«Привилегия библиотекаря» Вик Керри

Харли толкал шаткую тележку вдоль узкого прохода, пробираясь меж книжных полок высотой по плечо. Возможность поработать в библиотеке далась ему тяжким трудом. Амелия, старшая сестра отделения, написала для него рекомендацию. Чтобы заслужить такое доверие, пришлось три месяца исправно глотать таблетки и держать в секрете голоса в голове. Даже несмотря на то, что Трэвис (самый громкий из них) тут же принялся орать, Харли сумел игнорировать эти голоса. Он полагал, что сильнее всего помогло удовлетворение от работы целый день в библиотеке вместо тоскливой общей палаты с шашками и Судьей Джуди по телевизору.
Харли обожал книги, а они любили его. Толстые книжки лучше всего. Однажды у него был трехнедельный роман с «Моби Диком». Даже сейчас, убирая на место романчики издательства «Арлекин», Харли чувствовал, как большущий словарь без сокращений похотливо смотрит на него с книжного стенда. А как можно было бы развлечься, если бы удалось утащить этот гигантский том отсюда!
Часы, висевшие на стене, показывали время ланча. Харли закончил расставлять книги по полкам и покатил тележку обратно. Он пригладил ладонью страницы распахнутого словаря. Тактильно они напоминали луковую кожицу. «Эротика» — уставилось на него со страницы. Простое слово вызвало мурашки по всему телу и едва не заставило его трепетать от оргазма.
— На ланч собрался? — поинтересовался Армстронг из-за стола.
— Да, вернусь через полчасика, — ответил Харли.
— Хорошо, потом надо будет разобрать еще книги. Местный колледж пожертвовал. Свою коллекцию они сокращают, зато у нас, похоже, появятся недурные новинки. Может, даже удастся избавиться от тех бумажных журнальчиков, их и так полно, — сказал он.
— Отлично, — ответил Харли. — Ненавижу их. Бессмысленная трата бумаги.
— Ну, не говори так. По крайней мере, пациентам есть что почитать.
Харли пожал плечами и вышел из библиотеки. Любой мог подцепить этих потаскушек из бумаги и поиграть пальчиком с их страницами. А вот настоящему мужику подавай тома типа «Моби Дика» или того словаря. Харли ожидал большего возбуждения от новенькой литературы из колледжа. Раз уж стащить словарь не получается, может, удастся хапнуть какой-нибудь интересный томик поменьше. Институтские книги возбуждали вне зависимости от содержания. А что до увесистых томов, то больше всего Харли любил умные книги, на понимание которых требовалось время — они дарили особое наслаждение. Весь путь до столовой Харли размышлял об открывшихся возможностях.
На ланч по вторникам давали картофельное пюре, мясной рулет, фасоль и яблоки. Харли отстоял в очереди, взял пластиковую кружку чая и отправился к маленькому круглому столику позади. Ему нравилось, что никто не садится рядом. Харли любил наблюдать за остальными пациентами и видел в них больше чем просто слюнявых психов, считающих, что правительство охотится за ними или что они миллиардеры.
— Лицемерно так думать, — сказал Трэвис.
Харли наконец услышал голос. Тот самый, что отвлекал разум от одиночества. Находясь среди других пациентов, Харли даже не старался заглушить его. Шум в кафетерии, эхом отражавшийся от шлакобетонных стен, заглушал односторонний разговор с Трэвисом.
— Ты такой же псих, как и все, — сказал Трэвис.
— Неправда, — прошептал Харли, стараясь, чтобы патрульные санитары не заметили, как он отвечает голосу. — Я умнее их всех. Я читаю сложные книги.
— Хочешь зарыться в коробку с брошенными книжками из колледжа, да? — сказал Трэвис. — Называешь арлекиновские новеллы шлюхами… Да это ты самая настоящая шлюха!
— Заткнись, — ответил Харли громче, чем следовало.
