«Пожиратели мозгов навеселе» Стивен Козеневский

25 апреля 1935 года

Адское зрелище. Проклятое адское зрелище. Единственное, с чем я могу это сравнить, так это с тем временем, когда бармен в «Священных землях» приобрёл один из этих новых модных блендеров Hamilton Beach Miracle. Вот только он никогда раньше не использовал такое сложное устройство и не закрыл крышку. Итак, целый блендер, полный клубники и каких-то других ягод, а также папайи, и Бог знает чего ещё, разлетелся на полпути отсюда в вечность через бар, большие куски фруктов, все сплетённые паутиной из тонких полосок мякоти.
А теперь представьте, что происходит с человеком.
- Я рад, что ты пришёл, Джонс.
Это был Лазарь. Ну, Лазарь - не настоящее его имя, но я всегда считал, что оно ему очень подходит. Когда вы встречаете новых людей, вы думаете, какое имя им могло бы подойти, а потом обнаруживаете, что никогда уже не можете называть их иначе.
- Я действительно ненавижу звонить тебе по пустякам. Полиция больше не отвечает на мои звонки после всех… недоразумений. Так что ты действительно моя единственная надежда раскрыть это дело.
- Что ж, Лазарь, я здесь ради своего здоровья, - ответил я, протягивая пустую руку.
Кивнув, он сунул мне в руку бутылку Old Crow. Мой рот был на полпути к поцелую с горлышком бутылки, готовый высосать пробку, как морскую улитку из её раковины в «сыром баре», когда я вспомнил о зубе, который недавно потерял. Дантист из переулка, которого я посещал по этому поводу, снабдил меня тем, что он назвал «жалкой заменой», но я назвал это просто куском фарфора, застрявшим в моих дёснах. Эй, да ладно, ходячие мертвецы не нуждаются в надлежащем стоматологическом обслуживании. И всё же он сказал мне перестать вытаскивать пробки зубами.
- Вообще-то, - сказал Лазарь, вытирая лоб тыльной стороной руки (она побелела от пудры), - прежде чем ты это сделаешь, могу я сам немного попробовать?
- С чего это? - спросил я, выливая немного драгоценной коричневой жидкости во фляжку, которую Лазарь выудил из своей куртки. - Я же говорил тебе, что работаю за полную бутылку Old Crow в день плюс расходы.
- Считай, что это гонорар соискателя за все дела, которые я продолжаю тебе подкидывать, Джонс, - сказал «дышащий», глотая бурбон более плавно, чем многие мертвецы, которых я видел.
Я кивнул и, сделав свой обильный глоток драгоценного жизненного сока, спрятал бутылку на потом. Прогуливающимся трупам, как я, нужен спиртной напиток, чтобы сохранять мозг в пропитанном алкоголем состоянии. В противном случае мы просто съедим мозги всех, кого мы знаем. Лазарь просто притворяется одним из нас по ряду сложных причин, в которые я даже не хочу сейчас вдаваться, но в результате, чтобы он продолжал эту шараду, он должен уметь употреблять алкоголь, как мертвец.
Однако на этот раз я был готов поспорить, что выпивка ему была нужна, чтобы успокоить нервы.
- Так ты сказал, что я кому-то снова нужен?
- Жене моего кузена Грегориоса. Его больше нет здесь. Он улетел в Калифорнию, чтобы осуществить великую мечту или что-то подобное. Так что время от времени я навещаю Анну. Даю ей драхмы и болтаю с ней.
- Так ты говоришь, что она не мертва?
- Ну… не была.
Лазарь шагнул внутрь дома. По правде говоря, мы очутились в коридоре, чёрт побери, длиной в милю. Такой мертвец, как я, может остаться незамеченным в гетто, которое мы называем «Приветственный коврик», но в нормальное жилище в Старом городе нос лучше не совать - местная полиция утащит в тюрьму без доступа к выпивке на солидный, чёрт возьми, срок - они осуждают нас за преступление лишь одного существования. Вот так копы решают свои проблемы с мертвецами, когда они вообще появляются. Так что лучше было бы быстрее попасть в квартиру и подальше от посторонних глаз.
- Ну, чего ты ждёшь, особого приглашения? - спросил я.
К чёрту это! Я сделал ещё один глоток Old Crow и зажёг Lucky Strike. Сигареты, в отличие от выпивки, для нас ничего не делают. Но они заставляют нас выглядеть круто.
- Просто я…
Я приподнял бровь. Я никогда раньше не видел Лазаря таким. В обычном случае этот чувак всегда был крутым, как соус цацики из огурцов, йогурта и чеснока. Теперь его руки дрожали. Твёрдо, но осторожно - мы в чём-то родственные души - я взял из его рук ключи и открыл дверь. И тогда я увидел, что трясло Лазаря.
