«Карцер» Стюарт Брэй

Я знал, что меня зовут Эдриан Фрэнсис Холмс, я знал, что мне двадцать один год, и я знал, что я из Грин-Бэй, штат Висконсин. Я был уверен во всем этом. Единственное, чего я не мог понять, как бы сильно ни старался, это как я оказался здесь, внизу.
Стены были сделаны из глины, как и низкий потолок над моей головой. Теперь, конечно, вы предположили бы, что я был похоронен заживо, что я упал в воронку и ударился головой, но вы были бы неправы. Дверь передо мной совершенно ясно дала понять, что меня поместили сюда против моей воли. Я попытался открыть толстую деревянную дверь, которая выглядела так, словно находилась в средневековом замке сотни лет назад.
Тот, кто поместил меня сюда, одел меня в эту темно-зеленую одежду? Были ли это старые тряпки бывших заключенных до меня?
Я звал на помощь; я кричал несколько раз. Bы же не подумали, что я не пытался это сделать? Bы же действительно не подумали, что я не пытался открыть толстую деревянную дверь? О, я пытался. Я пытался до тех пор, пока у меня не пересохло в горле, пока не заболели плечи, а спина больше не могла выдерживать нагрузки.
Как ты видишь, Эдриан? Откуда ты знаешь об этой предполагаемой "двери"? Откуда ты знаешь, что эта комната сделана из глины, если ты не видишь руки перед своим лицом? Что ж, фонарь в углу моей грязной норы освещал крошечную камеру ровно настолько, чтобы я мог разглядеть некоторые детали.
Captivus.
Я вскинул голову, когда деревянная дверь распахнулась. На свет появился очень крупный мужчина с длинными черными волосами, собранными в "конский хвост". Я забился в угол своей камеры, как испуганная собака в приюте.
Мужчина промаршировал через камеру и схватил меня сзади за шею, с легкостью поднимая на ноги.
- Никаких разговоров. Ты учишься, а потом работаешь. Мы тебя сломаем.
Я хотел освободиться от этого человека, я хотел выбежать в открытую дверь, я хотел обрести свободу. Представьте себе мое разочарование, когда меня выволокли из моей грязной камеры по тускло освещенному коридору, из которого не было видно никаких признаков выхода.
- Заговоришь - умрешь, - несколько раз повторил мне здоровяк по дороге туда, куда меня вели. - Сидеть!
Меня втолкнули в другую камеру, и я ударился о деревянный стул в центре грязного кафельного пола.
- Сидеть! - скомандовал мой похититель; его бочкообразная грудь раздулась до максимума.
Я сделал, как мне было сказано, и сел на старый деревянный стул, положив руки на колени. В шести или семи футах передо мной на стене висела длинная классная доска. На ней была надпись на языке, которого я не понимал. Громила с "хвостом" вышел из комнаты, хлопнув за собой дверью.
Где я? Как я здесь оказался?
Я снова посмотрел на словo на доске. Я прочитал это слово у себя в голове, не смея произнести вслух.
Oblivisci.
Видел ли я когда-нибудь или слышал этот язык раньше? Я изо всех сил пытался вспомнить что-нибудь, кроме незначительных деталей о себе, которые я уже знал, но ничего не получалось.
Дверь распахнулась, вырвав меня из моих собственных мыслей. Вошел очень хрупкий на вид мужчина с усиками тоньше карандаша и бледным, безжизненным лицом. На нем был белый лабораторный халат с пуговицами сбоку, похожий на халат доктора Франкенштейна. Он даже носил маленькое зеркальце на голове, которое обычно носят стоматологи.
- Сегодня ты разучиться. Сегодня ты ломать разум.
Я даже не мог точно определить ломаный английский этого человека; это не было похоже ни на одну попытку английского языка, которую я когда-либо слышал. Ну, ничего такого, что я мог вспомнить...
- Твоя жизнь, она тебе больше не принадлежать. Понимаешь? Кивни, если понял!
Я кивнул головой, не совсем понимая, что имел в виду маленький человечек. Внезапно пара рук схватила меня сзади за лицо, заставляя смотреть только в сторону моего "наставника".
Тот, кто держал мое лицо, был чрезвычайно силен. Ощущение было такое, как будто мое лицо зажали между парой стальных тисков.
- Ты смотреть! Ты отводить взгляд - ты наказан. Понимаешь? Моргни, если понимаешь!
Я быстро заморгал глазами. Hаставник вышел вперед, доставая папку из-под своего лабораторного халата.
Ты смотреть! - снова произнес наставник, держа фотографию всего в нескольких дюймах от моего лица.
Это была фотография болезненного, тощего мальчика, лежащего на чем-то, что казалось углом улицы.
- Умирать с голоду! - крикнул наставник, прежде чем переложить еще одну фотографию в начало небольшой стопки, которую держал в руке.
