«Электрическая любовь» Крис Рид

Морган стояла перед телевизором, прикусив нижнюю губу, и следила за радаром: огромная желто-красная масса неумолимо двигалась к округу Дженеси. В этом шторме таилась угроза сильных ветров, града и, конечно, молний.
Молнии. Одна только мысль о них заставляла Морган трепетать. Кожа покрывалась мурашками, соски напрягались под футболкой. Она слегка сжала один из них большим и указательным пальцами, не отрывая взгляда от шторма, ползущего по экрану. Она сильнее прикусила губу.
Зазвонил телефон.
Пусть это будет Майк, — подумала она, хватая трубку и произнося:
— Алло?
— Ты смотришь новости? — спросил Майк. Она знала, что он позвонит. С тех пор как она рассказала ему о молниях, он звонил каждый раз, когда прогноз обещал хотя бы небольшой дождь.
— Да, — ответила Морган. — Ты готов?
— Только возьму куртку и приеду.
— Поторопись!
Морган повесила трубку и в третий раз за последние пять минут посмотрела в окно. Небо над жилым комплексом темнело. Она прошла в спальню, схватила пару носков из комода и натянула их на свои почти без пальцев ноги. Формально, она не была совсем без пальцев — на левой ноге уцелел мизинец, сопротивляясь попытке молнии лишить её всех пальцев. Но, несмотря на уродство своих ног, Морган не испытывала к ним отвращения. Они были вечным напоминанием о даре молнии. В тот день, когда ей было тринадцать и она мастурбировала в товарном вагоне, молния не только отняла часть её плоти. Она подарила Морган её первый и единственный оргазм. И вот, десять лет спустя, она всё ещё искала второй.
Телевизор Морган был всегда настроен на канал погоды: день за днём она изучала прогнозы, следила за движением грозовых фронтов, молилась о желто-красных вихрях на радаре, которые означали, что ожидание может закончиться, что её электрический возлюбленный вернулся. Она даже подумывала переехать в Оклахому, в сердце Аллеи Торнадо, где сильные грозы — обычное дело, но Майк отказался. Его семья жила в Мичигане, и Морган уважала его решение остаться, хотя это значительно уменьшало её шансы на новый оргазм. Конечно, она могла бы найти другого любовника, более сговорчивого для переезда, но Майк был единственным, кто соглашался рисковать, занимаясь с ней любовью на железнодорожных путях посреди грозы.
Но удача их пока обходила. Они бывали на путях, занимались любовью под ливнями, ожидая удара молнии, но возвращались домой промокшими и разочарованными. Иногда Морган, сбрасывая мокрую одежду, мастурбировала часами, но, обессилев, падала на кровать, так и не достигнув удовлетворения. Только молния могла довести её до оргазма — тот пульсирующий разряд, что проносился по её венам, тот вор пальцев, насильник из облаков.
Она надела туфли, не отрывая взгляда от телевизора, и наблюдала, как буря из янтаря и пурпура ползла к границе округа, поглаживая себя через штаны.
Зазвонил дверной звонок. Морган бросилась к двери, распахнула её и увидела Майка, нервно перебирающего ключи. Он всегда волновался перед грозой, но никогда не отступал. Морган не знала, привлекала ли его её красота или его собственная полнота заставляла его держаться за неё. Сейчас это не имело значения. Важна была только гроза.
— Готова? — спросил он.
— Да, поехали.
Они сели в пикап Майка — он был быстрее её машины. До железнодорожного переезда было меньше мили, и они добрались туда за несколько минут. Свернув на грунтовую дорогу, что тянулась вдоль путей, они подпрыгивали на ухабах, пока первые капли дождя не начали пятнать лобовое стекло. Дорога предназначалась для машин обслуживания путей, но они бывали здесь множество раз и лишь однажды столкнулись с железнодорожным рабочим. Тот был пьян, потягивал из бутылки и не обратил на них внимания. В тот день они занимались любовью на путях, ожидая, что молния соединит их в оргазме. Но облака прошли мимо, не заметив обнажённых любовников, и Морган вернулась домой, гадая, случится ли это снова.
