогу наконец отправиться в больницу».
Лэнс принес бабушке полотенце. Та вытерлась, сбив свой парик набок и оставив половину лица на ткани.
- Ну что, ребята, может, поужинаем? - предложил Лэнс.
- Я думаю, это звучит как отличная идея, - сказала Салли-Энн, глядя в глаза дедушке и настойчиво кивая.
Старик хмыкнул и повел ошеломленную бабушку в соседнюю столовую.
Все между талией Лэнса и его коленями достигло сверхъестественной степени зуда. Трудно было думать о чем-то другом, кроме как о жутком ползании мурашек в штанах. Он шел позади остальных, сведя колени вместе, шоркая бедрами, засунув обе руки в карманы и почесывая все, до чего мог дотянуться, как кот, завернутый в наволочку.
Как только все расселись за столом, Лэнс извинился и побежал на кухню. Он рискнул и спустил штаны. Его бедра, талия и пах были пульсирующими, бугристыми и, кажется, светились от красноты. Он быстро и сильно прошелся вилкой по этим местам, оставляя кровавые борозды. Зубья задели шишки внизу живота, и, богвсемогущийсвятойиисуснанебесах, три из них побежали вверх по животу. Лэнс колол живот и грудь, гоня их вверх к плечам, где они, казалось, исчезли.
Лэнс стоял, тяжело дыша, вилка застряла в верхней части его груди через рубашку, конец ее покачивался при каждом вдохе. «Куда, черт возьми, они делись? - спросил он себя, а потом ответил: - Я не хочу знать. Там ничего не было, и оно никуда не делось».
Он выдернул вилку из кожи и наполнил четыре миски супом. Поставил их на поднос и отнес в столовую, молясь, чтобы один из этих проклятых подкожных жучков не начал бегать внутри него и не заставил его выплеснуть обжигающий суп на своих пожилых гостей.
У него получилось. Все получили свой суп и принялись его поглощать.
- Дорогой, - сказала Салли-Энн. - Ты в порядке? - Она показала на его грудь. Полдюжины кровавых пятен пропитали его белую рубашку в тех местах, где он проткнул себя вилкой.
- Да, я в порядке, - сказал он, почти хныча. - Думаю, мне стоит переодеться.
Лэнс встал, и когда сделал это, то почувствовал отвратительное копошение жуков в районе поясницы.
- О, о, о! - вскрикнул он, три раза быстро выпятив бедра, сильно ударившись тазом о стол, протащив его по полу столовой, а бабушка устремилась с ложкой за своим супом, когда он начал ускользать от нее на столе.
- Малыш, ты уверен, что с тобой все в порядке?
- О, еще бы, дорогая, я...
Внезапно под своей кожей он ощутил настоящий взрыв суеты, извивания и беготни. Почувствовал, как жуки ползают по нему, по спине, ногам, рукам и груди. Лэнс разорвал рубашку и увидел множество комочков, наверное, сотни, размером с широкие плоские мармеладки, пересекающиеся в своем движении под его плотью. Он схватил один из них на животе, зажал его большим и указательным пальцами и смог различить крабовидную форму, похожую на костяного паука. Тот вибрировал и извивался в его пальцах.
Лэнс запаниковал, схватил дедулю за оба плеча, прижал свое лицо к лицу старика и закричал:
- ААААРРРРГГГГГГГГХХХХХХ!!!! - Он пытался попросить старика помочь ему, сделать что-нибудь, но все, что вышло, это оглушительный вопль, от которого глаза старика выпучились, а рот отвисал так низко, что был виден под занавесом его усов.
Старик не помогал, поэтому Лэнс перелетел на другую сторону стола и прижался лицом к лицу Салли-Энн.
- АААААААРРРРРРГГГГХХХХ!!!!!
Она тоже начала кричать, и они вдвоем завыли в стерео.
- АААААААРРРРРРРХХХХХХХХ!!!!!!
