«Хорошее укромное местечко» Ричард Лаймон

Новенький вышел из дома, где жили Эдди и Шэрон. Мы уже видели его - в тот день, когда он приехал. Даже издалека мы не хотели иметь с ним дела. Во-первых, ему не могло быть больше двенадцати. Во-вторых, сразу ясно, что он - придурок.
Так вот, мы с Джимом играли в мяч у меня на заднем дворе. Был прекрасный летний вечер, смеркалось. Стояла такая тишина, что было слышно, как мяч шлепает по нашим бейсбольным перчаткам. А этот новенький шагал по улице.
Намерения его были очевидны. На руке у него была перчатка.
Не просто какая-нибудь перчатка - перчатка первого бэйсмена. Вы никогда не обращали внимание, что настоящие тупицы всегда берут перчатку первого бэйсмена? Думаю, это потому, что они боятся мяча. Большой кожаный черпак - чтобы не подпускать мяч к себе близко.
Во всяком случае, на лужайку он не пошел. Он стоял на обочине, за спиной у Джима, и наблюдал за нами. Мы сделали вид, что не замечаем его. Джиму-то легко, он на него не смотрит. Мы бросали мяч друг другу, а этот смотрел мне прямо в лицо, изредка поглядывая в небо.
Мало того, что для нас он был малолеткой и носил эту дурацкую перчатку первого бэйсмена, парень был маленький и толстый. Голову он, наверное, не мыл целый месяц; грязные, сальные пряди волос спадали на лоб. Лицо - как у поросенка. Круглое, с маленькими розовыми глазенками. Красный нос сопливил, поэтому толстяк постоянно шмыгал и время от времени слизывал сопли с губ. На нем была красная рубашка с желтыми цветами, расстегнутая внизу. Живот пер наружу, как серый пудинг. Ниже торчали боксерские трусы. Будто он подтянул их, но забыл подтянуть шорты. Трусы были белые в синюю полоску. Шорты - клетчатые бермуды - похоже, готовились свалиться. У них были громадные, раздутые карманы до колен. Дальше, за жирными икрами, он нацепил черные носки. На ногах - сандалии.
Я не шучу. Именно так он и выглядел.
Настоящий подарочек.
Я старался на него не смотреть, но это было нелегко, потому что он стоял прямо за Джимом. Я ужасно хотел, чтобы он свалил. И чувствовал себя полным ничтожеством, потому что игнорировал его. Он не говорил ни слова. Просто стоял там, шмыгая носом, лизал сопливые губы и изображал что-то вроде улыбки.
Очень скоро он начал бить кулаком по перчатке.
Я не мог на это смотреть. Не очень-то приятно, когда от тебя воротят нос.
Поэтому я окликнул его:
- Выше голову, парень! - и бросил ему мяч.
Не швырнул изо всех сил, нет, ничего подобного. Бросил высоко, слабо и прямо к нему. Он на секунду оживился, а потом, когда мяч подлетел выше, занервничал. Наклонившись, он отвернулся и потянулся своей здоровенной перчаткой вверх, совсем не туда, куда надо. Мяч пролетел над ним куда-то на улицу. Когда мяч отскочил от тротуара, толстяк заглянул в перчатку. Он нахмурился, будто на самом деле удивился, что она пустая, и сказал:
- Извини.
Это было первое слово, что я от него услышал. Извини.
И он погнался за мячом.
- А ты добряк, малыш Рикки, - сказал Джим.
- А что ты хотел? Что мне делать - не обращать на него внимания?
- Теперь этот дурень к нам точно прицепится.
- Темнеет. Скажем, что уже поздно.
- Да, полностью согласен.
Нo нам надо было дождаться мяча. Наш новый сосед искал его уже довольно долго. В конце концов, он откопал мяч на клумбе перед домом Ватсонов и вприпрыжку понесся к нам. Не стал к нам приближаться, а просто бросил мяч.
- Боже! - пробормотал Джим. - Он что, девочка что ли?
Это был мой мяч, и ошибка тоже была моя, поэтому найти мяч предстояло мне. Я не очень-то хотел брать его в руки после толстяка, потому как после его рук мяч наверняка был липким. Так что выловил его из травы перчаткой. Когда я возвращался, парень переступил через бордюр и шел к Джиму.
- Что-то уже так темнеет, - сказал я. - Наверное, пора расходиться.
- А мы должны? - спросил толстяк.
Это "мы" мне совсем не понравилось.
- Да, а то еще мяч потеряем.
- Ну ладно, - oн шмыгнул и вытер верхнюю губу тыльной стороной ладони. - Я - Джордж Джонсон. Мы недавно переехали, - oн указал своей короткой пухлой рукой. - Вон туда.
- Я - Рик, а это - Джим.
К счастью, он не стал пытаться пожать нам руки.
- А вы хорошо играете.
- Много тренируемся, - сказал я.
- Хотите "Твинки"? - oн достал из болтающегося кармана целлофановый пакет.
"Твинки", бисквиты с кремом, наверняка хорошенько передавились.
- Спасибо, - сказал я, - я недавно ужинал.
- Ну пожалуйста, - сказал Джордж. - Они вкусные.
- Что за хрень, - сказал Джим.
Сунул перчатку подмышку, забрал пакет у Джорджа, сказал "Спасибо" и разорвал. Достал один размозженный "Твинки" из картонки и дал его мне.
- Там их только два, - сказал я. - Кушай сам, Джордж.
- О, у меня их много. Это тебе.
Ну, бисквит был в упаковке. Так что я решился и взял его.
Джим и я стояли с набитыми ртами, когда Джордж сказал:
- Вы будете моими друзьями?
Как можно отказать парню, только что угостившему тебя "Твинки"?
- Ну, э-э-э... - сказал я.
- Что за хрень, - сказал Джим.


На следующий день мы совершили ошибку - проехали на велосипедах мимо дома Джорджа. Мы направлялись в "Фэшн Молл". Это - отличное место чтобы погулять и поглазеть на девчонок - особенно на Синди Тэйлор. Она танцевала в группе поддержки университетской бейсбольной команды и не догадывалась о нашем существовании, но летом она подрабатывала в музыкальном магазине. Мы могли притворяться, что выбираем компакт-диски и кассеты часами, все это время не сводя с нее глаз. Знаю, звучит это глупо. Однако вы бы так не думали, если бы видели Синди.
