«Числа» Кристофер Бaрнс

Солнце, цвета оберточной бумаги, поднималось над фермой и лесистым холмом. Он шел быстро, потому что понимал, что если замедлится, то станет задумчивым, слишком нервным, а потом потеряет уверенность и повернет назад. Вороны, блестящие и черные, как пятна пролитых чернил, с важным видом расхаживали по туманному полю, а по его дальнему периметру в серой мгле скользнула и исчезла низкая фигура. Он сразу узнал красновато-коричневую шерсть и целеустремленную крадучесть. Лиса.
Темный двор фермы был покрыт грязью, а в неподвижном воздухе стоял тяжелый запах скота. У дверей дома стоял темно-зеленый "Лендровер", частично освещенный светом из кухонного окна. Две собаки, бордер-колли, подбежали, энергично виляя хвостами и грязными лапами. Дэнни удовлетворенно почесал их за ушами: они его не осуждали. Внезапно дверь открылась, и на пороге, спиной к свету, возник мужской силуэт.
Это был его брат.
- Твою мать, Дэнни! - буркнул Мартин. - Какого черты ты здесь делаешь?
- Я видел лису, - быстро ответил он, как будто только это и было причиной его появления. - Она только что была тут... на поле.
- Ты проделал весь этот путь, чтобы сказать мне это? - поразился Мартин, надевая кепку и закрывая за собой дверь. Дэнни заметил, что он понизил голос, словно не хотел, чтобы жена услышала. - А машина твоя где? Ты ведь не прошел весь этот путь пешком? - помолчав, он добавил с оттенком смирения: - Да, вижу, что так оно и есть. Ты всегда был дурачком.
- Я видел лису!
- И что? Медаль теперь ждешь?
- Медаль? Нет...
- Послушай, это неправильно, что ты неожиданно появляешься в такой час. Это не то, что делают разумные люди. Понимаешь?
Дэнни посмотрел на землю у себя под ногами и пнул носком ботинка по булыжнику.
- Лиса может пойти за вашими цыплятaми, - объяснил он. - Возьми "Браунинг", мы могли бы найти ее и убить пока не поздно!
- Зачем ты здесь? Забудь про эту чертову лису и просто скажи мне, зачем ты здесь? Только, честно. Без этой фигни про лис, цыплят, запах дыма, плохо занавешенные окна и прочего.
- Я стараюсь помочь. Ты же знаешь.
Через несколько секунд Мартин вздохнул и сдвинул бейсболку на лоб. Желая поскорее приступить к охоте, собаки кружили у ног братьев, раздувая ноздри, и поскуливая. Их дыхание конденсировалось в холодном воздухе.
- Я знаю, что еще рано. Утро и все дела, - сказал Дэнни, и его слова прозвучали как мольба. - И мне следовало бы хорошенько подумать, прежде чем идти к вам без приглашения. Но я не хотел вас будить, - oн помолчал и добавил: - Я имею в виду вас обоих.
- Ясно.
- Я имею в виду тебя и жену.
- ДА ПОНЯЛ Я! - брат перешел на крик, не сдержав эмоций. - В отличии от тебя, у меня есть работа, семья и главное - мозги!
Пока он говорил, в памяти Дэнни тревожно всплыли подробности его последнего визита, и он почувствовал, что его уверенность в правильности своих поступков начинает угасать. Но Мартин еще не упоминал об оплошности, о предполагаемом оскорблении, так что вполне возможно, что Сара еще не рассказывала мужу о том, что произошло накануне. А ведь он опять ступил. Чуть все не испортил.
- Мы всегда встаем в одно и тоже самое время. И за столько лет, можно было потрудиться, напрячь хоть немного памяти и запомнить это несложное время, - сказал Мартин. - Часы работы на ферме никогда не меняются. Десять-пятнадцать минут назад мы уже завтракали. Я надеюсь ты сам позавтракал?
Дэнни не ответил. Брат легко мог заставить его устыдиться.
Впрочем, ответ и не был нужен. Мартин все прочел по удивленному выражению лица брата.
- Ты забыл поесть, но чуть встало солнце поплелся через пол города, чтобы сказать нам что видел лису. Я правильно понимаю?
Дэнни снова промолчал.