Возглас привлек внимание Рэя — самого огромного санитара в заведении. Он бочком придвинулся к столику Харли, большущая улыбка разделила надвое мясистое лицо. Харли знал, что, если Рэй доложит медсестрам, те скорее всего выпишут уколы — и прощай должность библиотекаря. Чтобы восстановиться, придется вести себя идеально пару месяцев, а то и больше. Относиться к нему так — нечестно. Он ведь не похож на остальных.
— Все хорошо? — спросил Рэй.
— Отлично.
— Ты вроде сказал кому-то заткнуться, — сказал Рэй.
— Это я себе, — ответил Харли. — Чтобы остановить мысли. Мы проходили это на еженедельной терапии. Когда на ум приходит навязчивая мысль, нужно крикнуть: «Заткнись!» или «Стоп!» и подумать о чем-нибудь другом.
Рэй кивнул.
— Хорошо справляешься. Расскажу Амелии об этом. Она, наверное, даст знать терапевтам, что кто-то и правда использует их методики.
— Спасибо, — пробурчал Харли и сунул в рот полную ложку картофельного пюре, чтобы не наговорить лишнего.
До конца ланча Харли старался игнорировать Трэвиса. Он фантазировал о книгах, которые скоро найдет. Какие же возбуждающие мысли приходили на ум! Пришлось приложить еще больше усилий, чтобы половина палаты не заметила стояк.
Харли вернулся в библиотеку, но та пустовала. На верхнем ящике картотеки он обнаружил записку, напечатанную на желтом бланке. Армстронг ушел на собрание лечебной группы. Он поручил распаковать книги из коробки, просмотреть их и выбрать наиболее подходящие для библиотеки. Харли почувствовал нарастающее покалывание в чреслах. Мысль о том, что он останется один со всеми этими книгами, пробудила все потаенные желания. Харли схватил тяжелую коробку и перенес на маленький столик посреди комнаты.
Открыв замочки, он почувствовал, как запах старых грязных томов пропитал его, точно сладчайший парфюм. И покуда Харли просматривал разнообразные обложки, в глазах его пестрила вся палитра цветов. Он сунул руку в коробку, достал первую книжку, принялся ласкать. Открыл книжку, корешок податливо захрустел. Ветхие страницы были желты, но какой неповторимый стоял аромат! Харли окунул нос в середину книги и глубоко вдохнул. Пахло так, будто новенькая готова. Похоть одолевала Харли. Он бросил книжку на стол, вытащил другую и подверг той же процедуре. Коробка опустела через несколько минуту: книги летели на пол одна за другой — одну за другой со страстью хватал Харли бумажных любовниц. Последняя книга довела до крайности. Он чувствовал тепло между ее ножек, отчего кружилась голова и полыхало все лицо.
Харли держал последнюю книгу обеими руками. Он ласкал ее, словно любимую женщину после соития. Маленький томик дал гораздо больше, чем любая другая книга. Со жгучей завистью глядел словарь со своего места, но Харли было плевать. Двухсотпятидесятистраничная книга с красной плетеной закладкой стала самой поразительной любовницей, которая у была или будет у Харли за всю жизнь. Ни одна книга или женщина не могла бы посоперничать с ней. Название на обложке было выгравировано сусальным золотом на латыни. Харли понятия не имел, что оно значит, но разум подсказывал: здесь что-то о любви. Внутри все также написано на латыни. От книги разило удовольствием, она излучала пылкую страсть. Для библиотеки такая совершенно не подходит, Армстронг наверняка избавится от нее. И тогда драгоценная книга окажется в мусорной куче, будет гнить со старыми кочанами капусты. Крысы сгрызут страницы, истребят естество.
Дверь библиотеки заскрипела петлями: то Армстронг вернулся со встречи. Харли в панике уставился на книгу. Если Армстронг заберет ее – прощай, драгоценная любовь. Как только дверь открылась, Харли запихал книгу в штаны, рискуя измазать ее липкой жидкостью, и прикрыл футболкой сверху. Перед Армстронгом он старался выглядеть невинно.
— Ты похож на параноика, — сказал Трэвис. — Он все поймет.
— Заткнись! — выкрикнул Харли.
— Прошу прощения? — отреагировал Армстронг.
