«Инкарнация» Эрик ЛаРокка

Грант знал, что зуб больной.
Он понял, что маленькая коронка прогнила и ее нужно вырвать. Последние три дня его язык был осторожен, чтобы не потревожить крошечные наросты кальция, которые мягко шевелились в желеобразном слое испорченной пульпы. Обезболивающие помогли справиться с болью. Он был слишком поглощен своими мыслями, чтобы беспокоиться о таком пустяковом деле, как визит к дантисту.
В конце концов, не каждый день хирурга из больницы Святого Джозефа вызывали в дом семьи Лезеран в Личфилде. Подобные приглашения не оставались без внимания в штате Коннектикут. Семья была уважаемой в обществе еще с тех пор, как ее патриарх получил лицензию на жизнеспособную грузовую железнодорожную линию, идущую из Хартфорда в Нью-Йорк.
Хотя трехэтажная ухоженная французская усадьба служила вечным напоминанием о богатстве и добропорядочности семьи Лезерен, интерьер вызывал тревожное разочарование. Грант решил, что прежний достаток семьи, должно быть, был растрачен не только на домашнее хозяйство, когда осмотрел покрытые пылью торцевые столики, кресла с бордовыми пятнами и портьеры из слоновой кости, пропитанные сыростью и мускусным запахом.
Однако оставшийся в живых матриарх семьи был всем, что о нем рассказывали, и даже больше. Миссис Лезеран не столько говорила, сколько каркала, как тропическая птица. Это была пожилая женщина, одетая в бледно-голубое кимоно и плотно прилегающий тюрбан, скрывавший, как догадался Грант, гнездо пепельно-седых волос.
Он изучал ее широко расставленные выразительные глаза, подкрашенные лавандовой тушью, острые скулы, щедро подкрашенные темными румянами, и морщинистый рот, который легко хмурился. Он заметил панику в ее аккуратной ухоженной фигуре. Штурмовое отчаяние, сквозившее в ее опрятности, свидетельствовало о непоколебимой нервозности, вызванной необходимостью искупить красоту, от которой уже ничего не осталось.
Она сидела на розовой перьевой подушке в своем кресле с золотой отделкой. Череп женщины был оплетен множеством трубок, которые нежно обнимали ее нос, направляя кислород в обе ноздри. Небольшой кислородный баллон, стоявший рядом с ее импровизированным троном, был ее единственным спутником.
Она затянулась сигаретой, сделала затяжку из сморщенного рта и прохрипела такую хриплую трель, что ее можно было сравнить с ржавым скрежетом.
- Боюсь, я все еще сомневаюсь, доктор. Многие специалисты - ваши современники - утверждают, что состояние Шарли совершенно необратимо.
Грант вздрогнул, держа в руках запотевший стакан со скотчем и наполовину растаявшим льдом. Ее скептицизм ничуть не поколебал доктора. Он едва ли мог позволить себе потерять этот заказ. Конечно, он был совершенно потрясен тем, что миссис Лезеран вообще послала за ним, учитывая его недавний послужной список. В конце концов, он стал объектом пристального внимания после того, как его заподозрили в халатности во время операции маленького мальчика. Хотя юный пациент не умер на операционном столе, он получил серьезные повреждения мозга и скончался вне стен больницы. Мозг мальчика должен был благодарить доктора Гранта и его коктейль из обезболивающих и бурбона.
Разумеется, расследование против Гранта таскали по кругу, как зарезанную свиноматку, но ничего инкриминирующего не нашли, и расследование прекратили. Учитывая репутацию Гранта, неудивительно, что он был удивлен предложением от знаменитой семьи Лезеран.
Его голос дрожал от напряжения, но он старался скрыть свое нетерпение.
- Миссис Лезеран, я прекрасно понимаю, что ваша внучка окажется очень ответственной, - его больной зуб резко запульсировал. - Я уверен, что смогу оказать неоценимые услуги, с которыми не смогут сравниться даже мои коллеги.
