«Скунс младший» Джон МакНи

Штаны Генри были мокрыми. Это первое, что подсказали ему чувства, когда он начал приходить в себя. Затем он ощутил резкий холод ночного воздуха на лице, запах моторного масла и вкус крови во рту. Медленно, с болью, он приоткрыл глаза и увидел над собой темное небо и снежинки, мягко падающие на него и на изуродованные обломки стекла и металла, которые когда-то были довольно хорошо сохранившимся «Шевроле Кавалер» 98-го года.
Генри с трудом мог оценить состояние машины. Он был лишь наполовину в сознании и далек от того, чтобы полностью осознать свое собственное физическое состояние. Крыша исчезла, это точно. Лобовое стекло и окна разбиты. По крайней мере, одна дверь отсутствовала.
И Мишель. Она тоже исчезла.
Генри лежал, неловко откинувшись назад, ремень безопасности впивался ему в живот, голова пульсировала, упираясь в пустое пассажирское сиденье, и он видел только снежинки. Он поднял правую руку, чтобы отстегнуться, и заметил ее контур, приближающийся к нему в слабом свете. Два пальца сломаны. Почти оторваны. Указательный и безымянный безвольно свисали с тыльной стороны ладони, держась на тонких лоскутах кожи, кровь слабо сочилась из красных ран. Странно, что средний палец остался невредимым. Боли пока не было, но он знал, что она придет.
Он наклонился вправо, чтобы освободить другую руку, и кровь хлынула изо рта, когда он повернулся. Тогда он увидел ее. Увидел ее бледные ноги, почти неразличимые на фоне снега, без туфель, словно она сбросила их, чтобы играть, делая «ангелов» в сугробе. Увидел идеально округлый живот, натянувший влажное платье для беременных. Увидел ее руки, хрупкие и тонкие, но, к счастью, не изувеченные, как его собственные.
Генри хотел позвать ее, но, когда попытался, изо рта вытекла лишь кровь. Левая рука освободилась с небольшим усилием, и, упираясь локтями в сиденье, он сумел подтянуться вперед, преодолевая острые осколки стекла. Резкая боль в бедрах дала понять, что его крепко придавило приборной панелью, пластик и металл глубоко врезались в тело. Это объясняло, почему штаны были мокрыми.
Он вытянул шею, чтобы разглядеть ее нос, ее ясные серые глаза… и рваный красный край там, где должна была быть верхняя часть ее черепа. Ее мозг, ярко разбрызганный по снегу, напоминал килограмм гнилой клубники, сброшенной с вертолета.
Генри отшатнулся, позволяя двери снова скрыть ее от глаз, когда новая боль взорвалась в его животе, заставляя конечности дрожать, слезы хлынуть из глаз, а из горла вырваться стон отчаяния.
Ему почти сразу ответил лай собаки.
— Эйс! Эйс, ко мне, мальчик! — раздался мужской голос. Его ботинки хрустели по снегу, пока он спускался с дороги вниз по склону. — Ох, парень, — выдохнул он. — Ну и дела…
Собака появилась в поле зрения, светло-серая и поджарая, и склонилась к ногам Мишель. Она понюхала, заскулила, затем повернула тяжелую голову к Генри. Только увидев ее длинную угловатую морду и бледно-голубые глаза, он понял, что это волк. Животное отступило, ощетинив шерсть и опустив голову. Оно оскалило клыки и зарычало.
— Эйс! К месту! — раздался резкий окрик, мгновенно укрощающий угрозу. Волк тотчас выпрямился, его морда обрела выражение невозмутимой сосредоточенности, и он стремительно метнулся к своему хозяину. Тот, миновав искореженные обломки, опустился на колени подле Мишель.
Это был старик — высокий, широкоплечий. Его лысина блестела, но с боков и затылка свисали длинные, спутанные пряди седых волос, слипшиеся от грязи. На нем был потрепанный коричневый плащ, который, казалось, мог быть столетней давности, частично прикрытый пончо из прозрачного пластика. Когда старик опустился рядом с Мишель, он уронил мешок, который упал в сторону Генри. Сверху лежал раздавленный колесами грузовика мертвый енот.
