«Особенная» Ричард Лаймон

Женщины дикарей с криками и воплями бежали прочь из лагеря — все, кроме одной, которая осталась, чтобы сражаться.

Она стояла возле костра, доставая изящной рукой стрелу из колчана за спиной, совсем одна, когда мужчины начали падать под быстрыми ударами клыков десятка напавших на их лагерь вампиров.

— Она моя! — крикнул Джим.

Никто из его товарищей-стражей не стал с ним спорить. Возможно, им не хотелось с ней связываться. Они помчались во тьму леса, преследуя остальных.

Джим устремился к женщине.

«Хватай ее, и она твоя!»

Она выглядела совершенно невинной, страстной и великолепной, спокойно вкладывая в лук стрелу. Ее густые волосы казались золотистыми в отблесках пламени. Ее ноги словно светились под короткой кожаной юбкой, едва прикрывавшей бедра. Когда она натянула тетиву, ее жилетка распахнулась, соскользнув со смуглой округлости ее правой груди.

Джим никогда прежде не видел подобной женщины.

«Хватай ее!»

Она посмотрела на него, а потом, не колеблясь ни на мгновение, повернулась и выпустила стрелу.

Джим бросил короткий взгляд в ту сторону. Стрела с глухим звуком ударила в спину Странга. Вампир выпустил бьющееся в его руках тело дикаря и развернулся кругом, уставившись черными глазами на женщину. Извергая из большого рта потоки крови, он проревел: «Моя!»

Джим остановился.

Сузив глаза и плотно сжав губы, женщина потянулась за новой стрелой. Странг ковылял ей навстречу, и Джим слышал вырывавшееся из его ноздрей дыхание. Словно зачарованный, он смотрел, как она накладывает стрелу на тетиву, не отводя взгляда от Странга. Она натянула тетиву до подбородка, и ее обнаженная грудь слегка приподнялась и опала.

Но стрелу она не выпустила.

Странг сделал еще один шаг, с залитым кровавой пеной лицом, вытянув руки, словно хотел протянуть их за костер и схватить женщину за голову. А потом он упал лицом вниз в пылающие дрова, подняв сноп искр. Волосы его охватило пламя.

Женщина встретилась взглядом с Джимом.

«Хватай ее, и она твоя!»

Ни одна женщина прежде не вызывала у него такого желания.

— Беги! — прошептал он. — Спасайся!

— Сдохни, дерьмо, — пробормотала она и выстрелила. Стрела просвистела возле руки Джима.

Метнувшись к ней, Джим не мог поверить, что она промахнулась. Однако он услышал, как стрела в кого-то попала, услышал рев раненого вампира и понял, что она нашла свою цель. Во второй раз она предпочла прикончить вампира, а не защититься от Джима. И она не убежала, когда он дал ей шанс. Что же это за женщина?

Левой рукой он отшвырнул в сторону лук. Правой — ударил ее по лицу. Его кулак врезался ей в челюсть. Голова ее дернулась в сторону, рот открылся, из него вылилась струйка слюны. Она завертелась на месте, лук вылетел из ее руки. Ноги ее заплелись, и она упала. Поднявшись на четвереньки, она быстро поползла прочь от Джима.

Дать ей уйти?

Он поспешил за ней, глядя на ее ноги, на которых мерцали тени и отблески костра. Они блестели от пота. Короткая юбка едва прикрывала ягодицы и промежность.

«Хватай ее, и она твоя!»

Она вскочила.

«Я должен дать ей уйти, — подумал Джим. — Они убьют меня и, скорее всего, все равно ее схватят, но…»

Вместо того чтобы броситься в лес, она развернулась кругом, вытаскивая нож из ножен на поясе, и кинулась на Джима Лезвие разорвало спереди его рубашку. Прежде чем она успела нанести второй удар, он схватил ее за запястье, резко рванул ее руку вверх и ударил кулаком в живот. У нее перехватило дыхание. Удар мог бы отбросить ее назад, швырнув на землю, но Джим продолжал крепко держать ее за запястье. Она висела перед ним, извиваясь и хрипло дыша. Ее залитое потом лицо исказилось от боли.

Одна пола ее жилетки распахнулась.

«У нее мог быть шанс.

Она моя, моя».

Джим сжал ее теплую влажную грудь, чувствуя прикосновение соска к ладони.

Ее кулак обрушился на его нос. Он успел его увидеть, но остановить уже не смог. Голова его взорвалась болью, однако он продолжал держать ее, высоко подняв за руку, и бил ее в живот до тех пор, пока хватало сил.