Женщина внутри была разорвана, как сэндвич с измельчённой свининой. Я сразу понял, почему Лазарь не хотел входить. Обернувшись, я увидел, что он теряет свой обед по всему коридору. Я поступил бы так же, если бы когда-нибудь не отказался от чего-то более существенного, чем алкоголь. Или, может быть, я просто измучен, чёрт его знает?
В любом случае, занятие Лазаря в коридоре определенно привлечёт внимание, в котором мы не нуждаемся. Я втянул «дышащего» внутрь и ударил его один раз, чтобы помочь ему собраться с мыслями, а затем ещё раз, когда он вцепился в меня мёртвой хваткой. Но, тем не менее, этот человек разваливался на части, поэтому я снял шляпу и натянул её на его голову, закрыв ему глаза.
- Хорошо, - сказал я, - соберись. Тебе не нужно смотреть.
Но я это сделал. Какой-то садист устроил здесь настоящую бойню. Странно то, что не было определённого почерка. Или, может быть, их была сотня. Этот парень - назовем его «Садистский ублюдок» - отрезал одну из ног мёртвой женщины. Это было ясно по зазубренной ране на икре. Садистский ублюдок снял идеально отмеренные срезы длиной в дюйм от пятки до колена с помощью того, что могло быть сабельной пилой.
Садистский ублюдок вытащил кучу её кишок, я думаю, вручную, а затем сложил их в пятнадцать разных воздушных шаров животных. Ну, животные, смоделированные из воздушных шаров, я полагаю, вы понимаете, о чём я. Можно было видеть, с чего он начал, пытаясь сделать собачку, а затем, когда он становился всё лучше и лучше, к концу это превратилось в довольно сносного жирафа.
Садистский ублюдок выколол Анне глазное яблоко и разбил его чесночным молотком. Другое было всё ещё в её черепе и приняло в себя все иглы из швейного набора бедной мёртвой женщины, превращая её глаз в настоящую подушечку для иголок. Похоже, он идеально снял всю кожу с одной руки, образовав маленькую полую перчатку. Но потом он вырезал полтысячи рунических символов на её груди, прямо над впадиной, из которой он вытащил кишки. И как только Садистский ублюдок покончил с рунами, он принялся вырезать розу на её сердце.
- Я предполагаю по твоему молчанию, что ты хочешь, чтобы я сделал её лучше, чем она есть сейчас.
Слова Лазарю были громче, чем фейерверк, начавшийся после бабушкиных поминок. Я могу быть тем ещё болтуном. Мне нужно много времени, чтобы заткнуться, но в этой нынешней ситуации было особо не до общения.
- Нет, Лазарь, - сказал я, кладя руку ему на плечо и осторожно подводя его к дивану мёртвой дамы, - люди обычно не собираются вместе после такого.
Я усмехнулся, возможно, немного болезненно, заметив, что голова Анны практически прижалась к её ягодицам. Она могла буквально поцеловать свою задницу на прощание.
- Нет, я так не думал, - сказал Лазарь, неохотно снимая с глаз мою шляпу и вздрагивая при открывшемся виде. - Большинство людей не хотят возвращаться из мёртвых.
- Да уж, - прокомментировал я.
Потом меня ударило, словно товарный поезд по имени Макс Бэр врезался в моё предплечье. Я, должно быть, слишком сильно нажал на плечо Лазарю, потому что он вскрикнул от боли.
- Чёрт возьми, Джонс, - пробормотал он, делая глоток из фляжки, - что с тобой?
- Я скажу тебе, что со мной… или, вернее, что со мной не так. Я проклятый гений, вот что со мной!
- Никогда больше никто не будет произносить эти слова о тебе. Так что хорошо, что хотя бы ты их сейчас сказал.
- Ты что-нибудь заметил, Лазарь? - спросил я.
Я не пытался дразнить бедного парня, но был взволнован своим осознанием. Тем не менее, Лазарь выглядел немного зеленоватым в лице, несмотря на весь белый порошок на нём, имитирующий мой естественный смертельный оттенок. Он просто покачал головой:
- Нет.
- Крови нет.
Это ошеломило его. На этот раз взглядом практикующего доктора вместо скорбящего кузена он оглядел комнату. Ни на чём не было ни единого красного пятна. Я вытащил свою ручку и взял блокнот для записей.
- Что именно это значит?
Я обнял его за плечи.