— Извини, останавливаю мысли. Проходили на терапии. Нужно сказать: «Стоп!» или «Заткнись!», чтобы отпугнуть нежелательные мысли. Отлично работает, — выдохнул Харли. — Я распаковал книги. Есть несколько подходящих.
Армстронг окинул его взглядом из-за стола и кивнул. Харли ощущал, как распространяется по телу нервный жар. Вся спина вспотела, закружилась голова. Если сейчас его поймают с латинской любовницей в штанах — не только лишат должности, но и отправят в худшую палату.
— Выглядишь не очень, — сказал Армстронг. – Точно все в порядке?
— Наверное, из-за мясного рулета. Можно уйду пораньше?
— Я ведь тоже мясной рулет съел, — задумчиво произнес Армстронг. — Лучше поторопись. Похоже, тебе совсем плохо.
Он был прав. Харли заткнулся и побежал прочь из библиотеки, стараясь сдержать наплывающие бредовые мысли. Он стремглав добежал до палаты и там наконец спрятал свою любовницу под матрас.
Харли подождал, пока не вырубят свет, после чего вытащил книгу. Если память не подводила, сейчас он продержался дольше всего. Как тяжело скрыть желание. Он имитировал желудочные боли целый день, чтобы отвести подозрения санитаров. А поскольку все они были в курсе, как реагирует желудок Харли на мясной рулет, то все прошло без вопросов, а ночной смене вообще плевать: только б вел себя тихо.
Харли достал книгу из-под матраса и сжал обеими руками. Тканевая закладка приятно ощущалась в ладонях. Он пощекотал корешок пальцем, и книга будто захихикала. Харли знал, что книги не смеются, но то было частью прелюдии.
Бледный свет над раковиной позволил разобрать слова; на него уставились латинские фразы. Ему нравилось смотреть на них, хоть он не понимал ни слова. Буквы казались сексуальными, но фразы заводили еще больше. Он пролистывал страницы, одну за другой, а буквы ласкали пальцы, точно перышко в игре любовников. Порочность возбуждала, теперь ему требовалось читать вслух. Единственный способ получить наслаждение — прочесть эти слова, словно нежности в порыве страсти.
Харли взглянул на середину страницы и прищурился, чтобы извлечь максимальную пользу от тусклого освещения. Слова рождались на губах, а язык выталкивал их изо рта. Харли не знал, правильно ли произносит, но старался изо всех сил, чтобы получилось звучнее. Каждый слог напоминал нарастающий оргазм.
Он прочитал страницу и приготовился к следующей. Первое слово уже сформировалось, дошло до кондиции, но так и не эякулировало изо рта. Возле туалетной двери в углу внезапно загорелся пурпурный свет.
Харли сфокусировался: он никогда прежде не испытывал подобных визуальных галлюцинаций. Свет продолжал мерцать — совсем крохотный лучик, но пурпур сиял ярко, насыщенно. Харли взглянул на камеру, расположенную над дверью, и понадеялся, что в это мгновение ночные санитары не проявят рвение к работе. Ведь в таком случае они уже через минуту будут в палате, найдут запрещенную книгу и закинут в одиночку — никакой больше библиотеки и безобидных лекарств. Мысль об этом тревожила сильнее, чем выдуманный лучик света.
— Уходи, — сказал он.
Порой, когда он говорил это Трэвису, голос затихал, но свет продолжал сиять и даже заметно увеличивался. Пурпурное пятно стало размером с апельсин. Харли запаниковал: ночная смена просто не может проигнорировать такое свечение, скоро и через дверь станет заметно. Он закрыл драгоценную книгу и снова запихал под матрас. Забеги сюда медсестры — ничего не найдут, а за свет винить Харви нельзя. Тем временем лиловое свечение стало размером с баскетбольный мяч. Харли сощурился от яркости.
Из свечения высунулся когтистый палец. Харли моргнул, надеясь, что это всего лишь галлюцинация. Трэвис не появлялся, но сейчас уже и не скажешь, хорошо это или плохо. Иногда Харли думал, что Трэвис не глюк, а что-то вроде голоса разума, как сверчок Джимми для Пиноккио.
