«Хирург из Ан Ке» Аарон Полсон

Его звали Джерард Карновски. Призван из Хобокена, в штате Нью-Йорк. Поговаривали, что кое-кто во взводе прозвал его «Уродец», ну, как ярмарочный уродец. Но потом они перекрестили его в Хирурга. Вернее, потом он заслужил себе такое прозвище. Я встретился с ним там. Рота D, 22-ой батальон, Первая Пехотная дивизия возле Ан Ке, Республика Вьетнам. Регулярная, мать ее, армия!
Первые пару недель в джунглях мы шли. В дождь и по липкой оранжевой грязи, как на другой планете. Комары ростом с козодоев собирались в стаи и днем, и ночью. Иногда мы шли в чернющей, сырой ночи, чтобы устроить засаду. А когда не шли, то копали ту красно-оранжевую грязь, в окопе было как-то спокойнее. И однажды, в патруле, я увидел Хирурга за работой.
Он согнулся над убитым вьетконговским снайпером. Наш командир взвода, лейтенант Терри Вакер, двадцатидвухлетний сопляк только-только из резерва, под деревом диктовал радисту сообщение об убитом враге, кто-то ушел проверить местность, кое-кто тихо разговаривал друг с другом, поддерживая видимость дисциплины, но я смотрел, как Хирург армейским ножом разрезает мертвую плоть, ловко вынимая левый глаз.
- Что он делает? – прошептал я Таллману, который был тут уже десять месяцев, все это время дружил с Хирургом, и постоянно матерился.
- А ты как думал? Глаз выковыривает.
Из любопытства я продолжал смотреть, широкий армейский нож – это не скальпель, но руки у Хирурга двигались точно и умело.
- Нахрена?
- Он их собирает, - Таллман сплюнул, растер плевок ногой, тряхнул головой и повторил - собирает он их.
Я молча смотрел, как Хирург вынимает из своего рюкзака стеклянную банку из-под джема с прозрачной жидкостью внутри и плавающими там глазами, ну прямо как оливки без косточек.
Откручивает крышечку, споласкивает глаз водой из фляжки и кладет туда.
- Говорят, они помогают ему видеть, - фыркнул Таллман.
Хирург улыбнулся мне, вытирая нож о траву. Спрятал вычищенный клинок в ножны, распрямился, высоченный. Или мне только показалось?


Когда Хирург был в авангарде, он носил эту банку на шее, на кожаном шнурочке, как амулет, и мы никогда не сталкивались с врагом. Он вел нас через подлесок, иногда прорубался через шумные и непролазные джунгли, но никто из рядовых солдат не жаловался. Он нас защищал.
А лейтенант у нас был тупой, слишком много учился в колледже. Он уже не знал того, что знал даже я, деревенщина с фермы в Канзасе. Один раз, когда мы уже углубились в джунгли, Вакер остановил нас и пронесся мимо меня к Хирургу, который шел впереди нас, но сейчас стоял на коленях.
- Что за цирк? - прошипел лейтенант.
- Высматриваю ловушки, - Хирург говорил редко, и голос у него был, ну, как два куска бетона друг о друга потереть. Он смотрел вперед, в джунгли, и не обращал внимания на командира.
- Бред! Мы идем не в том направлении, - лейтенанта Вакера почему-то перекосило, будто он никогда не видел банки с глазами на шее у Хирурга.
- Ошибаетесь.
- Я здесь командир! Декер - в авангард, Карновски- в арьегард.
И только мы прошли чуть дальше, как Ник Декер, девятнадцатилетний студентик из Алабамы, наступил ногой в небольшую ямку с острыми бамбуковыми кольями на дне. Кол пробил подошву, ногу и ботинок. Декер упал на колени и заорал. Мы час дожидались медвэк.
- Сраный лейтенант, - пробурчал Таллман, когда мы сидели и курили.