Мартин махнул рукой, понимая бессмысленность этого разговора. Он прошел мимо брата и открыл заднюю дверцу "Лендровера". Как только дверь открылась, скучающие колли запрыгнули внутрь. Дэнни слышал шуршание их лап по полу, когда они кружились и кружились, прежде чем устроились внутри замкнутого пространства автомобиля.
- Я должен что-то сделать, - сказал Дэнни. - Дайте мне корм для животных, или лопату, или молоток с гвоздями - что угодно. Просто скажи мне, что нужно сделать! Вот увидишь, я - способный!
- Способный? - Мартин хмыкнул. - Ты серьезно? Ты шнурки до сих пор не научился завязывать!
Мартин отпер водительскую дверцу, чуть приоткрыл ее и остановился.
- Я не могу придумать ничего, что бы я хотел, чтобы ты сделал, - сказал он решительно.
- Ты мне не доверяешь?
- Как я уже сказал, я ничего не могу придумать, - повторил Мартин, не меняя тона.
Он забрался на водительское сиденье, но дверь оставил открытой.
- Я пытался устроиться на офисную работу, но меня никто не берет, - возразил Дэнни. - Они почему-то говорят что я тупой!
- Дай подумать. Может потому, что это правда, тебе это не приходило в голову?
Последовала пауза, Мартин добавил:
- Ты ведь не самый умный парень, не так ли? Не самый лучший в мире планировщик, с цифрами беда, пишешь плохо.
- Числа мало что значат! А писать не надо уметь, сейчас все на ЭВМ делается!
Мартин покачал головой, и захлопнул дверь. Опустил стекло.
- Я собираюсь проверить стадо на западном поле. Скоро они будут ягниться. Я вернусь минут через двадцать-тридцать. Постарайся нечего не испортить. И мы возможно продолжим наш увлекательный разговор... Если ты не забудешь, о чем шла речь.
- Я помню. О лисе.
Мартин что-то собрался крикнуть, но передумал. Затем шумно выдохнул и произнес сквозь зубы:
- Пол часа. Просто стой тут и жди меня!
- Я пойду с тобой, - с готовностью сказал Дэнни и добавил: - Надо поискать эту чертову лису.
Мартин не ответил, а только покачал головой, как человек, вновь столкнувшийся с проблемой, которую так и не смог решить. А потом завел мотор и несколько раз нажал на клаксон. В ответ наверху приоткрылось окно, и желтоватый свет залил двор фермы.
Дэнни не осмеливался поднять глаза.
- У меня здесь брат, - крикнул Мартин голосом генерала. - Мы скоро!
Ответа Дэнни не услышал, но увидел, как свет погас, и услышал щелчок закрывающегося окна.
- Сара приготовит тебе что-нибудь поесть, - сказал Мартин. - После этого тебе лучше вернуться домой. Понимаешь?
- С ней все в порядке? - спросил Дэнни немного неуверенно.
- Конечно, а почему бы и нет?
- Я просто спросил. Обычная вежливая беседа.
- С ней все в порядке, - ответил Мартин. - Хорошо, чтобы и с тобой так было!
Дэнни смотрел, как машина с грохотом несется по дороге, ее задние фары исчезают в тумане, который уже начал рассеиваться под первыми лучами солнца.
Дэнни еще немного постоял, а затем неспешно пошел к дому. Брат что-то говорил про еду. Через минуту он стоял в маленькой побеленной комнате, которую называли прихожая. Там были двойные крючки с рабочей одеждой и шляпами, полки, уставленные жестяными банками и открытыми коробками, непромокаемые куртки и обувь, ружье и патроны, маленький разобранный двигатель, пропитанный маслом, садовые инструменты, мешки с чем-то, вроде зерна и каменный пол, покрытый засохшей грязью.
Паук висел в паутине поперек лампочки на потолке. Дэнни раздражало, что его обвиняет в отсутствии дисциплины брат, у которого былo такое неорганизованное жилье. Следующая дверь вела в современную кухню, и ее оставили открытой, чтобы каждый мог чувствовать запах горячей пищи и тепло исходящее от печи. Он запустил руки в волосы, которые были влажными и слишком длинными. Его ботинки были в грязи, и он подумал, не снять ли их и не оставить ли на полу рядом с ботинками и сапогами Мартина и Сары, но передумал. Возможно, Сара не обрадуется, увидев его; она даже может потребовать, чтобы он ушел. Ведь он так виноват. Все из-за его глупости. Он понимал, что случайно мог обидеть хороших людей. Но старался не думать об этом.