Дело было в том, что Джордж, наверное, следил за нами. Не успели мы отъехать от его дома, как сетчатая дверь хлопнула, и он выскочил оттуда с криком:
- Эй, пацаны! Подождите!
Джим с отвращением взглянул на меня, но Джордж все еще был в пижаме, поэтому я решил, что мы в безопасности. Мы свернули к обочине.
- Привет, Джордж, - сказал Джим.
Джордж стоял перед нами, тяжело дыша и улыбаясь.
- Куда едете?
- Никуда, - сказал я. - Просто катаемся.
- Отлично! Сейчас я выйду!
- Это хорошо, - сказал Джим. - А больше тебе делать нечего?
- Нет!
Он убежал, сверкая толстой задницей.
Дверь захлопнулась.
- Ужас, - пробормотал я.
- А давай смоемся? - сказал Джим.
Это мы и сделали.
Мы помчались на велосипедах к углу, поспешно свернули, и срезали путь по узкому переулочку. Всю дорогу к торговому центру мы оборачивались в страхе, что Джордж может висеть у нас на хвосте. Но его не было.
Не было его и у торгового центра.
Как бы то ни было, он все испортил. Я не мог перестать думать о нем. Он так хотел покататься с нами. Он, наверное, несся сломя голову, чтобы переодеться, а потом крикнул своей маме что-то вроде:
- Мам, я иду погулять с друзьями!
Наверное, по пути в гараж за велосипедом он увидел, что мы ушли. Я подумал - плакал ли он? Попытался представить, как он объяснил маме, что друзья его бросили. Я почувствовал себя полным ничтожеством.
У меня даже не получилось особо возбудиться от слежки за Синди Тэйлор. Я смотрел на нее, но передо мной стоял Джордж. Меня тоже так пару раз кидали. Я знаю, что это такое.
И не всегда намного лучше, если именно ты и кинул.


В этот день мы вернулись домой окольными путями, чтобы не проезжать мимо дома Джорджа.
Каждый день с тех пор, как закончились занятия в школе, мы играли в мяч у меня во дворе после обеда. Но не сегодня. Я прошел по задним дворам к Джиму. У него был бассейн, значит, был и забор. Я с трудом перелез через него. Джим ждал. Мы перебрасывались мячом через бассейн. Потом Джим встал на трамплин для прыжков в воду, и я кидал мяч так, чтобы он свалился в бассейн. Пару раз едва удержав равновесие, он сказал:
- Я упаду и испорчу перчатку, пошел ты в жопу!
- Следи за язычком! - крикнула его мать из дому.
Когда стемнело настолько, что мяча почти не было видно, кто-то включил свет. Пришла его сестра, Джоан, с подругой. Они обе были постарше, обе в бикини. С нами они не разговаривали, ничего подобного, но все равно было круто. Они плескались в бассейне, сверкая водяными каплями, а мы бросали мяч с одного конца бассейна на другой. Думаю, им нравилось красоваться перед нами. Они много плавали на спине.
Потом мама Джима увидела, что происходит, решила, что так можно зарядить в кого-нибудь мячом, и велела нам прекратить.
Мы пошли в гостиную и играли в "Супербратьев Марио" до моего ухода.
Я пошел по улице. Издалека виднелся дом Джорджа. Где-то по дороге я даже остановился, чувствуя себя последним дерьмом из-за того, что было утром.
На следующий день, когда мы собирались в торговый центр, я прилетел к Джиму на всех парах. Он ждал меня на подъездной дорожке.
- Хочешь остановиться возле Джорджа и посмотреть, хочет ли он с нами гулять? - спросил Джим, усмехаясь.
- Мечтай.
- Маленький говнюк.
- Вот-вот.
Мне уже было не только не жаль этого болвана - меня возмущало, что он с нами сделал. Черт, мы не могли поиграть у меня во дворе, не могли проехать на великах у него перед домом. В своем собственном квартале мы вели себя как беглые каторжники. И еще чувствовали себя виноватыми. По крайней мере, я. И мне это не нравилось. Ну и черт с ним.
Мы выехали на улицу, и Джим свернул направо.
- Поехали так. - сказал я, и свернул налево.
- Шутишь?
- Да пошел он на хрен.
Перед домом Джорджа мы набрали приличную скорость. Ни один из нас на него не смотрел. Я не слышал, как хлопнула дверь, поэтому решил, что мы проехали слишком быстро для этого маленького урода. И я обернулся.
Джордж, скрючившись над рулем своего десятискоростного велосипеда, катил по дорожке на улицу. Он давил на педали, словно чокнутый, пытаясь догнать нас.
- О нет, - пробормотал я.
Джим взглянул назад.
- Черт побери. Тебя и твои прекрасные идеи.
- Эй, подождите! - заверещал Джордж.
- Что, попробуем оторваться? - спросил Джим.
- Боже! Ну его черту! - я сбавил скорость.
Джим сделал то же самое.
Джордж въехал между нами и подстроился под наш темп.
- Как дела? - спросил он.
- Ничего особенного, - ответил я.
- А куда вы вчера поехали?
- Никуда, - сказал я.
Меня пронзило какое-то мерзкое чувство. Стыд, хотелось мне того, или нет.
- Меня понос схватил, - пояснил Джим, - поэтому нам пришлось ехать домой. Извини, что не подождали тебя. Но так и на улице можно было обделаться, понимаешь?
- Ужас.
- Говно не ждет, - добавил Джим.
Джордж засмеялся.
- Сейчас все хорошо?
- Нормально, - пробормотал Джим и посмотрел на меня.
- Так куда мы едем?
Джим спас нас историей о поносе. Теперь моя очередь.
- В бассейн. В Джефферсоновском центре отдыха.
Улыбка Джорджа погасла.
- Бассейн?
- Ага, - ответил я.
Джордж расстроился. Нахмурившись, он повернулся к Джиму:
- Разве у тебя нет бассейна?
Джим не растерялся.
- Есть, конечно, но в общественном - симпатичные девчонки.
- Джордж, а у тебя плавки с собой? - спросил я.
Джордж оценивающе оглядел наши велики.
- А где ваши?
