«Замедленный метаболизм» Саймон МакXарди

Джейкоб Орам облокотился на покосившийся деревянный забор и задумчиво наблюдал за старухой. Он прибыл в Грейтаун всего месяц назад, но в поисках работы по нескольку раз в день проходил мимо заброшенного дома на углу Мейн-стрит и Теннисон-стрит. Старуха всегда сидела на крыльце, втиснув свое внушительное тело на деревянную скамью, подлокотники которой потрескались и откололись, и смотрела в пустыню своего заросшего сада. Она выглядела такой же неопрятной, как дом и прилегающая территория. Копна седых волос потекла на крыльцо, где проскользнула между досками пола и укоренилась в пыли, в то время как пряди ее волос запутались в ветке, которая проскользнула под карниз и росла через кухонное окно. Она была одета в развевающийся грязный халат, который поднимался и опускался на ее гигантской груди при каждом затрудненном вдохе.
Джейкоб несколько раз помахал ей рукой. Она так и не ответила на приветствие, оставаясь неподвижной и молчаливой. Мысли Джейкоба перенеслись к его бабушке, зрение которой в последние годы подводило ее. Как ей нравились его визиты, как ее морщинистые от работы руки сжимали его, когда он рассказывал о своих делах за неделю. Жители Грейтауна были гостеприимны и дружелюбны к вновь прибывшим, так что, скорее всего, у пожилой женщины было слабое зрение.
- Это старуxа Мэйзи, - объяснил голос у него за спиной, - ты от нее ничего не добьешься.
Джейкоб обернулся и увидел бодрого пожилого мужчину.
- Меня зовут Билл, - сказал старик, ухмыляясь. - Странная она, всегда была такой, a я прожил в Грейтауне всю свою жизнь; она просто сидит там изо дня в день, уставившись на эти джунгли, наблюдая, как растут сорняки и трахаются бабочки, не двигаясь с места. Джим Паркер, ее сосед, говорит, что она все еще сидит там в десять часов, когда он задергивает шторы в своей спальне, а затем, когда он открывает их на рассвете.
- Мне трудно это переварить, - рассмеялся Джейкоб. - Особенно учитывая зимы, которые вы здесь проводите.
- Не могу винить тебя за твои сомнения, малыш, - ответил Билл. -Tы ведь не местный, не так ли? Я - городской парикмахер, и я не видел тебя раньше, и я уверен, что никогда не стриг твои волосы.
Выражение отвращения появилось на лице Билла, когда он осмотрел копну спутанных волос на голове молодого человека.
- Я здесь совсем недавно, пытался найти работу на пристани, но в данный момент ни одна лодка не сдается.
- Грейтаун медленно умирал последние двадцать лет, с тех пор как рыбная ловля почти прекратилась, многие горожане уехали дальше, но некоторые остались, как мы со стариной Мэйзи.
Джейкоб снова перевел взгляд на пожилую леди.
- С ней все в порядке? - спросил он с явным беспокойством на лице.
- Я не знаю, - проворчал Билл, пожимая плечами. - Я никогда с ней не разговаривал.
- Она получает помощь от людей в городе?
- В Грейтауне люди держатся особняком, всегда держались и всегда будут держаться. Кроме того, она выглядит достаточно счастливой, - с улыбкой ответил Билл.
Джейкоб подумал о своей бабушке в последние годы ее жизни, о том, как сильно она нуждалась в помощи семьи.
- Сидеть на крыльце весь день и ночь, по-моему, это звучит не слишком здорово, у людей в этом городе, может, и нет совести, но у меня она есть.
Джейкоб зашагал прочь через улицу. Билл облокотился на забор Мэйзи и начал немелодично насвистывать, глядя вслед уходящему Джейкобу.
Осыпающаяся дорожка к крыльцу Мэйзи заросла сорняками и была затенена травой, которая росла выше плеч Джейкоба; спотыкаясь, он едва мог разглядеть ржавый железный верх крыльца. Запах Мэйзи донесся до него прежде, чем он успел ее увидеть, - острый аромат, в котором чувствовался запах прогорклого жира и ни с чем не сравнимая вонь человеческих экскрементов.