- Вы двое, потише там, я пытаюсь насладиться супом, - сказала бабушка, не поднимая головы от миски со спаржей в креме.
- Заткнись, лысая пизда! - крикнул Лэнс. - Меня тут съедают заживо!
- Ну хватит, - сказал дедуля, бросая ложку и топая ногами, - думаю, с меня довольно позорного поведения этого молодого человека. Пойдем, Салли-Энн.
Салли-Энн оттащила бабушку от супа, и они втроем направились к двери.
- Подождите, вы не можете уйти, - сказал Лэнс, у которого кружилась голова. Он застыл на месте, наблюдая за бешеной деятельностью, происходящей под его кожей.
- Мы можем, и мы уйдем, - заявил старик.
Салли-Энн сузила на него глаза.
- Тебе не стоило кричать на бедную бабулю.
Они ушли, и Лэнс остался один, не зная, что делать. Он схватил нож для стейка со стола в столовой и нацелился на медленно двигающуюся шишку на предплечье. Ударил ножом и промахнулся, нож застрял на полдюйма, посылая резкий толчок боли по руке. Лэнс выдернул нож и прицелился более тщательно. Ударил вновь, попал, и отвратительное подкожное насекомое начало яростно вибрировать на кончике лезвия, словно его ударили током, посылая зубодробительную дрожь по всем костям его тела.
Лэнс с воплем пробежал через весь дом - через гостиную, кухню, столовую, снова в гостиную, нож болтался у него в руке. Он вырвал его, и все маленькие существа, казалось, ринулись к отверстию, ползая друг по другу, заставляя кожу набухать, вызывая такое непреодолимое возбуждение, что он едва почувствовал нож, когда приставил его к руке, надавил и сильно провел им по предплечью, рассекая кожу. Ему нужно было вытащить этих крошечных монстров. Лэнс надавил на извивающийся бугор, и три из них выскользнули из открытой раны. Они были размером с четвертак и напоминали толстых костяных белых пауков, оставляющих кровавые следы, когда они пробежали вниз по его предплечью к пальцам. Он стряхнул их на пол.
За ними последовали еще около двух дюжин других.
Лэнс почувствовал, что у него помутилось в голове, и в глазах замелькали пятна.
И тут произошла забавная вещь. Лэнс стоял в центре гостиной, лицом к южной стене и лестнице, ведущей в комнату Альберта. Но эта часть комнаты сползла вниз к его ногам, потолок очутился прямо перед ним, а пол поднялся сзади, ударив его по затылку.
Мир выровнялся, и он понял, что лежит на спине, наблюдая, как комната, в которой он лежит, погружается во мрак.
Альберт присоединил баллончик CO2 к пусковому устройству крюка на запястье. Оно неудобно торчало, но зато бросало леску как никто другой. И крепление на запястье не клинило, как крепление на поясе.
В потайные внутренние карманы плаща он положил горсть отвлекающих дымовых шашек и несколько метательных звездочек. Хотел взять с собой двуручный широкий меч, но тот был слишком тяжел и мешал ему, заставляя плащ съезжать с одного плеча.
Он видел, как Салли-Энн и ее бабушка с дедушкой ушли, и теперь, когда он был достаточно экипирован, пришло время поговорить с Лэнсом о том, чтобы тот разрешил ему остаться здесь. Лэнс мог прийти в восторг от этой идеи - в конце концов, он сам назвал Альберта «глотком свежего воздуха» - или расстроиться из-за того, на что Альберту пришлось пойти, чтобы это произошло, - казалось, он и правда испытывал мучительный дискомфорт. Невозможно было сказать, но в любом случае он был готов.
Альберт приоткрыл дверь и выглянул наружу. Чисто. Пригнувшись, он спустился по лестнице в гостиную, где Лэнс лежал без сознания, из разрезанной руки бежала кровь.