Старик положил грязную руку на живот Мишель, и Генри попытался крикнуть, но его возглас превратился в хрипящий, пузырящийся кровью писк. Мужчина повернул голову, открывая длинную белую бороду и глаза, такие же бледно-голубые, как у волка. Он долго смотрел на Генри, затем наклонился к Мишель, приложив ухо к ее округлому животу. Ничего не происходило, пока его глаза вдруг не расширились, и он не отскочил назад, бормоча:
— Ну и дела, ну и дела…
Генри смотрел, не в силах сохранять спокойствие, как старик запустил руку в свой мешок с дохлятиной, роясь в нем и рассыпая куски животных, пока не нашел то, что искал, — длинный охотничий нож, острый как скальпель, покрытый пятнами крови. Сначала он разрезал платье Мишель, обнажив ее живот во всей красе — белый и круглый, как яйцо. Затем он принялся за ее плоть, вонзив нож в бок, чуть ниже ребер, и повел вниз, к паху.
— Нет, — попытался крикнуть Генри, но не смог. — Пожалуйста, остановись.
Старик знал свое дело. Он вырезал нечто вроде кесарева сечения с ловкостью и скоростью, которые могли быть только результатом десятилетий разделки и свежевания животных. Даже когда темная кровь хлынула из раны, впитываясь в снег вокруг и под ним, он не замедлился. Он запустил грязные пальцы в разрез и раскрыл ее, оттянув кожу, словно это был мягкий верх спортивного автомобиля, обнажая красные внутренности из крови и органов.
Не надо, — мысленно взмолился Генри, отчаянно цепляясь за ускользающее сознание. Старик, меж тем, вытер пот со лба рукавом и вновь взялся за нож, чтобы нанести несколько завершающих, точных разрезов. Затем он омыл руки в снегу, насколько позволяла его скудная возможность, вытер их о засаленный край куртки и погрузил пальцы в алую, дымящуюся плоть.
Штаны Генри теперь окончательно промокли. Он чувствовал, как сознание покидает его вместе с силами, кровью и всякой надеждой на выживание. Видение перед ним — чудовищного бродяги, по локти погруженного в внутренности его девушки — начало темнеть, мысли ускользали.
Он позволил телу обмякнуть. Позволил глазам закрыться.
И последним, что он услышал перед тем, как потерять сознание, был пронзительный крик его новорожденного сына…


В красном свете задних фонарей скорой помощи лицо лейтенанта Тедди «Медведя» Уорнера напоминало кровавый пузырь, готовый лопнуть. Направив взгляд на доктора Левина, он развел руками и приподнял брови, как научился на семинаре по уверенному поведению:
— Я раньше работал в транспортной полиции…
— Нет, — прервал его доктор, качая головой. — Тедди, даже не начинай…
— Погоди, подожди, дай секунду, — сказал Тедди. — Когда я работал в транспортной, мы постоянно видели такое. Черт! — Он махнул рукой в сторону кровавой сцены за спиной. — Это даже не самое безумное, что я видел. Однажды был случай, когда один самоубийца встал на колени перед поездом, и когда его тело соскребли с рельсов, головы не нашли. Тридцать человек искали эту голову на участке пути длиной в милю. Два полных дня и ночи мы прочесывали каждый дюйм, и ничего. В итоге мы сдались, а потом, когда коронер вскрывал тело — представь себе — голова была там, внутри! Его так сильно ударило, что голову затолкало через шею прямо в грудь!
— Тедди, ребенок этой женщины не в ее груди, — сказал доктор. — И не в животе, и нигде поблизости.
— Я лишь хочу сказать, что в подобных авариях происходят необъяснимые вещи, — произнес Тедди. — Она на пороге родов, он мчится на полной скорости, и кто знает, что творится, когда машину заносит на льду? Не думаешь ли ты, что моя версия звучит правдоподобнее, чем…
— Тедди, пожалуйста… — Доктор изо всех сил старался сдержать раздражение. — Допусти на секунду, что я знаю свою работу, хорошо? Ребенок пропал. Его вырезали и забрали.