Когда мы не шли и не копали, то ждали в тылу. В тылу, будто у нас была передовая. Только новобранец такое думал. Но за короткие смены в базовом лагере мы могли помыться, чуть больше поспать и вечером поиграть в покер под проржавевшей стальной крышей в сезон дождей.
- Линдер, ты сдаешь или нет? - Таллман откусил кончик сигары и выплюнул на земляной пол. Я быстро сдал по пять карт каждому из нас за столом - Таллман, Дэйв Роув, Майки Эрнандес, Клифф Манало, и я.
- Слышно, что там с Декером? - протянул Роув, тощий сопляк из Миннесоты, пока остальные изучали свои карты.
- Ступню отрезали, – Таллман зажег сигару и затянулся.
- Нихрена себе! – я посмотрел за спину Таллмана, Хирург сидел на койке и лениво перелистывал журнал с девками. И вид у него был ну как на старых фотографиях в учебнике истории. Банка стояла рядом с ним, на полочке, завернутая в зеленое полотенце.
- Гангрена, вот и отрезали, - Таллман затянулся сигарой еще раз.
- Сраный лейтенант, - Манало, коренастый парень, обросший бородой, выложил карты на стол рубашкой вверх.
- А надо было слушать Хирурга, - Таллман выложил в центр стола пять сигарет, - делаем ставки!


Я и так сплю мало, но в ту ночь я лежал на койке, глядел в потолок и думал о ноге Декера и банке с глазами, пока наконец не заснул, и ко мне шли одноглазые солдаты, и каждый протягивал ко мне руку. А утром, когда мы опять возращались в джунгли играть с вьетконгом в кошки-мышки, то у меня от любопытства аж кишки скрутило.
- Я не понял - я вцепился в М-16, как в спасательный круг. - Чего не понял? - Таллман возился с ранцем.
- Он всегда выковыривает глаз?
- Сколько я его знаю. - Так я и не понял.
- Ну что тут непонятного? - Таллман нацепил ранец и влез в вертолет.


Мы опять шли, копали и спали хорошо если три часа – лейтенант Вакер получил приказ из штаба, что часть нашей роты перебрасывают для борьбы с большими группами северян к северу от Ан Ке. Для нас это означало, что мы будем еще больше идти и можем получить от них. Мы были приманкой.
Я сидел на своей каске и чистил винтовку. Остальные бродили туда-сюда. Курили, глядели друг на друга, молчали. Я уже собирал винтовку назад и наткнулся взглядом на Хирурга, который стоял отдельно от всех, с банкой на правой ладони, глядел в лес и вроде как с кем-то разговаривал, только молча. Он повернулся и пошел к лейтенанту. Я быстро надел каску и пошёл за ним.
- Лейтенант - сказал Хирург.
Лейтенант Вакер глянул на него, сложил свою карту обратно в пластиковый конверт и только тогда ответил:
- В чем дело, Карновски?
- Плохие предчувствия насчет сегодня, - Хирург смотрел куда-то за лейтенанта.
- У нас есть приказ, Карновски, - лейтенант попробовал посмотреть ему в глаза, - и не нужны мне твои предчувствия, понял?
Хирург показал на джунгли у себя за спиной.
- Снайпер. Думаю, что про такое надо знать, - и пошел к кучке пехотинцев, среди которых были Манало и Таллман. Вакер стоял, как гипсовый памятник, пока не вытащил свою карту из конверта и не уставился в нее.


Пятнадцать минут в джунглях - и какой-то вьетконговский снайпер разнес рядовому первого класса Мэтью Таллману череп одни выстрелом. Он шел в десяти футах впереди меня и грохнулся на землю. Я тоже грохнулся, прижимая к голове каску, трясясь от страха. Наелся грязи и уронил винтовку. Пока другие отстреливались по верхушкам деревьев. Выстрелы казались мне петардами под консервной банкой где-то далеко. Наконец я потянулся за винтовкой, и Хирург отшвырнул меня в сторону. Я перекатился за другую сторону гнилого пня, и пуля врезалась там, где я был несколькими секундами раньше. Мы стреляли по верхушкам деревьев, пока оттуда не свалился привязанный за ногу вьетконговец в черном и завис в футе от земли.
Лейтенант Вакер выставил нескольких часовых по периметру, пока медик обрабатывал рану в правом боку Манало. Эрнандес и Роув запаковали почти безголовое тело Таллмана в черный пластиковый мешок. Хирург стоял возле снайпера, один. Перерезал веревку и выковырял глаз с приходом медвэка.


- Кто-то должен стрельнуть этого сукина сына, - пробормотал Майки Эрнандес, когда мы курили возле палаток перед сном. Я посмотрел на него, на Роува и на Хирурга.
- Нахрен пристрелить, он Хирурга не слушает, - Роув глянул на меня и у меня заурчало в животе.
- Не надо, - Хирург швырнул окурок в мокрую траву и скрылся в палатке.
- А я говорю, что надо его стрельнуть! – Эрнандес надулся и глубоко затянулся. Я заглянул в палатку – Хирург опять смотрел куда-то немигающими взглядом вдаль.