Альберт подтолкнул его ногу носком своего когтистого ботинка для ниндзя-грэпплинга.
Лэнс открыл глаза и начал задыхаться. Он сел и выкашлял полный рот извивающихся белых насекомых. Затем Альберт заметил выпуклости на его лице: другие насекомые двигались под кожей на щеках, несколько насекомых выпятили верхнюю губу. Одно было под левым глазом. Оно выползло из-под нижнего века и пересекло глазное яблоко.
Лэнс снова потерял сознание.
На этот раз Альберту пришлось потрясти его за плечо, чтобы привести в чувство. Когда его глаза открылись, Альберт сказал:
- Эй, Лэнс? Возможно, сейчас не самое подходящее время, но теперь, когда Салли-Энн не переезжает, как ты думаешь, могу я остаться?
- Альберт? О Боже, ты должен отвезти меня в больницу.
- Хорошо. Безусловно. Но что ты думаешь о том, чтобы я остался?
Лэнс выкашлял еще одного жука, который пробежал по ламинатному полу и скрылся под диваном.
- Сейчас не время для этого. Мне нужно в больницу.
- О, конечно. Но я подумал, что теперь, когда мы избавились от твоей девушки, нет причин, по которым я должен...
- Что ты имеешь в виду под «мы избавились»?
- Ну, можно сказать, что это я избавился от нее, поскольку ты не знал о моем плане заранее, но ты сыграл решающую роль и заслуживаешь большой похвалы.
Лэнс поднялся в сидячее положение и начал вставать.
- Какой план?
- Зудящий порошок, который я положил тебе в трусы, чтобы отпугнуть твою девушку. Очевидно, это сработало, поэтому я и спрашиваю – можно ли мне теперь остаться?
- Ты сделал это со мной? - спросил Лэнс, выглядя иррационально злым, его глаза расширились, губы скривились в усмешке. Он наклонился и схватил нож для стейка с пола рядом с тем местом, где только что лежал. - Я убью тебя. Я убью тебя прямо там, где ты стоишь, больной гребаный урод.
Вот почему Альберт пришел подготовленным.
- Ты не можешь меня убить, - сказал он, медленно проведя одной рукой по лицу, а другой потянувшись в карман плаща, - потому что меня здесь даже нет.
Альберт бросил на пол перед собой горсть отвлекающих дымовых шашек. Они были профессиональные, такие, которые используют фокусники, но все что они делали - лишь слабый хлопок и клубы дыма, как будто он зажег несколько палочек благовоний.
- Ты покойник, - сказал Лэнс, бросаясь на него. Альберту нужно было попасть в свою комнату, чтобы взять широкий двуручный меч, но Лэнс встал между ним и лестницей.
Именно здесь все старания Альберта окупились. Он подбежал к лестнице сбоку, под перила. Оттянул рукав, обнажив пусковую установку с крюком на запястье. Нажал на пусковую кнопку. Баллончик с CO2 с шипением выпустил холодный воздух, заморозив волосы на предплечье Альберта, но леску не выбросил.
Лэнс двинулся к нему, останавливаясь после каждого шага, чтобы неистово чесать разные части тела.
Альберт вытащил всю леску из пускового устройства. Бросил ее вверх к перилам, но она оказалась слишком короткой. Он бросил ее снова, на этот раз подпрыгнув так высоко, как только мог.
Крючок зацепился за перила!
Альберт резко упал вниз, леска на его запястье почти выдернула руку из сустава, оставив его болтаться в полутора метрах от пола, как пиньята.
Альберт попытался подтянуться и забраться на второй этаж, но у него хватало сил подняться не больше чем на пару дюймов. Он пытался двигаться, но мог только беспомощно махать руками и ногами, зависнув в воздухе.
Лэнс поднял свой нож.
«Вот и все, - подумал Альберт, - столько добрых дел и тяжелой работы по обеспечению безопасности страны, и вот к чему все свелось».
