«Черные крылья» Габино Иглесиас

Нельзя доверять наркоманам. Все это знают, верно? Это просто неправильно. Но иногда ты в таком отчаянии, что довериться наркоману - это всего лишь еще одно плохое решение в длинной череде дерьмовых решений, или, может быть, твой единственный выход. Вот почему я согласился работать с Робертом, когда он пришел сказать, что у него есть для меня важное дело.
- Папоте нужен кто-то, чтобы убрать человека в Ла Перла, - сказал Роберт. - Он не доверяет мне оружие, поэтому сказал мне найти кого-нибудь другого.
Мы сидели в Ла-Плацита, пили кофе. Роберт отломил верхушку своего кекса и посыпал перевернутую верхушку сахаром из коричневого пакетика. Понятия не имею, почему наркоманы любят сахар, но Роберт всегда просил кофе и шоколадный кекс, а потом проделывал этот трюк с выпечкой. Я был удивлен, что он еще не умер от диабета. Может быть, это героин каким-то образом поддерживал в нем жизнь.
Час спустя мы уже были в Ла-Перла. Мы проехали через единственный вход, мимо Национального кладбища. Я знал правила игры: окна опущены, руки так, чтобы люди могли их видеть, дважды посигналите перед последним поворотом, чтобы они знали, что вы не пытаетесь проникнуть внутрь силой.
Дом синьора Папоте был не таким особняком, как можно было бы ожидать, учитывая его статус одного из крупнейших наркобаронов Карибского бассейна. Он годами продвигался по карьерной лестнице, а теперь оказался на самом ее верху. Большая часть героина, который проходил через Пуэрто-Рико по пути в США, проходила через него. Несмотря на непостижимую сумму наличных, имевшихся в его распоряжении, и огромных щетах в офшорах, его дом выглядел нормально, где-то даже скромно. Единственное, что в нем было странного, так это то, что мужчины всегда болтались перед ним или ходили вокруг него. Люди с пистолетами и зудящими пальцами на спусковых крючках. Наверное больше охраны, только у президента.
Мы припарковались у подъездной дороги в виде подковы и подошли к дому пешком. Все мужчины знали Роберта, как зарекомендовавшего себя наркомана, который выполнял мелкую работу для Папоте в обмен на пакетик "радости".
Толстый мужчина, одетый как баскетболист, направлявшийся на тренировку, впустил нас и заставил ждать в гостиной с неприлично большим телевизором, занимающим большую часть одной стены. Я сидел на большом кожаном диване и старался не сравнивать все, что видел, с дешевым дерьмом в моей убогой однокомнатной квартире. Тем временем Роберт мерил шагами помещение, постоянно потирая свои потные руки. Он явно нервничал, это был уже второй плохой знак, но я прикрыл глаза и проигнорировал и его тоже.
Синьор Папоте стремительно вошел в комнату с энергией, которую можно найти только у мужчин, которые всегда кого-то догоняют. Они подобны акулам; если они перестанут двигаться, они умрут. Его длинные седеющие волосы были заплетены сзади в хвост. На его шее, запястьях, ушах и пальцах было достаточно золота, чтобы покончить с бедностью в маленькой стране.
Он посмотрел на Роберта, потом на меня. Его единственным приветствием было быстрое движение головы. Он начал говорить:
- В конце улицы Сан-Мигель есть один ублюдок, который ведет небольшой бизнес, - сказал Папоте. - У него есть девушка. Просто ребенок. Судя по тому, что я слышал, она, наверное, ровесница моей дочери. Мне не нравится это в моем районе. Я хочу, чтобы он исчез. Мне нужен кто-то новый, кто-то со стороны, чтобы сделать это. Здесь замешана девушка, и притом очень юная девушка так что люди будут задавать вопросы. Я ничего не хочу знать.
Небольшой бизнес. Сутенерство. Очевидно, кто-то сводничал с молодой девушкой, и этот гребаный парень, на руках которого было столько крови, что ее хватило бы на сотню бассейнов в отеле, не мог заставить себя использовать слова посильнее, чем “небольшой бизнес”. Синьор Папоте глубоко вздохнул, как будто вся эта ситуация была неприятностью, от которой ему не терпелось избавиться, чтобы перейти к более важным вещам.
