«За горло» Уэсли Саузард

Роман вздрогнул, когда ее ногти коснулись его спины.
Вот оно, - подумал он, съеживаясь. - Она снова прикасается ко мне.
В ужасном провале памяти он забыл надеть в постель рубашку, ту, что с высоким воротником. Это было единственное, что спасало его от ее прикосновений... ее потребностей. Но теперь, когда его обнаженная спина была открыта - а его собственные потребности в конечном итоге удовлетворены, - он не был уверен, что у него хватит сил остановить ее.
Черт бы ее побрал, он этого не хотел. Только не сегодня. Если бы у него был выбор, то и никогда больше. После их последнего раза он покончил с прелюдиями жены, ее бурными любовными ласками и непослушными руками.
Через несколько мгновений ее пальцы скользнули вверх по его спине, как нежные лапки паука, заставив Романа задрожать...
О Господи, она уже почти у цели!
...а затем резко остановились.
- Черт побери, Роман! - закричала Гейл.
Роман чуть не заплакал от радости, когда ее пальцы оставили его. Он свернулся калачиком, содрогаясь от мыслей о том, что могло бы быть дальше.
- Ах ты бесхребетный говнюк! - отбросив одеяло, Гейл вскочила с постели, такая сердитая, какой он никогда ее не слышал. - Это совершенно нелепо, слышишь меня? Просто смешно!
Роман хотел закричать, взбунтоваться. Но она его прекрасно знала. Она знала его слабость с самого первого дня - но разве это когда-нибудь останавливало ее?
Разве это когда-нибудь останавливало кого-то от прикосновения к его горлу?
Врачи называли это пнигофобией, страхом удушья и асфиксии. Роман называл это своей гибелью. Но трепет от грубых пальцев вокруг его шеи не был ничем обоснован. Было время в его жизни, когда гораздо более молодой Роман проводил свои дни, слушая пластинки и пиная лягушек-быков вокруг ручья позади своего дома. Тогда солнце казалось гораздо ярче, а ночи гораздо спокойнее. Раньше ночами Кэмми, его приемная сестра, использовала его шею как средство от стресса. Долгие годы старшая сестра мучила его, с каждой ночью все ближе приближая к смерти. Даже сейчас, спустя годы после того, как она умерла от аневризмы мозга, воспоминание о ее голосе все еще вызывало у него слезы.
Как надолго ты можешь задержать дыхание?
Это больно? Так ведь?
Не кричи, мальчишка, не смей кричать, мать твою.
Но это было только начало.
Тому, что начала его старшая сестра, не было конца. В детстве он постоянно боялся за свою жизнь, слишком остро ощущая пространство между грудью и головой. У него были проблемы со сном из-за страха перед руками Кэмми. О том, чтобы его голова лежала на затылке, а шея была обнажена, не могло быть и речи. Обычные действия, такие как объятия и поцелуи, стали его раздражать. Девушки никогда надолго не задерживались. Друзья покинули его. Его родители, пребывавшие в блаженном неведении относительно жестокости Кэмми, считали своего сына угрюмым и несчастным, а его частые вспышки гнева мало помогали их мнению.
Роман хотел верить, что женитьба изменит его, но она только усилила его страх. Любовный акт оказался почти невозможным, постоянно напрягая его отношения с Гейл. К счастью для него, Гейл так просто не сдается. В течение многих лет она пыталась помочь ему, поддерживала, даже принимала его фобию. И все же любовь не могла победить все. С рождением его близнецов, Скотта и Харрисона, возник целый ряд новых проблем. Дети с их крошечными ручками. Вечно - возьми меня на руки, подержи меня, обними меня. Почему они не могли просто оставить его в покое?
- Ты вообще меня слушаешь?
Гейл шлепнулась на кровать, возвращая Романа к реальности.
- Послушай меня, тупой ублюдок!
Быстрым рывком она сорвала одеяло с кровати, и Роман оказался в комнате, тесной от ее гнева. Он застонал, еще сильнее сжавшись в комок.
- С меня хватит, Роман, - прорычала она, подползая к нему сзади. Ее горячее дыхание обжигало его спину. - Я уже тринадцать лет терплю твои глупости. Тринадцать лет! Каждый божий день я была терпелива с тобой. Я слушала твое нытье, давала время побыть одному, когда тебе это было нужно. Мне даже удалось отдалить от тебя твоих детей, чтобы они - боже упаси - не прикасались к тебе, не целовали и не делали ничего, что могло бы напоминать хоть какие-то нормальные отношения. И для чего? Только для того, чтобы ты мог оставаться внутри своего маленького наполненного страхом пузыря? Для твоего одиночества? Что ж, с меня хватит!
Гейл слезла с кровати.
- И как ты себя чувствуешь? Зная, что ты оттолкнул от себя собственных детей? Что твои родители с тобой больше даже не разговаривают? Ты чертов незнакомец в своем собственном доме - в своей собственной жизни! И все из-за этой твоей шеи... Ничтожество.