Наконец он отпустил ее, вытирая слезы с глаз и кровь с носа. Она упала перед ним на колени, уткнувшись лицом в землю у его ног. Присев, он снял с пояса наручники. Заливая кровью из носа ее жилетку, он завел руки ей за спину и защелкнул наручники на запястьях.

— Ну и отделала же она тебя, — сказал Роджер.

Сидя на земле рядом с обмякшим телом женщины, Джим посмотрел на ухмыляющегося вампира.

— Крутая, ничего не скажешь, — пробормотал он, сглатывая кровь. — Жаль, что не удалось быстрее ее остановить.

Роджер погладил его по голове.

— Не переживай. Со Странгом так или иначе всегда геморроя хватало, а Уинтроп и вообще был настоящим варваром. По мне, так без них только лучше. А в остальном — я бы сказал, отличная ночка.

Присев перед женщиной, Роджер схватил ее за волосы и приподнял, поставив на колени. Глаза ее были закрыты, и, судя по тому, как безвольно свисало ее тело, Джим понял, что она до сих пор без сознания.

— Красотка, — сказал Роджер. — Если спросишь меня — вполне стоит сломанного носа. — Он усмехнулся. — Конечно, нос не мой, но на твоем месте я был бы сейчас чертовски счастлив.

Мягко опустив женщину на землю, он направился к остальным вампирам.

В ожидании возвращения всех стражей с их пленницами они обыскали убитых дикарей, забрали все то, что сочли интересным, и содрали с тел одежду, которую бросили в огонь, даже не заботясь о том, чтобы вытащить из пламени Странга.

Подшучивая и смеясь, они разрубили тела на куски. Шум утих, когда они начали высасывать оставшуюся кровь из отрубленных голов, шей, рук, ног и органов. Джим отвел взгляд и посмотрел на женщину. Ей повезло, что она лишилась чувств и не могла видеть жуткую резню, не слышала довольного ворчания и вздохов, влажных хлюпающих звуков удовлетворенной отрыжки наслаждающихся пиршеством вампиров. Не слышала она и женщин, которых схватили и приволокли другие стражи. Они плакали, умоляли, кричали, блевали.

Когда Джим наконец отвернулся от нее, он увидел, что все стражи уже вернулись, каждый с пленницей. У Барта и Гарри было по две. Большинство женщин выглядели изрядно побитыми. Почти все были без одежды.

Джиму они показались кучкой жалких созданий.

Ни одна не стояла перед ним гордо и вызывающе.

«Мне досталось самое лучшее», — подумал он.

Поднявшись, Роджер бросил высосанную голову в костер и утер рот ладонью.

— Что ж, парни, — сказал он, — как насчет того, чтобы отправиться домой?

Джим поднял женщину. Забросив ее на плечо, он присоединился к шагавшей через лес процессии. Другие стражи поздравляли его с добычей, кто-то отпускал скабрезные шуточки. Некоторые заглядывали ей под юбку. Кто-то предложил поменяться, ответив на отказ Джима недовольным ворчанием.

Наконец они вышли на дорогу и, шагая по ее залитой лунным светом середине, добрались до автобуса. Остававшиеся возле него Бифф и Стив, охранявшие автобус от дикарей и вампирских банд, приветственно помахали им с крыши.

На борту черного автобуса сияли в свете луны огромные золотые буквы: РАСПУТНЫЕ РАЗБОЙНИКИ РОДЖЕРА.

Вампиры, стражи и пленники забрались внутрь.

Роджер сел за руль.

Через час они въехали в ворота его укрепленного поместья.

На следующее утро Джим проснулся поздно. Он долго лежал в постели, думая о той женщине, вспоминая ее отвагу и красоту, ощущение ее груди в своей руке, вес, тепло и мягкость ее тела, когда она висела на его плече по пути к автобусу.

Он надеялся, что с ней все в порядке. Всю поездку она была без сознания, хотя, конечно, могла и притворяться. Сидя рядом с ней, Джим наслаждался ее красотой, ощущая возбуждение каждый раз, когда сквозь разрыв в деревьях на нее падал лунный свет.

Остальные стражи всю поездку были заняты тем, что насиловали своих пленниц. Некоторые подшучивали над ним, спрашивая, не стал ли он голубым вроде Биффа и Стива, и предлагая заплатить ему за шанс трахнуть Спящую красавицу.

Он сам не знал, почему не притронулся к ней тогда. Раньше он никогда не колебался перед тем, чтобы развлечься со своими пленницами.

Скоро Джим ее получит. Наедине. Готовую ко всему, отважную и жестокую.