- Роберт говорит, что ты готов взяться за этот заказ. Это правда, Дэниел?
Я сказал ему, что да.
- Тебе нужны деньги? Или что-то еще?
Папоте был моим ровесником. Мы вместе играли в баскетбол, когда были детьми. Мы много лет играли в полицейских и грабителей во дворах Ла-Плацита. Затем я попытался учиться и пробивать себе дорогу с помощью знаний, в то время как он решил подняться наверх за счет своих связей и чистого бандитизма. Моя нынешняя ситуация была доказательством того, что один из нас принял правильное решение. Мы с Папоте знали друг друга, но не были друзьями. Тем не менее, в его голосе была озабоченность, а не насмешка, когда он спросил меня, нужны ли мне деньги. Не было никакой причины хитрить.
- Да, чувак. Мне нужны деньги.
- Разве ты не работаешь в страховой компании или что-то в этом роде?
- Да, - сказал я. - Это место закрылось. После урагана все пошло наперекосяк. Мне все еще нужно оплачивать счета, но никто не нанимает меня. Ты же знаешь, как это бывает.
Он посмотрел на меня, и задержал взгляд на мгновение. Затем кивнул.
- Вот что я тебе скажу: убери этого парня, отведи девушку к "Сестрам Милосердия", чтобы они позаботились о ней... Я дам тебе за это дело немного денег... И позабочусь об уборке. Роберт может помочь с этим. Ты ведь знаешь, как мы это делаем, верно? Я дам тебе десять кусков. А с Робертом мы договоримся позже.
Я знал, что он делает мне одолжение. Я почти уверен, что подобная работа не стоит столько. Я сказал "да". Я не хотел ставить его в неловкое положение, поблагодарив кивком головы.
Синьор Папоте вышел из комнаты, не сказав больше ни слова. Через минуту вошел толстый баскетболист с пистолетом в руке и отдал его мне. Затем он сунул руку в правый карман и вытащил толстую пачку банкнот.
- Это для монахинь. Они уже в курсе и ждут "груз". - Он бросил взгляд на Роберта, - И не позволяй этому гребаному наркоману завладеть пистолетом. После того, как ты воспользуешься им, выбрось его в риф вместе с телом.
И снова правильного ответа не было. Я взял пистолет и деньги и направился к двери.
На улице Роберт схватил меня за руку.
- Подбрось что-нибудь в мою сторону, когда тебе заплатят, хорошо?
- Да, чувак, - сказал я. - Я помню про тебя. Помню.


Убийство человека - это странная вещь. Ваш мозг пытается сказать вам, что вы поступаете правильно. Он усердно борется с зарождающимся чувством вины. К счастью, любой мужчина, который сводничает с молодыми девушками, чтобы заставлять их торговать своим юным телом, заслуживает смерти. Кроме того, мне посчастливилось не быть новичком в насилии. Прежде чем я решил попытаться использовать образование как некую волшебную лестницу для строительства карьеры, я бегал с той же толпой, что и Папоте. И мне нужны были деньги. Одному Богу известно, как чертовски сильно я нуждался в этих деньгах. На самом деле, Бог не так уж много сделал для меня в последнее время. Каждый новый счет, каждый звонок и даже уведомление о выселении, лежащее на моем кухонном столе, заставляли меня хотеть кричать: “Пошел ты, Боже!” Но я этого не сделал. Слишком много лет хождения в церковь выработали во мне смирение. Я не был готов стать богохульником, но я был готов убить человека за деньги. Я даже понял, что я идеальный кандидат для этого задания. Я больше не жил в Ла-Перле. Никто не указал бы на меня тому, кто хотел отомстить за больного ублюдка. Никто не задаст мне вопросов, когда я посреди ночи отнесу "посылку" на риф. Я был новым призраком, неизвестным, которого легко игнорировать и который быстро исчезает не оставляя следов.
Я посетил дом на следующий день, ближе к вечеру. Небо над Атлантикой уже окрасилось в темно-фиолетовый цвет, и только что зажглись уличные фонари. Я знал, что Роберт появится и будет болтаться на улице, пока не придет время нести "посылку" к воде, до которой всегда рукой подать, где бы вы ни находились в Ла-Перле.