— Тедди! — Сержант Сэм Бакси появился из-за скорой, его брюки были испачканы по колено в снегу. — Тут следы, ведут в лес. Мужчина и собака. Плюс немного крови.
Доктор Левин протянул руку в сторону Бакси и посмотрел на Тедди поверх очков, словно спрашивая: «Ну?»
— Ты уверен? — спросил Тедди у Бакси.
— Да, сэр, — ответил сержант. — Абсолютно.
Тедди вздохнул.
— Ладно. Придется звонить шерифу.
— Звонить шерифу? — возмутился доктор. — Тедди, у нас нет времени!
— Ему понадобится минут двадцать, чтобы добраться сюда, — сказал Тедди. — Максимум час.
— Час — это все, что у этого ребенка может быть!
— Есть определенный порядок действий…
— Порядок действий — это не то, что нам сейчас нужно, Тедди!
— Со всем уважением, сэр, — вмешался Бакси. — Я бы не стал ждать. С востока надвигается новый снежный фронт. Как только он дойдет, следы исчезнут.
Тедди посмотрел на ясное ночное небо, усыпанное звездами, затем снова на Бакси, гадая, какие из индейских чувств сержанта подсказали ему о надвигающейся погодной катастрофе.
— Ты уверен? — повторил он, на этот раз с ноткой истерики.
Ответ пришел из-за его плеча, от офицера Пита МакГаверна, который прислонился к открытой двери своего грузовика.
— Он прав, — сказал тот, ухмыляясь с садистским удовольствием под своими седыми усами. — По радио то же самое говорят.
— Черт, — пробормотал Тедди, бросив тревожный взгляд туда, где лежало тело женщины, ее живот был разворочен, словно лопнувший воздушный шар.
Доктор Левин сделал шаг ближе, понизив голос.
— Ребенок, вырезанный из утробы матери, — самое уязвимое существо на свете, — сказал он. — На улице минус пятнадцать, и к ночи станет еще холоднее. Я даже не могу сказать, каковы шансы этого малыша, если мы не начнем действовать прямо сейчас.
— Если он вообще еще жив, — сказал Тедди.
— Именно, — ответил доктор, не теряя решимости. — Если.


Тедди собрал все, что мог, из доступных людей и снаряжения. Сэм Бакси был незаменим, он шел впереди, прокладывая путь в лесу. Доктор Левин тоже. Парамедики выдали все, что он попросил, включая термоодеяло и шапочку для новорожденного. Затем был офицер Пит МакГаверн, который решил взять с собой штурмовую винтовку М4 из своего грузовика, и молодой кузен Тедди, Гейл, водитель эвакуатора, который должен был забрать остатки «Шевроле».
Гейл, с дробовиком на плече, болтал без умолку, пока они шли по следу.
— Так, Бакси, это твой отец научил тебя выслеживать и все такое? Или какой-нибудь старейшина племени?
— Господи, Гейл, — воскликнул Тедди.
— Это не расизм, — запротестовал Гейл. — Он же индеец кикапу, работает следопытом в офисе шерифа. Я просто интересуюсь его наследием, вот и все!
— Все нормально, — ответил Бакси, не отрывая глаз от земли. — Мой отец был продавцом в магазине, сынок. Но он кое-что знал. Так что ты не так уж и ошибся.
— Видите? — сказал Гейл, бросив взгляд на остальных, полный торжества.
— Эй, я знаю, где мы, — сказал Пит МакГаверн, меняя тему. — Это меньше чем в полумиле от того места, где стояла хижина Арлена.
— О чем ты, Пит? — спросил Тедди.
— Доктор может знать, — сказал МакГаверн. — Эй, док! — крикнул он, хотя в этом не было нужды. — Слышал когда-нибудь о Скунсе Арлене?
— Господи, — ответил доктор. — Не слышал это имя лет пятьдесят, наверное.
— Ага, — ухмыльнулся МакГаверн. — Видишь… Скунс Арлен и его отец Тик были браконьерами, жили в хижине к востоку отсюда, у ручья.