- На нас, - сказал я, и похлопал себя по заду. - Под джинсами.
- А-а-а.
- Сгоняй возьми плавки, - сказал Джим, - встретимся у бассейна.
- А я не знаю где он.
Джим рассказал дорогу. Джордж слушал, кивая и хмурясь, выдавил нервную улыбку и сказал.
- Хорошо. Надеюсь, найду.
- Отлично, - сказал Джим.
- Увидимся, - сказал я.
Джордж развернул велосипед и покатил домой.
Джим и я переглянулись, усмехаясь. И направились к торговому центру.
В музыкальном магазине мы кружили вокруг да около, притворяясь, что рассматриваем товар, наблюдая за Синди. Я чувствовал себя немного виноватым за грязный трюк, который мы разыграли с Джорджем, но забыл об этом, когда к нам подошла Синди. Стоять к ней так близко! Я едва это выдерживал. Она была до боли красивой и пахла восхитительно.
- Вам чем-то помочь? - спросила она.
Я не решился вымолвить и словечко. Все, на что меня хватило - покачать головой.
- Мы просто смотрим, - сказал Джим, как делал всегда.
Когда к нам подходила она или кто-нибудь еще из персонала.
- Хорошо. Понадобится помощь - обязательно дайте знать.
- Конечно, - сказал Джим.
Она улыбнулась и ушла.
- О, боже, - прошептал Джим. - Я бы все отдал...
- О, да.


Когда она ушла, мы устроились. Чтобы рассматривать ее издалека. Некоторое время она помогала покупателям, а потом в магазин зашла Бобби Андерс. Она была главной танцовщицей в группе поддержки, но даже в подметки Синди не годилась. Синди была стройной, прекрасной, изящной, а Бобби - коренастой, да еще и с кроличьим лицом. Но она все равно пользовалась успехом. На это были три причины: живость и пара огромных сисек. Но меня ничего из этого особо не интересовало. Лично я считал ее отстоем.
Но она была лучшей подругой Синди.
Они встали за прилавком и о чем-то болтали.
Мы решили, что Синди слишком увлеклась разговором, чтобы нас заметить. Поэтому прошли по ряду, чтобы получше их видеть. Мы сохраняли осторожность, делая вид, что сильно интересуемся разложенными там дисками, и подошли к самому краю.
Синди находилась так близко, что я мог дотянуться до нее рукой. Она стояла на другом ряду, слегка прислонившись. Край лотка впился в ее складчатую юбку, ну и в попку тоже. Сквозь белую блузку виднелись бретельки ее лифчика. Со своего места я видел, как ее шелковистые волосы спадали на мягкую щечку.
- К десяти, наверное, - сказала Бобби, когда я прислушался. - Не позже одиннадцати.
- Без проблем, - сказала Синди. - не волнуйся. Мы будем просто жрать и смотреть кино, - улыбаясь, она ткнула Бобби локтем. - Пока родители не пойдут на боковую. Ты ничего особо не пропустишь. Не забудь взять спальный мешок.
- Надеюсь, Доррис в него не пердит.
Синди снова ткнула ее локтем и рассмеялась.
Потом Джим ткнул локтем меня, пока они не заметили, что мы могли их слышать.
Выйдя из магазина. Джим схватил меня за запястье.
- Ты это слышал? - он раскраснелся и едва дышал. - У них будет вечеринка, а потом они останутся у нее на ночь! Ты думаешь о том же, о чем и я?
Так оно и было.
- Думаешь, это сегодня? - спросил он.
Я знал, что она не работала по выходным. Была пятница.
- Сегодня или завтра.
- Да!
Мы поехали ко мне, окольными путями, чтобы не проезжать возле дома Джорджа. Когда мы были в безопасности, спрятавшись в гараже, Джим сказал:
- Интересно, может, он до сих пор в бассейне.
- Может, он все понял, - сказал я.
- Такие как он никогда не понимают.
Дома я спросил, может ли Джим остаться на ночь. Мама разрешила, и предложила поужинать с нами. Потом мы задними дворами прошли к Джиму домой. Он спросил разрешения у матери, взял спальный мешок и белье, и мы вернулись ко мне.
Мы быстро поставили палатку, притащили пару стоек от лежаков и разложили спальные мешки.
Но ждать было долго.
Ничего на свете не может быть дольше ожидания чего-нибудь очень крутого.


Наконец папа пришел с работы. Наконец, мы поужинали. Наконец опустилась тьма и мы пошли в палатку.
Нам пришлось переодеться в пижамы и оставить одежду на улице. Мы так всегда делали, и не хотели привлекать внимание родителей нарушением привычного уклада. Это чревато неприятностями. Они ожидали, что мы совершим еще несколько походов домой - почистить зубы, отлить и все такое. Когда они улягутся спать, одежду можно будет забрать без проблем.
Мы взяли с собой в палатку пару фонариков, две банки "пепси" и пакет чипсов с луком. Закрыли москитную сетку, но не стали застегивать вход в палатку, чтобы проветривалась. Мы уселись, скрестив ноги, на спальные мешки и принялись за закуску.
- Это офигенно! - сказал Джим.
- Чипсы?
- Сам знаешь что.
- Боже, не могу поверить, что собираюсь это сделать.
- Надеюсь, мы хоть что-то сделаем.
- У них одноэтажный дом, - сказал я, - значит, они точно не поднимутся наверх.
- Если только они не закроют занавески.
- Не закроют. Не смогут. Это слишком жестоко.
Джим тихо засмеялся.
- Как думаешь, когда пойдем?
- Стоит подождать хотя бы до одиннадцати.
- Черт, лишь бы мы все не пропустили.
- Бобби туда даже не придет до одиннадцати. Тем более, что они, скорей всего, всю ночь будут развлекаться.
- Но мы же хотим увидеть, как они переодеваются.
- Во что переодеваются?
Это не я спросил.
Это спросил Джордж.
Мы оба вздрогнули и быстро повернулись ко входу в палатку. И увидели Джорджа, стоящего, согнувшись, сбоку от москитной сетки. Его поросячье лицо в темноте посерело. Мы посветили на него фонариками. Он зажмурился и сказал:
- Привет, пацаны.
- Что ты здесь делаешь? - рявкнул я.
