«Рыжеволосый мертвец» Джо Р. Лансдэйл

Преподобный Мерсер понял, что оно приближается, по тому, как сгустились облака, превратившись в черную воронку и заставив потемнеть полуденное небо. Это было последнее из многих предзнаменований, и по опыту он знал, что тут кое-что большее, чем предвестие непогоды. Прошлой ночью упала звезда, прочертив в небе извилистую кровавую рану. Ничего подобного он никогда не видел. А еще было сердитое лицо в утренних облаках, которое он заметил мельком, но и этого хватило, чтобы понять — Бог посылает ему очередное дело из своего бесконечного списка.
Преподобный остановил лошадь на высоком холме и, приподняв шляпу, определил направление грозы. Когда воронки рванули вниз и коснулись земли, он, как и ждал, увидел, что ураган, терзая почву, несется на него. Преподобный обругал Бога, которому поневоле служил, и пустил скакуна вниз по холму. Небо брызнуло дождем, ветер начал завывать и дуть своим влажным дыханием в спину, словно бросившийся в погоню великан. Лошадь понеслась с холма в глубь леса, грохоча копытами по тропе из сосновых иголок и стремясь найти какое-то укрытие.
Пока Преподобный скакал, справа, среди сосен и огромных дубов, опускавших ветви почти до земли, показалось кладбище. Мерсер заметил покосившиеся и потрескавшиеся надгробья, вырванные из земли корнями деревьев, эрозией и временем. Из одной могилы торчал металлический прут почти в шесть футов длиной, опасно кренясь к западу. Казалось, он вот-вот оторвется от земли.
Тропа из сосновых иголок петляла между деревьями, постепенно становясь глинистой — мокрой, скользкой и кроваво-красной. Свернув еще раз, Мерсер увидел приткнувшуюся к склону холма грубую и неопрятную бревенчатую хижину. Ее крышу покрывала засохшая грязь, утрамбованная, вероятно, поверх соснового горбыля.
Преподобный направил лошадь прямо к двери и крикнул. Никто не отозвался. Он спешился. Дверь удерживала на месте деревянная задвижка. Преподобный нажал на нее, открыл дверь и завел лошадь внутрь. У стены стоял грубо зашкуренный брус. Преподобный взял его и вставил между двумя ржавыми металлическими крюками по обе стороны дверного проема. Стекла в окне заменяли обрывки пергаментной бумаги, которые трепетали на ветру, будто отслоившаяся мертвая кожа. Сквозь прорехи хлестал дождь.
Внизу, среди леса, кружилась черная злоба небес, вырывая из земли и опрокидывая деревья, чьи корни теперь отчаянно тянулись к небу, как скрюченные пальцы, и с них свернувшейся кровью осыпались комья красноватой глины.
Лошадь Преподобного повела себя странно — опустилась на колени и, словно в молитве, склонила голову. Гроза обрушилась на холм раскатистой волной мрака, ее звуки напоминали громыхание паровоза. Следом деревья и весь холм, точно картофельное пюре по наклоненной тарелке, стремительно сползали к хижине.
В воздух полетели надгробия. Преподобный увидел огромный железный прут, который, будто копье, несся в его сторону. Мерсер бросился на пол.
Весь мир вопил. Преподобный не молился, поскольку давно считал, что его начальник уже все решил.
Хижина застонала, крыша треснула посередине, и в потолке образовалась дыра. Потоки дождя обрушились на спину Преподобного, который лежал вниз лицом, ожидая, что его в любой момент подхватит ветер и разорвут четыре всадника Апокалипсиса.
А потом все прекратилось. За окном было темно, поскольку его завалило грязью и деревьями. Сквозь дыру в крыше пробивалось немного дневного света, наполнявшего комнату каким-то туманным золотистым сиянием.
Когда Преподобный встал, оказалось, что в окно влетел тот самый железный прут и пробил голову лошади; та все еще стояла, подогнув передние ноги, а прут вошел в одно ее ухо и вышел из другого. Животное умерло, не успев даже понять, что его ударило.
Преподобный подумал, что единственная польза от смерти лошади в том, что теперь у него будет свежее мясо. Он неделю выживал на кукурузных лепешках и шел туда, куда направляли сокрытые в голове наставления Господа. В этот миг Преподобный понял, что Бог привел его сюда не без причины. А приятными такие причины не были никогда. Как всегда, придется столкнуться с каким-нибудь ужасом — не столько, подумал он, ради необходимости уничтожить зло, сколько ради развлечения небожителя. Все равно что линзами очков зажаривать муравьев до хрустящей корочки.