Он ожидал одобрительного вздоха, гарантирующего, что он раскрыл кошелек старухи, но единственным призом, который он, похоже, получил, была угрюмая гримаса миссис Лезеран.
- Состояние моей внучки может вас обеспокоить, доктор. Бесчисленные специалисты отказались даже осмотреть ее.
Грант ответил на ее откровенность самодовольным взглядом.
- К сожалению, меня мало что беспокоит, миссис Лезеран.
- Вы должны простить мое волнение. Просто с тех пор как родители Шарли умерли, я стала ее единственным опекуном, - она покачнулась от напряжения.
- Она - все, что у меня есть. У Шарли был младший сводный брат от незаконной физической связи между моей дочерью и другим мужчиной. Естественно, я делала все возможное, чтобы позаботиться о мальчике, но он был болен и умер.
Грант ослабил свой пристальный взгляд на старуху и вздохнул.
- Я прекрасно вас понимаю, миссис Лезеран. Однако прежде чем я встречусь с девочкой, думаю, будет лучше, если меня тщательно проинформируют о ее состоянии.
Миссис Лезеран была заметно потрясена просьбой доктора. Ее губы задрожали, словно репетируя нужные слова для доктора. Через мгновение она слабо выдавила:
- Если говорить откровенно, она была изуродована с рождения...
Она на мгновение замолчала. Ее слова повисли в воздухе, тихо мерцая, как мимолетный дымок от сигареты. Грант наблюдал, как пожилая женщина пускает слюни в предвкушении кульминации.
Она закрыла глаза, и ее язык заплетался от отвращения. - Ее тело было проклято этой гротескной мутацией.
Несмотря на то что в уголках губ взволнованной женщины выступили слюни, миссис Лезеран замерла и замолчала. Наконец она заговорила.
- Нет. Я не могу, доктор Грант.
Внезапное отчаяние, казалось, одолело ее, и она подавилась глотком. Она тут же потянулась к рукам доктора и притянула их ближе, поглаживая с нежностью.
- Доктор, вы должны помочь Шарли. Это биологическое уродство не позволяет ей успешно вынашивать детей.
Грант вздрогнул, недоумевая.
- И это так незначительно по сравнению с мучениями вашей внучки?
Старушка как будто ожидала его недоумения, но уже приготовила свою артиллерию защиты.
- Вы не понимаете. Наследие семьи Лезеран принадлежит моей двадцатитрехлетней внучке, доктор Грант. Без функционирующей матки наша многовековая фамилия будет уничтожена, - ее голос стал холодным и жестким, а глаза сосредоточились на Гранте. - Я поручила вам это не просто так, доктор Грант.
Грант подумал, что, возможно, он уже потерял заказ, поскольку его голос дрогнул от неуверенности.
- Боюсь, я довольно плохо подхожу на роль венеролога.
- Я ясно дала понять, что мне нужен опыт хирурга, - прокудахтала старушка. - И хотя у вас, возможно, довольно непростое прошлое...
Если Грант и выглядел подавленным, то лишь на мгновение, пока он молча проклинал себя.
- Вы один из лучших хирургов, которые работают в больнице Святого Иосифа, - однако ее тон изменился и, казалось, утратил свою твердую резкость. - Видите ли, я больше не богатая женщина, доктор Грант. Я остаюсь в этом доме не потому, что могу себе это позволить. Естественно, мой муж оставил нам щедрые средства, когда ушел из жизни. Но к завещанию прилагались условия. Ни один цент не будет распределен, пока Шарли не родит наследника.
И вдруг толстый кошелек старухи, который представлял себе Грант, словно уменьшился и безвольно поник. Он решил, что она, должно быть, уловила его неприкрытое разочарование, поскольку невероятно быстро добавила:
- Однако если вам удастся эффективно завершить эту операцию, вы можете рассчитывать на публичное заявление о поддержке со стороны семьи Лезеран, а также на щедрое пожертвование в пользу больницы Святого Иосифа.
