«Сварить» Лукас Педерсон

Джейсон Рейкер улыбнулся, вытащив отрубленное предплечье из кастрюли с кипящей водой парой старых щипцов для барбекю. Запах на кухне, каким бы отвратительным и прогорклым он не был, не сильно беспокоил его. Он был голоден, а такие вещи не имели значения, когда он был голоден. Запах был для него как леденец. Приятный, терпкий, навевающий воспоминания.
Следующей появилась покрытая волдырями ступня, кожа отслоилась, крепко зажатая в щипцах.
- Ням-ням-ням, - проворчал Джейсон.
Он положил человеческую ногу на стол рядом с предплечьем; разные владельцы, конечно. Он любил разнообразие. Обе части тела варились в кипящей кастрюле весь день, и, наконец, они были готовы.
Внезапно Джейсон согнулся пополам, прижав руки к животу, и его вырвало прямо на себя. Желтоватая жижа и кровь брызнули на пол и на его джинсы. Он рассмеялся, несмотря на все это. Потом его снова вырвало. Ему никогда не приходило в голову, что он серьезно болен или нуждается в больнице.
Закончив, он вытер рот тыльной стороной дрожащей руки и вышел из кухни, все еще посмеиваясь про себя. Приглушенно, едва слышно, он слышал их там, в подвале; его доноры.
- Помоги мне! О, Боже! Помоги мне! Пожалуйста! Кто-нибудь!
Улыбка Джейсона стала шире. Он заранее сделал звукоизоляцию всего подвала, готовясь к этому. Он не был тупым. Хотя с виду, этого и не скажешь. Он также заменил все деревянные двери в доме на толстые, металлические, похожие на своды. Он убедился, что эти нижние ступеньки были обиты мягкой обивкой. В конце концов, нет ничего хуже, чем побитое мясо.
Каждая дверь была заперта на засовы, толщиной в дюйм сверху, посередине и снизу, и у каждой был кодовый замок со своей уникальной комбинацией. И, конечно, Джейсон знал их все наизусть. Нет. Он не был тупым. Даже для этого дивного нового мира в 2270 году.
Другими словами, они могли кричать там до смерти, и никто их никогда не услышит. Только если кто-то будет слушать очень-очень внимательно. И все же они могли просто подумать, что шумы были чем-то другим. Ветерок, дующий в преддверии, ионный водонагреватель на фрице или, может быть, десятиногая бродячая кошка, пойманная в ловушку в подвале.
Вонь вареного человека заколебалась перед его носом, и он с удовольствием вдохнул прогорклый аромат. В животе у него заурчало. Время ужина. Но сначала...


Она услышала его за дверью. Она слышала его дыхание, этот хлюпающий, задыхающийся звук. Сколько дней прошло с тех пор? Три? Четыре? Неделя? Может быть, больше? Синди не знала. В любом случае время здесь не имело значения. Но мне показалось, что прошла целая вечность.
Почему он просто стоит там, - кричал ее усталый разум. Она поморщилась от силы, заключенной в нем.
Смахнув с глаз грязные волосы, она встала. Он уже лишил ее девственности вместе с тремя из пяти пальцев на ее правой руке, которые он зашил обратно, красиво и аккуратно, как будто ничего не произошло. Этого было достаточно. После инцидента с порезанным пальцем он использовал ее как свою личную секс-игрушку; насиловал ее снова и снова, каждый раз причиняя боль немного больше, чем в прошлый раз. Он был больным человеком, и она ненавидела его. Даже сейчас она чувствовала, как его маленький, покрытый бородавками пенис таранит и прощупывает ее. Самым противным была его горячая, липкая сперма. Он всегда кончал громко фыркая, массивно наполняя все доступные ее дырочки. Она содрогнулась от этой мысли.
Звук отодвигаемого единственного засова заставил ее подскочить на месте. Она крепко держала рукоятку вантузa в левой руке. Дверная ручка медленно повернулась, и Синди приготовилась, подняв рукоятку вантузa над головой. Она молилась только о том, чтобы быть достаточно быстрой и сильной. В противном случае она будет мертвой девушкой, стоящей на ногах. Она наверняка станет главным блюдом на одной из его ужасных трапез.