Преподобный осмотрел железный прут, убивший лошадь. На том виднелась какая-то надпись. Опустившись на колени, Мерсер вгляделся в нее. Надпись была на латыни, и слова исчезали в ухе лошади. Преподобный схватил прут, повернул голову лошади к полу, уперся сапогом в ее череп и потянул. Прут с влажным чавканьем высвободился, его покрывали кровь и фрагменты мозга. Преподобный достал из седельной сумки тряпку и начисто вытер прут.
Поскольку он знал латынь, сумел прочесть слова. Там было сказано просто: «И это должно его удержать».
— Вот черт, — произнес Преподобный и отшвырнул прут в сторону.
Должно быть, именно сюда направлял его Господь, и он мог лишь догадываться, что произойдет дальше, но подобный прут, сделанный из чистого железа, часто использовался, чтобы пригвоздить кого-то к могиле. Для зла железо — заклятый враг, а латынь, кроме того, — заклятый враг для тех, кто ее изучал, нередко заключала в себе больше сильных заклинаний, чем любой другой язык, живой или мертвый. И если нечто снаружи нуждалось в том, чтобы быть пригвожденным, то смерч, вырвавший прут, в буквальном смысле полной дождя и ветра десницей Божьей, дал свободу тому, что не должно было освободиться.
Впервые за долгое время Преподобный Мерсер подумал, что мог бы ослушаться Господа и сбежать, если бы нашел способ. Но он понимал, что это бессмысленно. То, что вырвалось на волю, приближалось, и остановить это — его работа. Либо остановит он, либо остановят его, и не только жизнь его оборвется, но и душу зашвырнет неизвестно куда. В списке возможных мест Рая не было. Если Рай вообще существует.
На крыше раздался стук. Преподобный посмотрел вверх и заметил нечто, со зловещей ухмылкой заглядывавшее в пролом. Оно немедленно отпрянуло и скрылось из виду. Преподобный вытащил из кобуры на бедре переделанный Кольт 44-го калибра, а из наплечной кобуры — Кольт Нэви 36-го. Первый он зажал в правой руке, второй — в левой. На пули было нанесено по капле серебра, благословленного самим Преподобным чтениями из Библии. Лучше чем ничего против приспешников Ада, хотя это почти то же самое, что сказать: лучше, чем ткнуть острой палкой в глаз.
От увиденного лица по спине Преподобного пробежал холодок, словно вдоль позвоночника на мокрых ножках промчался скорпион. Ведь это и лицом нельзя было назвать. Скорее костями с обрывками плоти там, где когда-то были щеки, и темными бугорками гниющего мяса над глазами. На макушке у твари было на удивление много огненно-рыжих волос — торчащих, свалявшихся и покрытых глиной. Растянутый в ухмылке упыря рот, длинные клыки.
Хуже всего глаза: красные, будто пятна крови, и жаркие как огонь.
Преподобный Мерсер сразу понял, что перед ним потомок Иуды. Один из вампиров, что произошли от того, кто отдал Христа на смерть за горсть серебра. Христа, беспомощного полубога, который обманул многих, заставив их поверить, что сердце Бога переменилось. Не переменилось, этот обман — часть игры великого ублюдка.
На крыше раздались шаги; сначала тяжелые, как у слона, затем — легкие и стремительные, точно у взбудораженной белки.
Преподобный попятился через комнату и отыскал угол как раз в тот момент, когда существо снова просунуло голову в дыру. Оно вытянуло длинную, едва прикрытую кожей шею; показались маленькие скользкие позвонки, которые поскрипывали, когда шея раскачивалась.
Подобно змее, существо вытягивалось сквозь пролом в крыше, выбросив вперед руки с длинными и гибкими пальцами, клацавшими друг о друга, словно жучиные лапки. Оно свесилось, цепляясь за край пролома ногами. Обнаженное, но каков бы ни был его пол, тот давно обратился во прах — ребра покрывал лишь пергамент кожи, таз — не более чем кость, а ноги превратились в иссохшие серые мышцы, обтянувшие кости. Тварь повернула голову и посмотрела на Преподобного. Тот взвел курок револьвера.
Чудовище щелкнуло ступнями и отцепилось от крыши. Легко спрыгнуло вниз, приземлилось на мокрую лошадь, задрало голову и принюхалось. Заметило Преподобного, но мертвое животное оказалось слишком притягательным. Чудовище качнуло головой и вцепилось зубами в шею мертвой лошади, издав сосущий звук. Брызнувшая во все стороны кровь украсила лицо и рот вампира. Алые пятна лепестками роз падали на залитый солнцем пол.
Пока оно насыщалось, его красный глаз поглядывал в сторону Преподобного, словно говоря: «Ты следующий».