Еще один палец показался над нижней границей круга, а затем в край вцепилась когтистая рука. В это время из верхней половины свечения начала вылезать вторая рука. У Харли перехватило дыхание. Из пурпурной дыры торчала голова существа, похожего на большого хорька. Она огляделась, после чего глазки-бусинки остановились на Харли. Существо улыбнулось, обнажив острые, как иглы, зубы.
— Уходи, — прошептал Харли.
Он пытался применить психологическую технику, о которой лгал целый день. Хорек вытягивался из светящейся пурпурной дыры, вскоре показались плечи, и монстр с громким стуком упал на пол.
— Уходи. — Харли повысил голос в надежде, что громкий звук куда более эффективен в данной ситуации.
Хорек по-собачьи отряхнулся. Как только материализовалась нижняя часть туловища, существо вскочило на обе ноги, точно человек. Странной походкой, напоминавшей шаг младенца, оно зашагало к Харви. Глаза ловили пурпурный свет, отраженный в зеркале над раковиной. Хорек снова улыбнулся, показал свои кошмарные зубы. Теперь-то Харли хотелось, чтобы в комнату немедленно ворвались санитары, и плевать на лишение всех привилегий, данных за хорошее поведение. Да хоть укол, лишь бы тварь исчезла.
— Что ты хочешь? — спросил Харли.
Услышав речь, существо встрепенулось, улыбка сменилась пытливым взглядом. Хорек поводил головой из стороны в сторону, затем взглянул на пол, будто ждал ответа. Через какое-то время он резко поднял голову: глазенки-бусинки пронизывающе глядели на Харли. Существо принялось цокать и щелкать. Харли потянулся ближе, но цоканье усилилось, точно в этом было какое-то предупреждение.
— Что за безумная хрень, — сказал Трэвис в правое ухо Харли.
— Еще какая, — ответил Харли.
Хорек навострился: ужасающая улыбка вернулась, заблестели острые зубы. В глазках-бусинках жутким танцем блеснуло осознание. От такого взгляда Харли поежился. Хорек уставился на него с пониманием и коварством.
— Уходи, — во весь голос повторил Харли.
Улыбка широко растянулась, все больше становясь похожей на страшную карикатуру. Существо — плод больного воображения, другого объяснения этому Харли не находил. Он полагал, что, если обратиться к галлюцинации напрямую, она просто исчезнет. Психиатр говорил, что иногда лучшее решение — принятие проблемы.
— Ты ведь глюк? — спросил он
— Да, — пропищало существо.
— Чего ты хочешь?
Хорек уверенно посмотрел на него.
– Да.
— Это не ответ. — Пытаясь вести себя тактично со своей же выдумкой, Харли чувствовал себя идиотом. Хотя это был единственный полезный навык, который он смог извлечь из опыта общения с Трэвисом.
Хорек на секунду задумался.
— Отдай ее мне.
Голос у существа был такой же, как у Трэвиса. В поисках внутреннего друга Харли заглянул в свое сознание, но все тщетно: Трэвис покинул его голову и, похоже, принял форму этого хорька. А может, он был им всегда
— Что тебе отдать? — спросил Харли.
— Книгу, — сказал Хорек Трэвис с блестящим, почти ученым взглядом. — Ты сидишь на ней. Отдашь — тогда уйду.
Харли облизал губы. Любил он эту книгу. А отдать ее этому существу было все равно что допустить групповое изнасилование своей возлюбленной.
— А что, если не отдам?
Хорек снова расплылся в улыбке.
— Знаешь, как убивают хорьки? Перегрызают зубами глотку.
Без дальнейших разговоров Хорек Трэвис двинулся на Харли. Тот встал, готовый к нападению. Существо с виду всего-то три фута, слишком мелкое, чтобы дотянуться до горла. Хорек Трэвис обнажил когти, по клыкам струилась слюна. Он всерьез намеревался убить Харли, ведь только через его труп кошмарный мелкий монстр мог завладеть книгой.