Синди стояла справа от двери, плотно прижавшись задом к ржавой стальной раковине. Теперь она была достаточно худой, чтобы он даже не увидел ее, стоящую там, во всяком случае, с первого взгляда.
Но что, если он готов к таким вещам? Иначе зачем бы он просто оставил вантуз в туалете, подумала она.
Но Синди ни в малейшей степени не позволила этой мысли поколебать себя. Дверь распахнулась, и он шагнул в поле зрения. Синди опустила рукоятку вантузa так быстро и сильно, как только позволяли ее истощенные руки, сломав рукоятку, об его затылок. Он тут же рухнул, как мешок с гнилой картошкой, ударившись лицом об пол. Кровь брызнула из его разинутого рта, когда он ударился. Он дернулся один раз, а затем затих. Она не могла сказать, дышит он или нет, да это и не имело значения. Она уронила остатки рукоятки и выскочила из туалетa.
Вонь ударила ее, как кирпичная боксерская перчатка, заставив застыть на месте. Конечно, это не был незнакомый запах; она была там уже некоторое время, и это был обычный аромат. Но это все равно действовало на нее, и каждый раз ее тошнило. Ее желудок скрутило, она упала на колени и ее вырвало тем немногим, что у нее было: ломтиком белого хлеба и стаканом ржавой воды. Парень любил, чтобы его женщина была постной, как его мясо.
После того, что казалось часами сухого вздоха, Синди, наконец, начала чувствовать себя немного лучше. Она поднялась на ноги, ее ноги дрожали, а глаза искали. Она должна найти выход отсюда. Она сделала шаг и услышала их, остальных. Те, кто все еще в подвале, кричат о помощи. Она на мгновение замерла, решая, что делать. Затем она побежала и споткнулась о дверь в подвал. И без дальнейших раздумий она отодвинула засовы, все три.
Если бы не круглый черно-белый кодовый замок, она бы уже отпирала остальные. Но все, что она могла сделать, это смотреть на него и плакать. Она не знала комбинацию!
Синди ударила кулаками по стальной двери, рыдая над ее блестящей поверхностью. Им тоже нужно было выбираться. Там, внизу, есть матери, жены, дочери и даже сын, муж или отец. И когда этот придурок спустился, чтобы привести ее наверх для своих болезненных удовольствий, единственный мужчина там, внизу, уже был близок к смерти. Она должна была их вытащить. Должна!
Просто уходи, - сказал голос в ее голове. - Уходи, и пусть копы заберут их позже. Но что, если никакого "позже" не будет? Что, если они сейчас так близки к смерти, что час или два означают их конец? Это казалось маловероятным, но вполне возможно. А что, если этот злобный ублюдок очнется? Что, если он увидит, что она ушла, убьет всех и сбежит? Или еще хуже: убил всех и пришел за ней?
Нет. Если она оставит их, он убьет их всех. Если, конечно, он еще жив. Она должна спасти их сейчас. Что это за старая поговорка? Сейчас или никогда? Конечно, так оно и было.
Синди отошла от стальной двери и прошла на кухню. Ее глаза метались туда-сюда. И время от времени она оглядывалась через плечо, просто чтобы убедиться, что никто не подкрадывается сзади. От запаха на кухне у нее снова перехватило горло, а желудок скрутило. Запах здесь всегда был хуже всего.
Конечно, это так, - прошептал призрачный голос изнутри. - Именно здесь он готовит всю еду. Ее желудок сделал тройное сальто внутри при этой мысли. Она огляделась, но не нашла ничего, что помогло бы ей открыть стальную дверь.
Когда она наткнулась на обожженные предплечье и ступню, Синди не вырвало. Она была к этому готова.
Внезапно она оказалась на полу, ее задница тупо пульсировала. И ей потребовалась добрая минута, чтобы понять, что произошло. Она нa чем-то поскользнулась, но...