Я задержался перед входной дверью. Несколько минут стоял собираясь с духом и мыслями. Затем постучал. Мужчина, подошедший к двери, был похож на чьего-то пьяного дядю. На нем были грязные джинсы и футболка с V-образным вырезом, которая, по-видимому, никогда не была внутри стиральной машины. У него была клочковатая борода, бритая голова и живот, который нависал над джинсами, как дряблое последствие слишком многих дней, проведенных за выпивкой в одиночестве.
- Я слышал, что это хорошее место для отдыха.
Фраза была ужасной. Но ему было все равно.
- Входи, амиго, - сказал он.
Я шагнул в темноту за дверью.
- Сто баксов. Вперед. Если ты заставишь ее кричать, ты уберешься отсюда к чертовой матери. Все ясно?
Он выглядел усталым. Мои глаза привыкали к полумраку. Это была маленькая квартирка. За спиной мужчины стоял потрепанный диван. Телевизор на столе. Слева - открытая кухня. Короткий коридор прямо посередине. Темный потолочный вентилятор с лопастями, которые выглядели так, будто плавились, свисал с потолка, как инопланетный нарост. Запах заброшенности был сильнее, чем запах аммиака в доме, полном уличных кошек.
Вместо ответа я сунул руку в карман, вытащил те же деньги, которые должен был отдать монахиням, и отсчитал пять двадцаток. Мужчина ничего не сказал. Он взял у меня банкноты и одним плавным движением засунул их поглубже в карман.
- Сядь здесь, - сказал он, кивнув головой в сторону маленького деревянного стола с двумя стульями рядом с кухней, которую я не видел. - Я сейчас вернусь.
Он прошел по короткому мрачному коридору и постучал в дверь справа. С другой стороны донесся звук. Он открыл дверь и вошел. Дверь за ним закрылась. Он вернулся через минуту.
- Можешь идти, фея уже ждет тебя.
Я не знал, что увижу, но хотел знать, с чем имею дело, прежде чем нажать на спусковой крючок. Я встал, подошел к двери и распахнул ее.
Девушка сидела на матрасе брошенном на голый пол. Ее волосы прилипли ко лбу. Ей не могло быть больше пятнадцати. Она подняла на меня полные печали глаза. Ее раскосые глаза и приплюснутое лицо чуть не отбросили меня назад. У нее был синдром Дауна. Запах человеческого разложения, застарелого пота и грязных простыней, которые никогда не стирали, ударил мне в нос и комок подкатил к горлу.
Я отступил назад и закрыл дверь. Мужчина что-то сказал у меня за спиной. Кровь, стучащая у меня в ушах, заглушала его голос. Я обернулся, вытаскивая пистолет из-за пазухи, и поднял его так, чтобы конец ствола был примерно в футе от его носа. Его глаза выпучились. Он потянулся к своему поясу. Выстрел эхом разнесся по всему дому. Левая сторона его лица прогнулась и выплюнула в воздух красный туман. Его тело рухнуло вперед, почти касаясь меня на пути вниз. На стене, которая была у него за спиной, образовалось красное пятно с белыми вкраплениями проблесков.
Потом я услышал крик. Слишком мужественный, чтобы исходить от девушки. Кожа на задней части моей шеи напряглась. Очередной дерьмовый промах с моей стороны - надо было осмотреть все комнаты. Смерть провела своими ледяными пальцами по моему позвоночнику. Я повернулся и распахнул дверь, держа пистолет наготове.
Девушка все еще лежала на матрасе. Она закрыла лицо руками. За ее спиной была дверь в ванную. Дверь, которую я не зарегистрировал. Свет был включен. Рядом стоял мужчина и оглядывался по сторонам. Его силуэт был воплощением ночного кошмара. В его руке что-то было. Пистолет? Я нажал на спусковой крючок. Девушка подпрыгнула. Стена рядом с правой стороной головы мужчины взорвалась. Он присел. Из его горла вырвалось ворчание. Его руки взлетели вверх, чтобы прикрыть голову. Я снова нажал на спусковой крючок. Оглушительный взрыв заставил девушку снова подпрыгнуть. Мужчина отпрянул назад и привалился к дверному косяку. Я выстрелил еще раз. Его тело дернулось. Он соскользнул вниз по стене. Я шагнул к нему.
