«Могила не удержит» Джастин Коутс

Волки Палача напали на отряд, когда тот находился в миле от Райфл-роуд. Джеб МакКэннон, городской мудрец, ехавший во главе дюжины крепких мужчин патруля, первым заметил их. Его вены налились глубоким синим цветом, в глазах вспыхнул ведьмин огонь, и он, дрожащим пальцем, указал на усеянный валунами карьер к северу.
— Берегись!
Это было единственное предупреждение, полученное отрядом, и оно пришло слишком поздно. Волки вырвались из укрытия, поднимаясь с четверенек, чтобы устремиться вперед на задних лапах. Их вой заглушил поспешные крики людей, вытаскивающих винтовки и пистолеты.
Шериф Стэнтон Крид обнажил старую кавалерийскую саблю, галопом подъехав к МакКэннону.
— Бей их, МакКэннон! Не жди чертового приглашения!
Мудрец глубоко вдохнул и закричал. Крид прикрыл лицо, когда ведьмин огонь хлынул из глаз и рта МакКэннона, стекая по его руке. Луч разноцветного света ударил в одного из вервольфов посреди их атаки, сдирая с чудовищной твари шерсть и плоть, оставляя её корчащейся, скулящей массой обнаженных мышц и пульсирующих черных органов.
Крид радостно крикнул поздравление робкому маленькому колдуну. МакКэннон ухмыльнулся ему, но тут же начал раздуваться: рот открылся беззвучно, глаза выпятились, прежде чем скрыться под складками кожи, сползающей с его лба. Темная магия разорвала его, словно арбуз, упавший на землю, обрызгав Крида кровью и кишками. Лошадь шерифа, Блэкджек, закричала и вздыбилась. Опыт всей жизни помог Криду удержаться в седле. Черные мандалы смерти на его сабле закружились и завибрировали, красные пятна крови на клинке пробудили ненавистные чары.
В дни, когда он был драгуном, выезжая из укрепленного города Ганхоллоу охотиться на чудовищ, таящихся в Скалистых горах, подобная засада была бы быстро отражена. Кавалерия отступила бы, а пехота отогнала бы нападающих дисциплинированными залпами зачарованных патронов калибра .30-.30, пока всадники не вернулись бы в бой. Но отряд, отправленный из небольшого поселения Свитвотер для поимки Палача, не имел пехоты, и из двенадцати смельчаков, спешно назначенных помощниками шерифа, лишь у Крида был боевой опыт.
Волки разорвали их.
Их заклинатель, великан, укрытый человеческими кожами, размахивал костяным посохом в одной руке и ржавым мясницким тесаком в другой. Тесак снес голову лошади одним ударом, а неестественный свет, вырвавшийся из посоха, разорвал другого всадника так же, как МакКэннона. Крид пришпорил коня, и Блэкджек рванул вперед, глаза закатились, пена брызнула на руки шерифа.
— Хай, Блэкджек! — крикнул Крид. — Ганхоллоу! Ганхоллоу и Боги Пустошей!
Его клинок ударил заклинателя по запястью. Мандалы смерти завизжали. Сабля прорезала неестественную плоть и кость с вспышкой красного света. Блэкджек закричал, когда один из волков вонзил когти в его бока. Боевой конь лягнул, заставив чудовище пошатнуться, что дало Криду время повернуться в седле и вонзить клинок в горло заклинателя. Горячая кровь обожгла его руку.
Крид не увидел волка, который выпотрошил Блэкджека. Его конь рухнул, сбитый ударом в плечо. Старый зверь продержался достаточно долго, чтобы Крид успел откатиться в сторону. Он поднялся на ноги, когда стена красной шерсти и клацающих челюстей бросилась на него. Его верный пистолет драгуна калибра .40 прогремел, пока он отшатывался от нападающего вервольфа. Тварь рухнула в шаге от него, но другой уже надвигался, а патроны кончились, и сабля сверкнула под жарким солнцем Колорадо.
Он видел, как Дока Мерриуэзера стащили с седла и разорвали на части. Два волка дрались за полусъеденный труп Мэтью ДеЛеона, городского почтальона. Кровавые пятна костей и плоти усеяли горную почву; невозможно было понять, кем они были — людьми, лошадьми или чем-то ещё хуже.