Следующая фотография казалась намного старше, но разобрать, что на ней изображено, было нетрудно. Чернокожий мужчина в разорванной рубашке сидел на коленях с цепью на шее. Суровый белый мужчина в солдатской форме стоял рядом с ним, держа другой конец цепи.
- Человек-раб - сломленный человек.
Еще одна фотография была помещена в начало стопки. При виде нее у меня скрутило живот.
- Существование бессмысленно.
Эта фотография запомнилась мне, когда я свернулся калачиком в углу своей камеры. Нацистский солдат держал за ногу мертвого младенца, перевернутого вверх ногами. Мать ребенка кричала на заднем плане, ее голова была обрита наголо, а тощее тело покрывали лохмотья в черно-белую полоску.
Пожалуйста, Боже. Пожалуйста, помоги мне! - я мысленно молил снова и снова, пока не смог заснуть.
Я проспал не более десяти минут, прежде чем звук хлопнувшей двери заставил меня забиться, как таракана за картинной рамой. Мои глаза все еще привыкали к темноте, но было нетрудно понять, кто передо мной.
- Пора за работу! - сказал крупный мужчина с "хвостом", рывком поднимая меня на ноги и тряся за плечи, пока я не смог стоять самостоятельно. - Тебе не нужна одежда. Снимай!
Здоровяк одним рывком сорвал с меня рубашку.
- Ты работаешь! Без перерыва. Остановишься - будешь наказан. Понял?
Я кивнул головой, не имея особого выбора в этом вопросе. Чем я занимался на работе до этого? Был ли я учителем или, может быть, строителем? Что бы это ни было, это должно было быть проще, чем это.


Я положил огромный камень в тележку. Он с глухим стуком упал на дно, бросив пыль мне в лицо. Мне было приказано наполнить эту деревянную тележку на колесах камнями, затем толкать ее вверх по большому склону, где я должен был их сбросить. Это была угольная шахта? - подумал я про себя, когда заметил следы под тележкой. Я огляделся в поисках каких-либо намеков на то, где я могу быть.
- Наполняй! - крикнул громила из-за моей спины.
Прежде чем я успел схватить следующий камень, меня ударили по потной спине чем-то, что показалось мне кнутом. Я удержался от крика, прикусив нижнюю губу так сильно, что почувствовал, как один из моих верхних зубов проколол ее. Я быстро обхватил руками огромный камень, поднял изо всех сил и бросил его в тележку.
- Tолкай! - раздался голос позади меня.
Щелчок кнута по моей спине заставил меня подняться по склону. Я никогда в жизни так не уставал... или уставал?
Меня швырнули обратно в мою грязную камеру, кровь на моей спине уже засохла. Пожалуйста, Боже. Пожалуйста, помоги мне!
Дверь снова открылась почти сразу после того, как ее захлопнули.
- Еда, ешь!
Здоровяк протянул мне маленькую деревянную миску, полную белого риса. Я съел его без колебаний.
- Вода, пей!
Я пил из фляги, как новорожденный теленок. Не успел я перевести дух, как у меня отобрали миску и флягу и захлопнули дверь.
Я упала на колени, крепко прижав руки к груди. Пожалуйста, пожалуйста, Боже! Я так и не произнес ни слова, надежно спрятав свои крики о помощи в голове. Я закрыл глаза, на этот раз даже не потрудившись отползти в угол камеры.
- Встать! - только я успел задремать, как меня подняли на ноги. - Ты учишься, а потом работаешь!
Меня потащили обратно по коридору, затем швырнули обратно в крошечную "классную комнату". Вошел тощий мужчина; в кармане его халата было еще несколько фотографий. Сильные руки, как обычно, удерживали мою голову на месте.
- Война, всегда война!
Мне подсунули фотографию, на которой была изображена груда мертвых солдат.
- Жизнь, а затем смерть, - это неизбежно!
Женщина скорбела над открытым гробом; пожилая женщина лежала внутри, скрестив руки на груди.
Меня подняли на ноги, затем снова потащили по коридору.
Я толкал тележку вверх по холму, при этом кнут лизал мою плоть.
Вернувшись в свою камеру, чтобы поспать несколько минут, я поплакал в углу, зная, что громила вернется, чтобы забрать меня, как только я закрою глаза.
Сколько я здесь пробыл? Я не мог сказать. Я только что провел новую линию на стене из грязи после уроков и работы. Они пытались сломать меня, я знал это. Это был какой-то правительственный тест, должно быть! Это было похоже на один из эпизодов "Сумеречной зоны". Я был лабораторной крысой, вынужденной подвергаться жестоким экспериментам, чтобы человечество могло лучше понять сломленный разум. Еще больше ужасных образов, навязанных мне в лицо, еще больше непосильного труда. Это никогда не заканчивалось. Одно и то же снова, и снова, и снова.
- Ешь! - скомандовал здоровяк, и его стареющее лицо, смотревшее на меня в ответ, стало холоднее и безжизненнее, чем когда-либо.