Когда происходят плохие вещи, регистрируются только плохие вещи. Когда вы снова замедляетесь, вам всегда приходится переосмысливать плохие вещи. Я посмотрел на мужчину под светом, который исходил от голой лампочки в ванной. Мой мир рухнул.
Дреды с ракушками. Белая рубашка, белые брюки, белые туфли. Черные и зеленые бусы на шее. Множество колец на пальцах. Это был Андресито, наш местный палеро, шаман и целитель. Человек, который разговаривал с демонами и духами. Он посмотрел на меня, открыл рот и начал шептать:
- Па а фан ми, Огун. Па а бели васе, ми, Огун. Му ки о джия фан ми, Огун. Му ки о сан, Огун...
Его глаза были красными. Кровь текла у него изо рта и капала на белую рубашку. Ненависть исходила от него волнами жара. Комната вокруг нас становилась темнее с каждым словом. Дверь позади него начала трястись. Где-то позвякивала посуда.
- Па а фан ми, Огун. Па а бели васе, ми, Огун. Му ки о джия фун ми...
Я нажал на спусковой крючок чтобы прервать его заговор.


Я был не в настроении заниматься уборкой. По задумке надо было позаботиться об одном теле, а не о двух. Но глупость это валюта которой расплачиваются все. Все пошло плохо с самого начала, и с каждой минутой ситуация становилась только хуже. Роберт ждал снаружи с таким видом, словно увидел привидение. Выстрелы заставили его занервничать. Он был рад, что все это закончилось. Он вошел со мной внутрь и помог мне разобрать кровать и завернуть тела.
Выбросив два тела на другую сторону рифа, мы вернулись, я посадил девушку в свою машину и поехал к "Сестрам Милосердия". Они открыли дверь, несмотря на то, что было уже поздно. Они забрали девушку без вопросов, как только я упомянул Папоте и передал пачку банкнот. Я не стал рассказывать им о некоторых купюрах, которые мне пришлось выуживать из переднего кармана мертвого парня. Перед самым отъездом я попросил одну из них благословить меня. Она так и сделала. И мне показалось, что этого достаточно. Но я опять ошибался.
К тому времени, когда я вернулся домой, небо выглядело так, словно кто-то разлил по нему светящийся апельсиновый сок. Я поспешно принял душ и отключился. Мои сны были о мертвом шамане, повторяющем эти странные заклинания, в то время как тысячи существ с черными крыльями рвали мою плоть злобными когтями. А потом красное полотно накрыло мое тело. Я вскочил на кровати обливаясь холодным потом, и пошел за завтраком и какой-нибудь помощью. Я не знал, что сказал палеро, но я знал намерение, стоящее за его словами. Я был напуган и зол.
После завтрака я решил навестить сантеро. Я был воспитан католиком, но улицы показали мне, что некоторые другие религии так же могут влиять на нашу реальность. Я знал, что мертвый шаман наложил на меня проклятие, и сомневался, что священник сможет мне помочь. Когда вы имеете дело с богохульным, злобным дерьмом, вам иногда приходится обращаться за помощью к таким же людям. Найти местного сантеро было несложно. Я пошел в местный культурный центр и спросил. Пожилая дама за прилавком вытащила из-под кассового аппарата потрепанный блокнот и продиктовала номер телефона. Я вернулся домой и позвонил.
Ответил мужчина. Его голос звучал устало и по-иностранному, но я не мог определить его интонацию, несмотря на то, что имел дело с большинством карибских и южноамериканских акцентов. Его дыхание было тяжелым от слизи и сотен выкуренных сигарет. Он говорил как тучный человек после подъема по лестнице. Я попытался представиться, но он перебил меня, назвав улицу и номер дома, и повесил трубку. Это было место в Каролине. Я записал все это на смятой квитанции, которая лежала у меня в кармане. Адрес был недалеко от моего дома. Через минуту я сел в машину и воспользовался GPS своего телефона, чтобы добраться туда.