Хорек Трэвис зашипел и прыгнул. Харли вовремя удалось отбить летящую лапу, а затем он успел удачно зарядить существу прямо в живот. Хорек отлетел назад, прямо в пурпурный круг, но сияющие щупальца подхватили его: обвили тело, будто длинные скрюченные пальцы. Гаденыш злобно шипел, пока свет втягивал его обратно в дыру. Даже издалека Харли слышал, как хорек проклинает его голосом Трэвиса. Наконец дыра сжалась до крошечного лучика света и тихо схлопнулась.
Харли шумно плюхнулся на кровать. По-прежнему была вероятность, что санитары из ночной смены могут в любой момент вломиться, обездвижить и вколоть успокоительное. Сейчас это было бы кстати. Если теперь его жизнь катилась под откос навстречу бредовым видениям, то в таком случае бессмысленное бытие овощем с онемевшим от новокаина сознанием уже не виделось чем-то ужасным. Но санитары так и не явились. Харли не спал всю ночь, наблюдал за углом, откуда явился и где исчез хорек. Книга — его книга — лежала в безопасности под матрасом, а матрас находился в безопасности под ним.


Через маленькое оконце в палату Харли пробирались утренние лучи. Бледный ранний свет успокоил его. Все, что произошло прошлой ночью, — уже позади. Галлюцинации всегда особенно доставали по ночам. Иногда Харли убеждал себя, что преследующие его видения — это не галлюцинации, а всего лишь кошмары, которые казались слишком реальными. Порой выписанные антипсихотики дарили Харли весьма яркие сновидения. Как-то после рисперидона ему приснился президент Линкольн. Он казался таким правдоподобным, что Харли мог почуять запах, ощутить прикосновение грубых рук этого великого человека. Со временем, конечно, пришло понимание, что прекрасная встреча с Линкольном была всего лишь сном. С Хорьком — то же самое. Да, вчера, во время удара, он почувствовал под ногой твердую плоть существа, но ведь грубость рук Честного Эйба тоже ощущалась слишком реально.
На стене над головой Харли загудел интерком. Харли проверил, загорелся ли зеленым индикатор — пришло время получить необходимые препараты. Он знал об этом без всяких оповещений и с радостью приветствовал все сигналы. Даже если допустить, что вчерашнее происшествие также было лишь кошмаром, перестраховаться лекарствами не повредит. Они-то не позволят скатиться в психопатический бред.
Харли привел себя в порядок, достал книгу из-под матраса и снова запихал в штаны. Не забыл прикрыть и длинной футболкой сверху. Наспех осмотрел себя в небольшое металлическое зеркальце, прикрепленное к стене над раковиной, и решил: книга хорошо запрятана. Не хватало еще, чтобы санитары поймали с поличным. Книга не должна оставаться в комнате, ведь если хорек все-таки реален и вернется в одну из ночей, сохранить книгу не удастся.
Что немудрено, у двери процедурной никого не оказалось. Большинство пациентов в крыле Харли сидели на столь мощных антипсихотиках, что бедолагам требовалось минимум полчаса, чтобы просто прийти в себя после сна. Раз уж он бодрствовал всю ночь, нет смысла тянуть резину. Медсестра проверила рецепт на нарукавной повязке, достала необходимые препараты из специального автомата и проследила, чтобы он проглотил все до единого. Обычно Харли оставлял депакот напоследок — слишком уж большая пилюля.
— Покажи-ка язык, — попросила медсестра.