Теперь, после месяцев ожидания, они собирались попробовать ещё раз.
Они ехали, пока не оказались достаточно далеко от главной дороги, чтобы их не заметили проезжающие машины. Майк припарковал пикап, и они вышли. Поднимаясь по каменистому склону к путям, они увидели вдали вспышку молнии. Морган начала считать. На счёте восемь её прервал раскат грома.
— Меньше двух миль, — сказала она.
— Это то, чего мы ждали, — ответил Майк, ступая на рельсы и расстёгивая штаны.
Они раздевали друг друга, пока дождь усиливался. Чёрные тучи нависли над ними. Ветер гнул деревья. Морган легла на спину между блестящими рельсами, Майк устроился сверху. Пока они занимались любовью, Морган следила за движением облаков, едва замечая, как острые камни впиваются в её спину. Дождь хлестал по лицу, а она, вытянув руки, сжимала рельсы.
Вскоре она ощутила в воздухе статическое присутствие — как голос старого любовника. Тело Майка вдруг напряглось, затем начало биться в конвульсиях, когда электричество вошло в него. Его яростные толчки напоминали удары отбойного молотка. Глаза Майка закатились, из сжатых губ брызнула слюна, а Морган закричала.
Она была на грани оргазма, когда Майка отбросило. Он приземлился в нескольких ярдах, ударившись о шпалы с влажным шлепком. Его тело корчилось, с кожи поднимались струйки дыма. В воздухе пахло горелым мясом.
Морган попыталась встать, но её парализовало ниже пояса. Она видела, как шевелится рот Майка, но ничего не слышала — ужасный звон в ушах заглушал все звуки. Во рту ощущался вкус гвоздей, а голова пульсировала, будто мозг стал слишком велик для черепа.
Сквозь ливень Морган заметила фары, приближающиеся по путям со стороны главной дороги. Когда они остановились, из кабины вышел человек, взял что-то из кузова и направился к рельсам. По мере приближения его фигура обретала чёткость: дождевые струи стекали с белой каски, пропитывая влагой коричневый комбинезон. Чёрные рабочие ботинки тяжко скрипели по рассыпающимся камням. Если он и явился на помощь, то, судя по всему, вовсе не спешил.
Морган видела, как он склонился над Майком, проверяя его состояние. Тогда она заметила в его руке молот для забивания костылей.
Дождь слабел, и фигура мужчины становилась чётче. Это был тот же человек, которого они видели раньше — тот, с бутылкой. И теперь она видела, что он делает с Майком. Он достал из кармана железнодорожный костыль, приставил его к ботинку Майка и занёс молот. Морган попыталась закричать, чтобы остановить его, но изо рта вырвалась лишь струя рвоты.
Железнодорожник опустил молот, вбивая шестидюймовый костыль через ботинок Майка в шпалу. Кровь сочилась из обуви, и даже сквозь гром и звон в ушах Морган слышала его крики. Мужчина проделал то же с другой ногой Майка, пригвоздив её к шпале. Убедившись, что жертва обездвижена, он поднялся и повернулся к Морган. Она перевернулась на живот и попыталась уползти, но он схватил её за волосы и рванул назад. Перекатив её на спину, он достал ещё два костыля.
— Думали, никто не видит? — сказал он. — Я был здесь каждый раз, припарковавшись вон там, за деревьями, ждал, когда поезд положит конец вашим извращённым забавам. И вы всегда уходили. Но не в этот раз.
— Пожалуйста, не надо, — жалобно простонала Морган.
Но железнодорожник не слушал. Он схватил её правую ногу. Она не чувствовала её, но знала, что он делает. Молот опустился, раздался звон металла о металл. Затем он пригвоздил её левую ногу. Поднявшись, он посмотрел вдоль путей и улыбнулся.
— Вот он, — сказал он. — Точно по расписанию.
Морган обернулась и увидела свет фар поезда, пробивающийся сквозь дождь. Земля дрожала под ней. Столько раз она рисковала жизнью, играя с молниями на этих путях, но не думала, что погибнет от самой очевидной опасности.