Скоро.

Но не сегодня.

Сегодня о новоприбывших позаботятся Док и его команда. Их вымоют и выведут у них вшей, после чего осмотрят. Те, кого сочтут неспособными рожать детей, отправятся в донорское отделение. Каждая из доноров должна была исполнять двойную задачу — ежедневно отдавать пинту крови в общее хранилище и обеспечивать сексуальными услугами не только стража, который ее поймал, но и любого другого желающего, после того как тот закончит.

Остальным пленницам предстояло оказаться в Особом зале.

Это был не зал даже — просто напоминавшее казарму помещение, похожее на донорское отделение, но к тем, кто туда попадал, относились по-особому. У них не брали кровь. Их хорошо кормили.

И каждой особенной мог пользоваться лишь тот страж, который ее пленил.

«Моя будет особенной, — подумал Джим. — Должна быть. И будет. Она молодая и сильная.

Она будет моей. Только моей.

По крайней мере, до Дня родов».

Он почувствовал, как на него наваливается холодная тяжесть.

«Это еще не скоро, — убеждал он сам себя. — Не думай об этом».

Джим со стоном выбрался из постели.

В десять утра он стоял на страже на северной башне, когда пискнуло радио и в громкоговорителе послышался голос Дока:

— Хармон, тебя ждут в Особом зале, Почетная комната номер три. Беннингтон сейчас тебя сменит.

Джим нажал кнопку микрофона.

— Принято, — сказал он.

С бьющимся сердцем он ждал Беннингтона. Прошлой ночью он узнал, что его пленница, которую звали Диана, назначена особенной. Он надеялся, что это случится сегодня, но не мог на то рассчитывать; Док обычно давал добро лишь по прошествии положенного времени. По мнению Дока, следовало выждать около двух недель женского месячного цикла.

Джим не мог поверить своему счастью.

Наконец появился Беннингтон. Джим спустился с башни и направился через двор к Особому залу. Он тяжело дышал, и у него подгибались ноги.

Он уже прежде бывал в Почетных комнатах, со многими женщинами. Но никогда он не чувствовал подобного возбуждения — и волнения. Ему казалось, будто он окаменел.

В Почетной комнате номер три стояла одна большая кровать, устланная красными атласными простынями. Красным был и бархатный ковер, и занавеси на зарешеченных окнах, и тени от одинаковых ламп по обе стороны кровати.

Джим сел в мягкое кресло и стал ждать, весь дрожа.

«Успокойся, — убеждал он себя. — Это глупо. Она просто женщина».

Да, конечно.

Услышав в коридоре шаги, он вскочил на ноги и повернулся к двери, ожидая, когда та откроется.

Спотыкаясь, вошла Диана, которую подталкивали сзади Морган и Доннер, коренастые помощники Дока. Она сверкнула глазами на Джима.

— Ключ, — сказал Джим.

Морган покачал головой.

— Я бы на твоем месте не стал.

— Это ведь я ее притащил.

— Стоит дать ей послабление, и она расквасит тебе не только нос.

Джим протянул руку. Морган, пожав плечами, бросил ему ключ от наручников, затем оба вышли. Дверь захлопнулась, автоматически закрывшись на замок.

И он остался наедине с Дианой.

Судя по ее виду, она отчаянно сопротивлялась, пока ее вели в Почетную комнату. Ее густые волосы были растрепаны, падая золотыми прядями на лицо. Синее атласное платье свалилось с одного плеча. Пояс платья распустился, открыв узкую щель от поясницы до каймы у колен. Больше на ней ничего не было.

Джим подсунул палец под пояс и потянул, распуская наполовину развязавшийся узел, затем распахнул платье, стягивая его с рук, пока оно не уперлось в наручники на запястьях.

Несмотря на возбуждение, он ощутил чувство вины, увидев красные полосы на ее животе.

— Мне очень жаль, — пробормотал он.

— Делай, что собирался, — ответила она. Хотя она старалась, чтобы голос ее звучал твердо, Джим услышал в нем едва заметную дрожь.

— Я сниму с тебя наручники, — сказал он. — Но если станешь драться, мне придется снова тебя стукнуть. А мне этого не хочется.

— Тогда не снимай их.

— Без них будет легче.

— Легче для тебя.

— Ты знаешь, почему ты здесь?

— Разве не очевидно?

— Не столь уж очевидно, — сказал Джим, стараясь говорить осторожно. Комната прослушивалась. Страж в Центре безопасности наверняка все слышал, а сам Роджер очень любил слушать записи из Почетных комнат. — Дело не в том, что я просто… могу с тобой развлечься. Дело в том, что… я должен сделать тебя беременной.