Ощущение густой, скользкой жидкости на ее босых ногах, наконец, зафиксировалось в ее измученном сознании. И влага, пропитавшая ее изодранное зеленое летнее платье, которое он всегда заставлял ее носить, вызвала отвращение, тихое, паническое нытье. О, Боже! О, Господи! Я поскользнулся в его блевотине! Она почувствовала, как комок в горлe поднимается все выше, и проглотила его со всей силой, которая у нее была. Волна слабости накрыла ее, а затем... исчезла.
На коленях она подползла к раковине и сдернула полотенце для рук, лежавшее на стойке. Очистив ноги и зад от рвоты, она немедленно покинула кухню. Она просто не могла больше находиться там. Это было ужасное место. Она вошла в гостиную и остановилась. Комната, грубо говоря, была свинарником.
Здесь человеческие кости, во всех их разновидностях, лежали в холмике высотой по бедро у конца старой и сильно потрепанной пружинной кушетки. Крысы. По меньшей мере дюжина из них сновала по комнате, большинство из них грызли остатки различных конечностей и придатков, которые были на пути к разложению.
Вонь в этой комнате была еще хуже, чем на кухне. Она никогда раньше не была в этой комнате, и вонь была такой внезапной, что у нее закружилась голова. Вместо вареной человечины, это былa разлагающаяся человечинa. Синди сделала шаг вперед и почувствовала странное желе между пальцами ног. И ей не нужно было смотреть вниз, чтобы понять, что это было. Рвота. Еще больше блевотины этого больного ублюдка. Она посмотрела вниз и, к своему ужасу, обнаружила, что стоит не в блевотине, а в небольшой куче почти разложившихся кишок. Теперь она жалела, что это не блевотина. Она издала тошнотворный вздох и быстро выбралась из хлюпающей, гнилой кучи кишок. Трудно было сказать, были ли они людьми или животными. Синди в любом случае было наплевать. Это было отвратительно.
Она вытерла ноги о грязный ковер и попятилась из комнаты смерти и разложения. Крыса, по-своему предприимчивая, неслась к ней. Синди вскрикнула от ужаса, повернулась и побежала.


В последний раз, когда она смотрела на часы, висевшие над кухонной раковиной, прошло два часа. Два часа и ничего, кроме слез. Она должна была найти способ вытащить этих людей. Хотя ей и в голову не приходило, что за те два часа, что она провела в поисках чего-нибудь, что могло бы открыть дверь, она могла уже быть в полицейском участке, в безопасности, и рассказать все об этой вонючей адской дыре. В своих поисках она ничего не нашла.
Полчаса назад она набралась достаточно смелости, чтобы проверить ублюдка, который лежал наполовину в уборной, наполовину из нее. Похоже, он все еще не дышал, что было очень хорошим знаком. Теперь она снова смотрела на него, пока он лежал лицом вниз на заплесневелом кафеле уборной. Не раздумывая, она толкнула его внутрь. Его голова ударилась об унитаз с глухим чмокающим звуком. Звук, который вы получаете, когда ударяетесь о камень и бревно одновременно. Это был ужасный звук. Синди закрыла дверь и на всякий случай задвинула засов.
В какой-то степени она хотела, чтобы он был хотя бы немного жив, чтобы знать, каково это - быть запертым. Око за око, как говорится.
Сделав это, она отвернулась от двери и уставилась на дверь в подвал. Она ничего не могла сделать, чтобы вытащить их, теперь это было очевидно. Но это все еще не избавило ее от дерьмового чувства в животе и сердце.
Сейчас же! Иди сейчас же! Он заперт. Быстрее! - кричал ее беспокойный внутренний голос. - Да, он заперт. Черт, он может быть мертв, насколько я знаю. И этого было достаточно. Она бросилась (ноги казались немного резиновыми) дальше по короткому коридору, к входной двери, которая вела к свободе. Входная дверь находилась в столовой. Странное место для входной двери, но это не имело значения. Эта комната была чистой и достойно выглядела с длинным дубовым столом и безупречной обстановкой. Но она внезапно перестала всхлипывать.
На входной двери, на входе к ее свободe, тоже был один из этих проклятых комбинированных замков.
- Hет! - закричала oна. - Нет! Нет! Нет!