- А вы не будете спать всю ночь? - спросил он спокойно, словно не слышал меня.
- Это частная собственность, - сказал Джим.
- А можно мне чипсов?
- Ты сюда не влезешь, - сказал я. - Места мало.
- А я вам давал "Твинки"!
- Хорошо, хорошо, - сказал я. Я не хотел спорить - хотел просто от него избавиться. Я расстегнул "молнию" и протянул ему пакет. - Доставай. Можешь хоть все забрать.
- Ух ты, спасибо.
- А не хочешь забрать их домой, - сказал я, - и поделиться с родителями?
- О, их нет дома.
Он набил рот пригоршней чипсов.
- Ну, дай няне.
- Няне?
- Они же тебя не одного дома оставили, да? - спросил я.
- Одного. Всегда так делают.
- Отлично, - пробормотал Джим.
- А куда мы пойдем?
- Никуда, - сказал я.
- Мы будем подсматривать в окна?
Как долго он подслушивал?
- Мы никуда не идем, - сказал Джим.
- Я пойду с вами. Я люблю подсматривать в окна. Можно много чего увидеть.
- Ты что, - спросил Джим, - маленький извращенец?
Джордж засмеялся, изо рта полетели крошки чипсов.
- В мои окна лучше не подсматривай, - сказал я.
- Или мои, - добавил Джим.
- Нет, мне только на девочек нравится смотреть.
- Ты шпионил за моей сестрой? - спросил Джим.
Джим покачал головой и забил рот чипсами до отказа.
- Он знал о твоем бассейне, - напомнил я Джиму.
- Точно. Ты что, вокруг моего дома шастал, а?
- Не-а. Честно.
- И не суйся, чувак.
- А у меня кое-что для вас есть, и если вы возьмете меня с собой
- Не возьмем мы "с собой", - сказал я.
- Ну пожалуйста!
- И что у тебя есть? - спросил Джим.
- "Твинки".
- Это ерунда. Что еще?
- Перестань, - сказал я Джиму. - Нет у него ничего стоящего.
- Бухло. У папы в комнате целый бар, а еще - винный погреб.
- Можешь принести нам бутылку вина?
- Конечно.
- Твой старик тебя убьет.
Джордж пожал плечами.
- Все равно он не узнает. А если узнает - какая разница? Ну что, стащить бутылку?
- Круто, - сказал Джим.
- Боишься? - спросил я.
- А ты? Ну? Можно будет выпить по пути к Синди.
- Было бы неплохо, - пробормотал я.
Я не мог поверить, что он сказал ее имя перед этим слизняком.
- А кто такая Синди? - спросил Джордж.
- Никто, - сказал я.
- Это - девочка, за которой мы будем следить?
- Иди домой и принеси вина, - сказал Джим, - но не возвращайся до одиннадцати. Раньше мы никуда не пойдем.
- Обещаете, что без меня не уйдете?
- Да чтоб мне умереть, если вру, - сказал Джим. - А теперь иди.
Джордж сунул пакет с чипсами в палатку и убежал.
- Ты дебил! - заорал я.
- Я знаю, что делаю.
- Ты дебил! Ты выдал ему ее имя! Сказал, куда мы идем. Мы... Я не пойду! Не пойду, если это говно пойдет с нами. Ни за что. Я не позволю ему шпионить за Синди.
- Как он шпионит за моей сестрой?
Это меня слегка охладило.
- Думаешь, он это делает?
- А ты думаешь - нет? Как ты сам сказал, откуда он знает о бассейне?
- Мог слышать всплеск, или...
- С улицы? Не-е-ет. Он тут ошивается. Буду спорить, что он перелезает через забор. А окно Джоан как раз там.
- Это еще не значит, что он туда заглядывал.
- Эй, он сам признался. Он сказал, что заглядывает в окна.
- Но не в окно Джоан же.
- Так уж он тебе и сказал бы. Сам подумай. И как ты думаешь, что он делал у тебя во дворе вчера?
- Нас искал, наверное.
- Да, наверное. Или, наверное, пришел посмотреть, что там творится в спальне у твоих родителей. Может, он к их окну каждую ночь ходит. Ему, наверное, нравится твоя мама раздетой.
- Она закрывает занавески, - сказал я, чувствуя раздражение и отвращение.
- Да, но она их полностью закрывает? Если между ними хоть щелочка будет...
- Если он за мамой подглядывал - ему не жить.
- Спорим - подглядывал? И за моей мамой, может, тоже. Может, и за Джоан, и за мамой. И, может, за всеми девушками района. Ты же слышал. Ему нравится подглядывать.
- Если он когда-нибудь шпионил за мамой...
- Надо его проучить. Поэтому я сказал, что он может пойти с нами. Думаешь, мне нужно его вино и "Твинки"? Возьмем его с собой, а потом этот Любопытный Том получит.
Мы улеглись на спальные мешки, головой к выходу, чтобы следить за Джорджем, и принялись разрабатывать план.


Около десяти тридцати в спальне моих родителей зажегся свет. Мама подошла к окну и задернула занавески. Через некоторое время свет погас. Однако сквозь шторы пробивалось тусклое дрожащее свечение. Их телевизор, который они любили смотреть в кровати, пока не кончатся одиннадцатичасовые новости. Они не вставали с кровати, разве что кому-то понадобится сходить в туалет.
- Ну что, идем? - спросил Джим.
- Скоро уже.
Мы подождали еще немного. Я ужасно нервничал. Не потому, что нужно было влезть в дом. Из-за всего остального.
Наконец я сказал:
- Вперед.
Мы выползли из палатки и прошли через патио к задней двери. Хлопнули дверью и направились к ванной, совсем не пытаясь не шуметь. Джим вошел. Я ждал в коридоре. Когда он смыл унитаз, я, под прикрытием этого шума помчался в свою комнату. Щелкнул выключателем, нашел у себя в шкафу бухту веревки и собрал одежду. Быстро, как только мог, выключил свет. Потом стоял в темноте и ждал, пока Джим не сольет воду снова. Услышав шум бегущей воды, я погнал к задней двери. Вышел, посмотрел на окно родителей - никто не смотрит - и побежал к палатке.
Я снова устроился наблюдать за двором через москитную сетку.
Скоро пришел Джим и заполз в палатку.
