«Адский пейзаж» Рич Хокинс

Фрея прошла по каменной дорожке через кладбище,приближаясь к церкви, и тут небо окрасилось в красный цвет, а сквозь багровые облака пронеслись крылатые фигуры с тонкими конечностями. Это было чуждое небо, похожее на заброшенные и умирающие небеса Марса. Птицы исчезли, а самолеты рухнули на землю в дыму и пламени. Вчера утром девушка проснулась под голубым небом, когда все было прекрасно и спокойно, и она еще не убила своего мужа. А теперь дрожит от горя и вины, пытаясь сохранить воспоминания и все те мелочи, которые сделали ее тем человеком, которым она была. Но они медленно ускользали, и ее единственным желанием стало найти пропавшего сына до того, как она сойдет с ума от крадущейся тьмы, окутывающей мир.
Красные облака беспокойно пульсировали. Вчера с неба лилась кровь, а до этого шел черный дождь, маслянистый и резкий, с запахом, напоминающим человеческий жир.
Сжимая в руках мачете, девушка прошла через парадный вход церкви, попав в тень и окунувшись в прохладный воздух. Передышка после изнуряющей жары апокалиптического лета.
Внутри собрались жители деревни, последние верующие, и молились о спасении от ужасов нового мира. Детей не было видно. Никаких следов ее сына. Преподобный выступал перед потрепанной паствой, не обращая внимания на Фрею, которая села на заднюю скамью и положила мачете рядом с собой. Девушка взглянула на него. Преподобный выглядел стариком, ничего не понимающим, немощным и сомневающимся, живущим больше по привычке, чем благодаря истинной вере. Священник призывал своих прихожан оставаться сильными перед лицом бесовщины за дверью и верить, что Бог выведет людей из кризиса в лучший чистый мир, когда изничтожит полчища грешников и сексуальных извращенцев.
Прихожане внимали, молились, цитировали стихи из священной книги и находили утешение в словах преподобного и в доме их Господа с толстыми стенами и витражами. Преподобный декламировал Откровение, когда первые из них начали дергаться и хрипеть на своих местах, а затем у них изо рта и глаз пошла кровь. Те, кого еще не затронуло, закричали от ужаса, когда членов семьи и друзей охватили ужасные судороги и кровотечение, но скоро тоже стали страдать от тех же симптомов, а затем вся община превратилась в месиво жалких тел, содрогающихся и хнычущих. Некоторые кричали, умоляя святых и взывая к Иисусу, кроткому и смиренному, своему спасителю, Назаретянину.
Фрея бесстрастно наблюдала за происходящим, слишком далеко зайдя, чтобы быть потрясенной тем, что показывали глаза, ведь за пределами церкви творились еще большие ужасы. Рука крепче сжала рукоятку мачете, когда люди общины начали разрываться на части с влажными звуками и брызгами. Из-под кожи появились мясистые отростки и колючки, а конечности превратились в гнойные куски мяса. Лица вытягивались, рвались, а рты непристойно расширились. Некоторые из них произносили слова сквозь обломки красных черепов, когда волосы и кожа уже отваливались. Разносились истошные вопли. Руки царапали лица и глаза. Языки выдирались изо ртов. И в итоге вся община превратилась в скопление жалких тел, изуродованных, бесполезных и искалеченных.
Преподобный не изменился, так и стоял с прижатыми к лицу руками и расплывавшемся влажным пятном на промежности.
Фрея поднялась со скамьи и пошла в сторону паствы с высоко поднятым мачете. Прихожане, не отрывая глаз, смотрели на нее, когда девушка обходила скамьи. Некоторые из них говорили на непонятных языках и гортанно фыркали.
Преподобный издавал пронзительные звуки, со свистом, вырывавшимся сквозь сжатые зубы, но не остановил Фрею, когда та набросилась на верующих со своим мачете.
Члены общины с ужасными телами кричали и визжали. Фрея била и рубила, кромсая плоть и эластичную ткань, связки и сморщенные внутренние органы; несколькими взмахами раскалывала кости и отрубала руки. Кровь хлестала, брызгала, летела, потом капала, затихая с остановкой сердца. А когда девушка закончила, то осталась стоять, тяжело и прерывисто дыша, дрожащая и покрытая кровью. Руки отяжелели от напряжения, вздутые вены напряглись под кожей. Вытерев лицо, она сплюнула. Затем посмотрела на священника, который теперь сидел на ступеньках, ведущих к алтарю, опустив голову на руки. По ступеням струилась моча, образуя лужицу на холодном каменном полу.
