«Заместитель» Кристин Морган

Все началось с акции по сбору крови.
Общинная акция по сбору крови, которую они провели в рамках сбора средств для помощи всем людям, пострадавшим от стихийных бедствий. Это была благая цель, и мне было жалко всех несчастных, оставшихся без крова, потерявших своих близких и родных. Еще ужасней было наблюдать за последствиями разрушений природных явлений. Ураганы, наводнения, цунами и прочие неприятности сносили с лица земли целые поселения и города.
Мне было жаль их, и я действительно хотела помочь. Я отправила деньги в благотворительный фонд, и при других обстоятельствах этим бы все и ограничилось. Что еще могла сделать, такая как я?

Там была акция по сбору крови, и все это было устроено возле моей любимой библиотеки. Вся эта история с Красным Крестом, с белыми палатками и машиной для перевозки крови. Удачное стечение обстоятельств, не иначе. Если бы это было в больнице, или в клинике, или в плазменном центре, я бы, наверное, не пошла. Не в центр. Только если бы вынудили.
В библиотеке, однако, это было совсем другое дело. То есть, я все равно туда ходила. Это одно из моих безопасных мест, и часть моего плана лечения. Выбираться из дома хотя бы раз в неделю, понимаете. Библиотека - это мое уютное, безопасное место, куда я хожу. Там тихо, спокойно. Кроме того, я могу брать книги и видео. У меня есть маленькая тележка на колесиках, и я ее заполняю литературой, дисками, энциклопедиями. У них много передач о путешествиях, документальных фильмов о природе и тому подобное.
Если у меня действительно хороший день, я могу даже пройтись через парк на обратном пути. Иногда там бывает крошечный местный фермерский рынок. Если там не слишком много народу, и если я могу выдержать достаточно долго, я принесу домой свежие цветы или продукты.
В тот день, однако, это была сдача крови.
Было очень много народу. Это было плохо для волонтеров, которые скучно ждали, но лучше для меня. Я увидела их на входе, провела все время в библиотеке, пытаясь настроиться, а потом на выходе собрала все свои нервы и подошла прямо к ним.
Я никогда раньше не сдавала кровь. Я сдавала ее на медицинские анализы, но никогда не была донором. Сотрудники были очень милы. Очень нежные и дружелюбные. Если они могли сказать, что я нервничаю, это не должно было показаться им странным. Я просто не стала объяснять, что это не от вида крови, не от иглы, ничего такого. Уколы даже не причиняли мне боли.
После процедуры сдачи я чувствовала себя на удивление хорошо. Как будто я хоть раз в жизни сделала что-то полезное. Как будто я внесла вклад в общество, как будто я помогла хоть чем-то. Старушка, которая напомнила мне тетю Гретхен, дала мне печенье и стакан апельсинового сока, и я пошла домой. Счастливая.
Конечно, позже в тот же день произошла путаница с доставкой продуктов, и мне пришлось звонить в магазин, разговаривать с менеджером, а затем иметь дело с заменой водителя, который обращался со мной как с ненормальной, так что у меня был тяжелый вечер и еще более тяжелая ночь, несмотря на то, что я приняла дополнительную таблетку.
Следующую неделю или около того я почти не думала об этом. Я по-прежнему смотрела новости и наклеила на холодильник стикер в форме сердца "Я сегодня сдал кровь!" в качестве напоминания, но это все казалось происходило с кем-то другим, а не со мной. Словно я читала про это, а не действительно сделала.
Потом...
Ну, а потом начались странные вещи. Не жуткие странности, а такие странные, незнакомые страхи. Я сидела дома, в кресле, как всегда, и у меня появлялись эти... не знаю, как их назвать... впечатления, чувства, ощущения того, что что-то не так. Как если бы я мечтала, но не мечтала. Как будто это был сон, но я не спала. Дежавю, но не дежавю. Своего рода призрачное эхо-зеркало, отражающее опыт, который не был моим собственным.