- Все нормально? - прошептал я.
- Отлично.
Мы ненадолго включили фонарики, чтобы разобраться с одеждой. Потом, уже в темноте, разделись. Ощущать голой кожей теплый воздух было непривычно. Мне бы даже понравилось, если бы я мог думать о чем-либо кроме вылазки к дому Синди. Но Джордж все испортил.
Когда одежда, кроме рубашки, была на мне, я намотал веревку на запястье в несколько оборотов, аккуратно, чтобы колечки не накладывались друг на друга, а потом - подогнул концы.
Я только надел рубашку, когда Джим шепнул:
- Идет.
Я быстро застегнулся.
Мы взяли фонарики и выползли наружу.
Джин поднес палец к губам. Джордж кивнул и поднял пакет, который принес собой.
Я повел. Мы остановились у гаража.
- Принес? - спросил Джордж.
- Конечно.
Джордж раскрыл пакет и вытащил бутылку вина.
- И "Твинки" еще.
- Отлично. Положи пока.
- А сейчас не хотите?
- Позже.
- У нас по пути есть хорошее укромное местечко, - прошептал я. - Остановимся там и устроим небольшую вечеринку.
- Клево! - сказал Джордж.
Поход к нашему "хорошему укромному местечку" занял около двадцати минут.
Это был железнодорожный тоннель под Джефферсон-авеню.
Не будь с нами Джорджа, мы с Джимом прошли бы тоннель быстро, как только могли, и радовались, что он остался позади.
Даже при свете дня от него по спине бежали мурашки.
Мы никогда не спускались туда ночью.
Всю дорогу я нервничал.
Отчасти я боялся, что нас засекут копы, или проедет кто-нибудь знакомый. Каждый раз, когда проезжала машина, я отворачивался.
Но больше, все-таки, я боялся заходить в тоннель.
Мы там достаточно редко бывали, заходили несколько раз на разведку. Судя по тому, что мы видели, туннель облюбовал местный сброд. Бетонные стены покрыты надписями, часто - странными и сумасшедшими. Кругом мусор: пустые бутылки из-под бухла, раздавленные пивные банки и сигаретные пачки, какое-то мерзкое шерстяное одеяло или два, даже старый перепачканный матрас. Одежда. Грязный кроссовок на низкой подошве, чье-то старое нижнее белье и пара брюк.
Как-то мы очень взбудоражились, когда наткнулись на лифчик. Джим поднял его. Он затвердел от высохшей грязи, а одну бретельку порвали.
Нашей лучшей находкой был номер журнала "Пентхаус". Он, похоже, промок незадолго до того, как мы его нашли, потому что его страницы распухли и одеревенели, и многие слиплись. Мы расцепили их и смогли увидеть довольно много фоток. Мы забрали его с собой, и Джим тайком хранил его в своей комнате.
Самой отвратительной находкой был использованный презерватив. Его мы трогать не стали.
А самым ужасным, что мы там нашли, думаю, были остатки костра - круг опаленных камней, огораживающий гору золы. В золе лежала пара обуглившихся банок и кучка маленьких косточек. Мы решили, что они - индюшачьи, или что-то вроде этого. Пока я не нашел череп. Я поднял его и сдул золу. У черепа был короткий нос и острые зубки. Джим сказал:
- Боже, это кошка!
Я закричал и выбросил его. Череп ударился о камень и разлетелся на кусочки.
После этого мы старались держаться от тоннеля подальше.
Я уж точно не собирался идти туда ночью.
Я бы сдрейфил, если бы не одно: это прекрасное место, чтобы научить Джорджа не приставать к нам.
Добрались мы туда слишком быстро.
Джим остановился прямо у начала поручней моста. Мы молча стояли там, ожидая, пока проедет машина. Когда она скрылась из виду, издалека показались фары еще одной. Джим, похоже, решил, что водитель еще нас не видит, и прошептал:
- Сюда, быстро, - после чего сошел с обочины.
- Куда мы идем? - спросил Джордж.
- Это классное место, - сказал я. - Тихое и укромное.
Не успела машина подъехать, как мы вслед за Джимом спрятались среди деревьев. Водитель со свистом пронесся мимо, так нас и не заметив. Мы проползли между деревьями и начали спуск по заросшему кустарником крутому склону к железнодорожным путям. Вправо пути тянулись вдоль пустого поля, сверкая в лунном свете. Влево - скрывались в темной пасти тоннеля.
Промчалась еще пара машин, но мне было наплевать. Мы были под мостом, так что нас никто бы не заметил.
Траву покрывала роса, отчего мои джинсы промокли до колен. Пару раз я поскользнулся. Джордж разок приземлился на задницу. Наконец спустившись, мы поднялись к дороге по невысокой насыпи.
- Вот оно, наше местечко, - сказал я Джорджу.
- Там, под мостом? - он совсем не удивился.
Джефферсон-авеню была четырехполосной, поэтому тоннель был достаточно длинным. Можно было увидеть тусклый лунный свет в его конце, но этого было недостаточно, чтобы рассмотреть хоть что-нибудь внутри.
- Надеюсь, там никого нет, - пробормотал я.
- Смотрите в оба, - сказал Джим. - И будьте готовы бежать со всех сил.
- Может, лучше просто тут остаться? - спросил Джордж.
Джим покачал головой.
- Нас могут увидеть с дороги. Пошли.
- Ну, не знаю... - сказал Джордж.
- Ты же хотел пойти с нами, - напомнил я.
- Эй, - сказал Джим. - Если хочешь дружить с большими пацанами, должен делать то же, что и мы.
- Или можешь пойти домой, - сказал я. - Ты как хочешь, а мы идем.
Он заколебался, когда мы с Джимом, когда мы переступили рельсу и пошли по колее к тоннелю. Я изо всех сил надеялся, что Джордж струсит. Я не хотел туда спускаться, не хотел трогать его, я хотел одного - чтобы он убрался от нас подальше и навсегда, а мы пошли к Синди.
Но он пожал плечами и пошел вслед.
Путей было два. Их разделяло несколько футов. Перед нами стояли широкие бетонные опоры моста.
Дойдя до самого края моста, мы включили фонарики. Джордж порылся в пакете и достал большой шестивольтный фонарь.
- Прекрасно, - прошептал Джим.