Фрея подошла к нему, замахнулась мачете на съежившегося преподобного, но в последний момент опустила его. Отвернувшись, вышла на улицу, оставив позади церковь и убитую паству.


Шагая по главной дороге деревни, девушка пробиралась между людьми, лежащими на спине и смотрящими в жестокое небо. Ища сына, но не находя его. Старуха в испачканной ночнушке хихикала и твердила о старых богах с ужасным аппетитом. Фрея не обратила на нее внимания.
Люди на улицах сходили с ума. Мимо пронесся мужчина, бормоча и прикрывая глаза руками.
Происходящее казалось сном и сказкой, а минуты сливались воедино.
В небе висел извивающийся кошмар, и гроздь огромных глаз обшаривали землю внизу. Существо хватало жертв с земли и забирало в бездонную пасть с острыми розовыми языками. Жертвы вопили, улетая в небо. Фрея задумалась, не унесли ли туда ее сына, и от одной мысли об этом у девушки едва не остановилось сердце.
Словно очнувшись от оцепенения, она обнаружила, что стоит перед входом в сельский дом. Входные двери за каменными ступенями, поднимавшимися с улицы, оказались открыты, и оттуда несло ужасной вонью прелого сырого мяса.
Фрея поднялась по ступеням, осторожно ступая туфлями по засохшим брызгам крови, встала в дверях и сморщилась от ужасной вони, которая резала глаза и жгла горло. Подавив всхлип, клокотавший в груди, на мгновение склонила голову, прежде чем войти в здание.
И едва сделав с десяток шагов, остановилась посреди зала, окруженная тенями, кровью и преобразившимися жителями деревни. Те хрипели и жались к стенам, сгорбившись и скрючившись, костяные шипы и опухоли выпирали из плоти. Фрея вспомнила некоторых из них и пожалела, что узнала. Старые друзья и знакомые. Девушка оплакивала тех, кого помнила.
Но по-прежнему не было никаких следов сына, и среди пострадавших не обнаружилось детей.
Мачете встретило каждого из них, разрубая дергающиеся тела до тех пор, пока те не превращались в груду фарша и размочаленных костей.
Деревенский дом девушка покидала вся в запекшейся крови и рыдая в зажимавшую рот ладонь.


Дом полыхал, охваченный огнем, который раскалил воздух и заставил ее отшатнуться. Фрее казалось, что разум ускользает, и остатки рассудка постепенно покидают ее. В голове царил ступор. Биение сердца походило на тиканье неисправного механизма.
Плюхнувшись на скамейку на улице, возле деревенского магазина, девушка устало вздохнула и вытерла лицо окровавленными руками. Уши заложило низким звоном, от которого заныли кости черепа.
Вокруг смеялись и плакали люди. Она вспомнила последний выпуск новостей по телевизору, в котором говорилось о том, что из мирового океана поднялись огромные чудовища, а в небе открылись гигантские порталы. Ранее произошли стихийные бедствия, горели города и начались массовые самоубийства, а затем по всему миру распространилось безумие.
Фрея сидела так, пока не заметила, что рядом стоит человек. Взглянув вверх и направо, девушка увидела обнаженного мужчину, который работал маникюрными ножницами над своими зажатыми в руке яичками. Лицо мужчины выражало эйфорию, и безумец не обратил внимания на то, что Фрея встала со скамейки и направилась прочь.
За спиной мужчина вскрикнул от невыносимой боли, когда жидкость из его мошонки брызнула на асфальт.
Фрея не могла поверить, что забыла о деревенской начальной школе, но сейчас многое забылось: важные имена и даты. Информация. Сына звали Дэвид, точно. Дэвид. Его всегда звали Дэвид.
Произнося имя, девушка шла по короткой дорожке к парадным дверям. Толкнув дверь, шагнула внутрь. Внутри оказалась тесная раздевалка, яркие детские сумки на настенных крючках и запах гниющих морепродуктов. В первом классе никого, только на столе лежала расчлененная собака. Глаз у собаки не оказалось. Ее голова влажно поблескивала. Собака была смутно знакома, но останавливаться, чтобы убедиться в этом, Фрея не стала и прошла в следующий класс.