Харли широко открыл рот и высунул язык. Убедившись, что за щекой Харви не спрятано ни одной таблетки, медсестра помахала в сторону выхода. Он отправился в кафетерий. Запах бекона уже ощущался в холле. Обычно подобные ароматы заставляли желудок выделывать кульбиты от голода, теперь же приятное чувства предвкушения заменили рвотные позывы. Впрочем, депакот, не заеденный пищей, вызовет тошноту, а блевать Харли ненавидел. Он забрал свой поднос и встал в очередь за остальными. Пациенты, стоявшие рядом, были из С-блока — на выписку. Харли и сам надеялся вскоре оказаться там, но, если кошмары прошлой ночи продолжатся, о свободе можно забыть. Он, как всегда, получил завтрак, сел в одиночестве и принялся за овсянку. Бекон источал аппетитный запах, но любая попытка начать трапезу вызывала страшную тошноту
Харли выбросил остатки завтрака в мусорку, вернул пустой поднос на конвейер и направился в библиотеку. Если Армстронг еще не пришел, то впустит уборщик. Харли частенько приходил на работу раньше Армстронга. Местные уборщики знали его и обходились куда лучше, чем весь остальной персонал. Когда Харли поднимался на лестницу, книга соскользнула. Обложка коснулась его хозяйства, к органу подступила кровь. Харли засеменил к двери, покуда книга теснее прижималась к паху.
Библиотека оказалась открыта, свет уже горел. Без привычной больничной суматохи помещение казалось особенно тихим: можно даже расслышать потрескивание флуоресцентных ламп. Они жужжали, как миллионы москитов. Казалось, рабочий день в самом разгаре, и Харли гадал, на месте ли Армстронг.
— Армстронг, ты здесь? — спросил он.
Харли дошел до небольшого офиса. Помещение все еще было заперто, и, судя по щели между полом и дверью, свет внутри не горел. Харли тихонько достал книжку из штанов: эрекция становилась невыносимой. Он жгуче хотел заняться любовью с томиком — отдать всего себя.
Харли поспешил к полкам, заставленным вестернами в бумажных обложках. Зайди сюда кто — маловероятно, что подойдут именно к этому стеллажу: все, кто был в этом учреждении, успели не раз полистать эти книжки. Обычно посетители приходили за новинками, типа тех свежаков из колледжа, среди которых Харли и встретил свою любимую. Оказавшись под защитой высоких полок, он приласкал корешок книги. Он проводил пальцами по страницам, выискивая подходящее место для плотских утех. Дойдя до середины, он заметил, что страницы через одну пустуют, несмотря на то, что он уже читал их в ночь, когда пришел Хорек Трэвис. Похоть подчинила здравый смысл: это нужно сделать именно сейчас
Без лишнего шума он достал хозяйство из штанов и вывалил на сгиб книги. Страницы были такие мягкие, будто шелк обволакивал его ствол. Он прикрыл книгу и начал совершать возвратно-поступательные движения. Они все ускорялись и ускорялись, пока Харли и вовсе не стал напоминать кролика. Но что-то пошло не по плану: шелковая мягкость бумаги стала жесткой, как песок, наждачка вгрызлась в кожу. Стало невыносимо больно. Харли безуспешно пытался освободить член, но страницы ослабили хватку лишь после того, как он кончил.
Книга выпала из онемевших рук, приземлилась страницами наружу. Харли увидел пропитанные кровью страницы. Его достоинство выглядело так, словно он дразнил им кота: кровь сочилась и капала на книгу. Харли запихал хозяйство обратно в штаны, надеясь, что трусы так или иначе остановят кровотечение. Обращаться в медпункт бесполезно: сотня порезов на члене быстро убедит врачей отправить его в одиночку.
— Зачем ты так со мной? — обратился Харли к книге с обидой неудовлетворенного любовника.
Кровь все капала, размазывалась на страницах, складываясь в причудливые символы, формируя латинские слова. Харли не понимал их, но что-то заставляло его читать вслух. Слова мертвым грузом слетали с губ. Книги зашатались на своих местах, словно от землетрясения; лампы то мерцали, то затухали, внезапно запахло гарденией. По комнате пронеслось рычание, сотрясались полки.
Харли обернулся. На противоположной стене, между рядами, он заметил огромную дыру, источающую пурпурный свет, такой же, какой был прошлой ночью. Размер дыры позволил бы вылезти существу гораздо большему, чем Хорек Трэвис. Харли вдруг понял, чего требовало свечение – книгу.
— Не отдам! — крикнул он дыре. — Она моя, моя!