Дом был старым, ветхим, с одной спальней, частично скрытым от посторонних глаз гигантским деревом. Сухой грунт, усеянный несколькими клочками мертвой, желтой травы, покрывал передний двор. Солнце быстро садилось, и небо за домом было окрашено в темно-оранжевый цвет и испещрено несколькими случайными облаками. В сочетании с обветшалым фасадом лачуги и огромным деревом темнеющее небо делало сцену похожей на что-то из дешевого фильма ужасов.
Я хотел поскорее покончить с этим и вернуться домой, чтобы взять бутылочку того, что у меня припрятано под кроватью. Отбросив свои опасения в сторону, я поднялся по шаткой лестнице и постучал в раму сетчатой двери, в которой было больше дыр, чем ширмы. Изнутри донесся звук шагов, скребущих по полу. Мгновение спустя из темноты по другую сторону двери появилась фигура.
Сантеро был высоким, жилистым стариком с коричневой, покрытой морщинами кожей. Он был одет в белый хлопок с головы до ног. Коллекция черных и красных бус свисала с его морщинистой шеи, а глаза казались почти полностью желтыми. Он пригласил меня войти тем же голосом, который я слышала по телефону. Это было нечто, принадлежавшее скорей мумии чем живому человеку. Я потянул за шаткую ручку сетчатой двери и вошел внутрь. Запах разложения заполз мне в нос и вызвал прилив желчи к задней стенке горла.
Сантеро медленно подошел к деревянному столу под единственным окном в его гостиной, которое находилось напротив двери. Он жестом пригласил меня сесть. Десятки мух летали по комнате. Их гудение звучало как угроза.
Не представившись и не спросив моего имени, он попросил меня поделиться своими проблемами. Я объяснил страх, который поселился в моем сердце. Я сказал, что убил плохого человека, палеро, и что он проклял меня. Это было не то, что я собирался рассказать, но моя вера в проклятие взяла вверх.
Пока я говорил, сантеро кивнул. Он слушал, уставившись на свои руки, которые лежали на коленях и заметно дрожали. Когда я замолчал, он поднял глаза и улыбнулся. Его глаза стали совершенно желтыми. У него не хватало двух передних зубов, а остальные представляли собой короткие темные пеньки, похожие на дохлых мух. Улыбка превратилась в смешок. Это было похоже на кашель, смешанный с жужжанием рассерженных пчел. Его смех всполошил мух вокруг нас. Они летели быстрее и ближе к нам. Смех и жужжание мух в конце концов становятся одним и тем же звуком.
Сомнения в здравомыслии сантеро вспыхнули в моей голове, как предупреждение. Может быть, встать и уйти было самым разумным поступком. Но мы же помним, что я все делаю неправильно. Прежде чем я успел что-то сказать, из комнаты за спиной смеющегося мужчины донесся звук голосов. Я посмотрел на дверь. Когда-то ее покрывала белая краска, но теперь от нее осталось всего несколько полос. Я не заметил дверь, когда подходил к столу. Внезапно я испугался, что меня подставили. Очередной промах в веренице дерьмовых решений и не менее дерьмовых событий.
Я уже собиралась спросить, есть ли в доме кто-то еще, когда большая темная фигура с крыльями врезалась в окно. Мое сердце замерло, а голова закружилась. Темный силуэт на секунду прилип к окну, потом отдалился. Я бы списал все это на утомление, если бы не звук удара об раму. Затем черная фигура ударилась снова и опять исчезла. Я пробормотал извинение и вскочил, отчего мой стул с грохотом упал на пол. Сантеро встал быстрее, чем это казалось ему возможным. Он зашипел, и изо рта у него повалил темный туман. Затем он зашептал:
- Па а фан ми, Огун. Па а беги васе, ми, Огун. Му ки о джия фан ми, Огун. Му ки о сан, Огун.
Я был слишком напуган, чтобы реагировать. Все изменилось, когда он потянулся ко мне. Я отскочил назад и потеряв равновесие упал на пол.
- Па а фан ми, Огун. Па а беги васе, ми, Огун. Му ки о джия фан ми, Огун. Му ки о сан, Огун!