Грант был потрясен. Он знал, что такое публичное одобрение со стороны столь уважаемого имени может вернуть ему утраченный авторитет.
Миссис Лезеран оскалила ряд зубов со всем овечьим самодовольством продавца на улице. Хотя Грант был самодовольным и старался скрыть свою признательность, он бросил на нее взгляд, выражающий согласие. Даже кислородный баллон старушки, казалось, зажужжал в знак согласия.
Гранту сказали, что он найдет девушку за дверью, расположенной в конце коридора. Разумеется, он спокойно прослушал тщательные инструкции, которые ему напела старуха. Если его мысли и отвлеклись на мгновение, то только для того, чтобы оценить свой больной зуб. Впрочем, долго предаваться боли он не стал.
Он дошел до конца коридора и повернул ручку. Перед ним открылся другой коридор. Пол был усеян осколками стекла и разбитыми вазами. Стены были испещрены клочьями бумаги и покрыты густой кремовой глазурью янтарного и темно-малинового цвета.
Грант осторожно провел руками по стене и промокнул пальцы от маслянистой слизи. Не успел он надолго отвлечься, как заметил, что дверь тихонько отворилась и в коридор хлынул поток желтой дымки.
Дверь раздвинулась еще больше, и из нее показалась фигура молодой женщины, ожидающей с нетерпением. Шарли была миниатюрной, с бледным лицом и распущенными темно-русыми волосами. Однако повязка, закрывавшая ее правый глаз, не портила Гранту обзора. Более того, эта повязка была единственным видимым признаком какого-либо уродства. Он почти почувствовал себя дураком из-за того, что поддался на уговоры пожилой женщины об особом уходе.
Широкие плечи и стройная грудь Шарли сужались к тонкой талии, а ее мягкие потемневшие глаза были подчеркнуты щедро завитыми ресницами. Как ни странно, на ней был черный корсет из латекса, туфли и ошейник с шипами. Ее взгляд устремился на Гранта. Пальцы нежно обследовали небольшую щель между ее бедрами.
Внимательно изучая молодую женщину, сидящую на краю дивана, Грант проследовал дальше в комнату. Ее губы слегка приоткрылись, обозначая нетерпеливый язычок. Он заметил, что у нее началось слюноотделение, когда она нежно провела по губам разросшимся розовым мускулом, словно предвкушая что-то.
Поначалу Грант, приоткрыв рот, смог лишь хмыкнуть.
- Шарли?
Шарли вздрогнула, и латекс, казалось, заскрипел, словно без устали издеваясь над Грантом.
Она осторожно провела пальцем по губам.
- Вы доктор?
Грант не мог не обращать внимания на непрерывный поток жидкости, вытекающий из расщелин в стенах. Они собирались в лужицы мутного беловатого отвара на полу. Зрелище стекающего сиропа сопровождалось звуками хлюпающих жидкостей. Казалось, стены надуваются и сжимаются в ритме, словно это масса обнаженной живой ткани.
Грант поспешил проглотить подступивший к горлу комок дурного предчувствия.
- Ваша бабушка прислала за мной.
- Моя бабушка хочет, чтобы у меня были дети, - ее голос был мягким и сладким.
- Но не для того, чтобы иметь внуков. Все, что она хочет, - это наследство.
Ноги Шарли раздвинулись еще шире, но Грант не пожелал даже бросить на нее взгляд. Она медленно облизала палец, и ее глаза смягчились, прося безоговорочного приглашения. Грант, приблизившись к ней, ответил согласием. Когда он опустился на колени, она положила его дрожащие руки себе на талию и провела ими по лифу своего платья.
- Бабушка говорит, что ты что-то сделал, - задыхалась она. - Что-то очень плохое.
Без предупреждения Шарли ударила Гранта кулаком в висок и отбросила его в сторону. Он схватился за розовую щеку, глядя на Шарли, которая пускала слюну от внезапного возбуждения. Он попытался подняться на ноги, борясь со студенистой глазурью, покрывавшей пол, но она нанесла второй удар, за которым последовал яростный укус.