— Какого ручья? — переспросил Гейл. — Ты про реку?
— Ручей, — уточнил МакГаверн, выделяя «у». — Никто не зовёт его рекой, малец. В былые времена у ручья обитали самые причудливые личности, пока шахта не закрылась. Среди них был Тик Арлен, а ещё Линн Тавиш, вдова, что раз в две недели позволяла Тику… ну, ты понимаешь, поразвлечься. Она оказывала подобные услуги многим одиноким мужчинам у ручья, и её ценили, ведь плата была всего пара долларов, да и презервативы никто не требовал. Если же возникала тревога из-за возможной беременности, она просто промывалась смесью кока-колы с «Аяксом» — и делу конец.
— Боже, — простонал Тедди.
МакГаверн хохотнул.
— Но однажды это не сработало, и она родила близнецов — мальчика и девочку. Вину она возложила на Тика, который согласился воспитывать мальчика, назвав его Скунсом, потому что… черт его знает, он был каким-то идиотом.
— Потому что от него воняло, как от дохлой собаки, — сказал доктор. — Так я слышал.
— Вонял он или нет, — продолжил МакГаверн, — когда парню исполнилось пятнадцать, Тик решил, что пора лишить его невинности. И поскольку Тик был не особо изобретателен — или просто больной на голову — он повел мальчика к Линн Тавиш, которая к тому времени бросила свои старые дела и зарабатывала побольше, позволяя мужчинам развлекаться с ее дочкой, Пегги. Скунс, не зная, что она его сестра — или ему было плевать, — влюбился. Решил, что они с Пегги должны быть вместе, но понял, что для этого нужно убрать родителей. Он вернулся ночью и заколол Линн прямо в глаз палаточным колышком. А чтобы отец не погнался за ним, пока тот спал, привязал его к кровати колючей проволокой. Бедный Тик, проснувшись, попытался вырваться и распорол себе живот. Умер от заражения крови, а Скунс и Пегги скрылись в лесу.
— Чертовски занятная история, Пит, — сказал Левин. — Не совсем так, как я слышал, но…
— У меня их сотня, — сказал МакГаверн. — Одна другой гаже.
— А Скунса и Пегги поймали? — спросил Гейл.
— Неа, — ухмыльнулся МакГаверн шире прежнего.
— Стойте, — сказал Тедди, подняв руку. Бакси остановился в нескольких шагах впереди, держа фонарик низко.
— Все в порядке, Сэм? — прошипел Тедди.
— Нет, — мрачно ответил сержант. — Не могу сказать, что в порядке. — Он поднял фонарик, направив луч на ближайшее дерево чуть выше уровня глаз.
Глаза Тедди проследили за лучом и увидели, что он осветил — крошечный человеческий череп, прибитый к стволу гвоздем через глазницу. — О, Господи…
— Это то, о чем я думаю? — сказал МакГаверн.
— Это… ну, знаешь… — заикался Гейл. — Это… ребенок?
— Сомневаюсь, — ответил Бакси и повернул фонарик к дереву слева, где был закреплен второй маленький череп.
— О, Господи, — повторил Тедди. Его рука инстинктивно легла на пистолет на поясе. — Что за чертовщина?
— Еще один, — сказал доктор, подойдя к третьему дереву слева и внимательно разглядывая беззубое белое украшение, висящее на нем. — Детские черепа, — сказал он, тщательно изучая ближайший экземпляр. — Не старше восемнадцати месяцев. Не уверен, сколько они тут висят, я не эксперт. Но, судя по износу… годы.
— Мне это не нравится, — сказал Гейл. — Что это? Предупреждение? Кто, черт возьми, такое делает?
— Пять баксов против десяти, что это Скунс Арлен, — фыркнул МакГаверн. — Никто другой не был бы настолько больным.
— Хватит с этими сказками, Пит, — огрызнулся Тедди, повернувшись к Бакси. — Что делать, Сэм? Это значит, мы близко, верно?
Бакси кивнул.