Из слепящего пурпурного свечения вывалилось нечто бледное и мускулистое, напоминающее щупальце. Острые трясущиеся позвонки закрывали присоски. Однако Харли держался: отдавать книгу ох как не хотелось. И как только щупальце приблизилось к нему, он ударил изо всех сил. От неожиданности отросток на мгновение замешкался, но тут же рванул вперед. Харли отлетел на пол, перед глазами заплясали черные пятна. Щупальце рвануло мимо него и захватило книгу присосками. Отросток стремительно отступал с добычей. Харви, пошатываясь, поднялся, мигом схватился за полки и восстановил равновесие. В последний момент он прыгнул за щупальцем, но оно успело скрыться в ярком свете. Вытянутая рука лишь коснулась сияющего пурпура. Влажный, удушливый жар, как в тропиках, разлился по всему телу, свет обвил руку Харли и, резко дернув, сбил его с ног. Харли провалился в огромную пурпурную бездну, смердящую гарденией.
Падение казалось бесконечным, но спустя некоторое время он все-таки приземлился. После такой высоты каждая косточка должна была расколоться, однако поверхность пружинила, как натянутый трамплин. Ни одна кость не пострадала. Оттолкнувшись от земли седалищем, Харли вскочил на ноги.
Туман застилал глаза. Завораживающий пурпурный свет горел вдали за сгущающейся дымкой. Смотреть было больно, сияние резало глаз. Ветер разносил приторный запах гардении, такой сильный, что, казалось, нос вот-вот распорется. Руки покрылись бисеринками пота, слух заволокло странным гулом. Так звучало пурпурное свечение и движущийся туман, так шумел запах гардении. Отойдя от потрясения, Харли снова сосредоточился на цели. Он вошел в этот воображаемый мир только лишь в поисках книги — своей истинной любви.
Харли сделал шаг и подскочил, точно астронавт на Луне. Он перемещался прыжками, преодолевая огромные пространства. Туман не рассеивался, не растворялся. Не было в этом мире ни деревьев, ни растений – ничто не тревожило эту землю своим существованием. Уставший от бесцельного странствия и сбитый с толку безграничной пустотой, Харли через некоторое время остановился
— Где моя книга? — крикнул Харли в пустоту
Туман расступился, словно занавес, и из освободившегося пространства с улыбкой вышагнул Хорек Трэвис.
— Что значит «моя книга»? — спросил тот знакомым голос.
Харли осознал, что не слышал настоящего Трэвиса с тех пор, как впервые явился хорек. Сначала он предполагал, что хорек и был Трэвисом, но теперь понял, что тот лишь украл его голос.
Злость переполняла Харли. Существо не только украло его книгу, но и похищало голоса — а это все равно что похитить часть личности.
— Все верно — книга моя. Я нашел ее. Мы любим друг друга! — прокричал Харли.
Туман подхватывал эхо его голоса, отчего голос усиливался с каждым повтором. Пурпур окрасился в более темный, насыщенный оттенок. Странное место померкло, словно местное светило скрылось за невидимым горизонтом. Глаза хорька вновь замерцали огоньками.
— Ошибаешься. Книга принадлежит Великому, и так было всегда. Ты был лишь временным хранителем. Теперь ты не нужен, — сказал хорек.
Пурпурный свет сменился красным, теперь туман напоминал волны крови. Харли лихорадило от нарастающей ярости. Мир, в который он попал через дыру света, реагировал на эмоции, свет отражал настроение. Харли подумал о молнии, и тут же лавандовая стрела энергии выстрелила прямо над его головой. Она сотрясла землю прямо у ног хорька. За молнией последовал и оглушающий раскат грома — настолько мощный, что сбил обоих с ног.
Хорек Трэвис тут же вскочил, усмехаясь, а вот Харли встать было гораздо труднее. Туман сгустился над поверхностью, скрыл небо, а потом — дезориентация, головокружение. Сложно было определить, где верх, а где низ. Красный свет превратился в желтый, поочередно засиял всеми оттенками от оранжевого до синего, пока, наконец, не остановился на пронизывающем разум пурпуре. И тут Харли все же сумел подняться на ноги. Хорек продолжал ухмыляться: теперь они разъедали друг друга взглядами.