— Оставлю вас с дружком попрощаться, — сказал мужчина.
Когда он повернулся, чтобы уйти, Морган рванулась и схватила его за штанину, разорвав ткань и обнажив протез ноги.
Мужчина посмотрел на свою пластиковую конечность и ухмыльнулся.
— Вот что бывает, когда играешь на путях. Даже ветераны вроде меня иногда ошибаются. Напьёшься, заснёшь на рельсах. Но то, что вы, дети, вытворяли — это не просто ошибка. Это глупость, и вас надо проучить.
Он сошёл с путей.
— А вот и ваш учитель.
Поезд был в нескольких ярдах, когда раздался оглушительный гудок. Инстинктивно Морган перекатилась в сторону, выскользнув из туфель. Её занесло за край насыпи, и она скатилась в канаву, полную кустов и колючек. Над ней прогрохотали вагоны. Морган приподнялась, не понимая, как ей удалось освободиться. Взглянув на свои изувеченные стопы, она поняла: костыли пригвоздили только туфли. Впервые она была благодарна своему уродству.
Последний вагон промчался мимо, дождь закружился в его вихре. Морган, цепляясь за кусты, выбралась обратно на насыпь, волоча парализованные ноги. Тело Майка лежало разорванным на куски вдоль путей — бесформенные ошмётки и размытые дождём пятна внутренностей. Железнодорожник ходил между рельсами, рассматривая останки.
Морган поползла через кусты к дороге, её движения заглушал гром. Добравшись до пикапа железнодорожника, она оглянулась — он всё ещё был поглощён зрелищем на путях. Она подтянулась в кабину. Первым порывом было уехать, но ноги ниже колен не слушались, и она не могла нажать на педали. К тому же небо всё ещё полыхало молниями, и, несмотря на страх, её лоно требовало иного.
Морган выдернула ключи из зажигания, двигатель заглох. Она сползла на землю, добралась до кузова и, цепляясь за бампер, забралась внутрь. Там, среди инструментов, лежал ещё один молот для костылей.
Она выглянула из кузова — железнодорожник возвращался. Из-за шума грозы он не заметил, что двигатель заглох. Но Морган не намеревалась позволить ему это обнаружить.
Он был уже близко. Прошёл мимо заднего борта. Морган глубоко вдохнула и взмахнула молотом. Стальная головка ударила его в лицо, отбросив назад. Он рухнул, глазница раздавлена, глаз вытек, кровь хлынула из раны. Его здоровая нога дёрнулась.
Морган спустила борт, сбросила молот и скатилась на землю. Боль пронзила тело, но воля к жизни не дала потерять сознание. Она схватила молот, зажав рукоять зубами, и поползла мимо умирающего железнодорожника. Перебравшись через рельс, она оказалась на путях. Останки Майка были повсюду: рука с раскрытой ладонью, будто ловящая дождь, нога среди сорняков, голова — мешок из мозгов и осколков черепа, с единственным глазом, смотрящим на неё из изуродованного лица.
Но Морган не могла думать о прошлом любовнике, пока её истинный возлюбленный ждал в облаках. Она выплюнула молот, подтянулась в сидячее положение и подняла тяжёлый инструмент над головой. Руки ныли, но она не сдавалась. Она знала, что её возлюбленный вернётся.
Скоро она ощутила прикосновение статических пальцев. Закрыв глаза, она облизнула губы, чувствуя, как ощущение струится по позвоночнику к лону, пульсируя… пульсируя…
— Ну же, — прошептала она. — Возьми меня, милый. Возьми…
Вдалеке раздался гудок. Морган открыла глаза и увидела свет на путях.
— Нет! — закричала она. Она была так близко. Стиснув зубы, она подняла молот выше. Дождь хлестал по лицу, земля дрожала. Тень её вытянулась длинной и тонкой. И когда молния наконец сверкнула, она не увидела её. Свет поезда был слишком близким, слишком ярким. Ярким, как солнце.