Шериф зарубил ещё одного волка, отсекая ему морду, а затем пронзил его гнилое сердце саблей в фонтане крови, прежде чем заклинатель догнал его. Тесак ударил Крида в правое плечо, едва не отрубив руку и вонзившись в легкие. Удар сбил его на колени, заставив взглянуть в бешеные черные глаза врага. Дыхание твари было подобно жару печи, воняло тухлым мясом.
— Ты воняешь мочой и страхом, мальчишка, — сказало оно. — Я вырву твоё сердце и принесу его на алтарь Палача.
Крид плюнул кровавыми сгустками на его передник из человеческой кожи.
— Надеюсь, он подавится.
Вервольф рассмеялся, сжал тесак, но замер. Он склонил голову набок, словно гончая, пытающаяся уловить странный звук в лесу.
Его голова взорвалась, когда гром прокатился по каньону. Ледяные ветра покрыли морозом пролитую кровь Крида. Грозовые тучи закрыли солнце, и с юга явился черный всадник на огнедышащем коне цвета выбеленных костей. Пламя из его ноздрей пожирало ликантропов, а огромные револьверы в руках всадника добивали тех, кто пытался бежать.
Крид рухнул, его воля и тело исчерпались. Он видел, как всадник подскакал к нему, его гигантские револьверы дымились черным дымом и шептали страшные тайны. Существо, смотревшее на него сверху, не было человеком — или, по крайней мере, давно перестало им быть. Оно убрало один пистолет в кобуру и достало ржавый колокольчик из потрепанного кожаного плаща. Когда тьма поглотила Крида, он вспомнил слова, что пела ему бабушка в детстве:
«О, Смерть... не пощадишь ли меня ещё на год?»


Он снова оказался в хижине на окраине руин Денвера. На коленях, на этот раз, с цепями на шее и запястьях. Раньше он был верхом — на Блэкджеке, с саблей в одной руке и револьвером в другой. Мощный, молодой, свободный. Как давно это было? Кажется, десятилетия назад.
Над ним нависало нечто ужасное. Он чувствовал, как оно смотрит, хотя оно лишь наблюдало, тысячью глаз с тысяч крыльев. Он не поднимал взгляда. Один лишь его голос заставлял Крида плакать кровавыми слезами.
— Это всего лишь просьба об условном освобождении, Ваша честь, — сказал черный всадник, мертвец, ехавший на мертвом коне, стоя рядом с ним. Его костлявая рука лежала на плече Крида, пока он обращался к кошмару вокруг. — Этот человек обладает глубоким знанием этих земель и погиб, пытаясь схватить разыскиваемую душу.
Внутри хижины закричала женщина. Мужчина умолял о пощаде для себя и для неё.
— Пожалуйста, нам некуда было идти, пожалуйста, не... — шепот Крида едва прошел через потрескавшиеся губы. Было так жарко, и он умирал от жажды. Он был сух, как кость, иссохший кусок мяса на тропе, выбеленный череп буйвола, сияющий под солнцем.
— Я беру на себя ответственность за его время на поверхности, Ваша честь.
Два выстрела в упор раздались внутри хижины, за которыми последовал лихорадочный шепот:
— ...не должны были здесь быть, мы велели вам уйти, мы...
Его терзали жар и жажда, ибо он пылал. Всё его существо — плоть, глаза, язык и зубы — объяло пламя, что ждало его целую вечность. Он пытался закричать, но рот наполнился пеплом и могильной землёй.
— Я весьма признателен и польщён вашим доверием. Мы скоро вернём Палача в заключение. — Костлявая рука сжала плечо Крида, и он услышал звук ржавого колокольчика. — Держись крепче, старина. Возвращение окажется ухабистым и беспокойным.


Огромный стервятник, сидевший на груди Крида, вспорхнул, как только мертвый шериф сел. Он хватал воздух, который ему больше не нужен был, мертвое мясо его сердца уже слишком сгнило, чтобы биться в панике. Он вскочил на ноги, но черный всадник уже был рядом, поднимая его и отряхивая.
— Всё в порядке, шериф, — голос мертвеца был подобен скрипу крышки гроба, открываемого изнутри. — Вот, это вернёт тебе жало жизни. — Он вложил кувшин в руку Крида и помог поднести его к губам. — Кукурузный самогон. Лекарство от всех наших бед. Пей.