Глаза ее сузились. Она прикусила губу и ничего не сказала.

— Это значит, — продолжал Джим, — что мы будем видеться каждый день. По крайней мере, в те дни, когда ты можешь зачать. Каждый день, пока ты не забеременеешь. Понимаешь?

— Зачем им нужно, чтобы я забеременела? — спросила она.

— Им нужно больше людей. Для охраны, обслуги и так далее. Нас слишком мало.

Она посмотрела ему в глаза. Он не мог понять, поверила ли она в его ложь или нет.

— Если ты не забеременеешь, тебя отправят к донорам. Там намного хуже, чем здесь. Доноры… все стражи могут их иметь, когда захотят.

— Значит, или ты, или вся банда?

— Именно.

— Ладно.

— Ладно?

Она кивнула.

Джим начал раздеваться, чувствуя нескрываемый упрек в ее взгляде.

— Ты, наверное, ужасный трус, — сказала она.

Он почувствовал, как его охватил жар.

— Ты на вид совсем не злой. Значит, ты трус. Раз служишь этим тварям.

— Роджер очень хорошо к нам относится, — сказал он.

— Если бы ты был мужчиной, ты бы убил его и всех ему подобных. Или умер бы, попытавшись это сделать.

— У меня и здесь неплохая жизнь.

— Жизнь пса.

Раздевшись, он присел перед Дианой. Его лицо отделяло от золотистого пушка в ее промежности лишь несколько дюймов. Ощутив неожиданную жаркую волну похоти и стыда, он опустил взгляд к короткой цепочке, туго натянутой между ее лодыжек.

— Я не трус, — сказал он и снял стальные браслеты.

Едва оковы упали на ковер, она ударила коленом ему в лоб, не слишком сильно, но достаточно, чтобы он потерял равновесие и стукнулся задом о пол. Диана упала назад, изогнувшись и упираясь бедрами ему в грудь. Прежде чем он сумел подняться, ей каким-то образом удалось просунуть скованные руки и запутавшееся платье под ягодицы, подтянув ноги вверх. Руки неожиданно оказались перед ней, прикрытые свисающим платьем.

Когда ее пятки ударились о пол, Джим бросился на нее. Она широко раскинула ноги, подняв колени и вытянув руки над головой. Платье окутало ее лицо и грудь, словно блестящий занавес.

Джим обрушился на нее сверху. Она застонала и обхватила его ногами. Он потянулся к ее рукам, но те двигались слишком быстро. Скрытая под платьем цепь мелькнула перед его глазами и туго обмоталась вокруг горла.

Задыхаясь, он нащупал скрещенные на его затылке запястья и потянул за них, чувствуя, как ослабевает цепь. Он продолжал тянуть ее за руки, пока цепь не вдавилась в горло Дианы.

Платье свалилось с ее лица, глаза выпучились, зубы оскалились. Она извивалась, брыкалась и дергалась.

Когда он вошел в нее, в глазах ее блеснули слезы.

На следующий день Джим позволил Моргану и Доннеру приковать ее к кровати.

Сделав свое дело, все еще ощущая тугое тепло ее тела, он прошептал:

— Прости…

Джим надеялся, что микрофон не уловил его слов.

В одно мгновение ненависть в ее глазах сменилась чем-то другим. Удивлением? Надеждой?

— За что ты просил прощения, Джим?

— Прощения?

— Ты извинялся. За что?

— Перед кем?

— Ты стал с ней слишком мягок, — сказал Роджер. — Не могу сказать, что в чем-то тебя обвиняю. Она красивая. И отважная. Но она явно тебя портит. Боюсь, придется отдать ее кому-нибудь другому. Поменяешься с Филом. Можешь взять его девку, а он возьмет твою. Так будет лучше для всех.

— Да, сэр.

Девушку Фила звали Бетси, это была хорошенькая брюнетка с красивой фигурой. Она отдавалась ему не только с радостью, но с энтузиазмом. Она говорила, что ненавидит жизнь дикаря — в лесу, где приходится часто голодать и всегда бояться. Здесь же, по ее словам, был рай.

Джим имел ее раз в день.

И каждый раз он закрывал глаза, заставляя себя поверить, будто она — Диана.

Он тосковал по ней. Он мечтал о ней. Но ее содержали в Особом зале, где она была доступна только для Фила, так что вряд ли у него мог появиться шанс когда-либо увидеть ее снова. Тоска съедала его. Он начал надеяться, что она не сумеет забеременеть и тогда ее в конце концов отправят в донорское отделение.