Пусто. Никого не осталось. Рисунки на стенах. Кучка молочных зубов на столе учителя. Фрея произнесла имя сына.
При виде детей, лежащих на полу среди столов и стульев в последнем классе, дыхание перехватило. Горло и грудь сдавило. В голове поплыло, зрение потемнело, и ослабшие ноги пошатнулись. Наконец, взяв себя в руки, девушка шагнула к детям.
Их было, наверное, более пятнадцати. Дети лежали на полу в тени с глазами открытыми, но остекленевшими и не видящими. Грудные клетки вздымались от медленного дыхания, слегка вздрагивая.
Увидев Дэвида (свернувшегося калачиком у дальней стены) с глазами, устремленными в пол, и приоткрытым ртом, девушка заплакала. Его высохшие губы потрескались. Фрея посмотрела на него, потом на остальных; казалось, что дети находятся под действием заклинания. Затем присела рядом с сыном. Ее мальчик. Облегчение, что нашла ребенка, было приглушено тем, что он никак не отреагировал на прикосновение руки. Даже не вздрогнул. На глаза Фреи навернулись слезы, сжимая руку Дэвида, она молилась, чтобы сын ответил, подал знак. Безмолвная мольба осталась без ответа.
- Здравствуй, Фрея, - раздался позади нее хриплый голос. - Добро пожаловать в мою кладовую.
Фрея встала и повернулась. Потребовались все нервы, чтобы не закричать, когда она увидела, что стало с мисс Блинкер, одной из учительниц школы. Красивая некогда женщина, которую обожали дети и некоторые отцы, теперь выглядела весьма необычно.
- О, Боже, - воскликнула Фрея, сжимая в руке мачете.
В памяти всплыли новые воспоминания, и на мгновение девушка забыла свое имя.
Сгорбившись и хрипя, мисс Блинкер усмехнулась бесформенным ртом, полным кривых клыков. Из живота проросли красные усики, колыхавшиеся и извивающиеся в воздухе. Сочащиеся кисты и вздувшиеся гнойники разорвали одежду, превратив ее в лохмотья. Правая сторона тела покрылась гнойными наростами. Руки превратились в сочащиеся кровью почерневшие когти.
Мисс Блинкер стала чудовищем.
- Это новый мир, - сказала учительница, обилие зубов придавало фразе легкий шелест. - Разве ты не рада? Это прибытие всех богов и чудовищ, обитающих в пространствах между мирами, – oна сделала паузу и вытянутым пальцем вытерла ужасный рот. - Почему бы тебе не подойти сюда, и мы сможем все обсудить?
Фрея сглотнула, прочищая горло, и посмотрела на Дэвида.
- Что здесь происходит?
Мисс Блинкер раскинула веретенообразные руки, словно желая обнять детей.
- Они - моя еда. Двоих уже съела. Ты голодна?
- Что с вами случилось? - спросила Фрея.
- Боги улыбнулись мне. Они благословили меня новым аппетитом и способностями и превратили в прекрасную сущность. Разве это не чудесно?
- Что ты сделала с моим сыном?
- Я просто дала ему и остальным натуральное успокоительное. Это сделало их более послушными для... ну, ты понимаешь.
- Я убью тебя нахрен, - сказала Фрея.
Мисс Блинкер рассмеялась и сделала резкий рывок через стол, отделявший женщину от Фреи, едва успевшей увернуться от мелькнувших когтей. Девушка отпрянула к стене, чуть не споткнувшись о ноги Дэвида. Когда мисс Блинкер прыгнула вперед, Фрея, взмахнула и рубанула мачете, лезвие вонзилось в порченое лицо твари, отхватив нос и большую часть с одной стороны. Это было все равно, что разрубить перезрелую тыкву.
Схватившись когтистыми руками за изуродованное лицо, мисс Блинкер завопила. Кровь хлынула на пол со звуком сильного шлепка, и чудовище рухнуло на пол. Повалившись назад, мисс Блинкер упала на спину, усики на ее животе были влажными и извивались. Когда она вновь потянулась к Фрее, мачете отрубил ее протянутую руку.