После нескольких недель боевых действий нас наконец-то перекинули в тыл. За месяц боев Хирург собирал глаза, пока они не
скучились в баночке, как рыба в косяке. После смерти Таллмана он мало с кем говорил, даже с лейтенантом, больше молчал. Потери во взводе увеличились, мы глядели друг на друга врагами и никак не могли отмыть с себя оранжевую грязь.
Хирург подошел к офицерскому бараку накануне нашего возвращения в бой. Я мирно курил рядышком, дышал воздухом и видел, как он постучал в дверь, что-то спросил и стал ждать. Вакер подошел к двери, и я видел, как Хирург пытается ему что-то объяснить, даже руками стал размахивать. Лейтенант мотнул головой, закрыл дверь, Хирург только развернулся и ушел, пошел к часовым, и я пошел за ним.
- Эй, Линдер.
- Привет, - я подошел к нему ближе, - Как ты догадался?
- Увидел. Давай, попробуй, - он протянул мне банку, в которой перекатывались глаза.
Я протянул левую руку, но мне перехватило горло.
- Не бойся, не кусаются, - он передал мне банку и меня будто стукнуло слабым током, только изнутри. Глаза запрыгали. Я глянул на квадратное лицо Хирурга, бледное в сумерках, и тут его лицо выцвело, заграждение из колючей проволоки возле нас выцвело и даже ночь выцвела, как вылинялое белье.
Я увидел джунгли, рисовое поле, и даже палатки в лагере всеми этими глазами сразу. Голова закружилась, но головы у меня и не было. Я кувыркался и слышал голос Хирурга –«смотри, смотри». А потом я вернулся, грохнулся на колени, и меня выворачивало на землю возле него.
- Дальше будет легче, Линдер, - он забрал банку, помог мне встать, - попробуй смотреть, где мы сейчас.
Я снова взял холодную и тяжелую банку в руки, сосредоточился. Мир опять выцвел, но теперь цвета слились в неприятный свет, похожий на дневной. Мои глаза увидели джунгли. Солдаты-тени ходили между деревьев. Все это было похоже на подсвеченный, дрожащий негатив от фотографии. Кое-кто из теней подходили ко мне, тянулись черными пальцами. Банка вибрировала, плясала у меня в руках. Каждая из тех теней была одноглазой - глаз и пустая белая дырка, кружочек такой. Я даже и не пугался уже.
Один такой солдат-тень подошел еще ближе, показал на оставшийся глаз – и меня вытянуло в ниточку и потащило куда-то: лагерь, мы стоим, офицер какой-то незнакомый, но не видно ни Джерарда Карновски, ни лейтенанта Терри Вакера. А потом темнота и звезды прыгнули на меня, и Хирург засмеялся рядом.
- Уже научился.
И выстрел из джунглей, ночная, мать ее, атака. Я грохнулся, мало ли что. Хирург и не дернулся. Я смотрел на его когда-то черные в оранжевой грязи ботинки.
- Прибьют лейтенанта, а я ему хотел сказать, - он нагнулся ко мне, я сел, и его глаза на несколько секунд полыхнули красным, потом стали обычными, карими.
Из лагеря выбегали солдаты. - Чего?
- Держи, это тебе, - он поставил банку на землю, - мне уже очень тяжелая, - он побрел к баракам. Я всмотрелся в глаза, подхватил банку и тоже пошел.


Джерард Карновски исчез следующим утром. Оставил на койке форму и нож и ничего больше. Лейтенанта Вакера убили. Официально - вьетконг, а неофициально – мы все его стрельнули, надо было слушать Хирурга. Я научился слушать тех солдатов-теней и обходить мины, ловушки, находить снайперов. У нас уменьшились потери, даже взвод стал самым удачливым в первой дивизии. А новый лейтенант только радовался этому и не мешал.
В конце июня, в семидесятом, я демобилизовался и привез банку с собой, в коричневом бумажном пакете. Она до сих пор стоит у меня в подвале на полочке, хоть уже и не работает, рядом со всяким хламом, по-прежнему завернутая в коричневый бумажный пакет.