— Это моя книга, — сказал Харли.
— Нет, это Его книга, — спокойно ответил хорек.
— Тогда я требую встречи с Великим.
Харли вдруг пришла в голову мысль, что Великим мог быть Трэвис — тот самый голос в голове, с которым он прожил большую часть жизни. Ведь хорек разговаривал его голосом, вдруг этот гад был лишь ретранслятором речи Великого? Туман посерел, земля под ногами стала зыбкой, как песок. Харли стоял в окружении неведомого пейзажа. На западе поднялось тусклое солнце, тени вытянулись. Два огромных щупальца распахнули туман, точно занавес. Те самые щупальца, что украли его книгу. Харли сжал кулаки, приготовился к драке и тут увидел приближающуюся фигуру.
Туман рассеялся. Фигура была не меньше семи футов с необычно длинными руками, вяло висевшими по сторонам. Пальцы доходили до колен. В замешательстве Харли опустил руки и попятился от жуткого силуэта. Хорек незамедлительно перекрыл путь к отступлению.
— Вот и он, как просил, — сказал Хорек Трэвис.
— Я передумал, — выдавил Харли.
— Это уже не важно, — произнес Великий.
Голос его был звучал в реверберации, отчего каждый следующий повтор фразы слегка накладывался на предыдущий. Харли страстно желал, чтобы все это оказалось лишь его бредом. Он хотел покоя, надеялся на то, что таблетки исправят проблему.
— Я не плод твоего больного рассудка, — произнес Великий реверберирующим голосом. — Я — Великий этого места.
— Что за место такое? — спросил Харли.
— Обитель Великого, — ответило существо.
Не найдя никакого обоснования происходящему, Харви немного растерялся, и вот уже Великий приблизился к нему вплотную. Лицо существа было пронизано глубокими морщинами, со щек свисала туманная борода, в черных глазах плясало пламя. Великий протянул руку, держа в ладони вожделенную книгу Харли.
— Моя книга! — потянулся за ней Харли.
— Нет, моя.
— Но ведь я нашел ее.
— А я потерял, — сказал Великий.
— Что упало — то пропало, — парировал Харли, прекрасно понимая, как по-детски это звучит.
Свободной рукой Великий схватил Харли за голову. Пальцы стиснули щеки, сдавили губы; пламя в глазах разгорелось ярче. Харли попытался сглотнуть, но во рту была пустыня. Великий смерил взглядом Харли.
— Ты прочтешь книгу, — сказало существо.
— С чего бы? — пробормотал Харли.
— Потому что я уничтожу ее в случае отказа, — пригрозил Великий.
— Вряд ли. Для тебя она слишком важна, — сказал Харли.
— Не веришь?
Великий отпустил голову Харли. Тот понимал, насколько книга нужна существу: об этом говорили пылающие глаза. Они поведали о том, что фолиант служил порталом в реальность, что Великий давно хочет вырваться и захватить мир. Так что Харли понимал, что угрозы уничтожить книгу — блеф, но любовь к книге была реальной. Все, о чем он мог мечтать, — обладать ею или хотя бы просто читать страницы. Уничтожить книгу означало побудить Харли к суициду. Великий открыл том на нужной странице и вложил в протянутую руку Харли.
— Читай, — приказал Великий.
Харли взглянул на страницу. Ту самую, где совсем недавно по строкам катилась кровь. Его собственный источник жизни проявил латинские фразы. Харли старался изо всех сил. По ходу чтения мир вокруг него преображался, вновь обретая пурпурный цвет. Написанные слова становились звуками, а свечение обретало все большую яркость. И вот уже пурпур заполонил разум. Туман сгущался уже и в разуме Харли: двигался, словно живой, сливался с владениям Великого. На последнем слове что-то щелкнуло. Харли уставился вдаль, тело его не слушало. Внутри пурпурного тумана его разума Хорек Трэвис, хихикая, вторил раскатистому эху Великого. Харли уставился в никуда: он слышал одновременно всё и ничего. В конце концов пурпурный туман раздавил его рассудок.