Голос сантеро, голос чернокожего шамана, доносился отовсюду одновременно. Я начал молиться, отползая назад по полу. Это снова заставило его рассмеяться. Моя спина ударилась о стену, только тогда я встал и бросился к двери.
Я не глядя дернул сетчатую дверь и спрыгнул вниз по ступенькам. Дверь за мной захлопнулась. Я обернулся, чтобы убедиться, что сумасшедший старик не приближается. Он стоял на первой ступеньке, менее чем в пяти футах от меня. Его белая рубашка была выкрашена в красный цвет от крови. Кожа на его лице потрескалась и, казалось, соскальзывала, обнажая под ней что-то черное и блестящее. Новое лицо. Лицо убитого мной шамана. Это было последнее, что я увидел, прежде чем повернуться и побежать к своей машине. Его странные слова преследовали меня.
- Па а фан ми, Огун. Па а беги васе, ми, Огун. Му ки о джия фан ми, Огун. Му ки о сан, Огун!
Я вернулся домой, достал мамины четки из ящика рядом с кроватью и начал молиться так, как никогда раньше не молился. Но и это не сработало. Темные, похожие на угрей фигуры постоянно двигались вокруг меня, всегда оставаясь в поле моего периферийного зрения. Они скользили по воздуху, имея консистенцию густого дыма. Если я смотрел на что-то достаточно долго, казалось, что дымчатые духи вот-вот материализуются, но они исчезали, когда я смотрел прямо на них.
Я вышел на улицу, но темные духи были и снаружи. Я отправился на поиски Роберта, но к тому времени начал слышать грубый шепот в воздухе. Я вернулся домой. Я еще немного помолился. Тени и голоса остались.
Следующие два дня я провел в молитвах, не обращая внимания на окружающий мир, не обращая внимания на звуки и фигуры в воздухе.
Затем, через три дня после моего визита к сантеро, я пил стакан воды на своей крошечной кухне, когда что-то большое и темное пролетело мимо моего окна. Оно было слишком велико, чтобы быть птицей. Хлопанье черных крыльев было достаточно громким, чтобы я понял, что существо находится внутри квартиры. Я резко обернулся, намереваясь застать дух у себя за спиной.
Но никого не было. Пока не было.


Остаток дня я провел, глядя в окно. Существо вернулось в сумерках. Оно дважды взмахнуло крыльями возле окна и улетело. Я остался там, глядя в окно, мое сердце бешено колотилось, а душа пыталась покинуть мое тело.
Корявое дерево без листьев танцевало на фоне пурпурного неба, полного угрожающих облаков. Это была та же самая сцена, которую я видел тысячу раз, но ожидание увидеть что-то странное, что-то невероятно большое и темное заставляло меня оставаться прикованным к одному и тому же месту. Летающее существо не вернулось, но темные духи, появляющиеся и исчезающие из виду, и голоса которые я слышу постоянно, в которые теперь входил смех, заставили меня подумать, что конец близок. Я снова помолился. Бог не ответил. Он не хотел в этом участвовать, и я его понимал.
Я подумал о том, чтобы взять у Папоте пистолет и нарисовать Джексона Поллока на стене спальни содержимым своего черепа. Это всегда верный способ избежать любой непонятной ситуации. Четки, которые я повесил себе на шею, не давали мне слишком много думать об этом. Должен быть другой выход. Я не собирался убивать этого чертова шамана, но и провести вечность в аду за самоубийство меня не очень прельщало.
С этими мыслями, терзающими последнюю нить моего здравомыслия, и шепчущими голосами, от которых по спине пробегали мурашки, я вышел из квартиры. Я помчался к своей машине и направился в Ла Перла. Там был бар, который Роберт всегда посещал. Может быть, он знает что делать, если тебя проследует проклятие мертвого шамана и мерещатся черные духи.
Бар "La Cantina de Pepín" был притоном для сомнительных личностей, и я знал, что все взгляды обратятся на меня, как только я войду. Это было похоже на приглашение к драке. В моем состоянии и с голосами, доносящимися отовсюду, я приветствовал это. Может разбитый нос или череп отвлекут от мерзкого шепота, который преследует меня как тень.