В этот момент зазвонил телефон. Телефон? Телефон! Она обернулась, прислушиваясь и отслеживая все движения воздуха одновременно. Ей даже в голову не пришло искать телефон. Сколько раз она проходила мимо него в поисках чего-нибудь, что можно было бы сломать, или через дверь в подвал? Дюжину? Может быть, больше?
Она последовала за гудком телефона, на ходу вытирая слезящиеся глаза, через кухню, а затем в гостиную; эту отвратительную комнату разложения. И вот он: довольно новый беспроводной цифровой телефон "GE", лежащий на подлокотнике старого, потрепанного и грязного дивана, белое пятнышко чистоты среди океана грязи и разложения. Это было действительно красиво.
Она стояла и смотрела, как он звонит. Часть ее хотела ответить, а другая не хотела. Что, если это кто-то, кого он знает? Приятель или кто-то в этом роде. Что, если у него есть партнер? Она сомневалась в последнем, но можно было бы предположить, не так ли? Она потянулась к радиотелефону, а затем быстро отдернула руку, как будто телефон был в огне. Вскоре он перестал звонить, и она почувствовала прилив облегчения.
Поднять его было труднее всего, но она справилась. В ее левой руке было около пятидесяти фунтов. Она тупо уставилась на него. Ее глаза опустились на изуродованную правую руку. Швы держались хорошо, но обрубки выглядели слишком красными для комфорта. Заражены, клянусь Христом, они заражены. Он не использовал ни перекиси, ни спирта для дезинфекции ран. Конечно, они были заражены. Синди покачала головой из стороны в сторону. Сейчас нет времени беспокоиться об этом.
Цифровой телефон выглядел достаточно простым в использовании. Она использовала изрядную долю беспроводных телефонов в своей жизни, чтобы знать. Она нажала овальную кнопку РАЗГОВОР, и телефон запищал. Она поднесла трубку к левому уху и прислушалась к постоянному, нескончаемому гудению открытой линии. Торжествующая улыбка появилась на ее грязном лице.
- A cейчас... - произнес низкий рычащий голос откуда-то позади нее.
Она резко обернулась, уронив телефон. У нее перехватило дыхание, как от острой рыбьей кости. Но там никого не было. По ее телу пробежал холодок, и она вздрогнула.
Она быстро наклонилась, взяла телефон, чуть не схватив при этом жирную крысу, и набрала 911.
- Cейчас...Ты умрешь... - проскрипел тот же мрачный голос позади нее.
Голос, который она слишком хорошо знала. Это был его голос. Ей не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что он доносится из кухни. Но она все равно повернулась.
- Экстренная помощь 911. Чем я могу вам помочь? - раздался в трубке женский голос.
Синди не могла ответить. Она шагнула вперед, широко раскрыв глаза и уставившись на арку, ведущую в кухню. Ее сердце забилось в груди с тревожной скоростью.
- Алло? Есть там кто-нибудь? Алло? - раздался в трубке женский голос, теперь он звучал немного обеспокоенно.
- Я тебя достану, Синди. Я съем твои яичники. Ням-ням, - прошипел голос из кухни.
- Нет, - простонала Синди.
- Алло? Алло? Кто это, пожалуйста? Вы позвонили в службу спасения 911...
Но Синди больше не слышала женщину на другом конце провода. Все ее внимание сузилось в сторону кухни, откуда доносился его голос.
Но он никак не мог выбраться так, чтобы я не услышала. Ни в коем случае, - рассеянно подумала она. Она долго ждала, просто стоя и глядя на арку. Женщина - диспетчер 911 - повесила трубку пару минут назад, и теперь телефон пищал на нее раздражающим тоном.
На кухне что-то лязгнуло. Возможно, сковороду поставили на плиту. Или, и Синди боялась этого больше всего, кто-то достал нож, предназначенный для резки. Синди проглотила стон в горле и сделала бессознательный шаг вперед.
- О, Синди, ты была плохой, плохой маленькой девочкой... - прошипел этот сводящий с ума голос.