Преподобный выстрелил из обоих револьверов. Пули вонзились в существо, из ран вырвалось синее адское пламя. Тварь подпрыгнула, будто сверчок, и помчалась на Преподобного. Тот отстреливался, опустошая барабаны револьверов. Из ран твари извергался освященный огонь, но она все-таки смогла добраться до Преподобного.
С ворчанием и стоном тот дал волю чувствам и отвесил чудовищу подзатыльник тяжелым 44-м. Словно врезал по дереву. Две сильные руки швырнули Преподобного к окну, забитому ветками, листьями и грязью. От удара револьверы вылетели из его ладоней.
Издавая змеиное шипение, тварь пулей метнулась к Преподобному. Его сапог ударил чудовище из кожи и костей в грудь и отшвырнул на пол. Оно тут же вскочило и вновь бросилось в атаку. Преподобный врезал слева, нанес хук справа, от обоих ударов гнилая голова твари дергалась. Но она не отступала. Преподобный еще раз ударил по корпусу слева, добавил справа, снова апперкот слева, и справа хук по ребрам. Одно из них выскочило и проткнуло кожу, будто разболтавшаяся бочарная клепка.
Тварь прыгнула вперед, вцепилась обеими руками в горло Преподобного и вонзила бы клыки в его лицо, но Мерсер схватил ее за подбородок, оттолкнул и пнул ногой в грудь, отчего чудовище свалилось на тело лошади.
Преподобный подскочил к железному пруту, схватил его, размахнулся и нанес стремительный удар в шею исчадия ада, сбив то на землю. Следующим шагом было вонзить прут, пригвоздив тварь к земле так же, как она была пригвождена в своей могиле. Но Мерсер действовал слишком медленно.
Существо метнулось по полу на карачках, избежав прута, который с лязгом ударил о твердую землю. Не успел Преподобный среагировать, как оно выскочило сквозь дыру в крыше. И едва исчезло, Преподобный в изнеможении оперся о стену, следя, не появится ли тварь снова.
Ничего.
Преподобный отыскал револьверы и перезарядил их. Те оказались не слишком полезны против твари, но ему хотелось верить, что этот благословенный груз хотя бы немного ее замедлил. Преподобный снял с лошади и перебросил через плечо седельную сумку. Попробовал открыть дверь, но не смог: слишком много мусора подпирало ее с другой стороны. Мерсер встал на своего мертвого скакуна и просунул прут сквозь дыру в потолке, протолкнув его достаточно далеко, чтобы упереть оба конца в крышу и подтянуть себя наверх. Поднявшись, он огляделся и увидел, что тварь, точно паук, удирает через грязь и сломанные деревья к угасающему горизонту; на темных мокрых ногах приближалась ночь.
Преподобный подумал, что если то, что он читал на эту тему, было правдой, с наступлением ночи этот потомок Иуды наберется сил. Плохие новости для человека, которого тварь едва не отделала и не съела, будучи совсем слабой.
Преподобный снова обдумал бунт против дела, которое всучил ему Господь, но прекрасно понимал, что это бессмысленно: если он не пойдет за ужасом, ужас пойдет за ним. И вместо награды, которую он мог бы получить на Небесах, будет наказание в аду. Как бы то ни было, даже выполняя Божью волю, он не был уверен ни в награде, ни в существовании Небес. Знал лишь, что Бог есть, и этот Бог не любит ничего, кроме своих забав.
Сжимая в руках прут, Преподобный спустился с крыши, ступая по груде обломков, которые завалили дверь и окно, перебрался через переломанные деревья и отправился в направлении, куда сбежал вампир. Мерсер торопился, словно обезумевшая мышь, готовая броситься в пасть льва.
Пока он взбирался на холм, снова пошел дождь. За этим последовал град размером с пули для 44го калибра. Преподобный заметил слева от себя остатки кладбища: несколько камней и огромную темную яму на месте, где раньше торчал прут. С наступлением ночи вампир появится поблизости, в этом Мерсер был уверен и, хотя сомневался, что тот вернется в свою могилу, все же подошел к ней проверить. Могила была темной и пустой, если не считать дождевой воды, которая продолжала прибывать. Глубина ямы — футов десять. Кто-то понимал, чем была эта тварь и как ее остановить, по крайней мере пока ее не высвободит время.
Дневной свет окончательно угас, луны не было видно. Погода изменилась, и Преподобному было бы лучше вернуться в хижину, дождаться утра и тогда продолжить свою погоню. Он знал, куда направится тварь, если не вернется за ним, — в ближайший город за бесплатным обедом. Он уже собирался исполнить свой план — спрятаться и ждать, пока темнота станет непроглядной, но вдруг понял: сзади к нему что-то приближается. Поговаривали, что у этих тварей нет отражений, но они, несомненно, отбрасывают тень, даже когда становится очень темно.
