«Близняшки» Дэвид Кейс

Она спросила:
- Доктор... вы когда-нибудь читали "Портрет Дориана Грея"?
Это казалось любопытным способом начать консультацию, но по опыту могу сказать, что это не единичный случай, когда пациент заходит издалека.
Я кивнул.
Она в свою очередь тоже кивнула. Она была хорошенькой девушкой, молодой, энергичной, но выглядела нездоровой; под глазами у нее были темные круги, а цвет лица был бледный, как хорошо простиранная простынь.
Она была слишком худой. Она наклонилась ко мне через стол, задумчивая и встревоженная.
- Я близнец, - сказала она. - Идентичный близнец. Меня зовут Джулия, у меня есть сестра по имени Дженнифер. Я попросил ее прийти сюда со мной сегодня, но она не захотела. В последнее время она перестала меня слушаться. Хотя, я старшая. На две минуты, появилась на свет раньше. Конечно, этого не хватило чтобы лучше понять жизнь, но из нас двоих я более рассудительная.
Легкая улыбка тронула мои губы. Это не осталось незамеченным.
Моя пациентка фыркнула.
- У вас явно нет братьев и сестер.
Я напустил важное выражение лица.
- Верно. Как вы это поняли?
- Дух соперничества вам претит. А значит вы не сражались с детства за возможность первой сесть за стол, или втихаря обнять мать, когда ложитесь спать.
Я задумался. Но она не обращая на это внимание, продолжила:
- Будучи старше на несколько минут, я всегда чувствовал определенную ответственность по отношению к ней, и все же она независима. В этом мы отличаемся друг от друга. Физически мы одинаковы. Это больше, чем сходство, это как... клонирование. Только наши родители могут отличить нас друг от друга, но даже они иногда совершают ошибки; отец чаще, чем мать. Я... и это самое трудное для меня, доктор. Вы никуда не торопитесь? Я бы хотела поделится с вами сокровенным...
Даже если бы я торопился, то при слове сокровенное, я полностью превратился в слух.
- Нет, отнюдь. Я вас слушаю.
Она словно прочла мои мысли.
- Я вас заинтриговала?
- Отчасти, - признался я, стараясь придать себе вид профессионала. - Продолжайте.
Улыбнувшись, она достала сигарету из портсигара. Она подняла на меня аккуратные брови, глядя на сигарету, и я пожал плечами. Мне было все равно, курит она или нет. Но она не зажгла ее, а поиграла с ней, поднося к губам и вертя в пальцах, словно пытаясь избавиться от вредной привычки.
Я не без удовольствия наблюдал, как она проводит кончиком сигареты по своих алым, слегка пухлым губам. Потом облизывается, и снова подносит сигарету ко рту, словно решая - закурить или остановится. Было в этом ритуале, что-то подчеркнуто эротичное.
Она продолжила свой экзордиум.
- В школе мы были подвержены обычным слухам и сплетням о близнецах... апокрифическим, уверяю вас... что один целомудрен, другой непристоен; что мы поменялись именами и одеждой для развлечения; что мы сдаем зачеты друг за друга, в зависимости от обширности знаний, тем самым объединяя наши умения. Ну и так далее. Единственное, что трудно было бы отрицать, это нашу духовную связь. Даже находясь на расстоянии, мы всецело чувствовали моральное состояние каждой из нас. Мы все еще могли чувствовать то, что чувствовал другой, и часто были счастливы или печальны без видимой причины из-за этой симпатической связи. Вы, без сомнения, слышали о подобных случаях. Я не знаю медицинских или психологических терминов... какая-то форма химии желез? Ну, и это неважно. В этом не было ничего неприятного. Но потом...
Она сделала паузу и закурила сигарету. Она яростно пососала ее, но неловко. Дым, струившийся по ее лицу, придавал ее поведению мечтательную неопределенность. Казалось, она с яростью набросилась на сигарету; затем она так же яростно затушила ее и, улыбаясь, сказала:
- На самом деле я не курю, доктор.
Я подумал, что она ожидает похвалы, и сказал ей что начинать было не очень хорошей идеей; при этих словах она поморщилась.
Она сказала:
- Это было первое проявление.
- Проявление?
- Да, док. Собственно зачем я здесь.
Она немного подумала.
- Нет, не первое. Конечно, нет. Кого я обманываю? Но это было первое, что возмутило меня. Это казалось таким несправедливым. Я про тягу к никотину.
Я зачем-то кивнул.
- Были и более ранние признаки... я была готова терпеть их, возможно, я даже приветствовал их; как я уже говорилa вам, я былa старше; я чувствовалa необходимость защищать Дженнифер как можно лучше. Но это стало односторонним потоком, который тек между нами и вытеснил эмоциональное... Я знаю, что должна быть более конкретной; временами я склона сбиваться с толку. У меня и провалы в памяти случаются. Дайте мне подумать... да, первый верный признак появился, когда моя сестра занялась балетом.
- Балетом? - я не ожидал такой информации. - Это же хорошо?!
Моя пациентка улыбнулась.