Она вышла из своего маленького транса, и к тому времени почти добралась до арки. Она бессознательно шла навстречу этому голосу. Телефон все еще издавал этот раздражающий шум, и она снова нажала кнопку РАЗГОВОР. Телефон выключился. Отступив от арки, она поняла, что вспотела. Сильно вспотелa. Крыса незаметно проскользнула у нее между ног. Покачав головой, она нажала кнопку РАЗГОВОР и снова набрала 911. На этот раз ей ответил мужской голос, сильный и очень строгий.
- Экстренная помощь 911. Пожалуйста, назовите себя...
Синди прервала мужчину взрывом паники:
- Bы должны нам помочь! Пожалуйста! Мы заперты в этом доме. Он... Он рядом! Я слышу его!
- Синди... - насмешливо произнес знакомый злой голос. - О, Синди. Я так голоден. Итак, кто у нас сегодня на ужин...
- Алло? Мисс? Вы здесь? Мисс? - голос мужчины на другом конце провода теперь звучал более чем испуганно.
Вся эта власть, казалось, испарилась.
Оба голоса эхом отдавались в ее голове, смешиваясь и сливаясь, а затем подпрыгивая повсюду.
- Нет... - oна снова застонала и, не осознавая этого, повесила трубку.
- О, какой вкусной ты будешь... Эти сочные яичники... Вкуснятина.
По арке пронеслась тень, и телефон выпал из ее дрожащей левой руки. Она закричала в ужасе от того, что только что увидела. Смех, его смех, донесся до нее откуда-то из кухни. Еще один лязгающий звук, и все стихло. Синди втянула воздух, стиснула зубы и пошла к арке, ее глаза метались. Ее страх был на пике, но она продолжала двигаться. Пришло время взглянуть в лицо своей судьбе. Либо это, либо безумие.
Она осторожно вошла в кухню, готовясь к удару кулаком в лицо или, что еще хуже, ножу в шею. Ее глаза пытались метнуться в разные стороны одновременно. Но на кухне никого не было. Никого, кроме вареных частей тела и этого отвратительного запаха.
- Что... - начала она, и ее обдало ледяным холодом.
Она повернулась в его сторону, но снова ничего не увидела. Я проигрываю, - задумалась oна. - Я проигрываю.


Она поддалась любопытству и открыла дверь уборной. Большой нож для резки мяса, который она стащила с кухни, дрожал в ее левой руке. Но он лежал, как и прежде. Его лицо разбилось о грязные плитки, тело распростерлось и стало безжизненным. Она была почти уверена, что теперь он мертв. Если только ей не удалось полностью вывести его из комы, в чем она сомневалась, но все же имела свои подозрения. Она подождала, может быть, еще две минуты, просто глядя на него сверху вниз, готовая что он резко вскочит и схватит ее. Но он безвольно лежал на полу, и его спина по-прежнему не поднималась и не опускалась, указывая на отсутствие дыхания. Да, он должен был умереть...
Синди закрыла дверь и снова заперла ее на засов, не подозревая, зачем вообще это сделала. Теперь он мертв и безвреден.
Запомни это, подруга. Мертвый и безобидный, - подумала она про себя. Но факт оставался фактом: она действительно не знала, мертв он или нет.
Пытаться найти выход из этого дома было все равно, что пытаться найти выход из гигантского лабиринта. Она снова обыскала дом, все еще не найдя ничего, что помогло бы ей открыть двери. В ловушке, как крыса. Она слышала эту фразу много раз, и только теперь поняла ее истинное значение. Она снова забыла о телефоне.
Через час или около того, расхаживая по дому, она обнаружила, что сидит за кухонным столом, ее усталые глаза прикованы к вареным частям человеческого тела. Каковы они на вкус? - oна задумалась. - Как свинина? Немного пахнет свининой. При этой мысли у нее дико заурчало в животе, и она вздрогнула.
Прошло, казалось, несколько часов, но на самом деле прошло всего около двадцати минут. Она слышала их там, в подвале. Их голоса были хриплыми и сухими от того, что они слишком много кричали. Удивительно, что некоторые из них вообще могли кричать. Они никогда не покинут это подземелье. Она задумалась. Они были обречены с самого начала. Они уже мертвы. Мертвая и обреченная, как она сама будет через пару дней или около того, если ничего не будет есть или пить. Ее взгляд снова без раздумий упал на части тела. На этот раз ее желудок незаметно заурчал.