Огненная вода обожгла горло, оседая где-то ниже живота, глубже, чем следовало бы. Он задохнулся, глаза слезились. Он вытер слёзы распухшей, сине-черной рукой.
— Ты... ты поднял меня, призрак.
Мертвец сам сделал глоток.
— Это больше работа Надзирателя, старина, но я не против взять на себя заслугу за то, что отстоял твоё дело. — Он постучал по ржавому значку на своём истлевшем плаще. — Меня зовут Хеллмаршал Джубал Андерсон. Послан Надзирателем 666-ых Врат, чтобы схватить заблудшую душу преподобного Иезекииля Кина. Полагаю, ты не откажешься помочь мне в этом деле.
Крид приложил руку ко лбу. Приближалась ночь, солнце быстро садилось на западе. Они всё ещё были на поле боя, где он умер, и трупы людей и лошадей гнили вокруг.
— Ты прав, Хеллмаршал, — Крид указал на кровавые поля вокруг. — Но это то, ради чего мой отряд был послан. Посмотри, что из этого вышло. Его волки куда сильнее и многочисленнее, чем мы ожидали.
Огромный стервятник приземлился на плечо Крида. Он повернул свою покрытую струпьями лысую голову вбок, глядя на него молочно-белыми глазами.
— Их уста полны лжи и обмана, — прохрипела птица. — Я также изберу их заблуждения и наведу на них их страхи.
Крид вздрогнул. Говорящие звери были обычным явлением в Пустошах, но почти всегда это были злобные ведьмы или их фамильяры. Если тварь и заметила его беспокойство, то не подала виду, тут же занявшись чисткой своих гниющих черных крыльев. Огромные крылья, полные глаз и мечей, смотрели на него, видели его, знали и судили каждую его неудачу...
Крид пошатнулся. Андерсон поймал его за руки. Мертвый шериф кашлянул облаком пыли и пепла.
— Не думай об этом, — прохрипел Андерсон. — Ни о Преисподней, ни о Надзирателе. В конце концов, срок условного освобождения истекает, и огонь зовёт нас домой. Постичь это не для смертных умов.
Крид взял себя в руки. Улыбка Андерсона, хоть и гниющая, была не лишена сочувствия, хотя жирный черный жук и выполз из одной из ямок, где когда-то был зуб.
— Я помогу тебе схватить Палача, — сказал Крид. — Как часть моего... условного освобождения.
— Мщение моё, — сказала птица. — Их гибель близка.
Андерсон хлопнул Крида по плечу.
— Сначала дела, старина. — Он подошел к трупу Блэкджека и поднял свой костяной колокольчик. — Нам нужно вернуть тебе твоего коня.


Они ехали сквозь ночь, углубляясь в Пустоши. Птица, которую Андерсон называл Хадесом, держалась рядом, подсвеченная шрамами лунного лика. Крид ни разу не видел, чтобы стервятник взмахнул своими рваными крыльями. Блэкджек, казалось, не замечал своего мертвого состояния или, если и замечал, принимал это спокойно, несмотря на кишки, свисающие из его разорванного брюха. Крид пытался подражать беззаботности своего скакуна.
Хадес приземлился на обугленный ствол дерева, поражённый молнией, с видом на низины. Андерсон резко натянул поводья своего коня, огромного зомби-монстра, выдыхающего угли через пасть.
— Тпру, Абаддон. Спокойно. — Пластиковые трубки входили и выходили из его раздутого тела, соединяясь с стеклянными ящиками, полными бурлящей зеленой жидкости на крупе. Чудовище топнуло копытом по траве, и та увяла и умерла под его кровоточащими копытами.
— Я чую его где-то там, внизу, — сказал Андерсон. — Но не могу найти след.
— Он терзает эти земли с тех пор, как я родился, — сказал Крид. — У тебя было столько времени, и ты всё ещё не нашел его?
— Мы не знали точно, где и когда он появится. Я потратил целых пять лет, ища его, десятилетие спустя, на другой стороне мира.
Крид поднес подзорную трубу к глазу, осматривая русла ручьев и тропы между густыми рощами осин. Тонкая струйка голубого дыма поднималась от одного из начал троп, ведущих глубже в Скалистые горы.
— Наши разведчики сообщали, что он перебрался в городок Хар Боуэр у подножия перевала Годфолл, — сказал он. — Мы надеялись выманить его, а не сталкиваться с ним в самом городе. Тамошний народ порочен.