Роману было противно от ее слов. Но еще больше он был противен самому себе. Как давно он в последний раз разговаривал с родителями? Приглашался на праздники? Неужели он действительно был таким эгоистом? Мои маленькие мальчики, - подумал он. Они так быстро росли. Прошло не так уж и много времени, как они стали достаточно взрослыми, начав формировать свое собственное мнение.
Что они скажут о своем старике?
Гейл принялась искать свои домашние туфли.
- Это последняя капля. Я думала - эй, может быть, я попробую в последний раз и помогу ему забыть о его проблеме, и возможно, вместе мы сможем победить эту штуку, но, очевидно, я ошибалась. Я полагаю, помогая таким образом, мы все ошибались.
Она нашла свои туфли и села на край кровати, чтобы надеть их на себя. Она резко рассмеялась.
- Ну, ты не волнуйся, мой любящий муж. Мы все скоро исчезнем.
Дрожа, Роман вырвался из оцепенения и перекатился к жене. Он был удивлен, обнаружив ее обнаженной. Он смотрел на нее так пристально, словно не видел уже много лет. Она все еще была прекрасна. Хотя ее терпение было на пределе, Гейл оставалась такой же привлекательной, как и в тот день, когда они встретились. Может быть, на несколько фунтов тяжелее, с растяжками, на которые она все еще жаловалась. Ее светлые волосы слегка поседели. А эти морщины - неужели это все его вина?
Она встала и накинула свой розовый халат.
- Мне надо было прислушаться ко всем. Говорили же мне не выходить замуж за такого... такого чудака! Я уверена, что смогу найти кого-нибудь другого. Настоящего мужчину, способного удовлетворить меня.
Роман съежился, ее слова обожгли его изнутри. Неужели она действительно собирается его бросить? Мысль о том, что она не будет делить с ним постель, была ужасна, как и мысль о том, что она будет делить постель с кем-то еще, в объятиях кого-то другого…
Гейл решительно направилась к двери.
- Подожди!
Роман быстро сел.
Гейл остановилась и медленно повернулась к нему. Ее глаза говорили о многом.
- Нет. Хватит. Мы закончили! Возможно, я никогда не верну себе эти последние тринадцать лет своей жизни, но будь я проклята, если ты потратишь впустую еще одну минуту моего времени! - она двинулась к двери.
Роман рванулся вперед и схватил ее за запястье, потянув обратно на кровать.
- Отпусти меня, - закричала она, ударив его кулаком в грудь. - Отпусти меня, черт бы тебя побрал!
Он схватил ее за другое запястье, удерживая ее руки подальше от себя.
- Пожалуйста, не оставляй меня!
- Пожалуйста, не оставляй меня! - усмехнулась она, извиваясь в его объятиях. - Ты просто смешон.
- Мне очень жаль, Гейл. Я сделаю все, что ты захочешь - только скажи! Я попрошу помощи, клянусь. Я готов на все. Только не бросай меня!
Еще один ее резкий смех раздавил его.
- Помощи? Мы пытались помочь тебе в течение многих лет, и все, что ты делаешь, это еще глубже погружаешься в себя. Посмотри правде в глаза - ты безнадежен!
Роман запаниковал. Он должен был что-то придумать - что угодно, лишь бы она не ушла. Кто еще смог бы с ним остаться так надолго?
- Должно же быть что-то, что я могу сделать? Что-то, что заставит тебя снова поверить в меня?
- Роман, нет ничего такого в этом мире... - усмехнулась Гейл.
Прежде чем он успел передумать, Роман быстро поднял ее руки и положил их себе на шею. Гейл ахнула и тут же перестала сопротивляться. Отпустив ее руки, Роман крепко зажмурился, недоумевая, что же я только что сделал? Все его тело сотрясалось, желудок сжимался, шея качалась из стороны в сторону. Прошло несколько секунд, прежде чем он наконец смог дышать. Так как его глаза были закрыты, он мог только представлять себе ошеломленное выражение лица Гейл. Продолжай дышать, продолжай дышать! Он пересчитал каждый палец вокруг своего горла, от одного до десяти, затем снова, и снова и снова...
Но ничего не произошло.
Впервые в своей взрослой жизни Роман почувствовал что-то странное. Что-то вроде счастья. Настоящую эйфорию от его открытия. Она не хотела причинить ему боль. Может быть... может быть, и никто не хотел. Роман вздохнул и медленно расслабился в ее руках. Хотя его страхи далеко не закончились, это определенно было началом чего-то чудесного. Первый большой шаг к началу новой жизни. Дальше все будет становиться только лучше. После этого никто уже не сможет причинить ему вред.
Роман открыл глаза. По его щекам катились слезы.
Широко раскрытые глаза Гейл были прикованы к ее рукам, губы сложены в маленькую букву "О". Почти любовно большие пальцы поглаживали его кадык. Она была так же удивлена, как и он, и он знал это.
Он выдавил из себя дрожащую улыбку.
Гейл посмотрела на него. Затем ее глаза сузились, и она слегка, криво улыбнулась...
И начала душить.