- Я тебя съем, сука. Я съем вас всех... - прохрипел его голос в сотый раз с тех пор, как она услышала его в первый раз.
Синди покачала головой и подняла глаза от человеческих частей на столе.
Думай об этом как об экзотической свинине... - прошептал какой-то другой голос. Новый голос, который она с трудом узнала.
Комок в горлe поднялся незамедлительно, и потребовалось огромное усилие, чтобы проглотить его.
Свинина? - подумала она. - О, это отвратительно! Это просто неправильно, - и она попыталась отогнать эту мысль. И снова она поймала себя на том, что смотрит на вареные части тела. Когда ее глаза сузились, она заметила колючки черных жестких волос, торчащих из предплечья. Она поморщилась при виде наполовину скошенных и пожелтевших ногтей на ногах. Это были части человека. Может быть, они от человека в подвале? - oна задумалась. - Неужели он наконец умер? Или он убил его? Синди подумала, что последнее ближе всего к правде.
Холодный ветер подул в нее, и она вздрогнула. Позади нее раздался громкий лязгающий звук. Она подпрыгнула и развернулась на стуле. Тень, темная и сгорбленная, наклонилась к ней.
- Я тебя съем, Синди. О... Я так голоден... - прорычала тень.
Как бы ей ни хотелось убраться отсюда к чертовой матери, она не могла пошевелиться. Она застыла от страха. И тень пришла за ней, ее когтистые руки сжимались и разжимались. Правый уголок рта Синди дернулся, и ее лицо обмякло.
- Дай мне свои яичники, Синди... - прорычала ужасная тень, надвигаясь на нее.
Все, что она могла сделать, это закрыть глаза. Внезапно на нее налетел холодный ветер. Был момент холодного ужаса, который потряс ее изнутри, а затем... он исчез. Просто вот так, он исчез. Ее глаза распахнулись, и она начала смеяться. Затем простой смех превратился в чистую истерику. Она оттолкнулась от стола, согнувшись пополам и держась за худой живот. Слезы катились по ее щекам, когда она разразилась невеселым смехом, глядя в пол. Она засмеялась так сильно, что снова начала вытираться.
Безумный смех прекратился, как будто его никогда и не было. Теперь она слишком хорошо понимала, насколько голодна. Конечно, ее желудок сжался, но это не означало, что ей нужно меньше есть. У нее было такое чувство, как будто внутри нее был миллиард королевских крабов, которые щипали ее за кишки. Она снова начала хихикать при мысли о крабах. Она внезапно прекратила хихиканье, которое, несомненно, снова превратится в этот ужасный лай.
Могли ли они услышать ее там, внизу? - oна задумалась. - Неужели они только что слышали этот безумный смех? Конечно, они могли. Но что с того? Что они могут для нее сделать? Что она может для них сделать? Ничего, вот что. И они могли бы подумать, что она сделала все, что они хотят. Да, ку-ку, а потом еще немного, а? Какое это имело значение? И снова ответом было "ничего".
Синди огляделась. Есть было нечего. Она даже не нашла хлеб, которым он кормил ее сегодня утром. Она подумала, что он, возможно, спрятал все это где-то, но как бы она ни старалась, она все равно ничего не нашла. Есть нечего, но...
Ее взгляд упал на части тела на столе. И комок в горлe снова поднялся. Нет, только не это. Что угодно, только не это, - подумала она. Но тут ее желудок снова заурчал.
- Давай, Синди, ешь. Ешь мою еду, или я съем тебя, - eго голос был так близко к ее уху, что она почувствовала тепло его дыхания на своей нeжнoй мочке.
Синди резко повернулась на стуле. Но опять же, его там не было, и она не заметила тени, которая двигалась возле холодильника. Неуклюжая, гротескная фигура, которая стояла, наблюдая и ожидая.
Теперь она смотрела на части тела, полностью сосредоточившись на них. Ее рот наполнился слюной, а глаза расширились.