- Отчасти. Это красиво со стороны, но очень сложно изнутри. Растяжки, пуанты, утягивающий корсет, специальная диета, и это я не говорю о физических нагрузках. Но моя сестра была увлекающиеся девушкой. Она взялась за дело энергично, отдавая себя танцам полностью. Она забросила учебу, и часами пропадала у станка, разучивая пируэты, фуэте, батман и тому подобное. Но... она перестаралась в своем стремлении стать хорошей балериной. И я стала чувствовать себя избитой и измотанной, хотя не проявляла физической активности. Дискомфорт от тренировок передался мне... моему телу. Что ж, именно тогда она впервые поняла, что ей не нужно быть умеренной. И я узнала, что моя сестра - эгоистка.
Я покачал головой поддерживая ее разочарование.
- Я рассказала ей о дискомфорте, который причинял мне ее танец, но она не стала умерять свою рутину; не проявила терпения и не дала моему телу времени привыкнуть к такому насилию. Я терпела это, как могла, стараясь не жаловаться; в конце концов, балет, как вы заметили, это было не так уж плохо, и это, без сомнения, пошло нам обоим на пользу.
С этими словами она подняла обе руки к вверху, и грациозно свела их вместе над головой, чуть отклонив подбородок в сторону. Выглядело очень эффектно.
- Браво!
- Но моя сестра пошла дальше. Физически не способная отвечать за свои поступки, она стала безрассудной. Конечно, зачем беспокоится, если всю боль впитает тело сестры? Это сделало ее беспечной и падкой на эксперименты. Однажды, ведя свой автомобиль слишком быстро, она попала в аварию. Ее нога была сильно повреждена, и она была доставлена в больницу. Утром, к изумлению врачей и медсестер, ее нога была совершенно исцелена... А я проснулась с болезненно ушибленным и обесцвеченным бедром!
Она посмотрела на меня так, словно ожидала скептицизма.
Я сказал:
- Это странные вещи, но не неизвестные; они были задокументированы и изучены уже давно. Есть множество трактатов о связи между близнецами, о ментальной близости между ребенком и матерью. Отчасти они псевдонаучные. Но мы живем в те времена, когда еще не все можно объяснить цитатой из книги.
Она кивнула.
Затем закурила еще одну сигарету. Мой небольшой кабинет снова заполнился дымом. К счастью, как и с предыдущей сигаретой, с этой она расправилась быстро. Сделав пару затяжек и выпустив в потолок облачко, стремительно затушила отраву в своей руке.
- А потом, доктор... затем, в своем эгоизме... моя сестра впала в дурные привычки.
Моя пациентка наклонилась чуть ниже и перешла на шепот:
- Она стала распущенной девкой. Не заботясь обо мне, она решила воспользоваться любопытным переносом между нами; видя, что она может злоупотреблять и лишать себя, как ей заблагорассудится, без вредных последствий... она погрузилась в разврат.
Я покачал головой.
- Мне было вдвойне тяжело, доктор, потому что я всегда была женщиной умеренной и скромной; я не привыкла к симптомам избытка. Моя сестра курила, пила и... и спала с мужчинами; часто она не возвращалась домой до рассвета. И все же она оставалась молодой - полной здоровья и бодрой, в то время как я...
Она сделала паузу.
- Часто я просыпалась с похмелья; во рту постоянно вкус табака, хотя я не курила; мое тело болело, даже в интимных зонах, словно я подвергала испытанию все свои места. Все злоупотребления Дженнифер передавались мне. Со временем это становилось ярче и более... выражено. У пыталась поговорит с ней по душам, умоляла перестать вести себя безрассудно или хотя бы поберечь свое тело и не участвовать в оргиях. Но она... знаете, что она?
Я отрицательно помотал головой, боясь спугнуть поток откровения.
- Она посмеялась надо мной. Она видела, что делает со мной; но ей было все равно. Вы тоже можете видеть, доктор... видите, какая я изможденная? Насколько тусклы мои глаза, мои волосы? Насколько хрупко мое тело?
Моя пациентка хмыкнула.
- На днях моя любимая сестра проколола себе соски.
Я постарался придать своему лицу выражение сочувствия. Впрочем, именно его я и испытывал.
- Нет никакого тонизирующего средства, которое вы могли бы мне прописать доктор, никакой программы, которая вернет мне здоровье, потому что моя сестра продолжает... испытывать свое, вернее наши тела на прочность. Доктор, она погрузилась в самые глубины разврата, и не собирается останавливаться. И вот почему я пришел к вам, доктор; вы должны мне помочь...
Я ждал, не зная, чего она хочет, и что следует говорить.
- Доктор, - сказала она, - я должна сделать аборт.
Сейчас она не курила, и все же ее лицо расплылось, как будто дым струился по ее лицу, а на глазах выступили слезы. Она протянула руку и накрыла ею мои ладони.
- Я знаю, что вы можете мне помочь. У вас есть знакомые и связи, и можно сделать эту процедуру без лишней огласки.
Я был шокирован поворотом событий.
- Не волнуйтесь, доктор, я смогу вас отблагодарить! Ребенок разрушит наши жизни. Вы конечно, все понимаете, и видите необходимость.
- Ну, я... э-э-э!
Она улыбнулась. Затем, немного подумав, сказала:
- И да, думаю это важно - я девственница...