Ужасная судьба для такой, как она. Но по крайней мере, Джим смог бы видеть ее, приходить к ней, прикасаться к ней, иметь ее. И она избежала бы того кошмара, который в конечном счете ждал всех особенных. Однако Док считал, что она в состоянии родить, и Джим понимал, что, скорее всего, никогда ее больше не увидит.

Через неделю после того, как ему назначили Бетси, Джим сидел в столовой, пытаясь есть, хотя у него не было аппетита, когда неожиданно взвыла сирена.

— Убит страж в Почетной комнате номер один! Живо, парни! — раздалось в громкоговорителях.

Джим и еще шестеро выбежали из столовой. Промчавшись через двор, он обогнал остальных и увидел ждавшего в коридоре бледного и дрожащего Доннера который показывал на закрытую дверь Почетной комнаты номер один.

Джим распахнул дверь.

Вместо кровати эта комната была оборудована переплетением стальных стержней, на которых можно было подвешивать и растягивать особенных в разнообразных позах.

Диана свисала с высокой перекладины, подвешенная за запястья. Ноги ее были свободны. Раскачиваясь и извиваясь, она пнула Моргана, и лицо ее исказила яростная гримаса. Волосы ее прилипли к лицу. Кожа, которую Фил, видимо, намазал маслом, блестела от пота. Оковы врезались в ее запястья, и кровь стекала по рукам и бокам.

Фил неподвижно лежал на полу под ее извивающимся телом. Голова его была повернута в сторону под неестественным углом.

«Она сломала ему шею?

Но как?»

В то же мгновение Джим увидел, как Морган метнулся вперед и схватил ее за лодыжку. С болезненным криком Диана высоко выбросила вторую ногу и, изогнувшись, зацепила ступней за затылок Моргана. Тот невольно шагнул к ней, выпустив ее лодыжку. Освободившаяся нога тоже взмыла вверх. Морган упал на колени, и голова его оказалась зажата между ее бедрами.

Похоже, проблема Моргана заключалась в том, чтобы вырвать из оцепенения зачарованно наблюдавших за происходящим стражей.

Джим бросился вместе с остальными на помощь.

Он схватился за одну ногу, Барт за другую. Они силой раздвинули бедра Дианы, освобождая Моргана. Тот свалился на тело Фила и, жалобно скуля, быстро пополз назад.

— Унесите отсюда Фила, — сказал Руни, главный страж.

Тело вытащили из-под Дианы и вынесли из комнаты.

— Что будем с ней делать? — спросил Джим.

— Пусть висит, — сказал Руни. — Подождем до вечера и пусть Роджер решает.

Они отпустили ее ноги и быстро попятились к двери.

Она висела, раскачиваясь вперед и назад и не отводя взгляда от Джима.

Он задержался в дверях, зная, что никогда больше ее не увидит.

Но он ошибался.

Он увидел ее месяц спустя, когда, сменив Биффа, приступил к своим новым обязанностям, наблюдая за видеоэкранами в Центре безопасности. На одном из десятка экранов была Диана — в Комнате наказаний.

Джим не мог поверить своим глазам. Он был уверен, что Роджер ее убил — вероятно, позволив другим вампирам попробовать ее крови, прежде чем самому высосать ее досуха. Однажды Джим видел, как это случилось с одной из пытавшихся бежать женщин-доноров. Преступление Дианы было намного хуже. Она убила стража.

Однако, вместо того чтобы лишить ее жизни, Роджер просто отправил ее в Комнату наказаний, которая являлась не более чем одиночной камерой.

Невероятно. Удивительно.

Ночь за ночью, сидя в одиночестве в Центре безопасности, Джим наблюдал за ней.

Он смотрел, как она спит на каменном полу, набросив простыню на обнаженное тело. Смотрел, как она неподвижно сидит, скрестив ноги и глядя на стены. Смотрел, как она присаживается над железным ведром, чтобы справить нужду. Иногда она обмывалась губкой.

Часто она упражнялась. Несколько часов подряд она могла бегать на месте, подпрыгивать, размахивать руками и ногами, приседать и отжиматься. Джиму нравилось наблюдать за ее быстрыми изящными движениями, за ее гибкими мускулами, за ее развевающимися волосами и покачивающимися грудями. Ему нравилось, как блестит от пота ее тело.

Ему постоянно ее не хватало.

Каждый день Джиму не терпелось дождаться часа, когда он сможет сменить Биффа и остаться наедине с Дианой.