— Там поляна. Прямо впереди. Следы ведут туда, но…
— Что?
— Не знаю, — сказал он, качая головой. — Что-то не так.
Тедди бросил взгляд на крошечный череп за плечом.
— Да, — сказал он. — Понимаю, о чем ты. Можем обойти?
Сэм пожал плечами.
— Может быть. — Он указал на восток. — Думаю, если мы…
Следующий звук, вырвавшийся из его рта, не был словом. Это был невольный выдох воздуха и красной пены, хлынувший вместе с челюстью, оторвавшейся от головы. Она улетела в кусты вместе с потоком крови, мозга и костей, вырвавшихся из его черепа, когда пуля из винтовки «Винчестер» пронзила его лицо со скоростью 2900 футов в секунду. Получив выстрел в левую часть лица, Бакси рухнул вправо, упав на землю еще до того, как Тедди успел среагировать.
А Тедди упал быстро. С кровью в бороде и криками «черт» он бросился в снег, словно в глубокий бассейн, и прижался спиной к ближайшему дереву.
Остальные бросились искать укрытие. Тедди не видел их, но слышал их растерянные крики и отчаянный стук каблуков по мерзлой земле, за которым последовал короткий резкий выстрел из М4 МакГаверна.
— Ну давай, сукин сын! — заорал он.
— Где он, Пит? — крикнул Тедди, бросив взгляд на растекающуюся лужу крови под разбитой головой Бакси.
— Хрен его знает, — ответил МакГаверн из темноты. — Просто даю ему понять, что мы здесь.
Снова раздался треск «Винчестера», и снег в двух футах от Тедди взметнулся в воздух.
— Черт! — крикнул Тедди. — Кажется, он знает. — Еще один выстрел, на этот раз пуля врезалась в дерево Тедди, осыпав его щепками. — Черт!
— Выключи свой чертов фонарик, Тедди! — заорал МакГаверн.
Тедди посмотрел вниз и увидел луч света в своей руке. Проклиная себя за глупость, он выключил фонарь и вытащил пистолет. Темнота помогла. Стрельба прекратилась.
— Ладно, — сказал он себе, стараясь успокоить бешено колотящееся сердце. — Все целы?
— Мы в порядке, — ответил доктор из тени. — Сэм мертв?
— Да.
— Господи…
Тедди снова посмотрел на тело Бакси. Стрелок был близко. Очень близко, чтобы сделать такой выстрел через деревья в темноте. Возможно, в пределах досягаемости пистолета. Точно в пределах досягаемости М4 МакГаверна. Если бы только они могли точнее определить, где он…
Прижавшись спиной к дереву, он поднялся в полуприсед и выглянул настолько, насколько осмелился.
— Арлен? — крикнул он, решив рискнуть. — Скунс Арлен?
Прошло несколько секунд тишины, затем:
— Да?
— Не верю своим ушам, — пробормотал МакГаверн.
— Арлен, это лейтенант Тедди Уорнер из офиса шерифа! — крикнул Тедди. — Со мной много вооруженных людей, так что я советую тебе бросить оружие и выйти с поднятыми руками!
Скунс помолчал еще несколько мгновений, затем прокричал:
— Чего вы хотите? — Его голос был высоким и хриплым. Голос изможденного старика.
Тедди чуть не рассмеялся.
— Ребенка, Арлен! Мы здесь за ребенком!
— Продолжай говорить с ним, Тедди, — прошипел МакГаверн. Похоже, он был на ногах, его ботинки хрустели по снегу, удаляясь в лес. — Я попробую его выследить.
— Мы знаем, что ты вырезал его прямо из матери! — крикнул Тедди. — Скажи мне сейчас — он еще жив?
— Конечно, жив, — быстро ответил Скунс. — Я бы не тронул беспомощного малыша.
— Правда? Потому что тут куча черепов, прибитых к деревьям, которые говорят об обратном!
— Нет, нет… Это мои дети! Я бы никогда… Мы всегда хотели своих малышей! Мы пытались! Столько раз пытались, но все наши дети… они были слишком слабыми! Либо рождались бездыханными, либо угасали вскоре после рождения!