- Это, мой друг, означает, что это не было убийством. Формально преступлением было нанесение увечий трупу. До того, как это случилось, Анна уже была нежитью.
Лазарь формально владел квартирой Анны Никотеро, так что я мог бы остаться там до следующей части дела, но с подобными вещами лучше справляться в Приветственном коврике.
Я почти уже заставил Лазаря остаться для уборки, но, чёрт возьми, он платит мне за грязную работу. Так что я сам собрал каждую частичку Анны и запихнул её в чемодан. Забавно, как легко человеческое тело, сведённое к его составным элементам, поместилось в таком маленьком месте.
Единственное, о чём я должен был быть по-настоящему обеспокоен, - это её мозг. В том, что вы мёртвы, хорошо то, что никто действительно не сможет ничего сделать, чтобы убить вас, кроме уничтожения вашего мозга. Итак, я взял аквариум Анны и вылил из него воду. Бедное маленькое существо умерло после того, как его не кормили несколько дней, и, насколько мне известно, морские обитатели не возвращаются из мёртвых, как это делаем мы. Я осторожно упаковал мозг Анны в газету и аккуратно засунул его в аквариум.
Трудно сказать, что стало причиной её смерти. Аневризма, инфаркт, инсульт, да много чего могло быть. Садистский ублюдок потом разорвал её на части, когда уже не было крови. Однако, если бы её мозг пережил преобразование, она всё ещё могла бы быть восстановлена до некоторого подобия нежити.
- Если, конечно, в ней достаточно выпивки, - без надобности сказал я вслух.
Я вытащил открытую бутылку из пальто и налил половину в аквариум, пропитав содержимое виски. На данный момент это должно быть сделано. Мне пришлось её переместить. Однажды у меня был друг, доведённый до такого состояния, но… нет, сейчас об этом было слишком больно думать.
Я закинул чемодан на плечо. Добрый Бог, когда создавал человеческое тело, сделал его слишком тяжёлым. Я надеялся, что это не превратит мои ключицы в пыль. У меня и так уже были серьёзные проблемы с зубами. Наши части уже не так хорошо держатся через несколько месяцев. Пять лет, может, десять максимум, и неважно, сколько выпивки вы вливаете в себя, вы просто развалитесь. Вот чего я с нетерпением жду. Анна тоже, но это будет быстрее для неё, если я не отвезу её в целости и сохранности в Приветственный коврик.
По дороге в транспорте, я несколько раз оглядывался на других пассажиров, потому что держал на коленях то, что выглядело как аквариум, полный мокрой газеты, но когда вы путешествуете на общественном транспорте, позвольте мне сказать вам, я даже не был самым странным из тех, кто там был.
Мне пришлось жонглировать чемоданом и аквариумом, чтобы вытащить ключи, как только я добрался до знакомого входа в офис на Кин-авеню. На моей табличке на стеклянной двери, на которой ранее было написано «ПОЖИРАТЕЛЬ МОЗГОВ ДЖОНС. ДЕТЕКТИВНОЕ АГЕНСТВО», последние два слова были зачёркнуты и оказалось «ПОЖИРАТЕЛЬ МОЗГОВ ДЖОНС. ОБМАНЩИК И ИДИОТ» в противоречивых цветах и шрифтах. Я до сих пор не могу определить, было ли это сделано отвергнутой любовницей, расстроенным клиентом или обоими сразу, но это чертовски лучше, чем в прошлый раз, когда кто-то разозлился на меня и полностью разбил стеклянную дверь.
Переступив порог, я наступил на скрипучие половицы, чтобы парни знали, что я дома. У меня в подвале хранится с десяток мёртвых мозгов в телах роботов. Это даже более длинная история, чем то, почему Лазарь изображает себя дилетантом-нежитью, но вдаваться в подробности я не собираюсь.
Кланки и Шайни поднялись наверх. У них обоих всё ещё были бейсболки и биты в руках, так что я догадался, что они тренировались в подвале. Если всё пойдёт хорошо, осенью мы сможем собрать бейсбольную команду, но тогда это не было моим главным приоритетом. Нужно было вернуть Анну в цельную оболочку.
Кланки нацарапал на доске сообщение:
«Что-нибудь нужно, босс?»
- Да, - ответил я вслух, - принеси мне мой набор для шитья.
Если бы у роботов были глаза, я думаю, они бы обменялись недоумёнными взглядами. На самом деле это означало пойти в магазин и купить набор для ремонта. Приветственный коврик - это место, где никто и глазом не поведёт, когда в магазине появляется робот, чтобы купить там набор для ремонта, так что с этим у нас, по крайней мере, всё было в порядке. Пожав плечами изо всех сил, Кланки ушёл.