- С вами все в порядке? - позвал Джейкоб, поднимаясь по ветхой лестнице. Глаза, которые он считал незрячими, вращались в глазницах, наблюдая за ним. Ее голова все еще была обращена вперед, когда он продолжил: - Я видел, как вы сидите здесь каждый раз, когда проходил мимо, и подумал, что было бы неплохо проверить, все ли с вами в порядке.
Старуха издала протяжный хрип, который затрещал, как сухая щепка в костре.
- С вами что-то не в порядке, не так ли?
Джейкоб заметил, что делает еще один шаг вперед. Неприятный запах усилился, и он боролся с позывами к рвоте, когда слюна хлынула ему в рот и горло. Ее огромное лицо было похоже на желтый воздушный шар, до отказа набитый жирными кусками мяса. Господи, как могли горожане оставить другого человека в таком состоянии?
Ее резиновые губы задрожали и попытались раздвинуться, но они слиплись; язык, сухой, как обожженный солнцем червяк, прорвался наружу, появившись на краю нижней губы, где он протащился к дальней стороне, успешно открывая расщелину. Она снова захрипела, в ее дыхании слышались слова. Он наклонился, чтобы поймать их.
- Я нуждаюсь в вас.
- Я сделаю, что смогу, - прошептал в ответ Джейкоб, протягивая руку, чтобы утешить старую женщину, похлопав ее по огромному плечу.
Халат, который был на ней надет, судя по всему, был сшит из плотного материала, похожего на занавеску, и украшен выцветшими розовыми и красными бутонами роз. Он на мгновение задержал там свою руку, чтобы утешить ее, дать ей почувствовать, что все будет хорошо. Плоть начала медленно напрягаться под его рукой, грудная клетка внизу расширилась, когда она втянула воздух через суженные дыхательные пути. Джейкоб начал гладить ее по спине - бедняжка, она едва может дышать, чувство сочувствия подавляет любое отвращение, которое он мог испытывать. Она медленно повернула голову, чтобы посмотреть на него, ища его взгляда. Он чувствовал, как сухожилия на ее шее натягиваются, как тугой кетгут. Он посмотрел вниз, чтобы встретиться с ней взглядом, и удовлетворение, которое он испытывал от того, что проявил такое сострадание к своим собратьям-людям, немедленно исчезло.
Ее глаза были глубокими, черными озерами ночи, он искал в них что-нибудь отдаленно успокаивающее, хотя бы человеческое, но его поиски оказались бесплодными. Ее вдох прекратился, и он почувствовал неподвижность ее тела. Несмотря на растущий ужас, он продолжал смотреть ей в глаза. Он не мог отвести взгляда. Его рука продолжала машинально поглаживать ее по спине. Рот старухи начал открываться, зевая невероятно широко; он заметил зубы, похожие на тусклые серые надгробные плиты, и зловонное дыхание, окрашивающее воздух вокруг нее. Звук, похожий на сигнал противотуманного рожка, начал подниматься из глубины ее существа; приглушенный обильными слоями жира, он, наконец, вырвался из ее пищевода и прогремел в ушах Джейкоба. Наблюдавший через улицу Билл съежился, но не пропустил ни одной ноты, продолжая насвистывать и разинув рот наблюдать за разворачивающимся зрелищем.
Рука Джейкоба перестала двигаться, парализованный, он стоял над старухой, которая сотрясалась от вырвавшегося у нее звука. Ее пухлые руки протянулись и жадно схватили его. Подняв его и усадив на свои огромные колени, она нежно погладила его по щеке. Джейкоб поднял на нее глаза, он чувствовал себя ребенком на коленях огромной тети, ужасный звук все еще отдавался эхом в его ушах. Ее голова склонилась над ним, черные глаза, не мигая, смотрели в его глаза, рот снова открылся, а затем она уткнулась лицом ему в живот и начала кормиться. Он не чувствовал никакой боли, когда она рвала и высасывала его внутренности; когда ничего не осталось, она перевернула его, как кукурузный початок, и принялась за ребра. Губы Джейкоба изогнулись в улыбке. Kакая жестокая шутка, - подумал он, глядя на узор на платье старухи. Это были не бутоны роз, а скорее окровавленные бедра, расположенные цветочным мотивом.
Билл вздохнул с облегчением. По крайней мере, еще год она будет сыта, - подумал он про себя, продолжая идти к своей работе. - Будет о чем рассказать клиентам.