Хадес расправил крылья, когти застучали по обугленному дереву.
— Они воздвигли высоты в Тофете и сожгли своих сыновей и дочерей в огне Молоху: чего я им не повелел, и что не приходило мне на сердце.
— Что-то вроде того, — сказал Крид. — Они покупают рабов у одного из северных конфедеративных вольных владений Пустошей. Никого из них больше не видели.
— Если мы знаем, где он, мы можем его схватить. — Черный всадник щелкнул зубами. Абаддон фыркнул, из его пасти вырвались пепел и угли, кишащие личинками.
— У тебя есть план, Хеллмаршал?
— Конечно, — ответил Андерсон. — Войти с боем.


Тропа вниз к Хар Боуэр привела их к самому устью перевала Годфолл. Что-то давно упало с небес, в войне, что расколола мир: дьявол или божественная машина, чьи блестящие кости всё ещё возвышались над черными пиками вокруг. Хар Боуэр стоял у подножия великой раны в горе. Темный и полный дыма, его стены из металлолома были увиты колючей проволокой и телами ритуально принесенных в жертву. Звуки промышленности — металл о металл и визг паровых машин — доносились изнутри.
Крид плюнул и сделал охранительный жест.
— Город потерянных душ.
— Как и большинство городов, — сказал Андерсон, покачиваясь в седле. — И большинство душ.
— Не как Хар Боуэр.
Хеллмаршал пожал плечами.
— Может, и нет. Всё же тяжелые времена рождают слабых людей. В страхе мы обращаемся к чему угодно, что сулит нам силу, невзирая на цену.
— А что насчет той твари в Преисподней? Надзирателя?
Смех Андерсона перешел в приступ кашля. Он сплюнул комок слизи, кишащий личинками, на землю.
— Спасение — дело Надзирателя, старина, а не сила. Для душ вроде Кина нет большего наказания.
Ворота Хар Боуэр стояли открытыми. Мужчины и женщины, размалёванные яркой боевой краской, сжимали древние огнестрельные оружия и закалённые огнём копья. Крид смотрел прямо перед собой, следуя непринуждённому примеру Андерсона. Хадес каркнул с насеста на плече Абаддона и принялся чистить перья. В городе была лишь одна настоящая дорога, пыльная и сухая под полуденным солнцем. Мужчины и женщины, украшенные драгоценностями и шелками, наблюдали с балконов, их обслуживали рабы, шаркающие в серебряных и бронзовых цепях. Виселицы стояли на городской площади, усеянные частями тел перед ужасным идолом из металлолома, от которого болели глаза Крида. Он вспомнил вервольфа-заклинателя, убившего его.
«Я вырву твоё сердце и принесу его на алтарь Палача».
Андерсон остановился у салуна, на боку которого красовалась надпись «Капающее Ведро». Крид направился привязать коня, но Хеллмаршал его остановил.
— Он никуда не денется. Он привязан ко мне, раз я его вернул, и не может далеко уйти. К тому же... — он подмигнул, глаз липкий от грязи, — они нам ещё пригодятся.
Крид посмотрел на Блэкджека, затем на свои костлявые руки. Кость начала проступать сквозь синяки и пурпурную плоть. Скоро он станет таким же мертвецом, как Андерсон. Он задумался, не привязан ли и он сам к Хеллмаршалу, словно на невидимой верёвке.
С насеста на шее Абаддона Хадес посмотрел на него и каркнул на языке, которого Крид не знал.
— Элои, Элои, лама савахфани?
Внутри салун делился на танцпол с одной стороны и столы с другой. Ковбои и погонщики смеялись, ели и пили. Шлюхи ходили среди них, лица размалёваны, колокольчики на их рабских ошейниках звенели с каждым притворным смешком. Два мальчика, их ошейники яркие и чистые на фоне грязной кожи, подметали пол. Живот Крида скрутило от отвращения. Пустоши были суровым местом, но боги, что правили ими, не были лишены жалости. Здесь не было места рабам и господам, даже в таком разбитом мире.
Андерсон наклонился над стойкой. Крид следил краем глаза, замечая, что не один посетитель обратил на них внимание из-за карточных игр и кувшинов с выпивкой.
— Один шот виски мне, — прохрипел Андерсон. — И один моему другу.