Когда ему приходилось отправляться на ночную облаву, он чувствовал себя донельзя несчастным. Но он исполнял свой долг, охотясь на женщин-дикарок. Некоторые из них становились особенными, и он посещал их в Почетных комнатах, но, будучи с ними, он всегда пытался представлять на их месте Диану.

А потом, однажды ночью, наблюдая за ее упражнениями, он заметил, что живот ее уже не столь плоский.

— Нет, — пробормотал он.

Всю зиму он наблюдал, как с каждой ночью увеличиваются ее груди и живот превращается в выпирающий холмик.

Он часто думал о том, чьего ребенка она носит. Возможно, его. А возможно, Фила.

Его постоянно беспокоил День родов.

В свободное время он начал совершать одиночные вылазки в окружавший поместье лес.

С собой он брал автомат и мачете.

Часто он возвращался с добычей, которую отдавал Джонсу на кухню. Улыбающийся повар всегда был рад получить свежее мясо. И ему нравилось общество Джима, когда он готовил ужин для стражей.

Наступила весна. Однажды в шесть утра, когда в Центр безопасности пришел Барт, чтобы сменить Джима, Диана судорожно дернулась и проснулась. Лицо ее исказила гримаса. Подтянув колени, она обхватила руками ставший огромным живот, скрытый простыней.

— Что случилось? — спросил Барт.

Джим качнул головой.

Барт посмотрел на монитор.

— У нее начинаются схватки. Лучше позвонить Доку.

Барт позвонил, затем занял место Джима перед видеоэкранами.

— Посижу тут, наверное, — сказал Джим.

— Да пожалуйста, — усмехнулся Барт.

Джим смотрел на монитор. Вскоре в камеру вошли Док, Морган и Доннер. Они отбросили в сторону простыню, и Морган с Доннером развели ноги Дианы в стороны. Док осмотрел ее, затем ее подняли на каталку и привязали. Каталку выкатили из камеры.

— Сейчас поймаю их в Комнате приготовлений, — пробормотал Барт. — Ты ведь это хотел увидеть.

Он ухмыльнулся через плечо.

Джим с трудом заставил себя улыбнуться.

— Верно.

Барт нажал несколько кнопок. Опустевшая Комната наказаний исчезла с экрана, и появилась Комната приготовлений.

Док и его помощники вкатили каталку.

Намочив тряпку хлороформом, Док прижимал ее к носу и рту Дианы, пока та не потеряла сознание. Затем ее развязали, обрызгали водой и натерли белой пеной. Все трое подошли к ней с бритвами.

— И я бы не отказался от такой работенки, — сказал Барт.

Джим смотрел, как бритвы прокладывают в пене широкие полосы, срезая не только густые золотистые волосы Дианы, но и пушок в ее промежности. После бритв оставалась лишь блестящая розовая кожа. Затем ее перевернули и выбрили остальную часть ее тела.

После ее ополоснули и вытерли полотенцами.

Диану перенесли с каталки на дубовый стол на колесиках. По краям прямоугольного стола, рассчитанного на шестерых, шли медные желобки для стока. По углам в одном конце стола — на месте Роджера — были закреплены медные стремена.

Чувствуя тошноту, Джим смотрел, как бесчувственное тело Дианы поднимают на стол. Ей согнули ноги и закрепили их в стременах, затем сдвинули ее вперед, чтобы до нее легко мог достать Роджер. Затем ее грудь обвязали ремнем, руки вытянули над головой и привязали запястья к столу.

— Пока все, — сказал Барт. — Если зайдешь вечером около семи, ее как раз будут готовить. Тогда она уже придет в себя. Именно тогда их по-настоящему охватывает паника. Обычно на это стоит посмотреть.

— Я уже видел, — пробормотал Джим и вышел.

Вернувшись к себе, он попытался заснуть, но тщетно. Наконец он встал и взял оружие. Стив выпустил его из ворот. Много часов он бродил по лесу, где с помощью автомата добыл трех белок.

Около полудня он нырнул в укрытие, которое нашел среди кустов, и связал вместе двадцать деревянных копий, которые сделал за последние недели. В карман он положил маленький мешочек с ядовитыми грибами, которые собрал и размолол в пыль.

Он отнес копья на край леса и, прислонив их к дереву, вышел на открытое пространство. Улыбнувшись, он помахал убитыми белками в сторону северной башни. Ворота открылись, и он вошел в поместье.

Он отнес белок Джонсу на кухню и помог веселому повару приготовить ужин для стражей.

Сразу после заката Джим отправился в Центр безопасности и постучал в дверь.