Он позвал ее по имени, сначала тихо, а потом громко, когда ответа не последовало. Он услышал, как она крикнула "привет" откуда-то сверху; он не был уверен, откуда - может быть, даже из ванной.
- Это я, Дэнни, - крикнул он, хотя знал, что не стоит объявлять о своем присутствии.
Последовала шестисекундная пауза - он рассчитал время, - прежде чем она крикнула, что спустится через несколько минут. Он расшнуровал ботинки, но снимать их не стал.
Когда Сара появилась на кухне, он увидел, что ее волосы все еще влажные после душа и что пряди завиты на концах; она снова покрасила их в светлый цвет с тех пор, как они виделись в последний раз. На ней был старый тонкий свитер и джинсы, разорванные на колене, но свитер, казалось, неловко сидел на ее теле, как будто части прилипли к влажным пятнам на ее коже. Он снова понял, почему его брат женился на ней. Даже в такой мешковатой и простой одежде, она была просто красавица. А ее большая грудь выделялась даже через шерстяной свитер.
- Только не говори мне, что хочешь чего-нибудь поесть, - сухо сказала она. - Мы уже позавтракали. Я посуду помыла.
- Я не жду, что ты мне что-нибудь сделаешь, - ответил он, стараясь быть внимательным и вежливым. - Но я не завтракал. Забыл.
- Тебя бы здесь не было, если бы ты не хотел есть, - ответила она, открывая холодильник. - Я могу приготовить яйца, бекон, жареные помидоры и тосты. Мне очень жаль, но Мартин только что доел последнюю сосиску. Еще я могу приготовить кофе. Любишь кофе?
Дэнни не снял пальто, но снял ботинки и быстро прошел на кухню. Кафельный пол был приятно гладким. В одном носке виднелась дырка, в которую просунулся его большой палец: до этого момента он ее не замечал, но теперь понял, как нелепо она выглядит. Поэтому пришлось двигаться быстро.
- Мартин не говорил, что ждет тебя, - сказала Сара.
Она включила плиту и стала раскладывала еду на сковороду. Сначала разбила два яйца, затем начала нарезать полосками бекон.
- Он не знал этого. Я не мог уснуть, и вот пришел.
- Что-то не так с совестью?
- Совестью?
- Ну говорят, что плохая совесть не дает уснуть.
- Кому?
Сара положила бекон и обернулась чтобы посмотреть на Дэнни. Потом, видимо, что-то про себя решив, снова вернулась к готовке еды.
- Не важно, Дэнни. Ты не поймешь.
Дэнни решил, что лучше нечего не говорить, во всяком случае, пока. Но через секунды выпалил:
- Я предложил брату помощь, но он, похоже, не захотел, - сказал он. - Все не так, как было, когда мы были детьми.
- Это было очень давно. Мы все теперь разные люди. Кто-то повзрослел...
Он не знал, что ответить, и вместо того, чтобы замолчать, Дэнни подумал о еде, которую собирался съесть, и сказал:
- Кофе крепкий?
- Не такой крепкий как ты. Впрочем, я могу ошибаться.
- Я - крепкий. И много знаю!
- Да, - сказала она, - В свете того, что ты сказал мне в прошлый раз.
Дэнни опустил взгляд на кафельный пол.
- Я все неправильно понял, - пробормотал он, хотя был уверен, что другие мужчины отреагировали бы точно так же на беспечное поддразнивание Сары.
- Не надо намекать, что это моя вина, - сказала она, словно прочитав его мысли. - То, что я сказала, было обычным разговором: ты же сам принял это за что-то другое. Ты много фантазируешь, не так ли? Это не первый раз, когда ты попадаешь впросак.
- Прости, - сказал он слабым голосом.
- Дэнни, давай разберемся. Я замужем за твоим братом. Мы очень счастливы вместе. Мы намерены оставаться такими. Так что пусть это будет конец всему. Я не собираюсь проверять крепость твоего члена. Речь шла и идет о кофе. Еще его называют черным. Но это не значит что кофе - негр, понимаешь?
Он поднял глаза, готовый защищаться.