Например, я нахожусь внутри помещения с задернутыми шторами, одна в прохладной темноте, но у меня есть ощущение, что я нахожусь снаружи, на свежем воздухе и теплом солнце. А затем я все поняла - я знаю, что это прозвучит безумно, но потерпите, - это, должно быть, из-за крови, которую я сдала.
Эта кровь была отдана кому-то другому, и часть меня смешалась с частью того человека. Или тех людей. Их могло быть несколько, я понятия не имею сколько. Кто бы и сколько бы их ни было... мы были связаны. Мы были эфирным одним целым. Мы заменили друг друга, и я стала испытывать чувства и эмоции, которые сохранились в этой крови. Кажется, это называется генная память или что-то на подобие.
Или, по крайней мере, я так думала. Я не могу представить, что это был двусторонний эффект, а не просто пинта или сколько там моей крови в их жилах. Никто со мной об этом не говорил, ни тогда, ни позже. Забавно; разве в фильмах ужасов обычно не бывает наоборот? Получатель обычно тот, кого беспокоят видения, чужие воспоминания, фантомные ощущения.
Я разделяла эти призрачные эхо-зеркала их настроений, их движений, действий, эмоций и занятий. Я никогда в жизни не пила даже глотка алкоголя, но наконец-то узнала, что такое быть пьяной. Я чувствовала их приливы адреналина, того хорошего, поднимающего настроение, который возникает от возбуждения и предвкушения, а не от тревоги и страха. Я чувствовала их комфорт, удовлетворение, расслабление и облегчение.
Я чувствовала себя живой. Живой и радовалось этому. Как будто жизнь не была утомительной и изнурительной полосой препятствий, чтобы просто прожить еще один день. Как будто жизнь действительно была чем-то, чем можно было наслаждаться, даже упиваться ею.
Я знала, что это так, но для этого требовалось больше смелости и уверенности, чем у такого человека, как я, когда-либо было. В одиночку я робкая, напуганная, параноидальная молодая девушка с кучей комплексов.
Это дало мне возможность, пусть и в малой степени, испытать гораздо больше. Это было замечательно. Я могу быть в безопасности и при этом чувствовать себя живой.
Проблема была в том, что это длилось недолго. Оно выветривалось. Может быть, кровь усваивается и перерабатывается, и поэтому эффект ослабевает. Вскоре, слишком скоро, я снова стала прежней.
Только, в некотором смысле, этот маленький намек на нечто большее заставлял меня чувствовать себя прежней личностью еще хуже. Я почувствовала вкус, проблеск, образец... затем потеряла его... и скучала по нему больше, чем могла бы поверить.
И я нашла решение! Я стала сдавать кровь снова и снова. Я сдавала больше крови. Я сделала это настолько регулярной привычкой, насколько позволял банк крови. Но это не всегда было нужно. Результаты не были стабильными, на них нельзя было рассчитывать. Я никогда не знала, когда моя кровь может быть использована.
Поэтому я решила изучить и другие варианты. Оказалось, есть группы, которые позволяют пожертвовать свои волосы. Чтобы сделать парики для женщин, которые облысели после химиотерапии, и тому подобное.
Я не была в салоне красоты с тех пор, как умерла тетя Гретхен, и мои волосы были ниже пояса. Я заставила себя пойти, сделала короткую стрижку и пожертвовала их одной из этих групп. Но... это не сработало. Не для меня. Волосы мертвы, в конце концов. Нити мертвых клеток. Наверное, из них получился отличный парик, и какая-то дама была счастлива его заполучить, но я никогда не чувствовала ничего, ни в ту, ни в другую сторону.
Регистр костного мозга, хотя...
Да, процедура удаления зуба была чертовски болезненной, и да, ее пришлось проводить в больнице в центре города. Я никогда так не нервничала. Но это того стоило. О, Боги это того стоило!
Ее зовут Тесса, маленькая девочка, которой я подходила. Ей было пять. Пять, и ее искалечила смертельная болезнь. Что за мир такой? Несмотря на все это, она была жизнерадостной и милой. Ее семья обожала ее. Она любила пони. У нее было много друзей.