Мы направили лучи во тьму. Фонарь Джорджа светил очень ярко. Прежде чем идти дальше, мы все бегло осмотрели.
- С виду все нормально, - пробормотал Джордж.
С виду ничего не было нормально. Совсем. Но, по крайней мере, мы никого не заметили.
Джим направил фонарь на ближайшую опору. Бетон был испещрен именами и ругательствами, датами и незатейливыми рисунками. Самый большой из них был очень старым, и я видел его много раз. Он изображал мультяшную девицу с большущей грудью и раздвинутыми ногами. Мы с Джимом называли ее "Пизденкой". С того времени, как мы ее в последний раз видели, кто-то добавил прямо под ней огромный эрегированный член, целящийся ей между ног и гейзером извергающий струю.
Вообще, мы бы неплохо повеселились, разглядывая и комментируя эти художества. Но с нами был Джордж. И мы спешили попасть к Синди. И стояла ночь.
Нам было не до этого.
- Посмотри на той стороне, Джордж, - сказал Джим.
- Я?
- У тебя мощный фонарик. Посмотри, чтоб там никого не было.
- Э-э-э, черт.
- Делай, что говорят, - сказал я. - Мы же не хотим, чтобы на нас налетел какой-нибудь алкаш.
Джордж вздохнул, но послушался. Он прокрался за опору, посветил фонариком, поднял фонарик и осмотрел три других.
- Здесь все хорошо, - сказал он дрожащим голосом. Поспешно перешел на нашу сторону тоннеля. - Вино открывать?
- Можно, - сказал Джим.
Джордж присел на корточки, положил пакет на землю и вытянул бутылку. Встал. Джим светил на ее горлышко, пока Джордж пытался поддеть фольгу на пробке грязным ногтем.
Я воспользовался моментом, чтобы осмотреться. Я стоял на месте и водил фонариком туда-сюда. Свет отразился от пустой бутылки, которая валялась неподалеку. Под стеной лежали какие-то лохмотья, наверное, рубашка. Рубашку окружили бутылки, битое стекло и смятые сигаретные пачки. Посреди стены была нарисована огромная черная свастика. Я уже ее видел, а вот картинка рядом с ней оказалась для меня в новинку - задница, в которую вставили стоячий член.
Я решил бросить смотреть по сторонам.
Джордж, со швейцарским армейским ножом в руке, зажал бутылку между ног. Он раскрыл штопор, наклонился и принялся вкручивать его в пробку.
Когда штопор был достаточно глубоко, он потянул и запыхтел.
- Крепко сидит, - пробормотал он.
- Может, ты попробуешь? - сказал мне Джим.
Джордж протянул бутылку мне. Я положил фонарик на землю, зажал бутылку между ногами точно так же, как и он, и с усилием дернул нож.
Сначала пробка не поддалась.
- Поторопись, - сказал Джим. - Ты же не хочешь опоздать к Синди.
Пробка немного продвинулась.
Потом она быстро выскользнула. Раздался хлопок, после чего Джим резко обхватил Джорджа, подставил ногу и положил его на лопатки. Джордж удивленно взвизгнул, и, шлепнувшись оземь, хрюкнул.
Именно так мы и планировали, но это внезапное нападение удивило меня едва меньше, чем Джорджа.
Я быстро отложил нож и бутылку.
Джордж не сопротивлялся, и Джим перевернул его и шлепнулся ему на поясницу.
- Ну что вы, ребята? - задыхался Джордж. - Что вы...?
- Заткнись! - сказал Джим. - Ничего с тобой не случится.
Я начал связывать Джорджу руки.
- Эй! - сказал он. - Не надо! Не надо!
- Успокойся, - сказал Джим.
- Это... это что... посвящение?
- Конечно, - ответил Джим.
- Нет! - сказал я. - Зачем ты такое говоришь? Он подумает, что он... Это не посвящение, Джордж. Ты никуда не вступаешь. Мы просто хотим, чтобы ты за нами не ходил, а ты ни хрена не понимаешь. Ты нам не друг! Ты - жирная грязная заноза в жопе!
Джордж зарыдал.
- И еще озабоченный!
- Да, - присоединился Джим. - Ты шпионил за моей сестрой, грязный извращенец!
- За кем ты еще шпионил?
- Ни... ни за кем!
- Не верю, - сказал Джим.
- Да, - сказал я. - И ты думал, что пойдешь с нами, и там еще на Синди будешь пялиться!
Джим слез с него, схватил за ноги и потянул, пока икры не прижались к бедрам. Разобравшись с руками, я обмотал веревкой его лодыжки, натянул ее и связал ноги.
К тому времени, как я закончил, Джордж орал во всю глотку.
- Лучше прекрати, - пригрозил Джим. - Тебя могут услышать.
- И прийти за тобой, - добавил я.
- П-п-п... Пожалуйста!
- Я бы на твоем месте вел себя очень тихо, - сказал Джим.
- Теперь, - сказал я, - не думай с нами связываться.
Мы отошли. Джим выключил фонарь Джорджа и взял бутылку вина и пару упаковок "Твинки" из пакета. Я выкрутил пробку со штопора и положил нож на землю в паре футов от Джорджа. После чего поднял свой фонарик и сунул в карман.
- Если ты будешь здесь, когда мы вернемся, - сказал я, - мы тебя развяжем.
- Если вернемся, - добавил Джим.
И мы поспешили прочь. Джордж кричал всякое вроде "Пожалуйста!", "Не бросайте меня!" и "Вернитесь!". Но прекратил, когда мы поднимались по склону.
- Сюда, - сказал Джордж, когда мы шли по мосту, и предложил мне "Твинки".
Я покачал головой.
- Не надо мне от него ничего. Мы же его обманули, понимаешь?
Джо ухмыльнулся.
- Хорошенько обработали.
- Может, вернемся и отпустим?
- Сдурел? Мы и так вон сколько времени потратили. К тому же, этот дебил все равно может захотеть с нами пойти. Подумает, что мы пошутили, или еще что-нибудь, и придется начинать все сначала.
- Да, ты прав.
- Еще он, наверное, за пять минут развяжется и убежит.
- Не знаю. Я его хорошо связывал.
- Ну ладно, пусть десять. Даже не думай его жалеть. Сам напрашивался, вот и получил.