- Это было, когда ты предложила...
- Я сказала - конец идиотскому диалогу. Хватит двусмысленных фраз! Мы забудем, что это случилось, и никогда больше не будем говорить об этом. Ты недавно опять все переврал в свой голове?
- Хорошо, - согласился он и склонил голову, чтобы она не заметила его смущения.
Теперь стало ясно, что Сара молчала и ничего не сказала Мартину. Дэнни испытывал одновременно трогательную благодарность и злость за то, что был морально у нее в долгу.
- Садись, - велела она.
Ее голос не смягчился.
Дэнни сидел на дальнем конце полированного деревянного стола, который тянулся между ними, как барьер, и он засунул ноги под стул так, чтобы его голый большой палец был вне поля зрения Сары. Он искал что-нибудь нейтральное, чтобы можно было сказать.
- Как поживает мой племянник? - спросил он после короткой паузы.
- Эндрю сдает экзамены через пару месяцев. Все идет хорошо. Он уверен в себе. А когда он вернется домой, то будет работать с нами, - продолжала Сара, словно объявляя о своей компании. - У него действительно хороший бизнес - мозг и много идей о том, чтобы сделать из фермы Эко-питомник.
- Значит, семейный бизнес, - сказал Дэнни, но она никак не отреагировала на резкость в его голосе.
- Ты должен был позволить Эндрю дать тебе совет, - сказала ему Сара. - Если ты был слишком горд, чтобы слушать своего брата, то должен был слушать своего племянника. Он умный малый. Молодой, крепкий и уверено стоит... на ногах.
Но Дэнни считал, что было бы абсурдно прислушиваться к советам двадцатидвухлетнего парня. И кроме того, он не испытывал ничего, кроме презрения к академической теории, особенно, когда она касалась практических навыков бухгалтерского учета, управления и фермерской практики.
Еда шипела и плевалась на сковородке, а когда запах ударил в нос Дэнни, у него потекло. Он не ел приготовленного завтрака с тех пор, как в последний раз был у них в гостях. Он порылся в кармане в поисках носового платка, понимая, что единственный, который у него был, был грязным. Сара подтолкнула к нему коробку с салфетками.
- Извини, - сказал он, шумно высморкавшись, а затем принялся искать контейнер, в который можно было бы положить салфетку. - Это простуда, - солгал он.
- Вон там мусорное ведро, - указала Сара, и он снова почувствовал себя не в своей тарелке, потому что не заметил его раньше.
- Туман никогда не помогает от простуды, - продолжала она. - А ферма построена в тени холма. Как только Эндрю приедет, мы отправимся отдыхать куда-нибудь, где жарко. Влажно и горячо.
- Мы с Мартином всегда играли на вершине этого холма, когда были детьми. Конечно, тогда деревья были такими высокими. Мы могли вместе взобраться на нижние ветви. И я клялся Мартину, что вижу море.
- Надеюсь, он тебе не поверил. Море в десяти милях отсюда. Должно быть, это было твое воображение. Фантазия.
- Тогда мне это показалось реальным, - Дэнни сделал паузу и не смог удержаться, чтобы не продолжить. - В те дни я думал, что мы будем владеть этой фермой вместе до конца наших дней.
В ее голос вернулась резкость:
- Не надо больше об этом; Мартин дал тебе хорошую цену за твою долю. Если бы ты послушал совета, у тебя осталась бы большая часть этих денег. Покупать ростовых кукол и тратить деньги на тотализаторе - не очень хорошее вложение средств.
Закипел чайник.
- Сара, - сказал он с мягкой настойчивостью, - Эти здания и поля были моей собственностью. Моей!
- Твоей? Только половина из них была твоей, и ты все равно не смог управлять своей долей. У тебя нет таких мозгов, как у Мартина и Эндрю. Товарищество обанкротилось бы, если бы мы не выкупили твой пакет акций.
Сара выложила бекон с яйцом на большую тарелку и поставила перед ним вместе с ножом и вилкой.
- Дэнни, - твердо сказала она, - фермерство - занятие не для лентяев, мечтателей или людей, которые не понимают элементарной бухгалтерии. Оно для тех, кто ещё может!