Сжимая железный прут, Преподобный развернулся, тварь прыгнула на него и сбросила обоих в могилу. Прут остался лежать поперек ямы, прямо над их головами. Преподобный отшвырнул тварь и выхватил свой 44-й. Вампир вцепился зубами в ствол, Преподобный нажал на спусковой крючок. Выстрелом из затылка твари вырвало огромный кусок, но она, устояв на ногах, рычала, грызла и трясла ствол револьвера, будто собака, терзающая кость.
Ствол треснул, словно гнилая ветка. Вампир выплюнул его. Преподобный ударил его тем, что осталось от револьвера. С тем же успехом можно было бить быка перышком. Преподобный выронил оружие и схватил тварь за предплечья, пытаясь ее удержать. Они оба упали в холодную мутную воду могилы; вампир пытался дотянуться зубами до лица Преподобного. Тот в ответ нанес ему несколько ударов.
Отшвырнув от себя тварь, Преподобный вскочил на ноги, подпрыгнул, схватился за прут, подтянулся и выбрался из могилы. Все еще сжимая в руках прут, он отступил назад. Вампир выскочил из ямы без особых усилий, словно могила была не глубже чашки.
Когда он прыгнул, Преподобный устало опрокинулся на спину и поднял прут над собой. Небо закрыла тень твари, которая слепо бросилась вперед. И налетела на конец прута. Острие пронзило монстра с таким звуком, словно кто-то слишком быстро нагнулся и его чересчур узкие штаны треснули на заднице. Крик вампира был до того громким и странным, что Преподобный подумал: такое может вырубить не хуже удара. Однако он держался, мир дрожал, существо билось на конце прута, медленно сползая вниз; его тело обвило металлический стержень, точно змея вертел, а затем подобралось, будто мокрица, и завязалось узлом на конце импровизированного копья. А после затихло.
Преподобный бросил прут, встал на одно колено и осмотрел проколотую тварь. Теперь это был лишь комок из костей и разодранной плоти. Преподобный поднял железный штырь и, опустив вампира в мокрую могилу, с силой воткнул его в землю. Дождь и град колотили Преподобного по спине, но он продолжал давить, пока прут не вошел достаточно глубоко и тварь не оказалась под наполнявшей могилу водой.
Пошатываясь, Мерсер спустился с холма, вскарабкался по завалу на хижину и запрыгнул внутрь через пролом в крыше. Затем нашел место в углу, где смог расположиться, привалившись спиной к стене. Вытащил свой 36-й, пристроил на бедре и просидел так всю ночь, не засыпая до конца, а погружаясь и выплывая из дремоты, будто кот.
Несколько раз за ночь ему снилось, что тварь вылезла из могилы. Всякий раз он в ужасе просыпался и распахивал глаза. Но исчадие ада, которое ожидал увидеть, оказывалось лишь сном. Преподобный вздыхал с облегчением. С ним все в порядке. Он в хижине. Никакого вампира не было, лишь дождь и град падали сквозь дыру в крыше и разбивались о труп лошади.
На следующее утро, использовав лошадь вместо подставки, Мерсер выбрался из хижины через дыру в крыше. Он вернулся к могиле. На ее краю нашел седельные сумки, упавшие там во время схватки: совсем забыл о них.
Вытащив пистолет, Преподобный заглянул в могилу. Та почти до краев заполнилась мутной водой. Он убрал револьвер, ухватился за прут, высвободил его и поднял, чтобы проверить, на месте ли тварь.
Та обмоталась вокруг прута отвратительным клубком грязной бечевки.
Преподобный вернул ее в могилу, загнал прут как можно глубже, затем встал на колени и принялся засыпать яму мокрой землей и мусором.
На это ушло все утро, он разделался со своей работой уже за полдень. А закончив, достал из седельной сумки Библию и прочел несколько стихов. Затем воткнул книгу в изголовье могилы. Библия и прут сумеют удержать тварь внутри. Если повезет, рыжеволосый мертвец еще долго будет оставаться по-настоящему мертвым.
Покончив со всем, Преподобный Мерсер открыл седельные сумки и обнаружил, что завернутые в вощеную бумагу спички остались сухими. Он вздохнул с облегчением. Перекинув через плечо сумки, вернулся в хижину, чтобы отрезать кусок конины. Преподобный надеялся, что сумеет найти достаточно сухих дров и приготовить мясо, прежде чем отправится в долгий путь. Туда, куда его вел пылавший в голове божественный огонь.