— Да? — послышался голос Биффа.

— Это Джим. Хочу посмотреть, как ее готовят.

— Рановато пришел, — сказал Бифф, открывая дверь. Мгновение спустя он судорожно выдохнул и сложился пополам, когда Джим вогнал нож ему в живот.

Диана была в сознании, лицо ее заливал, пот. Она со стоном билась в оковах, скрежеща зубами и судорожно застывая во время очередных схваток.

Джим уставился на экран. Без волос и бровей она выглядела… странно. Уродливо. Даже ее фигура с раздутым животом и распухшими грудями казалась чужой. Но глаза ее оставались глазами Дианы. Несмотря на боль и ужас, в них ощущалась гордость и непокорность.

В Комнату приготовлений вошел Док, быстро осмотрел Диану и вышел.

Джим проверил остальные экраны.

В донорском отделении женщин заперли на время ужина стражей. Некоторые спали. Другие разговаривали с подругами на соседних койках. Джим быстро подсчитал их.

В Особом зале Морган и Доннер возвращали назад женщину из Почетной комнаты. Уложив ее на одну из десяти пустых коек, они приковали ее за ноги к металлической раме. Джим пересчитал всех по головам.

Тридцать два донора. И всего шестнадцать особенных. Однако, как правило, доноры были женщинами старшего возраста, ослабевшими от ежедневной потери крови и постоянных измывательств стражей. Особенных было меньше, но они были моложе и сильнее. Хотя некоторые, судя по всему, находились на последних месяцах беременности, у большинства она еще не зашла столь далеко, а многие из более новых, вероятно, даже еще не зачали.

Тридцать два донора. И всего шестнадцать особенных. Однако, как правило, доноры были женщинами старшего возраста, ослабевшими от ежедневной потери крови и постоянных измывательств стражей. Особенных было меньше, но они были моложе и сильнее. Хотя некоторые, судя по всему, находились на последних месяцах беременности, у большинства она еще не зашла столь далеко, а многие из более новых, вероятно, даже еще не зачали.

Пусть будут особенные, решил Джим.

Он посмотрел вслед Моргану и Доннеру, выходящим из зала.

В столовой стражи начали ужинать.

В залитом светом фонарей дворе Стив и Беннингтон поднимались по лестницам на северную и западную башни, неся котелки с едой стоявшим на страже. Закончив, они должны были направиться к оставшимся двум башням.

Морган и Доннер вошли в столовую, сели, и Джонс принес им миски с тушеным мясом.

В Комнату приготовлений вошел Док. Поставив на стол рядом с бедром Дианы чашу с мерцающей красной жидкостью, он окунул в нее кисть и начал раскрашивать ее тело. Кровь покрывала ее словно краска.

В столовой Бакстер застонал и, пошатываясь, пошел прочь от стола, схватившись за живот.

В Банкетном зале не было камеры. Но Джим знал, что Роджер со своими приятелями уже там и нетерпеливо ждут. Отсутствие привычного стола наверняка уже подсказало им, что сегодняшний вечер будет особым. Роджер, скорее всего, уже сейчас выбирал пятерых, которые будут сидеть вместе с ним. Оставшимся четверым предстояло лишь наблюдать, ужиная своей обычной порцией крови доноров.

В столовой стражи шатались, падали и катались по полу.

В Комнате приготовлений Док отставил в сторону кисть и чашу, и покатил стол к двери. Диана извивалась в оковах, и ее красная безволосая голова дергалась из стороны в сторону.

Джим выбежал из Центра безопасности.

— Начался настоящий ад! — крикнул он, взбегая по лестнице на северную башню. — Не прикасайся к еде! Джонс ее отравил!

— О черт! — выпалил Харрис, выплевывая то, что было у него во рту.

— Успел что-нибудь проглотить? — спросил Джим, бросаясь к нему.

— Немного, но…

Выхватив из-за пояса нож, Джим перерезал Харрису горло и нажал кнопку на панели управления.

Когда он добрался до ворот, те были открыты. Выбежав наружу, он пересек открытое пространство у стены и схватил связку копий.

Ворота оставались открытыми. Видимо, яд уже прикончил стража на западной башне.

Пробегая через двор, он увидел двоих стражей, корчившихся на земле.

У входа в Особый зал Джим схватил висевший на гвозде ключ, распахнул дверь и вбежал внутрь.

— Внимание, дамы! Слушайте все! Сейчас мы пойдем убивать вампиров!

Едва не оглохнув от выстрелов, Джим разнес вдребезги замок. Отбросив автомат, он пинком открыл дверь и ворвался в Банкетный зал.