Это замечание ударило его, как пощечина. Несколько мгновений он держал столовые приборы в вертикальном положении, как персонаж мультипликационного фильма, а затем вонзил острие ножа в яичницу так, что из нее выплеснулся ярко-желтый желток.
Как только еда оказалась у него во рту, Дэнни понял, что выделяет слишком много слюны, и потянулся за другой салфеткой. Он чувствовал себя глупо, потому что стал таким неуклюжим. Может быть, непонимание было естественным следствием неловкости? И это было унизительно и несправедливо, что вся ценная работа, которую он проделал на ферме, никогда не была оценена по-настоящему, ни морально, ни финансово. Не только это, но и его вклады обычно отвергались с невинной легкостью. А идею построить колесо обозрения вообще не восприняли всерьез!
- Я мог бы помочь, - сказал он, как проситель, повторяющий мольбу. - Помочь!
- Мартин не хочет, чтобы ты помогал. Больше нет. Хватит безумный идей. Тебе дали денег, так ты и их спустил на всякую ерунду.
- Мне просто не повезло. Театр с ростовыми куклами должен был окупиться в первый век!
- Век? - Сара засмеялась, но быстро прикрыла лицо ладошкой. - Век?
- Ну, может чуть дольше.
Он увидел как девушка отвернулась к окну. Но по движению ее трясущихся плеч, он понял что она смеется.
- Я хорошо разбираюсь в практической работе. Вы с Мартином так не думаете, а я думаю. Я чинил водосточные желоба, кормил животных, рыл канавы и приносил ягнят, - oн не был уверен, прозвучало ли в его голосе нетерпение или отчаяние. А потом добавил: - Мне бы очень помогло, если бы я смог заработать немного денег.
- Да, Дэнни, если задача проста, то твоя работа приемлема. Но ты чуть не лишил нас нескольких ягнят. И ты совсем не хорош, если работа включает в себя размышления о будущем или видение последствий. В глубине души ты знаешь, что это так.
Он слабо кивнул, словно соглашаясь с мудростью такого утверждения. Вот как это бывает, - подумал Дэнни, погружаясь в жалость к самому себе: его никогда не ценили. Вместо этого его эксплуатировали, не вознаграждали, и часто он не мог заставить себя понять - почему? Почему все так, а не иначе?
Сара поставила перед ним кружку с кофе. На боку висела фотография викторианского силача, поднимающего гигантский груз. А потом она заговорила с наигранной живостью, как будто ей нужно было прекратить дальнейшие разговоры о будущем.
- Ты выглядишь так, будто наслаждаешься завтраком, - сказала она, подходя к раковине. - Ты почти кончил?
Дэнни потребовалось несколько секунд, чтобы ответить:
- Да, - сказал он, - Да. Спасибо.
- У меня есть дела, - быстро сказала она, поворачиваясь к кухонной раковине. - Когда ты закончишь, может быть, ты сможешь вернуться домой. Кончил. Обтерся и ушел.
Это был не вопрос, но Дэнни поспешил оправдаться.
- Я думаю, что это было очень хорошо, что я приехал сюда. На улице я увидел лису! Она была очень близко к курятнику. С этим нужно что-то делать!
Сара не ответила, но он заметил, как она в отчаянии покачала головой. Она стояла у раковины, отвернувшись от стола. Дэнни некоторое время изучал ее спину и заметил, что ее одежда все еще прилипла к ней. Он лениво фантазировал о том, как снимет ее с ее молодого тела.
А потом, неожиданно, ошеломляюще, его охватила какая-то отчаянная ясность. Она играет с ним! Она издевается над ним.
Он встал и отодвинул стул так, что его ножки резко заскрежетали по полу.
- Я вернусь через секунду, - решительно произнес он.
Все было по-другому. С этого момента и прошлое, и будущее растворяются, и Дэнни понял что живет только в настоящем, и когда он действует, он чувствует себя чистым и безупречным, как омытый дождем камень. Надо жить в этом дне. Здесь и сейчас! Быть хитрее и умнее. Как лиса.
Он идет в соседнюю комнату, снимает со стены дробовик "Браунинг", заряжает его, идет на кухню и...
...выпускает один заряд в красивую спину Сары. Она отлетает вперед через раковину, ее свитер пробит дырами, а затем она скользит назад и растягивается на полу в грохоте падающей посуды.