Я вытащил мокрую газету из аквариума. Это было похоже на чертовски пустую трату выпивки, поэтому я начал выдавливать алкоголь из влажной бумаги в рот. Потом я остановился.
- Хорошо, конечно, это должно быть для тебя, - признал я, и вместо этого начал вливать алкоголь в одну из тех бутылочек из-под чистящего средства.
- Вот, - сказал я, передавая Шайни бутылку с распылителем, - не забывай обрызгивать его этим каждые несколько минут. Подожди секунду. Сперва попрыскай на меня.
Шайни смотрел на меня через свою безглазую стеклянную пластину.
- Не суди меня, - сказал я. - Ты думаешь, бурбон растёт на деревьях? Я тоже должен поддерживать себя в нём. И его не так просто достать здесь, даже если Сухой закон закончился.
Шайни поднял бутылку с распылителем и дважды попрыскал меня, по одному нажатию в каждый глаз. Если бы я был жив, меня бы ослепили. А так меня просто оскорбили.
- Да, здорово, трать это впустую, - сказал я. - Спасибо.
Но, несмотря на то, что он как-то недовольно простонал, Шайни стоял у аквариума, покорно брызгая на мозг Анны, чтобы она не протрезвела и не превратилась в безмозглого пожирателя мозгов. Впереди у меня была адская ночь. Если бы я мог каким-то образом вернуть Анну в рабочее состояние, она могла бы сказать нам своим ртом, кто напал на неё.
Я приклеиваю ей пальцы на руки один за другим баллончиком клея. К тому времени Кланки вернулся с иглой и ниткой. Если бы я поверил его ловкости, я бы позволил ему выполнить эту работу, но в действительности эти большие неуклюжие руки не годились ни для чего, кроме элементарных вещей, и уж тем более не для такой ювелирной работы.
Постепенно я собрал Анну, как Модель Т на конвейере. Затем я набил ей кишки, а на последнем этапе осторожно перенёс её мозг и снова прикрепил его к позвоночнику с помощью мазка каучукового клея. Когда я встал, Шайни брызнул мне в ухо последним дерзким брызгом бурбона.
- Ты бы закончил это, а? - сказал я, пытаясь вырвать бутылку из его огромных механических когтей, но он увернулся от меня с удивительной ловкостью.
Анна ахнула, и я от удивления чуть не выпрыгнул из обожранной личинками кожи. Она была похожа на тряпичную куклу, сшитую простаком-эпилептиком, но у неё была оставшаяся часть своей нежизни, чтобы всё это исправить. Прямо сейчас мне просто нужно было, чтобы её язык достаточно хорошо двигался, чтобы назвать мне имя.
- Кто ты? - ахнула она.
- Меня зовут Пожиратель мозгов Джонс. Я друг Лазаря.
- Кто такой Лазарь? - спросила Анна, по-видимому, впервые растягивая повреждённые голосовые связки.
Ну, отлично. Что за чушь собачья?
- Двоюродный брат твоего мужа.
- Ой, ты имеешь в виду…
- Нет, нет, - сказал я, подняв руку, - я ничего не имею в виду. Я просто хочу узнать имя ублюдка, который сделал всё это… с тобой.
Можно было нарезать фунт хлеба взглядом, которым она посмотрела на меня.
- Это моя собственная вина, - объяснила она. - Когда я умерла и… вернулась, я подумала, что лучше всего пойти к коронеру. Я спросила его, случалось ли такое раньше. Был ли кто-нибудь ещё…
- Нежитью, - добавил я незнакомое ей слово.
Она согласно кивнула. Богатые люди из Старого города не знают (или делают вид, что не знают) о захудалой изнанке нежити здесь, в Приветственном коврике.
- Он сказал, что такое уже было. Ни причины, ни повода. Иногда трупы просто садились на столах в моргах. И теперь я знаю, что он с ними делает. Просто мучает и уродует. Я дала ему свой адрес, когда он спросил. Как медик, понимаете? Я не знала, что он собирался вернуться за мной позже, - она бы плакала, если бы у неё были слёзные протоки.
- У коронера есть имя? - спросил я.
Она кивнула.
Кланки и Шайни с радостью сопровождали меня, чтобы «позаботиться» о серийном неубийце и его жертвах. Это была долгая ночь, когда мы собирали в морге всех мертвецов, пострадавших от помощи «хорошего» коронера. Из десятков удалось восстановить шесть.
- Вот, - сказал я, когда коронер проснулся в окружении своих жертв. Я заставил пролиться Old Crow ему в глотку. - Теперь тебе это понадобится.