Задыхаясь от ужаса, Грант покачнулся от страха. Но прежде чем он успел что-либо предпринять, Шарли снова нанесла ему удар, издав дикий боевой клич. Он ответил на ее почтительный выпад стремительным ударом в нос, от которого она тут же повалилась на кровать. Грант почти мгновенно отстранился, наблюдая, как пальцы Шарли скользнули по носу и поймали темно-красные капли крови. Он ожидал услышать тихий плач или оскаленную гримасу, но не получил ни того, ни другого. Вместо этого он столкнулся со стыдливой ухмылкой, выражающей признательность молодой женщины.
Прежде чем Грант позволил себе почувствовать неуверенность от внезапно нахлынувшей волны удовольствия, он навалился на нее всем своим весом. Она откинула голову назад и застонала в безудержном экстазе, когда он стал целовать ее шею, а его руки обхватили ее талию. Шарли прижала его пальцы к своей груди, и он обвел пальцами ее напрягшиеся соски. Грант задрожал от возбуждения, когда внезапно разорвал повязку, закрывавшую глаз Шарли.
Перед ним открылась пустота. Ткань, окружавшая маленькое немигающее отверстие, где когда-то находилось глазное яблоко, казалось, была затвердевшей, покрытой темным красновато-фиолетовым сиропом. Грант ожидал, что Шарли зажмурится и задрожит от унижения, но она ничего подобного не сделала. Вместо этого она схватила его за руки и с силой зажала между бедер. Почти мгновенно корсет был снят, а сама она мурлыкала ему на ухо.
Грант опустил глаза к расщелине у ее паха и тут впервые увидел настоящее уродство. Из расщелины, где сходились ее ноги, выглядывало немигающее глазное яблоко. И хотя поначалу черный зрачок безмятежно покачивался в облаке мелкого белого крема, он, казалось, затвердел, сосредоточившись на Гранте. Он замешкался, но его руки решительно приближались к гротескной мутации. Веко мощно трепетало, то прикрывая, то обнажая маленькую выпуклость, пока любопытные пальцы Гранта приближались.
Внезапно венерический глаз стал уменьшаться, отступая назад, в почерневшую яму между ног Шарли. Прежде чем Грант успел отреагировать с отвращением, его пальцы словно втянулись внутрь. Все дальше и дальше. И без всякого предупреждения все его предплечье оказалось в полости. Шарли, казалось, захихикала от девичьего восторга, когда предплечье Гранта с хлюпающим звуком зашевелилось внутри щели.
Неожиданно что-то больно кольнуло руку Гранта. Он попытался потянуть, но рука, казалось, застыла на месте, как будто была намертво зажата. Он почувствовал, как его плоть мягко закипает, ослабевая по мере того, как дряблые участки светловолосой кожи заглатываются внутрь студенистой полости. Наконец его рука, свободно извиваясь, как бы высвободилась из булькающего отверстия. Он вытащил ее и обнаружил, что с предплечья полностью содрана вся кожа.
Осталась лишь пульсирующая масса блестящих розовых мышц, испещренных тонкими голубыми нитями вен. Свежая обнаженная ткань, казалось, сочилась слизью, ничем не отличавшейся от сока, уже стекавшего по обшитым панелями стенам.
Грант не мог не восхититься с медицинской точки зрения обезболивающим свойством слизи, покрывавшей его руку. Однако это восхищение быстро сошло на нет, как только все больше и больше тканей начали пузыриться и стекать, сворачиваясь в молочный осадок, уже скопившийся на половицах.
Разумеется, сделать ничего было нельзя, но Грант продолжал взывать, пока не увидел в дверях миссис Лезеран. Она тут же ответила на его вопли о мучениях адским гоготом удовлетворения.
- Полагаю, это очень больно, доктор Грант, - тихонько хмыкнула она.
Грант задыхался от тихих, спокойных рыданий, держа в руках распадающийся придаток, залитый вязкой жидкостью.