Фрея вогнала мачете в сердце мисс Блинкер, и та пронзительно закричала и заметалась, беспорядочно размахивая конечностями.
Дрожа и не находя слов, Фрея смотрела вниз на убитое чудовище, и только приложив ладонь к животу, заметила горизонтальный разрез, сделанный одним из острых усиков мисс Блинкер.
Дети вскоре очнулись и уселись на полу, озираясь по сторонам с унылыми лицами. Они понятия не имели, что происходит, и Фрея решила оставить их в неведении, потому что так было милосерднее.
С трудом справляясь с раной на животе, помогла Дэвиду подняться на ноги. Они обнялись. Мальчик молчал. В его глазах стояли слезы.
Она почти забыла его имя.
Они вышли на улицу, дети последовали за ними и рассеялись по деревенским улицам. Фрея и Дэвид стояли посреди дороги, наблюдая, как в красном небе гремит чужой гром. Солнце, затянутое алым, виднелось за бесформенными массами черной плоти, проплывающими над головой. Даже дневной свет становился красным. Смотреть на черные громады дольше мгновения было невозможно из-за боли, которую их проявление вызывало в глазах.
Кровь капала из ее живота на дорогу. С каждой каплей из нее сочилось все лучшее. Девушку передернуло, она тяжело вздохнула, еле сдерживая всхлип.
Мальчик рядом с ней вздрогнул. Как его зовут?
Мысли ускользали прочь. Казалось, что реальность рушится. Ткань времени искажалась сущностями, непостижимыми для нее. Стены домов кровоточили, а деревенская церковь превратилась в башню из красного пульсирующего мяса, которое прорастало усиками и рождало пухлых пауков размером с собаку.
Людей утягивало в небо, и те исчезали не крича.
- Пойдем домой, - сказала Фрея мальчику, глядя, как мужчина отрывает собственное лицо с такой легкостью, словно кожа и плоть были шпаклевкой.
Мальчик кивнул. Неразговорчивый, почти слабоумный, с глазами, потускневшими и заплаканными. Такой хрупкий. Как же его зовут?
Она подавила смешок, зажав рот ладонью. Кровь на губах. Кровь чувствовалась на языке. Мачете выпало, но где именно, вспомнить она не смогла. Старая народная песня эхом отдавалась в голове, а потом улетела, словно ветерок, нашептанный инопланетными богами.
Подробности исчезали. Когда день ее рождения? Что ела на завтрак?
На улице люди сдирали с себя кожу и при этом хихикали. Молодая пара, истекающая кровью из многочисленных порезов на растерзанных телах, совокуплялась в цветочном саду. Кровь стекала в сточные канавы и собиралась в лужи. Маленькая девочка вытаскивала кишки из мертвеца.
Девушка взяла мальчишку за руку, и они пошли дальше. Однако уверенности, что эта дорога ведет домой не было. Она издала болезненный крик, и мальчик посмотрел с растерянным выражением лица. Позади них смех и крики то нарастали, то затихали. кто-то пел из гаража, мимо которого они проходили. По улице распространился запах гниющего мяса.
В небе черные громады плоти ревели в знак победы.
Рука мальчика выскользнула, и она, спотыкаясь, пошла по улице, лишь раз оглянувшись на него, когда мальчишка сел на дорогу и поднял лицо к небу. Кем он был? Что он значил для нее?
Она не знала.
Девушка рассмеялась.
Как меня зовут?
Кровь на руках. Зияющая рана в животе. Прогорклый запах кишок. Она задавалась вопросом, что произошло. Ей было интересно, что все это значит. Она думала обо всем на свете, и о том, почему небо красное, и ухмыляются ли ей черные луны там, наверху.
Ее мозг млекопитающего угасал, медленно превращаясь в ничто.
Багровый свет пульсировал. Звон в ушах стал оглушительным. И она снова засмеялась, опустившись на бордюр на обочине дороги. Осколки стекла лежали у ног. Рана в животе была недостаточной, чтобы убить, во всяком случае, не быстро. Она подумала, что перерезать себе горло было бы самым уморительным поступком.
Да, так и есть. Это звучало восхитительно.
Она продолжала смеяться, когда подняла один из стеклянных осколков и провела им по горлу, предлагая свою кровь новым богам в конце всего этого.