Бармен, крепкий мужчина с яркими шрамами на лбу, вздрогнул от голоса мертвеца. Он оглядел их обоих, затем потянулся за кувшином виски и двумя чистыми стаканами.
Андерсон наполнил оба и предложил один Криду.
— За живых, — сказал он, опрокидывая шот.
Глаза бармена метались от шерифа к Хеллмаршалу, пока те ставили стаканы на стойку.
— Я здесь по делу, старина, — доверительно сказал Андерсон. — Может, ты поможешь мне найти то, что я ищу.
— Я хочу, чтобы вы убрались, призрак, — сказал бармен. Пот стекал по его бледным, пухлым щекам. — Но признаюсь, боюсь вас обидеть.
— Ты и без того достаточно оскорбил нас, работорговец, — громко и гневно произнёс Крид, громче, чем намеревался.
Андерсон издал хриплый смешок. Бармен побледнел.
— Мы здесь за Палачом.
Тишина воцарилась. Затем дюжина стульев заскрипела по деревянному полу, когда мужчины закончили свои карточные игры и встали. Андерсон повернулся, улыбаясь, лениво опираясь на стойку. Рука Крида скользнула к кобуре. Его сабля, чуя насилие, нагрелась в ножнах на бедре. Рабы поспешно разбежались.
— Вы, господа, похоже, знаете, где его найти, — сказал Андерсон. — Почему бы вам не сказать нам, где он?
— Какое у вас дело к Господину? — заговорил огромный громила, ростом не меньше шести с половиной футов, с длинными светлыми волосами, падающими на лицо. — Если хотите встретиться с ним, я сам отведу вас к его алтарю.
Андерсон рассмеялся.
— Лучше бы он сам вышел.
— Палач трудится ради своего народа. Его мысли всегда с нами, пока он стремится перестроить мир, разрушенный нашими выродившимися предками. Каковы ваши намерения к нему, чужак?
— О, — сказал Хеллмаршал. — Мы собираемся убить его сегодня.
И тут его пистолеты поднялись и начали стрелять, каждая пуля кричала, словно души в муках. Голова громилы испарилась в фонтане крови и осколков костей. Далее последовала сумятица когтей, зубов и лохматой шерсти. Шестеро мужчин разорвали свою кожу и одежду, превращаясь в огромных ликантропов, их сброшенная плоть падала позади, словно дымящиеся плащи.
Крид выхватил оружие раньше, чем они сделали шаг. Его пистолет драгуна загремел в замкнутом пространстве. Руны на каждом патроне шипели проклятиями, вращаясь в барабане. Один из волков рухнул, три дымящихся дыры в груди распространяли сеть некротизированной ткани. Другой бросился на него, но Андерсон поймал его в перекрестный огонь, его мощные револьверы вырвали внутренности и разбросали гнилые органы по убегающим посетителям.
Крид выхватил саблю. В мандалах смерти на клинке было что-то иное — более жестокое, более злобное. Черные дуги молний танцевали на режущей кромке, когда он рубанул по ликантропу, пытавшемуся схватить Хеллмаршала. Из раны хлынули дым и пепел, а не кровь. Волк завизжал и побежал, сжимая раненую руку, и выпрыгнул в окно.
Когти вонзились глубоко в тело Крида. На миг он почувствовал невесомость, а затем рухнул на столы. Он вскочил на ноги, рана не болела, его мертвое тело сочилось зеленым ихором из проколов. Волк, что поймал его, завыл, опуская голову, чтобы броситься на него, как бык. Удар швырнул Крида сквозь стену, волк обхватил его и повалил на землю снаружи. Он ударил его в глаз рукоятью сабли. Чудовище взвыло, отпрянув, схватившись за кровь, хлещущую зловонной рекой.
Блэкджек появился мгновением позже. Конь раскрыл пасть невероятно широко, тупые зубы, предназначенные для сена и травы, выросли острыми, как клыки. Эти ужасные челюсти сомкнулись вокруг головы волка, терзая её, оттаскивая зверя от Крида и волоча его на улицу. Шериф поднялся, хватая зарядное устройство и вставляя шесть патронов калибра .40 обратно на место. Крики волка оборвались влажным хрустом сломанной кости. Его голова и шея свисали из пасти Блэкджека. Глаза коня закатились, он вздыбился, передние ноги замолотили по воздуху.
