Быть беременным подростком тяжело, а быть беременным подростком в Пуэрто-Рико может быть просто адским. Этот остров - грязное пятно в Карибском море, ад, кишащий католической пропагандой, осуждающим отношением и нефильтрованным сексизмом.
Мария была одним из таких подростков. Она приехала из неблагополучного района, и завела знакомства на местной панк-сцене. Она перепробовала все, что было возможно. Она начала заниматься сексом с двенадцати лет. К пятнадцати годам у нее уже была татуировка и пирсинг. Она училась играть на бас-гитаре, чтобы когда-нибудь создать свою собственную панк-группу, но на данный момент, однако, она была вынуждена быть частью нормального общества, и ходить как обычные люди в прачечную.
Когда она складывала белье, она чувствовала на себе взгляды других людей в этом заведении, которые смотрели на ее огромный живот. Смотрели на нее, молча проклинали и смеялись над ее несчастьем. В глазах у них читалось чистое чувство удовлетворения, зная, что они превосходят ее. Эту несовершеннолетнюю шлюху.
Мария просто хотела бросить в них моющее средство со всякой руганью и ненавистью. Она больше не могла этого выносить, эти взгляды оценивали каждый ее шаг, каждый вздох, исходящий из ее тела. Она хотела сделать аборт и вернуться к своей прежней жизни
Она умоляла своих друзей одолжить ей деньги на аборт, но никто из них не хотел их давать, некоторые из-за католических соображений, но большинство потому, что они были разорены. Так же как она, они тоже жили с родителями или вовсе на улице. Она даже просила свою мать помочь ей. После того, как ее мать накричала на нее и назвала убийцей, этот вопрос утихомирился.
Пока одежда крутилась в стиральной машинке, она задавалась вопросом, что она могла бы сделать, чтобы избавиться от этой проблемы, этого напоминания о неудачнике, которого она впустила внутрь своего тела.
Пройдя около двадцати минут с огромным мешком теплой чистой одежды, она добралась до своего малообеспеченного жилья (которое также было печально известным районом, где продавали наркотики, местные это место называли «Крэквилл»).
- Мама? - сказала она.
Она ждала услышать ответ, но его не было, слышалось лишь только жужжание холодильника. Мария вошла и огляделась, ожидая найти свою мать, которая, должно быть, ушла.
«Отлично, - подумала Мария. Меньше всего ей хотелось поговорить о том, как сегодняшняя молодежь идет насмарку. - Спасите свою душу, пока не стало слишком поздно, бла, бла, бла». Она бросила мешок для белья рядом с холодильником, схватила целую коробку Oreos и пошла в свою комнату.
Ее комната была единственным местом, где она могла найти хоть какой-то покой. Стены были украшены постерами некоторых из ее любимых групп: Discharge, GBH, The Casualties, DRI, Gwar и The Mentors. Однако большая часть ее стены была посвящена ее личному Иисусу, единственной рок-звезде, которую она когда-либо считала подлинной, истинному королю рок-н-ролла (к черту Элвиса!) Кевину Майклу Аллину, более известному как Джи-Джи. У нее были фотографии и постеры со времен его юного рок-н-ролльного панка до его последних минут, когда он выглядел как избитый бульдог.
Она включила стереосистему и сняла одежду, подпевая «Hated in the Nation». Ее беременное тело оттолкнуло ее. Растяжки покрывали ее огромный живот. некогда розовые и аккуратные соски, сейчас казались распухшими и коричневыми. Еще больше расстраивало то, что пришлось снять кольца на сосках, а татуировки на животе, которые она любила демонстрировать, были растянуты до отвращения. Она вытатуировала слово «Mayhem» жирными заостренными черными буквами. Теперь это выглядело так, будто её смазали кистью.
Ей хотелось утонуть в бутылке Джека Дэниэлса, которая пролежала под кроватью уже три месяца и которую она берегла на тот день, когда она бы избавилась от плода. Когда она схватила её, зазвонил ее мобильный телефон.
- Да? - ответила она.