— И ты прибивал их черепа к деревьям? Что с тобой не так?
— Я поступаю правильно по-своему! — крикнул Скунс. — Все, чего я хотел — ВСЕГДА хотел — это дать моей Пегги ребенка, которого она заслуживает! Но этот? Маленький Скунс-младший? Он сильный! Сильный, как его папа! Вы же видели, что он пережил! Он чудо! Вы должны были это видеть! И Господь послал его нам!
— Ты не его отец, Арлен! — заорал Тедди. — Его отец сейчас в реанимации, борется за жизнь! И Господь послал нас, чтобы забрать его ребенка!
Скунс ничего не ответил. Не сразу. Когда он заговорил снова, его голос был тише, менее эмоциональным.
— Попробуйте, если осмелитесь, — произнес он и издал два протяжных, резких свиста.
Тедди не совсем понял, что это значит.
Тем временем офицер Пит МакГаверн обошел поляну слева, надеясь зайти Скунсу во фланг. Легкое движение в кустах за спиной заставило его насторожиться. Присев, он поднял винтовку, внимательно осматривая заросли, пытаясь разглядеть детали в темноте.
Это было нормально. МакГаверн не из тех, кто пугается в таких ситуациях. Он был опытным охотником, привыкшим оставаться неподвижным и тихим. Если было слишком темно — а так и было — он затаил дыхание, закрыл глаза и прислушался.
Он услышал тихое дыхание волка. И оно доносилось прямо из-за его спины.
Он обернулся, но слишком медленно. Зверь налетел на него, лапами выбив винтовку из рук, всей своей массой повалив его на землю, челюсти щелкнули у шеи. Когда МакГаверн наконец схватился за пистолет, было уже поздно — зубы волка глубоко вонзились в его горло. Когда зверь откинул голову, с ней оторвался кусок трахеи, артериальная кровь брызнула на снег. Волк выплюнул комок плоти в кусты и бросился бежать в сторону Гейла и доктора. МакГаверн, оставленный умирать, вскочил на колени и трижды выстрелил из пистолета в тени, где только что стоял зверь. Его свободная рука схватилась за шею, но нашла лишь горячую жидкость и мясо. Ничего не спасти, выжить невозможно. Он медленно осел, подобно проколотому шару, и рухнул лицом в холодный снег.
Тедди услышал выстрелы. Выглянув из-за дерева, он крикнул:
— МакГаверн? Пит?
В ответ раздались еще два выстрела — на этот раз из дробовика — и крик, похожий на голос Гейла. Затем появился доктор Левин, выбежавший из леса на середину поляны, размахивая руками над головой в панике и крича:
— Не стреляйте! Я безоружен! — кричал он, пока с резким хрустом не замер и не рухнул, угодив ногой в зубья медвежьего капкана.
— Черт возьми, док! — крикнул Тедди, слыша в ответ лишь крики боли, прежде чем еще один выстрел из винтовки Скунса отколол кору в дюйме над его головой.
Тедди метнулся вправо, уверенный, что Скунс его видит, и попытался добежать до нового укрытия. Еще один выстрел и вихрь снега заставили его споткнуться и отступить, полностью прижатого к земле.
— Господи, черт! — заорал он.
— Тедди! — крикнул доктор. — Я его вижу! Он в ореховом дереве! В ореховом дереве!
Тедди взглянул, думая: «Какое, к черту, ореховое дерево?» Затем он увидел его. Высокий, толстый ствол бледного дерева, с шестью длинными голыми ветвями, всего в дюжине ярдов от того места, где лежал Левин. Присмотревшись, Тедди заметил куски дерева, вбитые в ствол, вьющиеся вокруг него, как винтовая лестница, укрепленная перилами из ржавого листового металла. Пока он смотрел, над перилами появилась седая голова и плечи в пластиковом плаще, направляющие винтовку на доктора, который, распростертый, пойманный и беспомощный, закрыл лицо руками и закричал:
— Нет! Пожалуйста! Нет, нет, нет! Не надо!
