«Поверхностные гармонии» Чэндлер Моррисон

Вырванная полоска с лица Ардена Кувера лежала розовая и скрученная в раковине в ванной. Как дохлый червяк на улице дождливым утром.
Кровь на фарфоре была слишком яркой, слишком красной; она была неестественной, сверкающей. Цвет искусственных вишен в миске с восковыми фруктами.
Арден поднял глаза на мерцающее отражение в зеркале. В его огромных, пустых зрачках были ужасные галактики, которые манили его, пронзительно крича в безразличную пустоту. Из раны на щеке, где содралась кожа, сочилась алая жидкость, испещренная желтыми завихрениями. Он наклонился вперед, ближе к зеркалу. Стекло не запотевало от его дыхания. Пальцы, которые он поднес к лицу, казались слишком длинными, слишком тонкими. Они потянули за еще одну свободную полоску кожи на лбу. Она безболезненно отслоилась и, казалось, поплыла вниз в раковину, ее падение жутко затянулось. Кровь и гной хлынули наружу, стекая по лицу Ардена, но с любопытством обходя его глаза, чтобы не ослепить его. Он наблюдал, как свежий кусок кожи скользил по заляпанной раковине, издавая высокопарный вой из невидимого рта, пока не затих, свернувшись в клубок после последнего содрогания, которое Арден ощутил до мозга костей.
Вытерев лицо полотенцем, Арден вышел из ванной. Его крошечное общежитие вдруг показалось ему просторным. Стены прогибались и сжимались от тяжелых вздохов. Обнаженная девушка на его кровати смотрела в его сторону, но у нее не было лица, была только гладкая, плоская кожа. Когда он прищурился и присмотрелся к ней, то понял, что она размыта, несколько пикселизирована.
- Кажется, я перебрал с кислотой, - сказал Арден.
Размытая девушка наклонила голову. Арден почти уловил сдвиг в плоскости ее безликого лица, но затем он исчез.
- Правда? - сказала она. – Меня пока не торкнуло. Ты чувствуешь себя, разбитым?
Арден подошел к комоду и достал сигарету из пачки "Кэмел". Прикуривая, он чувствовал себя неуклюжим, неловким. Его руки действовали с вялым упрямством отказавшего механизма. Он повернулся лицом к безликой девушке.
- По-твоему, я хорошо выгляжу? - спросил он. - Ну, знаешь. Нормально?
Он почувствовал, что она изучает его.
- Да, - сказала она, растягивая слово. - Ну, если не считать этих неприятных порезов на твоем лице, но я не думаю, что кто-то еще их увидит. Что ты вообще там делал?
- Я... я точно не знаю.
Он взглянул на руку, державшую сигарету. Кожа выглядела рыхлой и мертвой. Она продолжала двигаться. Он рассеянно оторвал кусок и поднес его к лицу, чтобы рассмотреть. На него смотрело лицо девушки, ее рот был открыт и дрожал в беззвучном крике, из глаз текли черные слезы. Он подумал, что это может быть лицо обнаженной девушки, но не мог быть уверен. Он не мог вспомнить, как она выглядела. Он даже не знал ее имени.
Арден скомкал кусочек кожи в кулаке и положил его на комод. Он поднес сигарету ко рту. Кровь с его руки попала на фильтр. Вкус металла с гранатовым оттенком смешался с дымом, что было почти приятно.
- Иногда мне кажется, что ты действительно разваливаешься на части, - сказала девушка.
Арден закрыл глаза и стиснул зубы. Два из них треснули и выпали. Он выплюнул кровавые осколки на ковер, где они растворились в призме танцующих розовых огоньков.
- Почему ты так говоришь, - сказал он. Он не мог решить, звучал ли его голос незаинтересованно или раздраженно. Он почти ничего не чувствовал.
- В последнее время ты всегда выглядишь таким грустным и потерянным, - сказала девушка. - Как будто ты... как будто ты не связан с этим миром.
- Никто из нас ни с чем не связан.
Легкое движение ее головы вверх и в сторону. Как будто она закатывает глаза, если бы они у нее были.