Вокруг гремели выстрелы из винтовок и дробовиков. Крид укрылся на крыльце салуна, не обращая внимания на продолжающийся бой внутри, пока культисты стреляли по нему с другой стороны улицы. Он открыл ответный огонь. Двое мужчин с причудливыми драгоценными пирсингами были отброшены назад. Хадес налетел на одного из них, черные когти и желтый клюв рвали глаза и губы.
— Кто крадет человека или продает его, тот будет предан смерти! — Вторая голова, а затем третья выросли из шеи Хадеса. Демоническая птица росла, увеличиваясь в размерах, её когтистые лапы удлинялись, пока она не возвысилась, подобно хищнику, наравне с окружающими зданиями. — Я Господь Бог ваш! — Молнии вырвались из её клювов, испепеляя паникующих работорговцев, пытавшихся бежать.
Андерсон вышел из бара, глаза горели рвением.
— Идём, — буркнул он, кивнув в сторону площади. — Он близко. Я чувствую.
Крид последовал за ним. Души мертвых, всё ещё витающие у своих земных тел, кричали и съеживались от вращающихся мандал на его клинке. С пистолетом наготове он осматривал переулки и углы, хладнокровно добивая немногих безумцев, что бросались на них. Хадес продолжал буйствовать, разрушая рабовладельческие дома огромными взмахами крыльев.
— Неплохая птица, — сказал Крид.
Андерсон ухмыльнулся через плечо.
— Он на самом деле хеттский принц. Чертовски красивый, пока Надзиратель не превратил его в дерьмоедного стервятника за его грехи.
Крид понятия не имел, кто такие хетты, и внезапный шквал огня с виселиц не дал ему спросить. Отчаявшись защитить свой алтарь и идола, культисты и работорговцы забрались на платформу. Град плохо нацеленных пуль, копий и свинцовых дротиков заполнил воздух. Андерсон получил копьё в грудь, выдернул его и пошел дальше. Крид почувствовал, как пуля вылетела из затылка, унеся с собой большую часть кожи головы. Это лишь пощипывало. В ответ два мертвых стрелка подняли пистолеты, стреляя на ходу, методично и холодно, как сама могила.
Ответный огонь прекратился с гибелью последнего культиста. Кровь и внутренности капали с гниющих досок виселиц. Странные бесы вырастали из густеющей крови под платформой, шныряя на четвереньках, хихикая и глядя на Крида и Андерсона бездонными черными глазами.
— Кин! — крикнул Хеллмаршал.
Позади них Хадес, всё ещё разрушая дома рабовладельцев, повторил зов.
— Кин! Иезекииль Кин!
— Я призываю тебя к ответу, Кин! За невинную кровь, что ты пролил, и властью Надзирателя 666-ых Врат, Стража Касриала, Что Очищает Мечом!
Идол вспыхнул пламенем.
Что-то шевельнулось внутри него; огромное и ужасное, сгущаясь в тень, подобную человеку. Застывшая кровь в жилах Крида похолодела.
— Привет, Джубал, — сказала тень, выходя из огня. Трупы на платформе дёрнулись от звука его голоса. Твари под платформой завизжали от страха, выбегая на дневной свет и прячась в ближайших переулках. — Долго же ты добирался.
Андерсон поднял пистолет. Крид последовал его примеру. Чудовище, что его народ называл Палачом, а культисты и вервольфы Хар Боуэр почитали как преподобного Иезекииля Кина, смотрело на них с безразличием. Он был обнажён, лишь серебряный венец блестел на его челе под солнцем. Его мускулы казались достаточно сильными, чтобы разорвать одного из его вервольфов. Он был, как понял Крид, невероятно красив; почти завораживающий в своей уверенности, силе и животной харизме.
— Я занят важным делом, Джубал. — Трупы вокруг Палача начали извиваться. Их кости гнулись и ломались, вырываясь из плоти, образуя крюки и когти. — И путь из Преисподней долог.
— Твои дела прибавили тебе эоны к сроку, — сказал Андерсон. — Хотя, если пойдешь добровольно, Надзиратель может смилостивиться.
— И оставить мою паству? — Он воздел руки. На миг он перестал быть красивым: просто ещё один раздутый труп в побеленной гробнице, тысяча мелочных страхов, скрытых за громкими ложами, что давали цель и отгоняли тьму. Красота и сила были ложью, но чертовски убедительной. — Ты дошел до конца речной дороги. Пора; сложи свою ношу.