Мой костный мозг спас ее. Сделал ее целостной, здоровой и сильной.
Конечно, это заняло некоторое время, и в период ее восстановления мы обе были довольно несчастны, но по мере того, как ей становилось лучше, это было самое лучшее чувство, которое я могла себе представить. Она тоже писала мне, присылала благодарственные открытки и рисунки мелками. Когда родители повезли ее в Диснейленд, чтобы отпраздновать ее "чистое здоровье", я как будто была рядом с ней.
Я никогда не была в Диснейленде. Аттракционы, фейерверки, встречи с принцессами, объятия с Микки... это действительно было волшебно. Я никогда этого не забуду. Она прислала мне оттуда открытку и снимок, на котором она изображена в мышиных ушках.
Ни в одном из ее писем, ни в письмах от ее семьи не было ни малейшего намека на то, что Тесса могла бы перенять что-то с моей стороны, поделиться своим опытом. Это еще одна причина, по которой я убеждена, что это не двусторонний эффект.
А еще есть Джейкоб. У него моя почка. Тебе нужна только одна, верно? Переливания крови могут закончиться, и я не знала, сделает ли костный мозг то же самое. А вот настоящий орган, казалось, останется надолго. Так что, подумала я, в чем тут вред?
Впервые я узнала о нем из Интернета, из одного из тех вирусных постов "Поделись этим постом о подростке-пловце, чьи олимпийские надежды могут рухнуть, если ему не дадут новую почку". Я сразу же внесла себя в список потенциальных доноров, решив, что даже если Джейкоб не станет моим, я обязательно кому-нибудь помогу.
Я не могла поверить в это, когда врачи Джейкоба связался со мной. Они хотели отправить меня в Бостон, но когда мой собственный врач объяснил им мою ситуацию, они были готовы пойти на любые условия. Операция была проведена прямо в городе, в нашей собственной больнице. Стресс, конечно, но по сравнению с необходимостью ехать? В огромный, незнакомый, переполненный город? Я бы не смогла этого сделать.
Летать очень здорово, должна вам сказать. Я не знаю, почему так много людей боятся самолетов. По крайней мере, это здорово, когда я это испытала. Может быть, если часть меня пойдет с кем-то, кто боится летать, все будет по-другому. Я могу попробовать многое из того, что иначе никогда бы не попробовала. Я прыгала с парашютом и ныряла с аквалангом, как вам такой захватывающий опыт? И все это не выходя из безопасного дома.
Но это было с Марком и Арлин, а я говорила о Джейкобе. Пересадка кожи была позже. Еще одна рискованная, но эффективная операция, на которую я решилась.
Жить виртуально через Джейкоба - это потрясающе. Это почти сенсорная перегрузка. Подросток, спортсмен, он просто весь в энергии и действии. У него есть девушка, что иногда делает ситуацию несколько неловкой, но сейчас он больше сосредоточен на тренировках.
Надеюсь, он попадет в команду. Я бы очень хотела поехать на Олимпиаду. Разве это не было бы невероятно? Я достаточно часто смотрю по телевизору, но побывать там... Почувствовать эти эмоции, побывать на параде наций, церемония открытия, соревнования... и если бы мы выиграли, о, как бы я себя чувствовала? Стоять на помосте, еще мокром от бассейна, вес медали, возгласы толпы, волнение при исполнении гимна...
От одной мысли об этом бросает в дрожь, не так ли?
Где я была? Ах да, Марк и Арлин. Пересадка кожи. Марк был жертвой ожогов. У Арлин был рак кожи. Это были очень болезненные процедуры и восстановление, скажу я вам, заняло приличное времени. Но, повторюсь, оно того стоило. Они оба такие хорошие люди.
Марк сейчас работает с животными, спасает собак, которых иначе усыпили бы... так что, в некотором смысле, я тоже им помогаю. Мне нравятся собаки. Я не могу завести одну, это было бы несправедливо по отношению к собаке - сидеть со мной взаперти. Собакам нужно больше общения. Им нужны прогулки, бег в собачьем парке и походы к ветеринару.