- Мне кажется, ты слишком серьезно относишься к курсу Киорана, - сказала она.
Арден прикусил губу. Он почувствовал, как она разошлась, почувствовал, как кровь потекла по подбородку, но боли не было.
- Я думаю о том, чтобы стать специалистом в области философии, - сказал он.
- Ладно, тогда ты определенно переборщил с кислотой.
Когда кровь в венах Ардена забурлила и завыла, часть ее все еще бешено вырывалась из открытых ран на поверхности его тела, он сказал:
- Да, перебрал. Я знаю. Но это не имеет никакого отношения к моей специальности.
Он понял, что его руки сжались в кулаки, но не был уверен, почему. В настоящее время он не мог обнаружить в себе никаких эмоций.
- Тебе нужно успокоиться, - сказала девушка. - Ты слишком напряжен. Иди сюда.
- Я не напряжен, - сказал Арден. - Я ничего не напрягаю.
- Иди сюда, - повторила она.
Арден затушил сигарету в пепельнице в форме сердца на комоде. Он пошел к девушке с пассивной покорностью, словно проскользил по рельсам. Он вылез из трусов, и вместе с ними вылезли полоски плоти из его худых ног, которые, казалось, зацепились за пояс. В постели он сошелся с девушкой в жарком объятии, поглотившем весь мир. Они двигались вместе медленно, словно в стереофоническом режиме.
Ее руки проводили по его коже, заставляя ее куски отслаиваться от его тела и с воплями сползать с кровати, двигаясь по полу в поисках темных мест для смерти. Кровь попала на тело девушки. Простыни пропитались ею и стали липкими, хлюпая под ними, как смятые тряпки. Девушке, казалось, было все равно, но трудно было сказать наверняка, потому что у нее не было лица.
Когда все закончилось, они лежали вместе на промокшей пастели, дыша в унисон со стенами. Руки девушки размазывали кровь Ардена по ее телу, словно это был лосьон. Может, так оно и было. Тошнотворный, металлический аромат пропитал воздух, сгустившись в невидимые усики, которые втянулись в горло Ардена и запутались в его пищеводе.
- Тебе, наверное, лучше уйти, - наконец сказал Арден девушке. Его голос звучал густо, сдавленно. Словно не его собственный. - Здесь для тебя ничего нет.
Он закрыл глаза.
- Идти... куда? - спросила девушка. Арден чувствовал, как она смотрит на него своими мутными незрячими глазами. - Куда мне идти? Я не хочу быть одна.
- Ты уже одна. Мы все одиноки.
Энергия в кровати сместилась, когда девушка встала с нее. Пружины матраса застонали при ее движении.
- Боже, - сказала девушка. - Ты действительно немного не в себе, ты знаешь это? Тебе стоит серьезно подумать о том, чтобы обратиться к одному из психиатров кампуса.
- Да ладно. Ты больше не можешь называть их психиатрами.
- Говоря такие вещи, ты не становишься лучше других. Ты ведь это знаешь, да?
- Риторика важна. Это единственное, что у нас осталось, во многих отношениях.
Девушка ничего не ответила. Арден слушал, как она одевается, слышал, как открывается и закрывается дверь комнаты в общежитии. Последовавшая за этим тишина не принесла утешения, которого он ожидал. Некоторое время он лежал, глядя на пляшущие узоры на потолке, потом встал и натянул одежду на свое кровоточащее, распадающееся тело.
В коридоре он проходил мимо студентов, которые не обращали на него внимания. Ни у кого из них не было лиц, и поэтому невозможно было понять, беспокоит ли их след крови и кожи, который он оставлял на полу. Он остановился возле общей зоны, где в кресле сидел человек в костюме талисмана университета - медведя Беркли. Огромные глаза медведя сверлили Ардена, и он не мог решить, выглядят ли они печальными или ненавистными, несмотря на огромную черную ухмылку. Его безразмерная желтая майка была забрызгана алыми брызгами, очертания которых кружились и менялись. Арден уставилась на меняющиеся красные изображения и увидел, как они превращаются в сцены поразительной жестокости - дети, которых расчленяли и подвешивали за ноги к высоким стропилам, женщины, избиваемые дубинками батальонами одетых в пунцовое солдат, целые города, охваченные алым пламенем, изувеченные кошки и белки, разложенные для окоченения и гниения на засохших лужайках. Арден смотрел на эти образы в трансе, пока медведь медленно не поднялся на ноги и не начал идти к нему, и тогда он вышел из паралича и выбежал на улицу под непрекращающийся серебряный дождь.