За ним бежали шестнадцать голых особенных, крича и размахивая копьями.

Еще несколько мгновений собравшиеся вокруг стола вампиры занимались своим делом — жадно слизывали коричневую засохшую кровь с лица, грудей и ног Дианы, пока Роджер возился между ее бедер. Четверо, наблюдавшие за ними с кубками в руках, среагировали первыми.

Затем, взревев, из-за стола вскочили все.

Все, кроме Роджера.

Роджер не тронулся с места. Его взгляд встретился с взглядом Джима.

— Гребаный придурок! — заорал он. — Хватайте его, парни!

Вампиры бросились к Джиму.

Но первыми их встретили особенные. Несколько вампиров упали с копьями в груди, в то время как другие отшвыривали женщин в стороны, ломали им хребты, разрывали горло.

Джим метнулся вперед сквозь гущу сражающихся, остановившись возле ближнего конца стола.

— Ты за этим сюда пришел? — крикнул Роджер. Руки его на мгновение углубились между ног Дианы и тут же появились снова, держа крошечного мокрого младенца. — Боюсь, поделиться будет нечем.

Оскалившись, он поднес ребенка ко рту и быстрым движением перекусил пуповину.

Держа одной рукой младенца за ноги, он высоко поднял его, откинув назад голову. Рот его широко раскрылся, вторая рука ухватила ребенка за макушку.

Он собирался оторвать ему голову. Насладиться особым, редким угощением.

— Нет! — пронзительно закричала Диана.

Джим метнул копье. Рука Роджера резко дернулась вниз. Он поймал древко, остановив его полет у самой груди.

— Глупец, — сказал, он. — Неужели ты думал…

Джим бросился к Диане. Упав на нее, он перекатился через ее широко расставленные ноги, схватил копье и вонзил его глубоко в грудь Роджера.

Вампир взревел и отшатнулся. Изо рта его хлынула кровь, заливая лицо и руки Джима. Упав на колени, он посмотрел на младенца, которого продолжал держать высоко над собой, и поднес его головку к широко распахнутому рту.

Спрыгнув со стола, Джим навалился на копье. Древко сломалось под его весом, и на его голову обрушился кровавый водопад. Приподнявшись, он увидел ребенка, висевшего над ртом Роджера. Вампир тщетно пытался укусить его за голову. Метнувшись вперед, Джим схватил младенца. Роджер отпустил его и безжизненно обмяк на полу.

Всех доноров освободили.

Они помогли организовать похороны.

Одиннадцать погибших особенных похоронили во дворе, поставив на их могилах сколоченные из копий кресты.

Моргана, Доннера и всех стражей, умерших от яда, похоронили за южной стеной поместья.

Тела Роджера и других вампиров отнесли в лес на поляну у перекрестка двух дорог. Им отрубили головы и похоронили тела вместе с вонзенными в них копьями. Головы отнесли на милю дальше к другому перекрестку и там сожгли. Обгоревшие черепа раздробили и закопали.

После голосования среди женщин. Дока и троих стражей, которым не досталось отравленное мясо, приговорили к смерти. Джонс тоже не ел мяса, но женщинам он, похоже, нравился. Его назначили поваром. Джима назначили главным.

Он выбрал Диану себе в помощницы.

Младенец оказался девочкой. Ее назвали Глория. У нее были глаза Дианы и такие же оттопыренные уши, как у Джима.

Маленькая армия жила в поместье Роджера, и, похоже, вполне счастливо.

Часто в хорошую погоду группа хорошо вооруженных добровольцев погружалась в автобус Джим садился за руль, и они ехали в глубь леса. Остановив автобус, они долго бродили вокруг, обшаривая заросли. Иногда они находили вампиров и приканчивали их градом стрел. Иногда — банды дикарей, которых приглашали в свои ряды.

Однажды утром внимание Джима привлекла какая-то суматоха во дворе. Выглянув из северной башни, он увидел возле автобуса Диану и еще полдюжины женщин. Вместо обычных кожаных юбок и жилетов они были одеты в лохмотья.

Однажды утром внимание Джима привлекла какая-то суматоха во дворе. Выглянув из северной башни, он увидел возле автобуса Диану и еще полдюжины женщин. Вместо обычных кожаных юбок и жилетов они были одеты в лохмотья.

Диана увидела его и помахала рукой. Волосы ее отросли, но до сих пор оставались короткими. На солнце они блестели словно золото.

Она выглядела просто великолепно в своей невинности.

Вместе со своими подругами она красила автобус в розовый цвет.