- Точно. Может, будет теперь держаться от нас подальше.
- И от наших окон. Если я увижу, что он шпионит за мамой или Джоан, он поймет, что сегодня легко отделался, - сказал он с набитым ртом.
Смотря на него, я почти чувствовал этот вкус. Скоро я сказал:
- И вообще, он перед нами в долгу.
- А?
- За всю херню, которую мы из-за него пережили.
- Чистая правда, черт возьми.
- Кроме того, он съел наши чипсы.
- Так и есть.
Я взял одну упаковку у Джима, отдал ему бутылку, разорвал целлофан и начал есть. Я съел уже половину "Твинки", когда Джим отхлебнул вина.
Он вздохнул.
- Зашибись.
Джим передал бутылку мне. Я сделал пару глотков. Во рту запекло. Когда вино достигло желудка его словно огнем прожгло.
- То пальто, - сказал я.
Джим расхохотался.
Так мы и шли, время от времени прикладываясь к бутылке и покусывая "Твинки": прятали бутылку каждый раз, когда мимо проезжала машина. Как-то мы сошли с Джефферсон, потому что там было много машин. К тому времени "Твинки" кончились, а бутылка опустела более чем наполовину.
- Давай сохраним оставшееся, - сказал Джим.
- Для чего?
- Для нас, дурень.
Мы покатились со смеху. Успокоившись, Джим сказал:
- Мы же не хотим испачкаться?
- Говори за себя.
- Где пробка? - я отдал пробку, и Джим вогнал ее в горлышко бутылки. - Оставим на обратную дорогу.
Неплохая идея.
Он нес бутылку всю оставшуюся дорогу к Синди.
Не считая лампы в конце подъездной дорожки, дом Синди стоял во тьме. Даже на крыльце света не горел.
- Что такое? - сказал Джордж.
- Не знаю.
- Она же здесь живет, да?
- Точно.
Мы оба здесь бывали. Три раза мы ходили за ней после школы, в первый - чтобы узнать, где она живет, а потом - просто потому, что нам нравилось смотреть на нее, на то, как она вышагивает, прижав книги к груди, как ее волосы блестят золотом в солнечном свете, а юбка порхает, как бабочка.
- Точно похоже на ее дом.
- Потому что это он и есть.
- Может, они сзади?
Мы пересекли передний дворик и прошли вдоль дома. Окна были темными. То же самое было и сзади. Все это время меня трясло: боялся, что нас поймают. Теперь я мог понять, почему парням вроде Джорджа нравится шпионить. Это - как доза. Это возбуждает. Но возбуждение ушло, когда мы вышли на улицу.
- Вот говно, - сказал Джим.
- Наверное, мы опоздали.
- Спасибо Джорджу, маленькому говнюку.
- Черт!
- Это же тот дом, да? - спросил Джим.
- Конечно это... эй! Может, мы временем ошиблись? Может, это завтра? Мы же наугад пришли, помнишь?
- Да! Буду спорить, что это завтра.
- Отлично! Значит, ничего страшного. Придем.
Мы отвернулись от дома и пошли.
- Завтра, - сказал Джим, - нам не придется париться из-за Джорджа. Теперь он к нам близко не подойдет.
- Правильно. И мы придем раньше. Мама и папа куда-то собираются. Их не будет дома допоздна.
- Чувак!
- Сможем выйти часиков в десять!
- Отлично! Как раз успеем накатить!
Мы еще по паре раз приложились к бутылке. Мы, наверное, порешили бы ее и напились вдребезги, но бутылка разбилась вдребезги первой. Джим споткнулся и накренился назад. Бутылка вылетела и взорвалась на тротуаре перед нами.
Перепугавшись, что кто-нибудь мог услышать шум, мы бросились бежать, и промчались два квартала, пока не добрались до Джефферсон-авеню.
Когда показались перила моста, у меня внутри похолодело. Последнее, чего мне хотелось - спускаться в тоннель.
- Интересно, как там Джорджи-Порджи поживает, - сказал Джим.
- Думаю, стоит сходить посмотреть.
- Спорим, он уже дома?
- Да, - сказал я. - Надеюсь.
- А я надеюсь, что он усвоил урок. Будет совсем нехорошо, если и завтра придется чем-нибудь таким заниматься.
- Теперь, когда он будет нас видеть, - сказал я, - будет обходить краем дороги.
- Только если ему не понравилось.
- Такое никому не понравится.
- Не знаю. Он - парень со странностями.
- Но не настолько же. Там охренеть как страшно.
Джим захохотал.
- Надеюсь, он там обосрался, говнюк мелкий.
Перейдя мост, мы юркнули в рощу и пошли вниз по склону. Я лишь разок взглянул на вход в тоннель. От одной мысли, что Джордж лежит там связанный мне становилось не по себе.
И Джим, и я несколько раз шлепнулись, пока добрались до низу. Наверное, причина была в вине.


В конце концов мы подошли к путям. С каждым шагом меня трясло все сильней. Я твердил себе, что Джордж наверняка уже развязался и убежал домой. Что нам не придется туда идти, просто посветим фонариками, и убедимся, что его нет, и уйдем.
Он наверняка оставил мою веревку где-то там. Но не настолько мне нужна веревка, чтобы лезть за ней.
Там, где пути исчезали во тьме, мы зажгли фонарики. Рельсы заблестели. В двадцати футах от нас на левой рельсе лежала веревка.
Моя веревка. Должно быть.
Джордж все-таки развязался.
Значит, можем идти домой.
Свет от фонарика Джима направился от веревки туда, где мы оставили Джорджа.
Как я и ожидал, его там не было.
Но он не ушел.
Свет нашарил его в паре ярдов ближе к стене.
У нас обоих перехватило дух. Мне будто в живот пнули.
Мы побежали к Джорджу и водили фонариками по сторонам, надеясь увидеть того, кто с ним это сделал. Но никого не увидели.
Мы остановились рядом с телом, но не смотрели на него. Светили куда угодно, только не туда. Оба тяжело дышали, хотя пробежали всего ничего. Джим с каждым вдохом издавал какой-то странный жалобный звук.
- Никого не видишь? - спросил я.
- Не-а.
- Может... они ушли.