Я быстро съел свою порцию риса, запихивая все это в рот, прежде чем вернуть миску громиле.
- Вода, пей!
Я быстро проглотил рис, запивая его водой, не делая ни единого вдоха.
Я освоил их распорядок дня, приучив себя засыпать в тот момент, когда меня возвращали в мою камеру после работы. Здоровяк открывал дверь с выражением удивления на лице, когда видел, что я встал и готов идти.
- Жизнь, она бессмысленна! - через некоторое время ломаный английский показался мне более знакомым, чем английский, на котором я говорил в своих мыслях.
Черт возьми, даже мои мысли звучали как у этих людей.
Мне сунули в лицо фотографию человека, который, по-видимому, выстрелил себе в голову.
Я катил свои камни к рельсам, вместо того чтобы нести их, поднимая только тогда, когда их нужно было бросить в тележку. Кнут громко щелкнул, но к этому моменту я его почти не почувствовал.
- Разрушение!
Kартина горящего города, места, которое я хотел вспомнить до этого.
Моя стена была так испещрена царапинами, что мне пришлось перейти на другую.
Три-шестьсот-пятьдесят.
Моя дверь открылась. Я обернулся, ожидая увидеть там здоровяка, но его не было.
- Что ты чувствуешь? - передо мной стояла женщина. Kрасивая женщина с длинными светлыми волосами и широкой улыбкой. - Цель состоит в том, чтобы ничего не чувствовать. Вообще никаких эмоций. Ты эмоционален? Кивни головой, если "да".
Красивая женщина терпеливо ждала, пока я приходил в себя. Прошло так много времени с тех пор, как я видел другого живого человека, кроме громилы и наставника. Знал ли я кого-нибудь до этого места? Я не мог вспомнить ни одного лица из того времени.
- Чувствуешь ли ты грусть? Чувствуешь ли ты когда-нибудь гнев или страх?
Я покачал головой, даже не помня, что такое страх или грусть.
Красивая женщина кивнула головой, затем улыбнулась, прежде чем повернуться и выйти за дверь. Я хотел окликнуть ее. Стоило рискнуть и заговорить, верно? Она бы отругала меня за то, что я заговорил? Одно правило в этом месте было превыше всего. Могу ли я его нарушить? Должен ли я его нарушить?


- Учись! - приказал здоровяк, входя в маленькую камеру, где я, должно быть, провел уже столько лет.
Я слышу тебя, громила. Не нужно кричать. Я рассмеялся про себя под жестким, как камень, лицом. Прошло две сплошные стены с тех пор, как я видел прекрасную женщину, еще двадцать лет пребывания в этом месте.
Учись, работай, ешь, повинуйся. Мое кредо.
Моя дверь немного приоткрылась, и в комнату вошел кто-то другой, не здоровяк. Я застыл на месте; эмоции давно ушли, много лет назад. Новый человек шагнул ко мне.
- Учись! - у этого парня было вытянутое лицо, из-за которого казалось, что он постоянно чем-то опечален. Его длинные черные волосы падали на могучие плечи. - Пойдем!
Я не сдвинулся с места, потому что не совсем понял.
- Ну же!
Здоровяк всегда хватал меня за руку, тащил на занятия, тащил на работу, а потом тащил обратно в мою камеру. Кто был этот парень? Почему он не знал рутину?
- Я сказал, пойдем! Иди сейчас же, или я тебя изобью. Ты понимаешь?
Тем не менее, я отказался. Парень разозлился, схватил меня сзади за шею и вытолкал за дверь.
- Ты будешь слушать! - крикнул он у меня за спиной. Я повернулся к нему в коридоре, когда он выходил из моей камеры. - Шевелись! - крикнул он, толкая меня локтем в грудь.
Все не так. Так не должно быть, - я стоял на своем, все еще не двигаясь ни на дюйм из-за этого самозванца, этого чужака среди моих "нормальных".
Новый человек подошел ко мне, подбираясь все ближе и ближе. Почему ты пытаешься давить на меня? Тебя здесь не должно быть.
Я попятился по коридору, не сводя глаз с самозванца. Я никогда раньше не заходил так далеко по коридору. Куда он ведет? Будут ли у меня проблемы из-за неподчинения этому незваному гостю?
Моя спина прижалась к другой грязной стене, не давая мне идти дальше. Внезапно пара сильных рук схватила меня за затылок, прижимая к грязной стене. Я попытался закричать, но раньше у меня никогда не получалось. Мое тело похолодело, и я был ослеплен ярким светом, когда меня тащили по густой холодной грязи. Я мог слышать другие голоса снаружи. Я кричала во всю силу своих легких, дрыгая своими маленькими ножками.
- Поздравляю. Это мальчик!
Красивая женщина обняла меня, уложив на свою теплую обнаженную грудь.
- Посмотри на себя, мой малыш. Hадеюсь, ты был там и готовился к встрече с миром.