«Словно из воска» Кристин Морган

Ещё одна посылка на крыльце.
«Старая сука и её чёртовы ароматические свечи…»
Весь дом пах как если бы фруктовый грузовик, цветочный киоск, пекарня и кондитерская одновременно взорвались и сгорели.
Вздохнув, он поднял коробку. Он проник везде, этот запах. Пропитал всё. Он держал дверь в спальню закрытой, но запах всё равно проник туда. В его одежду и волосы. Покрывая его кожу воскообразным налётом. Люди это замечали.
Но что он должен был делать? Старая сука владела этим местом. Пособия по инвалидности старой суки оплачивали счета и даже больше. Пока они продолжали поступать, ему не нужно было устраиваться на настоящую работу. Всё, что ему нужно было делать, это заботиться о вещах здесь.
Кроме того, свечи помогали скрыть вонь в комнате больной.
Он вошёл, и да, вот он, полный цитрусовых и пряностей, ванили и роз, что-то, что должно было быть чистым бельём, что-то ещё, что должно было быть весенним дождём, смешивающаяся смесь из десятков других. Плюс эти запахи воска и дыма.
Часы тикали, древний холодильник гудел, а вентилятор жужжал, перемешивая затхло-пыльный, благоухающий восковой воздух. Он прошёл на кухню и поставил коробку на стойку. Праздный взгляд на этикетку ничего ему не сказал.
Свечи C&C, озеро Хали, Гиады.
Он никогда о них не слышал. Она, должно быть, состояла где-то в шести разных клубах «свечи месяца», не говоря уже о подарках в знак вины от дальних родственников, слишком занятых, чтобы тратить время на настоящие визиты.
Он схватил пиво, открыл крышку и сделал большой глоток. Дешёвый бренд, но он не собирался тратиться на хорошее, когда всё, что он ел или пил, в конечном итоге оказывалось на вкус как ароматизированный воск.
Допив пиво, он не стал открывать второе и решил хотя бы сделать вид, что выполняет свою работу. Он снова взял коробку - логотип на этикетке был жутким, хотя он не мог точно определить, почему - и понёс её по коридору.
- Йоу, Эдит, у тебя появились новые свечи.
Запахи больничной палаты становились сильнее, чем ближе он подходил к её комнате. Не моча; он держал её катетеризированной для этого. И не дерьмо; старая сука, вероятно, годами не имела настоящего испражнения.
Затхлый и кислый пот… химикаты, лекарства, мазь… привкус спиртовых салфеток… и…
- Фуу, - сказал он, помахав рукой перед носом.
И это, друзья и соседи, был запах рака, тела, гниющего изнутри. Сегодня сильно. Очень сильно.
В её комнате воздух казался густым от восковых частиц. Обои теперь больше напоминали вощёную бумагу. Вокруг стояли вычурные антикварные буфеты или комоды или чёрт знает что, покрытые свечами. Большинство были в маленьких стеклянных банках, белые фитили поднимались, пламя мерцало над расплавленными лужами.
- Эдит? Ты всё ещё с нами?
Старая сука не ответила. Она была мумифицированным пучком палочек и морщин, одно веко было запавшим, другое полуприкрыто над плёнчатым, выцветшим глазом. Её рот был безвольно приоткрыт. Если бы не мелкие судороги на её груди, он бы подумал, что она ушла в мир иной у него на глазах.
Как долго и насколько хорошо, задавался он вопросом, свечи будут скрывать полное разложение? Когда она умрёт, никто не должен знать, не так ли? Пособия будут продолжать приходить, пока об этом не сообщат, и кто ещё, кроме него, будет об этом сообщать? Придумать и заявить агенству, что он может быть нанят в качестве её социального работника, живущего вместе с ней, было самым умным поступком, который он когда-либо делал.
А пока, тем временем, можно было бы выполнить минимальные действия.
- Давай посмотрим, что здесь такое, - сказал он, когда разобрался с капельницей.
Он разрезал ленту на упаковке - этот логотип, этот странный символ, что это было? - и открыл коробку.
Упаковочный материал… пластиковая обёртка… и, ага, наконец, сама свеча.
Он помедлил, сморщив нос.
- Фу.
Не в банке. Приземистый, толстый цилиндр. Жёлтый, но не цитрусово-жёлтый, не лимонно-безе-жёлтый, не цвет пчелиных сот. Более тёмный, противный жёлтый. Жёлтая ушная сера. Жёлтая моча больного. Жирная. Жирная на вид и на ощупь. Как плохо вытопленный жир.
И её запах…
Не цветочный. Не фруктовый. Не конфетно-булочно-сладкий.
На ум пришло что-то едкое. Щёлочное. Горькие минеральные соляные равнины у странного озера. Тёплое озеро. Озеро Хали? В густых тенях Гиад, где ярко сияют чёрные звезды?
Никакого фитиля не торчало из её верхушки. Это был просто цилиндрический комок, жирный и неприятный, и почему он держал его, поворачивая его снова и снова?
Оставляя отпечатки своих пальцев в её мягкой, кричаще органической субстанции…
Это была свеча?
Это было похоже на масло. Плохое масло. Плохой, прогорклый комок масла. Взбитый из жёлтого молока чего-то… чего-то…
Он сжал и встретил липкое сопротивление, извивающееся волнообразное движение. Он подумал о личинках насекомых во влажных коконах… нерождённых уродливых эмбрионах, скользких в застывшей жидкости… бескостных и студенистых… Когда мириады нечеловеческих глаз открылись, когда первые скользкие щупальца потянулись, чтобы обвиться вокруг его пальцев, он услышал низкий и пыхтящий дребезжащий звук и понял, что старая сука смеётся.