Комната все еще содрогается от шума и дымного запаха пороха, и ее глаза беспомощно закатываются к потолку. Дэнни идет по кафельному полу и смотрит вниз. Губы Сары шевелятся, но он не знает, говорит ли она что-то на самом деле или он на мгновение оглох.
Свободной рукой он засовывает по пальцу в каждое ухо и ждет, пока к нему вернется слух. Ее слова звучат издалека, приглушенно, как шепот из-за стены. Она продолжает играть с ним! Неужели она не понимает, что он не любит когда на него обзываются, когда ему перечат? Он перезаряжает и вскидывает дробовик снова.
Он стреляет во второй раз, и ее лицо распадается, окутывая пол волной крови и мозговой жидкости.
Дэнни возвращается на свое место, заканчивает завтракать и пить кофе, а затем возвращается в гостиную и снова надевает ботинки. Его все еще раздражает, что в одном носке дырка. Какое-то время он вертит в руках гильзы, а потом вскидывает и перезаряжает "Браунинг". Его металлические щелчки так же обнадеживающе продуманы, как тумблеры сейфа. Затем он кладет в карман еще два патрона и выходит на улицу, чтобы подождать в холодном дворе фермы, держа ружье обеими руками на уровне бедер. В амбаре мычит скот, но туман рассеивается, и восходящее солнце окрашивается в цвет облатки для причастия.
Он не может сказать, как долго он ждет, но, поскольку он замерзает, то выходит более получаса. Не смотря на солнце, прохладно. Или это металл в руках? В конце концов "Лендровер" выезжает на дорогу и останавливается на том самом месте, где был припаркован. Мартин открывает дверь с водительской стороны. Он выглядит озадаченным, раздраженным и неумолимым.
- Я не хочу, чтобы ты стрелял в эту лису, - твердо говорит он. - Это моя ферма! Решения принимаю я. Так что можете положить дробовик туда, где взял.
Дэнни улыбается и, стреляет!
Его брата швыряет на сиденье так, что его тело изгибается назад и наполовину входит, наполовину выходит из кабины. Двигатель все еще работает, и на мгновение его шум перекрывают вороны шумной волной взлетевшие со своих насестов. На заднем сиденье "Лендровера" испуганные колли визжат и кружатся, пытаясь убежать.
Мартин скользит вперед, двигаясь тяжело, неуклюже, но неудержимо, как будто его центр тяжести сместился вниз. Он останавливается на грязных булыжниках, подогнув под себя одну ногу и вытянув другую. Его руки безрезультатно трепещут, и он издает странный звук: наполовину преувеличенный вздох, наполовину булькающее шипение. Дэнни целится брату в лоб и, снова стреляет! Одежда Мартина рвется в клочья, вместе с его внутренностями. Потом Дэнни достает из кармана запасные патроны, перезаряжает, стреляет в собак и вытаскивает их залитые кровью тушки из машины. Их тела пахнут кровью и мокрой шерстью. Неприятный аромат.
Он возвращается в дом, берет коробку с патронами и заряжает дробовик. Он не проверяет спецификацию и не считает, сколько их в коробке. Затем Дэнни подходит к "Лендроверу", переступает через труп брата, кладет дробовик на пассажирское сиденье и закрывает дверцу. Уходя, он слышит глухой стук, когда тело Мартина соскальзывает на мостовую. Он все еще чувствует запах собак и открывает окно. Холодный воздух, словно бальзам, проникает внутрь. Отъезжая, он ищет лису.
Ее нигде нет.