Тедди высунулся из укрытия, вскинул пистолет и дал четыре выстрела. Спешка помешала прицелиться, но этого хватило, чтобы заставить Скунса уйти в тень.
— Тедди! — кричал доктор. Его руки теперь были в капкане, он пытался освободиться, отчаянно разбрызгивая кровь вокруг себя.
— Держись, док, — ответил Тедди, выбежав из-за деревьев, держа оружие нацеленным на позицию Скунса. Когда старик снова высунулся, Тедди был достаточно близко, чтобы выстрел был точным. Он выстрелил, попав Скунсу в верхнюю часть руки. Выстрелил снова, пуля рассекла плечо. Нажал на спуск в третий раз… и услышал щелчок курка!
Оружием Тедди Уорнера был револьвер «Смит и Вессон» модели 10, калибра .38, с шестью патронами. Ужас охватил его, когда он понял, что все они кончились.
Скунс, казалось, даже не заметил своих ран, смотрел на Тедди с высоты дерева, его голубые глаза были беспощадны. Спокойно, как ни в чем не бывало, он взвел «Винчестер» и направил ствол вниз… и вдруг дернулся назад, когда его голова взорвалась, задняя часть черепа разлетелась по коре. Он пошатнулся, закружился, пули прошивали его лицо, грудь и руки, затем свалился через перила и рухнул к ногам Тедди кровавой, изрешеченной массой.
Тедди и доктор долго смотрели на тело, наблюдая, как кровь, дымящаяся в зимнем воздухе, вытекает из него, и не заметили Гейла, пока тот не вышел из леса и не встал между ними, с кровью на лице, кровью на одежде и дымящейся М4 МакГаверна в руках.
— Я еще и собаку убил, — безжизненно произнес он, кивнув на Скунса Арлена. — И Пит мертв.
Тедди повернулся к Гейлу, оглядев его с ног до головы, затем почувствовал касание по ботинку. Он посмотрел вниз и увидел доктора Левина, бледного, задыхающегося от шока, едва способного говорить.
— Ребенок… — прохрипел он, указывая окровавленным пальцем на ореховое дерево. — Надо… найти… ребенка.
Тедди посмотрел на дерево, теперь увидев, куда ведет самодельная лестница Скунса — к квадратной черной хижине, уютно устроенной в ветвях. Достаточно большой для двоих.


Дом на дереве вонял дерьмом и мертвыми животными. Единственный вход был через кривую лестницу в квадратное отверстие, и, не получив ответа на свой зов, Тедди ухватился за шаткие перекладины и полез наверх.
Внутри было темно, как в могиле, вонь почти невыносимая. Тедди ничего не видел, но слышал тихие звуки посасывания — нет, причмокивания — из угла за его плечом. Он включил фонарик и провел лучом по полу, заваленному грязными шкурами животных, пока луч не упал на миссис Пегги Арлен, урожденную Тавиш.
Старуха лежала голая на туше дикого кабана, ее иссохшие ноги были испачканы собственной мочой и экскрементами. Тедди предположил, что прошло уже несколько лет с тех пор, как она могла передвигаться самостоятельно. В левой руке, безвольно лежащей у бока, была окровавленная бритва. В правой руке она крепко сжимала младенца, ярко-розового, жадно припавшего к ее груди, — хотя было немыслимо, чтобы она могла его вскормить молоком. Ее морщинистая голова была опущена к мальчику, мутные глаза смотрели на него с безграничной любовью. Наконец заметив чужака, она посмотрела на Тедди, открыла беззубый рот и ухмыльнулась.
— Правда, он красавчик? — прохрипела она. — Разве не самый милый малыш, какого ты видел?
Говоря это, она повернула ребенка, позволяя соску выскользнуть из его рта, и показала, где она разрезала себя бритвой, чтобы дать ему что-то пить. Скунс-младший, с красным лицом и пухлыми щеками, крепко зажмурил глаза в свете фонарика, но зевнул, и кровь потекла из его губ, стекая по подбородку густой красной струей.
И в тот момент даже Тедди пришлось признать… этот малыш был чертовски милым.