- Эй, сучка, это я, Лока. Подруга, которая тебе не нравился, но и от которой ты не можешь избавиться.
- Привет, Лока, как дела?
- Ты все еще думаешь прервать беременность?
- Конечно! - воскликнула Мария.
- Отлично, я уже в пути.
Мысли Марии заметались, когда Лока повесила трубку. Что она имела в виду? У нее был способ избавиться от плода? Она ходила по гостиной, широко раскрыв глаза, перебрасывая телефон из правой руки в левую.
Солнце уже садилось, когда Лока добралась до квартиры Марии, а матери Марии все еще не было дома. Они поприветствовали друг друга, как два старых знакомых, пожали руки и неловко обнялись, а затем сели рядом на диване в гостиной.
- Чем это воняет, сучка? - спросила Лока.
- Что ты имеешь в виду?
- Разве ты не чувствуешь этот запах?
Мария пожала плечами.
- В любом случае, - продолжила Лока, пожав плечами в унисон, - У меня есть отличное дерьмо, которое ты должна попробовать, под названием «Замерзшая луна». Это новый вид кристаллического метамфетамина, предположительно из Норвегии или от куда-то ещё.
- Почему я должна это попробовать? - спросила Мария.
- Потому что, сучка, ты не только заберешься кайфом, но и выкинешь своего ребенка естественным путем.
Мария никогда не думала, что слова Локи могут звучать так красиво, с ее гнусавым тоном и высокомерной позой, но то, что она сказала, было именно тем, что Мария хотела услышать.
Лока вытащила пакет с синим порошком, похожим на чистящее средство. Мария была разочарована. Почему-то ей показалось, что этот препарат от «естественного аборта» будет выглядеть более… эпическим.
- Надеюсь, это меня не убьет, - сказала Мария. Она была серьезна, так как была не готова умереть, если бы это означало избавление от плода.
Лока сказала:
- По крайней мере, я гарантирую, что передозировки не будет.
После получаса сплетен и разговоров о наркотиках Лока ушла, оставив Марию наедине с синим порошком. Она смотрела на него, лежащего на столе в гостиной, как будто он смотрел на нее.
Ей очень хотелось закурить, но мать заставила бросить её употреблять наркотики. Эй, а где вообще была ее мать? Уже была ночь, и сверчки стрекотали за окном. Она пожала плечами. Ее мать, вероятно, нашла кого-нибудь из ее церковной группы, и трахается с ним.
Вот и все, больше ждать нет смысла.
Она скрутила «Замерзшую луну» в косяк, зажгла его и глубоко затянулась. Сила этого наркотика поразила ее почти сразу, и обычная теплая пуэрториканская погода превратилась в ледяную. Холод пробежал по ее венам, прокатился по конечностям и впился в мозг. Марию передернуло как от электрического разряда. Ее зрачки расширились. Она ощущала будто катается на американских горках, и поезд двигался все быстрее и быстрее, пока ее собственная кожа не начала шелушиться, а глазные яблоки не отделились от черепа. Она закричала, но спустя мгновение поняла, что находится все еще в своей квартире.
«Это дерьмо потрясающее!»



Она поставила одну из своих 7-дюймовых пластинок с группой GISM и начала носиться по гостиной, громко выкрикивая японскую чушь, которая, как она считала, была лирикой. Время от времени она могла чувствовать ребенка внутри себя, который пинался, как будто умоляя ее остановиться, но она просто игнорировала это.
Через пятнадцать минут запись закончилась, и она потеряла сознание на диване. Во сне она представляла себя падающей с горы, ударяющейся обо все камни по пути вниз и все время смеющейся.
Она проснулась через два часа, ожидая, что окажется на краю заснеженной пропасти, но вместо этого лежала на диване. Она огляделась, пытаясь вспомнить, что произошло, но комната выглядела безупречно чистой, и единственным звуком, который раздавался в притихшем доме, было щелканье иглы стереосистемы. Пластинка продолжала вертеться, делая круг за кругом. Она снова позвала мать, но ответа не было. Где, черт возьми, она была? Она должна была принести домой ведро KFC.