Я подошел к бару, сел и заказал пиво. Смесь страха и гнева вскипела в моей груди. Это было похоже на худший случай рефлексии в истории. Помимо кислоты в моем пищеводе, мои глаза были полны слез, а головная боль начала стучать в висках с силой ударов мула. Страх может сделать с человеком невообразимые вещи.
После часа выпивки я вышел на улицу, чтобы поискать ублюдка Роберта. Вот тогда-то я и увидел ее. Высокая брюнетка плавной походкой направлялась ко мне. Черная мини-юбка и обтягивающая красная блузка, которые она носила, подчеркивали изгибы ее молодого и стройного тела. Она медленно прошла мимо и вошла в бар. Я последовал за ней. Никто не говорил, что Бог - это человек, но даже если это и так, он действует таинственными путями, иногда подбрасывая очень странные встречи и тасует непредсказуемые события.
Рядом с брюнеткой был свободный табурет. Я уселся на его и заказал еще пива. Перед ней стоял стакан с чем-то прозрачным, и она играла с салфеткой. Ее лицо выражало печаль, похожую на мою, тихое отчаяние и боль, такую глубокую, что ее невозможно было исцелить. Эти грустные глаза были полны ободрением, в котором я нуждался.
- Тебе скучно? - Спросил я.
- Скорее грустно, чем скучно, - ответила она. - Так заметно?
- Есть такое. - Я улыбнулся.
Меньше чем через десять минут я знал всю ее историю. Ее звали Ойя, и она чувствовала себя покинутой миром, потерянной в небытие. Три порции спустя странные голоса на заднем плане и теневые духи, плавающие над баром, отошли на второй план по сравнению с ее улыбкой. Судьба свела нас вместе, и то, как она смотрела на меня, ясно давало понять, что она не против. Когда я спросил, не хочет ли она пойти со мной домой выпить, ее "да" никого из нас не удивило. Звучит как классический перепихон, с знакомством в баре, но правда в том, что я был готов на все, лишь бы не проводить еще одну ночь в одиночестве.
По дороге ко мне мы купили бутылку дешевого скотча. Она последовала за мной на маленьком желтом "ниссане", который знавал лучшие дни. Я включил музыку на полную громкость. Con los santos no se juega. Я хотел игнорировать шепот в воздухе и боль в висках. Они начали складываться во что-то более или менее понятное.
Па а фун ми, Огун. Па а беги васел, ми, Огун. Му ки о джия фан ми, Огун. Му ки о сан, Огун. Огун. Огун.
Мы сидели на диване и пили, погружаясь в уютную нирвану. Затем она встала и сняла блузку. Ее тело было лучшим, что я когда-либо видел за пределами журналов. Я неуклюже встал, расплескав скотч по всему дивану. Вместо того чтобы броситься в ее ожидающие объятия, я побежал в ванную за полотенцем. Когда я вышел, все было не так хорошо, как когда я уходил.
Темные тени, извивающимися вокруг моего периферийного зрения, теперь были там, даже когда я смотрел прямо на них. Около дюжины из них кружили над головой Ойи. Она подняла глаза и открыла рот. Духи слетели вниз и скользнули ей в горло. Я уронил полотенце. Мое сердце колотилось о грудную клетку, как загнанный зверь. Ойя посмотрела на меня и улыбнулась. Глаза у нее превратились из голубых в желтые. У нее внезапно пропали два передних зуба. От нее исходили тихие рвущиеся звуки. Кожа на ее теле трескалась. Из разорванной кожи потекла кровь. Когда ее лицо растянулось как мокрая сползающая тряпка, стало видно то, что находилось под ним. Черная голова была такой же, какую я видел у шамана. Глаза, прикрепленные к нему, были теми же самыми глазами, которые преследовали меня с тех пор, как я видел их в последний раз. Это было лицо дьявола. Смех, который исходил из головы без рта, тоже был таким же. Теперь я понял. Есть вещи, за которые мы платим, несмотря ни на что. Где-то есть старые боги, которых мало волнует то, что произошло за последние несколько тысяч лет. Некоторые вещи столь же странны и необъяснимы, сколь смертоносны и неизбежны. Я проклят. Это конец игры.
Рядом со мной, прямо за кухонным окном, я услышал хлопанье черных крыльев.