Четыре часа спустя полиция, наконец, прорвалась через толстую стальную входную дверь и ввалилась внутрь, держа дробовики и оружие наготове. Все шестеро вошедших остановились как вкопанные всего в нескольких футах от входной двери. Некоторые начали размахивать руками перед своими лицами и гримасничать. Другие зажали нос свободными пальцами. В доме пахло горелой плотью, волосами и вонью чего-то, что они могли по-настоящему связать только с вареной свининой... и, конечно, рвотой. Все эти запахи смешались в одно прогорклое зловоние, создав тошнотворный суп. Даже их глаза начали слезиться из-за этого.
- Ха! Попался, маленький вертлявый! - завизжал сухой, потрескивающий женский голос впереди, прямо по короткому коридору перед ними.
- Ням-Ням! - закричала женщина, а затем послышались чмокающие и чавкающие звуки. - Хорошее дерьмо!
Полицейские медленно продвигались вперед, готовясь к тому, что могло их ждать за коротким коридором. Им всем сказали, что звонила женщина, и они знали, что им потребовалось больше времени, чем они думали, чтобы отследить звонок. Из-за этого они были в растерянности. Они внимательно следили за этой женщиной, которая позвонила. Но каким-то образом в глубине души они знали самое худшее.
Они продолжали двигаться, держа оружие наготове. Все они медленно прошли мимо дверей с обеих сторон. Однoй стальной, другой деревяннoй. И из стальной двери справа они услышали очень слабые крики о помощи. Эти люди скоро получат помощь. Но сперва... Они не поняли этого сразу, но поняли позже, когда ступили в лужу крови, которая, очевидно, просочилась из-под деревянной двери с единственным засовом. Маленькая арка, ведущая на кухню, была близко, и они продолжали двигаться. Надо попытаться найти живых.
Громкий и хриплый кашель донесся до них из кухни, затем раздалось несколько ревущих рыганий. Затем звук густой жидкости, шлепнувшейся на пол.
- Зажигай! - закричала женщина на кухне так внезапно, что некоторые мужчины подпрыгнули.
Ужасный аромат усиливался с каждым шагом. Это было все равно, что шагнуть в чужое измерение или в другой мир. Сердце каждого мужчины забилось быстрее, когда они вышли вперед. Это было оно.
Когда первые трое копов пробрались к арке, они застыли в почти трансовом состоянии. На их лицах появились полные ужаса гримасы. Один, самый молодой из них, попятился, повернулся и побежал обратно по коридору, и его вырвало ужином. Никогда за всю свою карьеру они не видели такого отвратительного и ужасающего зрелища. Никогда! И некоторые из-за этого уйдут из полиции, не в силах справиться с кошмарами и вынужденные одновременно находиться на работе.
Женщина на кухне ходила взад-вперед от плиты к столу, от стола к плите. Ее волосы сгорели, кожа головы покрылась волдырями и почернела в большинстве мест. Ее голова все еще дымилась. Она была полностью обнажена и с ног до головы перепачкана кровью. Правой руки у нее не было, и из обрубка хлестала кровь. Кровь была повсюду. Она ухмыльнулась и принялась грызть что-то похожее на человеческий палец. Возможно, ее собственный.
На плите, в большом стальном котле, кипели и пенились части человеческого тела, ноги, руки и различные другие конечности. А на столе стоял пир, подходящий только для Ганнибала Лектера. Рука, пальцы, что-то похожее на мужской бицепс и пальцы ног. А рядом с покрытым волдырями и вареным пальцем лежало что-то недоеденное. Что-то, что они позже идентифицируют как пенис.
И все же, женщина с тлеющей, обожженной головой продолжала расхаживать взад-вперед, даже не замечая полицейских, стоявших и с отвращением наблюдавших за происходящим в маленькой арке кухни.
Женщина, которая оказалась Сьюзен Брайт - пропавшей девушкой, пропавшей более двух месяцев назад, просто упала замертво, когда один из офицеров прикоснулся к ней. Они благополучно вытащили остальных людей, все были ужасно обезвожены. А за деревянной дверью с единственным засовом - лежал человек, разрубленный на куски. Большая часть кусков, и, конечно же, пенис, должны были стать женским праздничным ужином в эту страшную ночь.
Ням-Ням!