- Я хочу есть! - Мария закричала. Она потерла живот, посмотрела на него и нахмурилась еще сильнее. - Бля, я совсем забыла, что беременна…
Она почесала живот, и память вернулась к ней. Первое что она вспомнила это о Локе и ее «Замерзшей луне». Конечно, наркотик заставил на какое-то время чувствовать себя прекрасно, но это не помогло. Она все еще была беременна. Она должна была знать, что сказки Локи слишком хороши, чтобы быть правдой. Лживая сука.
Она чесала живот все сильнее и сильнее, пока не поняла, что уже рвет кожу. Она посмотрела на свои пальцы, покрытые кусками мяса, и почувствовала внутри себя странную энергию. Она облизнула пальцы, и эта энергия ушла и ей в рот. Она слышала несколько странных историй о том, что метамфетамин может с тобой сделать.
Она встала с дивана добрела до кухни и схватила нож. Она порезала руку, и ощущение, которое она почувствовала, пробежало по всему ее телу. Она издала стон удовольствия, когда лезвие вонзилось в ее плоть, и кровь залила пол. Именно тогда она осознала второй побочный эффект от этого штамма метамфетамина: вся боль, которую она должна была чувствовать, превратилась в сексуальное удовольствие.
Она рассмеялась, сняла одежду и отправилась в безумный путь наслаждений. Она резала руки, грудь, бедра, ноги и лицо, превратив некогда прекрасное тело в дорожную карту скарификации и кровотечений, превратив светло-голубой ковер в темную смесь красного и коричневого.
Затем, как будто вопреки всем речам о «святости жизни», которые она когда-либо слышала, она начала хладнокровно вонзать нож в свой беременный живот.
Она не могла перестать смеяться. Боль оргазма заставляла ее безостановочно мастурбировать. У нее было несколько оргазмов, самый сильный наступил, когда она скользнула лезвием по правому соску. Это был величайший момент в ее жизни.
Она села на пол, позволяя энергии течь по её телу и посмотрела на свой живот. Теперь она знала, что ее тело никогда не сможет прервать беременность естественным путем с помощью этих наркотических веществ, но боль была слишком сильной, чтобы ее остановить.
Она пошла в свою комнату, оставляя за собой кровавый след. Она посмотрела на плакат с кровавым Джи-Джи Аллином и улыбнулась, зная, что она так похожа на него, что он будет гордиться ею. Она выхватила из шкафа проволочную вешалку, согнула ее так, что она стала похожа на длинный крючок, и усмехнулась.
Ванная была грязной и нуждалась в хорошей чистке. От душа к канализации текло огромное пятно черной плесени, неприятное и постоянно влажное. Это было омерзительно для Марии. Она ненавидела стоять там и смотреть на нее, пока мылась. Но сегодня это не имело значения, потому что ее кровь была темнее, чем остальное дерьмо в ванной.
Стоя в ванне, она раздвинула ноги, глубоко вздохнула и вставила проволочную вешалку во влагалище. Когда металлический крюк вошел, то, что должно было вызвать невероятную боль, вызвало у неё прилив возбуждения и она мгновенно взмокла между ног. Она протолкнула в себя кончик вешалки и проткнула внутренние органы, достигнув множественных оргазмов и дважды брызнув кровью, прежде чем наконец во что-то уткнувшись. Это было твердым и круглым, и, казалось, оно двигалось вместе с ее животом, когда она тянула за проволоку. Это должен был быть ребенок. Это не было забавной болью, оргазмом или сексуальностью. Это было реально.
Все внутри нее растягивалось, она застонала громче, чем любая порнозвезда. Она кончила, когда вытащила головку. Крючок вешалки был глубоко вонзен в глазное яблоко ребенка. Она сосчитала до трех и сделала еще один большой рывок. Из неё тут же выскользнули ребенок, кровь, плоть и пуповина. Он с громким стуком плюхнулся в ванну. Мария снова закричала от удовольствия, ее ноги подкосились, и она рухнула.