- Это так же больно, как маленькому мальчику, распростертому на операционном столе. Мозг и куча плоти - всего лишь пластилин в твоих ладонях, - она протянула руки, словно желая приласкать уязвимое тело, о котором говорила.
Грант пошатнулся, но боль оказалась слишком сильной, и его колени подкосились, повалив его на пол. Миссис Лезеран проследовала дальше в комнату, и ее каблуки тихо заскрипели по студенистой жиже, полировавшей пол.
- Я сожалею, что была не совсем честна с вами, доктор Грант. Мы с Шарли не стремимся помочь ей в ее уродстве. Она ищет подходящего любовника, - она погладила Шарли, которая продолжала пускать слюну, застенчиво поддразнивая доктора.
- Но, очевидно, любой потенциальный любовник находит ее уродство отвратительным.
Хотя Грант дрожал от страха и недоумения, он не мог долго смотреть на миссис Лезеран, не отрывая взгляда от изуродованной конечности.
- Мутация Шарли позволяет ей генерировать идентичные живые ткани, - начала старуха. - Как только старая плоть дублируется, она уступает место превосходной имитации. Естественно, большинству такой процесс не по душе. Поэтому нам нужно было найти рекрута. Кого-то - такого же расходного материала, как ты.
Его глаза судорожно сжались от страха, когда он увидел, что плоть его плеча последовала его примеру и медленно размягчается, превращаясь в капающую восковую пасту. Растворяющаяся ткань, казалось, распространялась с огромной скоростью, по мере того как все большая часть плоти Гранта начинала растворяться и таять.
- В конце концов, даже дети бывают расходным материалом, - начала она. - Как, например, милый братик Шарли. Внебрачный ребенок моей дочери. Тот, которым вы пренебрегли и позволили его бедному, беспомощному мозгу размягчиться до состояния слизи, - глаза миссис Лезеран пылали недвусмысленной яростью, когда она приблизилась к доктору. - Мы не могли издать ни звука, потому что скандал уничтожил бы имя семьи Лезеран.
Грант с трудом пытался что-то возразить, пока его отвисшая челюсть разжималась, опускаясь, и плоть размягчалась. Он застонал, когда его язык высунулся из расслабленного зевающего рта, а из растворившихся десен посыпалась коллекция зубов. Гнилой зуб больше не причинял ему боли. Тем не менее он не находил в себе сил для слов.
А вот у миссис Лезеран они нашлись.
- Шарли родит своего ребенка. К сожалению, не от тебя. Ребенок будет произведен на свет из живой ткани, которую Шарли и вы создадите с помощью этих жидкостей, доктор Грант. Плоть, рожденная от плоти.
Без предупреждения сиропные лужицы бледно-кремового геля начали шипеть и пениться, загустевая. По мере того, как гель пузырился, из глазури начала проступать форма неопределенного черепа, увенчанного короной. Из пузырящейся слизи выползла фигура с двумя недоразвитыми конечностями из слизистой ткани, которые извивались и подрагивали, как щупальца. Хотя форма фигуры была похожа на человеческую, существо представляло собой не что иное, как тянущиеся неопределенные голые мышцы, мокрые от стекающей темно-красной краски.
Грант в недоумении закрыл глаза. Он почувствовал, как веки распахнулись, но его встретила непроглядная тьма. Ткани существа сморщились, и из морщин по обеим сторонам исхудавшей мускулатуры вылезли два глазных яблока. Как только ослабленная нижняя челюсть Гранта отсоединилась от плавящейся ткани и плюхнулась в слякоть кремового цвета, чудовище вздрогнуло и впервые вдохнуло через расширяющуюся щель над бесформенной челюстной костью.
Пока Грант, пошатываясь, отступал назад, а остатки его распадающегося тела корчились в луже разжижающейся плоти, существо продвинулось вперед и зашипело сквозь расширяющуюся щель пасти. Оно прошептало:
- Кажется, у меня гнилой зуб...