Следующие полчаса Дэнни стреляет в любую фигуру, которую считает мишенью. Сначала он машет рукой, словно просит о помощи, а потом стреляет в изумленного водителя через боковое стекло. Затем он убивает двух человек, ожидающих на автобусной остановке: один неподвижно лежит на тротуаре с вытянутыми руками, другой сидит, склонив голову и сложив руки на груди, как в молитве, в то время, как третий убегает странной скачущей походкой и оказывается вне досягаемости к тому времени, как Дэнни перезаряжает оружие. Он едет дальше и видит молодую медсестру, выходящую из магазина с газетой в руках. Он знает ее лицо, но не знает ее имени, и когда он стреляет, он видит, как ее тело сжимается, как будто оно каким-то образом сдулось и стало меньше. Еще один человек застрелен в дверном проеме, его очки сбиты с лица выстрелом, но Дэнни уезжает, прежде чем он может сказать, насколько сильно пострадал человек. Затем женщина ведет своего спаниеля на поводке: она, кажется, понимает, что сейчас произойдет, и поднимает руку, как будто это может защитить лицо. Наивная! Это не так! На этот раз он щадит собаку. Внезапно освободившись, спаниель убегает, останавливается, а затем медленно возвращается, волоча за собой поводок по тротуару. Через несколько минут Дэнни останавливается напротив почтового ящика. Почтальон сгребает письма в мешок и оставил двигатель своего фургона включенным. Дэнни окликает его. Почтальон поднимает голову и получает пулю прямо в лицо. Почта разлетается вокруг него, как страницы из уничтоженной книги. И наконец, Дэнни убивает молодую девушку с ребенком в коляске. Она лежит на тротуаре неподвижно, как зарезанное животное, а он размышляет о том, как убить перепуганного ребенка, но, проверив патроны, обнаруживает, что осталось всего два патрона, и решает уехать.
Дэнни не знает, сколько выстрелов он сделал и сколько людей убил. Цифры для него ничего не значат, равно как и имена или личности. И только достигнув берега, он понимает, что это всегда было его целью.
Он оставляет "Лендровер" на обочине с открытой дверцей. Тропинка ведет через поросшие травой дюны к берегу, и он идет по ней с "Браунингом" в руке. В слабом солнечном свете едва видна его тень, как призрак скользящая по утоптанному песку и разбросанному мусору. С дороги далеко позади него доносится далекий пронзительный вой полицейских сирен.
Дэнни достигает широкого галечного пляжа, который ведет к облачному морю. Серые и коричневые камни хрустят и скрипят под его весом, и он тяжело садится над контуром, оставленным последним приливом. В воздухе стоит тонкий уксусный запах, и он видит крошечных мух, покрывающих мертвую чайку, выброшенную на берег рядом с почерневшими водорослями.
Он снимает ботинки и носки, вставляя по носку в каждый ботинок. Один носок нужно аккуратно сложить так, чтобы дырка была скрыта изнутри. Затем он переворачивает "Браунинг" и упирает его в гальку стволами вверх. Он смотрит вперед, на неясный горизонт. Море отступило по темному песку, и далекая вода приобрела тусклый блеск ржавого металла.
Дэнни сгибает правую ногу так, чтобы палец оказался рядом со спусковым крючком, но его движения ограничены, неуклюжи и ненадежны, поэтому он закатывает штанину и пытается снова. На этот раз одежда плотно прилегает к телу, как надутая манжета на мониторе кровяного давления, и ему приходится просунуть палец внутрь, прежде чем он коснется курка. Но палец скользит, и дробовик стреляет.
Выстрел отбрасывает его назад, и несколько оглушительно кружащихся секунд он не понимает, что растянулся на гальке, как потерпевший кораблекрушение. Некоторое время он смотрит на серое безразличное отступающее небо, а затем пытается сесть. Боль в правой части головы, как от прикосновения раскаленного железа, и привкус железа во рту, который, как он думает, может быть и кровью, и пороховым ожогом.
Его пальцы дрожат, и откуда-то сзади доносятся искаженные крики, но он не может сказать, что означают эти слова и как близко находятся люди, которые их выкрикивают.
Дэнни поднимает дробовик, вскрывает его, перекладывает оставшуюся гильзу в ствол рядом с правой ногой и снова закрывает. Затем он толкает приклад обратно в гальку. Камни стучат друг о друга, как праздничный лед в стакане. Он загоняет приклад поглубже, пока тот не закрепляется надежно. Внезапный ветерок с моря обдувает его, ерошит волосы, и он вспоминает, что собирался их подстричь.
Он прижимается ртом к дулу, вздрагивает и думает, не вспухнут ли его губы от жара. Затем он отнимает рот и наклоняет голову, чтобы проверить, насколько близко его правая нога к курку. Он сгибает ногу так, чтобы носок оказался все таки рядом со спусковым крючком. Будет трудно сделать это правильно, но на этот раз он уверен, что добьется успеха. Не такой уж он и бесполезный. И кое-что умеет.
В конце концов, - думает Дэнни, - каждый заслуживает второго шанса.