Искажённые трупы сорвались с платформы. Крид выстрелил, но дьявольская сила, что их оживляла, была крепче вервольфов. Один из них подполз к нему, визжа, его рёбра образовали зияющую пасть, клацающую в дюймах от лица. Он отпрянул, затем рубанул саблей от плеча до паха, разрубив его в фонтане дымящегося дерьма и крови. Ещё двое набросились, их когти поднимались и опускались, пробивая гниющую плоть его груди, борясь с руками, оттесняя назад, грызя его руку с мечом тупыми зубами.
Блэкджек и Абаддон ворвались в схватку. Мертвые кони ржали и визжали, пламя из их ноздрей превращало марионеток Палача в вонючее мясо. Крид взобрался в седло, его сапог отбил голову горящему трупу.
Андерсон оказался на Абаддоне мгновением позже, огромный черный боевой конь ревел, а не ржал.
— Это не имеет значения, Иезекииль. Беги и прячься или стой и сражайся. Спасение всё равно придёт.
Тварь-Кин ухмыльнулась так широко, что плоть её лица лопнула, обнажая три ряда зубов в пасти от уха до уха.
— Тебе стоило остаться в аду, Джубал.
И затем он побежал, раздуваясь, как Хадес, в кошмарный вихрь кружащихся костей и кричащих лиц. Андерсон крикнул и пришпорил коня. Крид последовал, Блэкджек фыркал, растаптывая обугленные останки трупов в пепел.
Молнии падали, и солнце стало красным. Духовная форма Кина проклинала души, мимо которых проходила, уносясь от Хеллмаршала и шерифа. Поклонники падали перед ним, крича хвалу. Он сдирал с них плоть, швыряя тела назад, как пушечные ядра. Крид резко натянул поводья Блэкджека, пригнувшись, чтобы не вылететь из седла.
Лицо Кина проступило в туманном облаке, ухмыляясь им.
— Меня никто не осудит, Джубал. Ни Надзиратель, ни тем более ты.
Эта ухмылка сменилась рычанием, когда Хадес проломился сквозь здание, врываясь в неживую бурю. Птица-демон закричала, молнии сверкали из её клювов. Облако рассеялось, собралось вновь и поглотило огромную сущность. Звуки армий, сражающихся в пустыне с бронзовыми копьями и щитами, смешались с криками солдат, чьи залпы рвали плоть и кости.
Хадес пал первым. Странное существо вдруг снова стало стервятником, рухнув на землю и в здание, исчезнув из виду. Даже падая, туман вернулся к человеческой форме: мужчина, одетый в бинты, свисающие с зашитой кожи, смотрел на них пустыми ямами вместо глаз. Он поднял руки. Стена пыли поднялась с проклятой почвы Хар Боуэр. Крид прикрыл лицо рукой. Блэкджек вздыбился, дрожа, и никакая выучка не удержала Крида в седле.


Он снова в хижине на окраине руин Денвера. На коленях, на этот раз. Раньше он был верхом — на Блэкджеке, с саблей в одной руке и револьвером в другой. Мощный, молодой, свободный. Как давно это было? Кажется, десятилетия назад.
Над ним нависало нечто ужасное. Преподобный Иезекииль Кин, Палач, смотрел на воспоминания Крида вместе с ним.
— Ты был наёмником, да? — спросил демон-бог. — В юности. Нанят выгонять скваттеров с ранчо и воров воды.
Внутри хижины кричит женщина. Мужчина молит о пощаде для них обоих.
Крид разомкнул потрескавшиеся губы.
— Не делай этого. — Его прошлый «я» не послушал.
Кин посмотрел на него сверху.
— Почему нет? Тебе платили за их убийство за кражу воды. Более того, они не были достаточно сильны, чтобы тебя остановить.
— Они хотели пить. — Он в хижине, стоит над ними. Просто бродяги; мужчина и женщина, полуживые под лохмотьями. Пустоши — ужасное место для жизни. — Они только хотели жить.
— Все животные хотят жить. — Кин опустился на колени рядом с Кридом. — А слабые — это животные, чтобы мы их использовали и пожирали.
Он поднимает пистолет, глядя, как мужчина закрывает женщину собой, вытянув руку, словно отгоняя надвигающееся зло.