Пару минут она была в оргазмическом экстазе. Она никогда не испытывала ничего подобного ни с кем, ни с мужчиной, ни с женщиной, ни с вибратором. Ее сердце колотилось со скоростью миллион ударов в секунду, отчего ее дыхание было довольно болезненным. Ее зрение затуманилось, и она не могла контролировать свои губы, пуская слюни, как задыхающаяся собака.
- Эй, сучка!
Голос был грубым и громким, как у кого-то мужлана, выкурившего слишком много сигарет. Он звал ее пару раз, но ее экстатическое состояние не позволяло ей что-либо сделать. Через несколько минут ее зрение вернулось к норме, и она могла двигаться ровно настолько, чтобы посмотреть на абортированный плод между ног.
Она ожидала, что он лежит мертвый, фиолетовый и покрытый мухами. Вместо этого он сидел, а пуповина была обернута вокруг его тела, как проклятая тога из мяса, ведущая к ее влагалищу. Он был явно живой. Его черты лица были явно знакомы ей. Он имел форму нормального ребенка, с крошечными, но пухлыми чертами лица и большой неуклюжей головой, но с небрежными волосами на голове. Он был покрыт татуировками, а его пенис был больше, чем обычный детский член. Она сразу узнала существо, но в то же время не могла в это поверить.
- Ты ... ты ... - пыталась изо всех сил сказать Мария.
- Да, я Джи-Джи Аллин, сучка. Твои наркотики дали мне прекрасную возможность воскреснуть из мертвых. Теперь мне нужно, чтобы ты перерезала эту чертову пуповину, чтобы я мог быть свободным.
Плод указал на шнур, тянувшийся от его пупка к влагалищу матери. Марии хотелось громко рассмеяться, больше из-за абсурдности ситуации, чем из-за чего-либо еще. Но она просто кивнула. Она схватилась за пуповину и начала растягивать ее, пытаясь оторвать её от ребенка.
- Может попробуешь ножницами, а? - фыркнул Джи-Джи Аллин. - Думаю, тебе придется сделать это по старинке.
Мария засмеялась, опустила голову и прикусила шнур. Мясо и кровь имели неприятный привкус, и она была разочарована тем, что они не вызывали такой же уровень оргазмической боли, как другие ее увечья. После нескольких больших укусов и некоторого натяжения хорда отделилась.
Джи-Джи Аллин усмехнулся и начал левитировать, пуповина обвивалась вокруг его крошечного тела.
- Спасибо, чертова шлюха!
Джи-Джи Аллин схватил конец шнура и вставил его себе в задний проход. Он втягивал его внутрь и вытаскивал наружу, внутрь и наружу, и стонал и стонал от удовольствия.
- О да, - сказал Джи-Джи, - Я люблю себя трахать.
Мария засмеялась и кивнула, вспомнив песню.
После небольшой эякуляции, которая больше походила на массу желтого гноя и пахла испорченным майонезом, Джи-Джи вынул конец пуповины из своего ануса и вытер дерьмо, покрывшее его, засунув её в рот. Мария завороженно смотрела. Джи-Джи не мог этого не заметить.
- На что ты смотришь? - закричал Джи-Джи.
- Я всегда хотела с тобой познакомиться, - сказала Мария. - Я твоя самая большая поклонница. Я всю свою жизнь руководствовалась тем, что ты проповедуешь.
- Серьезно? - ответил плод. - Ну тогда почему бы тебе не отсосать мне?
Мария подумала об этом, но Джи-Джи прервал ход ее мыслей.
- Подожди! - закричал Джи-Джи. - а еще лучше, почему бы нам не достать наркоты?
- Уже очень поздно…
- Мне плевать, грязная членососка!- зарычал плод. - Мне нужен героин!
Мария постояла несколько секунд, глядя на пятно, покрывшее ее ванну, и думала о том, где ей взять наркотиков, чтобы получить кайф. Затем она вспомнила, что находится под кайфом, и посмотрела на плод, улыбаясь его кривому, покрытому шрамами лицу.
- У меня есть подруга по имени Лока, у которой есть наркотики. Мы можем пойти к ней!