Лэнс приблизился, готовый нанести удар, но вдруг остановился. Согнулся вдвое.
- Ах, Иисус! Святая мать Сатаны!
Он разорвал штаны, обнажив бесформенный комок плоти, в котором Альберт с трудом узнал часть человеческой анатомии. Пенис был, но гротескный, выпуклый и меняющий форму, белые крабообразные насекомые выбегали из его конца, как какой-то отвратительный эякулят. Казалось, в паховой области сконцентрировано невероятное количество кипящей активности, заставляющей ее расширяться и раздуваться, как лотки с попкорном в фольге, которые нагревают на плите, пока не лопнут.
Взглянув вниз, Лэнс ощутил, как на него снизошло странное спокойствие. Он невозмутимо отвернулся от Альберта, подошел к журнальному столику, встал на колени, положил на него свой член, поднял нож над головой и с размаху опустил его вниз, отрезав пенис начисто, насекомые посыпались из ампутированного органа и обрубка, от которого он был отсечен. Лэнс откинулся назад, насекомые продолжали литься из раны в его паху.
Альберту потребовалось почти полчаса, чтобы отстегнуть браслет, после чего он рухнул на пол, его рука онемела настолько, что казалась безжизненным куском резины. Он подошел к Лэнсу и попытался привести его в чувство - тот так и не сказал прямо, может ли Альберт оставаться в доме, - но Лэнс был холоден, неподвижен и, скорее всего, мертв.
Значит, дом теперь принадлежал Альберту. В его намерения не входило убивать Лэнса, но раз уж он умер, это казалось лучшим из возможных исходов. Альберт осмотрелся. Этот изящный современный диван, широкоэкранный телевизор, этот чертов кофейный столик - все это теперь принадлежало ему. И, вероятно, Лэнс мог сохранить чеки, которые отец присылал Альберту каждый месяц, что означало, что он мог серьезно усилить свое оборудование для слежки.
Альберт прошел через столовую, рассматривая свой красивый дубовый стол. Вошел на кухню, любуясь своей техникой и составляя опись всех продуктов.
Он направился в спальню. Конечно, сегодня будет приятно спать на этих шелковых простынях. Теперь у него был еще и новый гардероб. Он не думал, что у Лэнса найдутся камуфляж или снаряжение ниндзя, но Альберт был бы не против надеть эти его модные трусы. Он открыл ящик, чтобы посмотреть...
…и обнаружил, что тот заполнен морем белых как кость насекомых, которые облепили его руку, перебрались на плечо, побежали вниз по груди и вверх по шее, покрывая лицо, заполняя рот, ноздри, заползая под веки, пробираясь в уши.
Когда Альберт начал терять сознание, он достал из кармана плаща свои метательные звезды. Но не знал, куда их бросать.
- Боже, я никак не могу понять, зачем парню понадобилось кастрировать себя, - сказал Хойт Баттерфилд, когда укладывали сморщенный труп на каталку.
- Ну, тут я с вами согласен, мистер Би, - ответил Ллойд, положив пенис на грудь трупа. - Но я думал, что кастрация - это когда удаляют яички, а этот парень, похоже, сохранил свой набор.
- Полагаю, ты прав на этот счет. Но это, конечно, такая досада.
- Так и есть, мистер Би. Офицер говорит, что в спальне есть еще один парень. Как думаете, нам стоит забрать и его?
- Я считаю, стоит.
Они пошли в заднюю спальню и нашли второй труп, такой же высохший и сморщенный, как и первый.
- Ну, вы только посмотрите на это, - сказал Хойт.
- Что такое, мистер Би?
- Даже после смерти у этого бедного ребенка самые красивые волосы, которые я когда-либо видел.
- О, это действительно так.
- И ты только посмотри на этот пробор. Он прямой, как стрела. Чего бы я только не отдал, чтобы иметь такой пробор.
- Как вы и сказали, мистер Би, это настоящая досада.