— Надзиратель хочет поработить нас. Андерсон думает, что быть его псом поможет ему искупить Вундед-Ни. Он не понимает, что нам не нужно искупление. Таким богам, как мы, не место страдать в Чистилище, пока слёзы не утопят нашу гордость. — Он положил руку из тени на плечо Крида. — Хар Боуэр мой. Его люди — мои рабы. Поклоняйся мне. Прими силу внутри себя и возвысься над рабским понятием добра и зла.
Крид закрыл глаза. Крики воров воды стихли, когда он повернулся, направив оружие на Кина и спустив курок.
Видение разлетелось. Огнестрельная рана в груди Кина дымилась масляным дымом. Лич зарычал, бросившись вперёд, но Андерсон уже был там, вгоняя свои пистолеты в грудь Кина и опустошая барабаны. Крылья выросли из спины Кина, когда мертвец попытался бежать, но Хадес спустился с небес, когти вытянуты, чтобы рвать его лицо и глаза. Андерсон перезарядил, но Кин снова рос, его конечности вытягивались и раздувались, пока красные песчинки танцевали вокруг него, как пылинки.
Сабля Крида была в его руке. Он высоко поднял её, позволяя мандалам смерти сиять на солнце, затем обрушил её на шею Кина. Клинок вонзился глубоко. Крид вырвал его в фонтане застывшей крови, затем шагнул вперёд, пронзив Кина насквозь.
Андерсон схватил конвульсирующего мертвеца за плечи и швырнул его на землю. Его шпоры звякнули, когда он поставил сапог на ребра Кина. Сигара свисала из его губ. Он зажёг её огоньком ада на большом пальце, затем достал из кармана костяной колокольчик.
— Неплохой забег, Иезекииль. Ты бы зашёл дальше, не будь ты таким проклятым гордецом.
Колокол зазвонил громко, как церковный. Цепи вырвались из проклятой земли Хар Боуэр. Каждое звено светилось раскалённым добела светом и отзывалось голосами жертв Кина. Они обвились вокруг него, крепко связывая, обжигая его некротическую плоть.
— Закрой глаза, старина, — посоветовал Андерсон. — Эта часть не из приятных.
Надзиратель поднялся из земли, держа цепи в кулаках из обожжённой латуни. Крид рухнул вперёд, прижав лицо к пыли.
Кин закричал.
— Простите! Я не могу вернуться! Пожалуйста, дайте мне ещё времени, я не могу..!
Надзиратель заговорил.
Даже с закрытыми глазами и руками, прижатыми к ушам, ярость его слов била и рвала Крида. Это был звук костной пилы, отрезающей гангренозную конечность, беспощадного искупления, с которым нельзя было торговаться или избежать.
— Спасён, — сказал Андерсон, его голос не был лишён благоговения. — Словно через огонь.


Разрушение Хар Боуэр не осталось незамеченным. Прошёл день или около того, прежде чем ополченцы и рейнджеры поднялись из Ганхоллоу, следуя за чёрным дымом разрушенного города. Огонь распространялся быстро, пожирая мелкие особняки работорговцев. Всё, что не унесли их бывшие рабы, превратилось в расплавленный шлак.
Крид наблюдал за ними с вершины Блэкджека. Конь бессмысленно щипал траву, пробивающуюся сквозь камни перевала Годфолл. Внизу люди, которых он когда-то считал товарищами, разбирались в тлеющих руинах, пытаясь понять, что произошло. Над ним и позади возвышался Перевал, стены каньона гладкие и отполированные жаром падения древнего титана.
Андерсон тоже был там, хотя его взгляд был прикован к Криду.
— Поздно уже, — сказал призрак. — Лучше оставить их с этим разбираться.
— Это то, что ждёт меня? — спросил Крид, всё ещё глядя назад. — Цепи и огонь?
Андерсон кивнул.
— Ждёт большинство из нас, старина. Так или иначе, мы пьём тот шот, что налили себе в жизни.
Он протянул Криду кувшин с самогоном. Мертвый шериф сжал его костлявыми пальцами, глядя в мутные глубины.
— Лекарство от того, что тебя мучает, — пробормотал он, прежде чем сделать длинный глоток.
Андерсон рассмеялся, затем щёлкнул языком. Абаддон повернулся, и Блэкджек последовал, тихо фыркая.
Крид бросил последний взгляд на восток, затем последовал за Хеллмаршалом к следующей добыче.