Я провел лучом по центральным опорам. Четыре широкие бетонные стенки. За каждой из них могло спрятаться по психу, а то и по два и по три. Я сознавал, что кому-нибудь из нас придется сходить на ту сторону и заглянуть за них. Но у меня была кишка тонка.
- Давай... ва-ва-ва... - прохныкал Джим.
- Нельзя его так оставлять.
Мы посветили фонариками на Джорджа. Он лежал, растянувшись на спине, рубаха нараспашку, его боксерские трусы и бермуды болтались на одной ноге. Он был весь в крови до колен.
- Что с ним... сделали?
Я покачал головой.
Глаза закрыты. Один распух так, что был похож на сваренное вкрутую яйцо с разрезом посередине. Однажды я видел по телевизору боксера с точно таким же глазом после одиннадцати раундов в тяжелом весе.
Шея - ярко красная, но без видимых порезов.
Он был такой круглый и толстый, что у него были сиськи. Я подумал, как же ему доставалось, когда он переодевался на физкультуру. И потом подумал, что у него больше никакой физкультуры не будет. А все из-за нас.
Я повел луч вниз по его толстому брюху.
Он выглядел таким одиноким, таким жалким!
- Откуда взялась вся эта кровь? - прошептал Джим.
Зайдя мне за спину, он обошел Джорджа. И застыл. Тусклый лучик света пошел вниз между ног. Джим испустил ужасный стон, нетвердой походкой отошел в сторону и сблевал.
Я направил луч Джорджу в пах.
И узнал, откуда шла кровь.
Кровь до сих пор капала из свежей щели на том самом месте, где должен был быть его "болт".
Я оцепенел и закачался. Пришла мысль, что я могу грохнуться в обморок, и я понадеялся, что не свалюсь на него. Потом меня кто-то схватил за руку. Я завизжал. Но это оказался всего лишь Джим.
Я зарыдал:
- Смотри, что мы наделали.
- Мы ничего не делали.
- Ему писюн отрезали, - всхлипнул я.
- Нет.
- Отрезали! Смотри! Ты что, не видел? - я посветил на окровавленное отверстие.
- Никто ему ничего не отрезал, идиот. У него там и отрезать нечего. Джордж - девчонка. Никто ничего не отрезал. Ее трахнули.
- Что?
- Она - девчонка. Джорджина, или что-то такое.
- О, Боже!
- Не знаю, зачем она шпионила за Джоан, но...
Я вздрогнул так, что аж все кости затрещали. Джим подскочил и закричал. Потом мы посветили Джордж на лицо. Ее глаза были открыты. Один открыт - второй заплыл.
Она приподнялась на локтях.
- За вами, мальчики, - сказала он. - Это я за вами шпионила. За вами двоими, а не за девочками.
- Ты... ты жива!
- Ага.
- А чего притворялась мертвой? - сердито спросил Джим.
- Хотела послушать, что вы скажете.
- Блядь!
- Рад, что ты жива, - сказал я.
Я протер глаза краем рубашки, но никак не мог перестать плакать. Я плюхнулся на колени перед ней и положил руку на плечо.
- Все хорошо, - сказала она.
- Нет! Боже, прости меня! Если бы мы знали...
- Больно? - спросил Джим.
Он наклонился рядом со мной.
- Лицо не в порядке.
- И все?
- Если не считать, что еще там больно.
- Тебя изнасиловали? - спросил Джим.
- Да. Изнасиловал. Он был один. Сильно вонял. Вы бы только понюхали!
- Мы бы тебя никогда здесь не оставили, - сказал Джим. - Никогда, если бы знали, что ты - девочка.
- Если бы в тот день мы пошли в бассейн, как и сказали...
- Я все равно туда не собиралась, - сказала она. - Вы бы меня раскусили.
Я шмыгнул носом и снова вытер лицо.
- Я просто хотела с вами дружить, - сказала она, немного повысив голос.
- Ты можешь с нами дружить.
- Правда?
- Да, - сказал я. - Это и была инициация. Все, что я тогда сказал - неправда.
- Честно?
- Да.
- С этой минуты, - сказал Джим, - мы тебя никогда не будем бросать и обманывать.
- Да, ребята. Я уже начинала думать, что вы меня ненавидите.
- Нет. Мы просто шутили.
Ее окровавленное лицо улыбнулось. Она присела.
- Лучше не шевелись, - сказал я. - Тебе надо вызвать скорую, или что-нибудь типа того.
- Я в порядке.
- Ты не можешь быть в порядке, - сказал Джим. - Вся эта кровь...
- Ну, я была девственницей. А теперь - нет, - oна посмотрела на нас. - Хотите мне вставить? Можете, если хотите, мы же теперь друзья.
Я потерял дар речи.
- Не сегодня, - сказал Джим. - Но все равно спасибо.
Я кивнул.
- Точно? Я не очень хорошо себя чувствую, но если вы хотите...
- Как-нибудь в другой раз, - сказал Джим.
- Ну хорошо.
Она вздохнула, словно немного расстроилась, и поднялась на ноги. Сбросила с ноги трусы и Бермуды.
- Хотите, кой-чего покажу? - спросила она.
- Надо отсюда валить, - сказал я.
- Вы должны это увидеть.
Она подошла к своему фонарю, наклонилась так, будто была не против, что мы пялимся на ее зад, взяла фонарь и включила.
- Идемте, - сказала она.
Мы пошли за ней вдоль рельсов.
Догнали ее за ближайшей бетонной опорой.
Там она посветила на бомжа.
Он лежал, прислонившись к опоре, рубашка расстегнута, штаны опущены до лодыжек. Голова повисла. В руках он баюкал кучку выпавших кишок.
Джордж ухмыльнулась.
- Так и знала, что далеко не уйдет.
- Твою мать! - пробормотал Джим.
Наклонившись, Джордж окунула руку в кишки. Они извивались, как клубок мокрых змей. Вскоре она выловила нож.
- Не хотелось его терять, - сказала она.
Она встала и вытерла нож рубашкой.
- Спорим, он не знал, что попал на мою инициацию?
Мы покачали головой.
Мы вернулись на другую сторону путей, и там Джордж шагнула в свои трусы и бермуды. Натягивая их, она сказала:
- Ну, что мы будем делать завтра?