Что касается Арлин, то она - общительный человек, активно участвует в жизни своей церкви, замужем тридцать лет, имеет троих взрослых детей и двух внуков. Ее фирменная выпечка - яблочно-пряный пирог со сливочно-сырной глазурью. Я сама делала его по ее рецепту. Вкуснейший, просто тает во рту.
Жаль, что пересадка печени не помогла Феликсу. Он не был алкоголиком или кем-то в этом роде. И его организм не отторгал ткань. Были и другие осложнения. Я думаю, что больница провалила операцию, а потом скрыла это, чтобы на них не подали в суд. Бедный Феликс. У меня не было возможности узнать его хорошо, но я была с ним, когда он умер.
Иногда я думаю, не написать ли мне его невесте, чтобы сказать ей, что он не страдал. Я страдала, не находясь в тот момент ни под наркозом, ни под наркотиками, но он не страдал.
Печень восстанавливается. Разве это не странно? Они могут вырезать ее долю, и в течение нескольких недель она отрастет и вернется к нормальному функционированию. Моя так и сделала, в полном порядке. Я хорошо забочусь о себе. Я правильно питаюсь, занимаюсь спортом, не курю и не пью. Я отличный кандидат, донор крови и органов.
Именно поэтому имеет смысл разрешить кому-то продолжать донорство. Это возобновляемый ресурс, как кровь и костный мозг, пополняющийся самостоятельно, но это также орган, как например почка. Со временем один донор может поделиться кусочками печени с десятками людей, десятками.
Все эти жизни... Все эти переживания и ощущения. . . Я отдавала часть себя, взамен получала непередаваемые эмоции. Переживала их чувства, их боль и что самое важное и приятное - их радость.
Есть книги и фильмы, есть видеоигры, и когда-нибудь появятся симуляторы виртуальной реальности. Но воображение, высокая четкость, 3-D, великолепная графика и объемный звук могут сделать лишь часть. Это не то же самое, не так ли? Не то же самое, что делать что-то по-настоящему.
И если кто-то не может сделать что-то по-настоящему, почему так плохо желать лучшего? Особенно если в то же самое время вы можете помочь другим людям? Спасти другие жизни?
Я не думаю, что это неразумно. Я думаю, что это лучше, чем разумно. Я думаю, что это хорошо, благородно и правильно. Все выиграют!
Это мои врачи ведут себя неразумно. Некоторые из них имели наглость предположить, что у меня появились новые психические проблемы, и предложили мне пройти консультацию у психолога и нарколога.
Консультации по вопросам зависимости!
Когда после каждой операции я не принимаю обезболивающие препараты, спасибо вам большое! Я не хочу быть онемевшей и затуманенной куклой. Я хочу чувствовать, хотя, когда я сказала им об этом, они посмотрели на меня так, будто я превратилась в мазохистку.
Они не понимают. Они больше не разрешают мне сдавать кровь. Даже кровь. Как будто я должна просто вернуться к прежнему образу жизни. Как будто я должна жить так. Это ограниченное, лимитированное существование.
Когда я мог жить гораздо больше. Более глубоко, более насыщенно. Более полно. Это своего рода бессмертие, не так ли? И щедрость. Высшая щедрость. Подумайте, скольким еще людям я могла бы помочь. Сколько еще жизней можно сделать лучше?
Вот почему я исследовала травматическое повреждение мозга. Я знаю, что делать. Я знаю, как это сделать. Чтобы оставить большинство частей неповрежденными и жизнеспособными. Сердце, легкие, роговица, стволовые клетки, конечности, кости. Все, что они могут забрать. Все, что они могут использовать. Я готова отдать им все!
Они, вероятно, попытаются назвать это самоубийством, но это просто глупо. Я буду живее, чем когда-либо. Я уверена, что моя часть будет в каждом из них, а значит я буду жить дальше. Разве не здорово?