Не имея в голове никакой цели, Арден начал ходить по территории. Его кроссовки издавали гнусавые звуки, шлепая по промокшей траве. Когда он засунул руки в карманы джинсов, от трения кожа на пальцах начала шелушиться и сжиматься вокруг костяшек. Он не чувствовал, как на него падают капли дождя, но он знал, что влага превращает его плоть в мокрое, тестообразное вещество, которое тяжелыми комками падает с его костей. Ему приходилось постоянно вытирать куски лица и матовые, волосатые куски головы с плеч и лацканов пиджака.
Выживу ли я после этого? отстраненно спросил он, стараясь не обращать внимания на зловещий шепот белок, собравшихся на деревьях, когда он проходил под ними. А если и выживу, то что от меня останется?
Он пытался разглядеть лица других студентов, большинство из которых прятались под зонтиками и спешили в укрытие, но не смог.
Все они выглядели так же, как и девушка - размытыми, пиксельными, безликими.
Возможно, подумал он, я никогда больше не смогу видеть лица. В этой мысли было что-то утешительное. Невосприимчивость к различиям. Полная неспособность быть затронутым отчуждающими качествами, присущими красоте и уродству. Совершенное равенство в стирании отличительных характеристик.
Думаю, я перебрал с кислотой, сказал он девушке. Но, возможно, дело было не в этом. Может быть, он принял ровно столько, сколько нужно.
Он снова увидел талисман медведя, который стоял за деревом, наполовину скрытый блестящим от дождя стволом. Он держал что-то красное и сочащееся в своей видимой лапе. Он начал с преувеличенной медлительностью вытягивать руку, как бы поднося Ардену красную штуковину в качестве подношения. Несмотря на желание убежать, Арден подошел ближе и присмотрелся к тому, что было в лапе медведя. Похоже, это был какой-то орган. Его центр был луковицеобразным и окрашенным в темно-алый цвет. Верхняя часть органа сужалась и переходила в похожие на крылья отростки, которые свисали с боков медвежьей лапы. От нижней части органа тянулась розоватая трубка, похожая на нос тапира.
Это сердце, подумал Арден. Это человеческое сердце. Но потом он подошел ближе и понял, что это не сердце. Это была матка.
Центральная часть матки начала пульсировать и светиться, а затем она разверзлась, выплеснув кровь и извергнув струйку яркого оранжевого света. Из кровоточащего отверстия появился покрытый кровью мужской половой орган. Головка пениса превратилась в огромный рот, усеянный острыми зубами и длинным вилообразным языком, который, казалось, обнюхивал воздух. Пенис направился в сторону Ардена и разжал свои массивные челюсти, чтобы издать крик.
Арден чувствовал, как скрежещут оголенные части его скелета. В сознании Ардена появились слова ДОМИНИРОВАТЬ и ПОТРЕБЛЯТЬ, покрытые темной вязкой массой. Клыкастый рот пениса искривился в злобной ухмылке.
Арден хотел бежать, но его одолела внезапная волна усталости. Он сел в мокрую траву, среди кусков плоти, сползших с его тела. Его взгляд устремился к темному небу, где клубились облака цвета жженого угля, а затем они собрались вместе, чтобы составить предложение: "ВСЕ БУДУТ ПОЖРАНЫ". Он долго смотрел на эти слова, капли дождя собирались в его глазах и стекали по его разрушенному, изрезанному лицу.
- Я больше не знаю, кто я, - прошептал Арден. - Я не знаю, куда идти.