- Показывай дорогу, шлюха!
Мужчины, женщины и дети с ужасом наблюдали, как маниакально смеясь, с лезвием в правой руке, Мария шла по улице, полностью обнаженная, вся в крови и порезах. Она не знала, смотрят ли на нее люди и видят ли существо, преследующее ее.
Джи-Джи Аллин плыл сзади, посасывая свою покрытую дерьмом пуповину и напевая какую-то неразборчивую песню, которая больше походила на лай собаки. В течение десяти минут, которые ей потребовались, чтобы дойти до квартиры Локи, все смотрели, но никто не осмеливался ей ничего сказать. Она наступала на битое стекло и другие предметы, и боль приносила ей блаженство.
Она вошла в здание где жила Локи. Старая доминиканка увидев её с криком убежала, но Мария даже не отреагировала. Она вошла в лифт и нажала кнопку седьмого этажа. Она быстро и тревожно постучала в дверь квартиры Локи.
Лока открыла дверь. Ее волосы были убраны в полотенце, а лицо было покрыто кремом для кожи.
- Что, черт возьми, с тобой произошло? – закричала Лока, открывая дверь. - Боже мой!
Мария протиснулась внутрь. Лока тут же упала на пол, слишком потрясенная, чтобы понять, что происходит. Мария заперла за собой дверь и подняла нож. Она усмехнулась, и Лока с ужасом посмотрела на её красные глаза и зубы, запачканные кровью.
- Что с тобой произошло?
- Неважно, - крикнула Мария. - Мне нужно больше наркотиков, вроде тех, что ты мне дала.
- Бля, Замерзшая Луна… - ахнула Лока.
- Поторапливайся! - закричала Мария.
- Я ... у меня их больше нет.
Улыбка Марии превратилась в злобный оскал.
- Ты врешь! - закричала Мария.
Мария подняла над собой нож и побежала на Локу.
Лока подняла руки, пытаясь блокироваться от ударов.
Отрубленные пальцы Локи посыпались на пол, забрызгивая пол кровью. Ее крик продолжался, пока Мария резала ее тело. Мария нанесла ей несколько ударов ножом, пока сорок четвертый удар не попал прямо в середину её груди. Лока обмякла и её желудок опустошился.
Мария изо всех сил пыталась вытащить нож, но он, похоже, застрял. После пары попыток она снова рассмеялась, истекая слюнями от безумия.
- Мамочка!
Мария узнала голос позади себя и обернулась. Джи-Джи Аллин парил над ней, фекалии падали с него на пол.
- Ты достала наркотики, мамочка?
- Нет, дорогой, - сказала Мария, - но я точно знаю, что тебе нужно.
Мария схватила Джи-Джи за пуповину и притянула к себе плод.
Она укусила его.
Джи-Джи закричал и неоднократно называл ее «пиздой» и «сукой», когда Мария отрывала от его тела часть за частью. Кровь и органы забрызгали пол и стены квартиры. Резня продолжалась до тех пор, пока на полу не осталось ничего от Джи-Джи Аллина.
Когда полиция выбила дверь квартиры Локи. Вид Марии с мертвым телом Локи и крошечными частями тела на полу, которые могли принадлежать только ребенку, сделал их лица бледно-белыми и заставил их поднять оружие, приказывая ей лечь на пол.
Когда они вошли, Мария снова попыталась вытащить нож из груди Локи, и ей это удалось. Она замахнулась им на офицеров.
Когда они выстрелили, она почувствовала, как пуля пронзила ее. Будто в замедленной съемке, куски плоти взрывались и разлетелись в воздухе. Ощущение теплого мяса и плазмы было наэлектризованным. Охваченные паникой офицеры выпускали пулю за пулей, которые проникали в ее тело, а брызги крови разлетались по квартире. Каждое попадание пули было словно толчком в её влагалище, словно это бесконечный вибратор, а ее тело - огромный клитор.
Была ли это смерть? Разве это не должно было быть более болезненным? Она громко рассмеялась и испытала самый сильнейший в жизни оргазм.