«Тихий аукцион» Аарон Томас Милстед

— Есть ли у нас тридцать две тысячи за «чикано»? Тридцать три? Раз. Два. Слово «чикано» продано за тридцать две тысячи долларов. Господин Эсперанса, термин будет загружен в ваш нейронный накопитель примерно через пять минут, а из коллективного сознания стёрт через десять. Чикано, чикано, чикано. Слово словно стекает с языка. Держу пари, я бы скучал по нему, если бы мог осознать, что оно вообще существовало.
Аукционист — пародия на наше время. Нагромождение клише, где истина теряется в хаосе. Смешайте все яркие краски — и получите серый. Бесцветный. Безжизненный. Аукционист беспол, бесплоден. Одна нога в мире реальном, а разум навечно подключён к информационной магистрали, где громкость выкручена на максимум. Пионер своего рода, и уж точно лингвист. Его язык — абсолютный и надёжный, превосходящий азбуку Морзе или жесты. Нули и единицы передают тончайшие оттенки речи. Сорок два слова для обозначения солнечного ожога. Более трёхсот способов выразить оргазм — и ни один не притворный. Четырнадцать тысяч оттенков зелёного. Делает ли это старые языки ненужными?
Безусловно.
Архаика. Вавилон, возрождённый и разрушенный бесконечно гибким тараном из бинарного кода.
— Следующий лот — изящное прилагательное, традиционно означающее «слегка влажный». Дадут ли мне пять тысяч за «влажный»? Десять? Пятнадцать? Четырнадцать? Раз. Два. Слово «влажный» продано за четырнадцать тысяч долларов. Госпожа Бриттани Браун, термин будет загружен… Просто стереть? Вы уверены? Хорошо, любое воспоминание или возможное использование слова «влажный» будет удалено из коллективного сознания через десять минут.
Это не первое слово, купленное лишь для того, чтобы исчезнуть. «Вегетарианец», «гурман» и «диарея» были приобретены с той же целью всего несколько минут назад. Явная демонстрация того, как произнесённое слово может раздражать, а порой и ранить слушателя. Звуковые занозы, что проникают глубже кожи. Конечно, мало кто теперь утруждает себя говорить вслух. Это неуклюже. Старомодно. Медленнее, чем рост ногтя у черепахи, увязшей в патоке.
Мысли почти мгновенны: электрические импульсы на скорости света. С принятием коллективного сознания задержки в передаче нет, лишь едва заметная пауза между формированием мысли и её восприятием. Устная речь зависит от несовершенных телесных инструментов — языка и ушей.
«Чикано» исчезнет через три секунды. Две. Всё.
По иронии судьбы, несколько сотен состоятельных людей решили лично присутствовать на последнем лингвистическом аукционе. Следуя социальному протоколу, сложившемуся за тысячелетия, Аукционист говорит вслух. Запоздалые слова жалко отзываются эхом в коллективном сознании. Миллионы удалённых участников отвечают мгновенно, а ему приходится озвучивать их ставки.
Одеяние Аукциониста столь же безумно, как и его примитивный стиль общения. Чёрное кимоно с белыми лилиями в золотых рамках. Пушистые розовые тапочки. Огромная ковбойская шляпа. Временами кимоно распахивается, обнажая бесполезные половые органы. Никто не замечает.
— У нас тут настоящий шедевр, господа. Дадут ли мне пятьдесят за оскорбительное существительное, обозначающее представителя низшего социального класса? Обычно это слово указывает на темнокожего или чёрного человека. Пятьдесят за «ниггер»?
— Сто тысяч долларов, — произносит афроамериканец в безупречном белом костюме с красным шёлковым галстуком.
— Сто тысяч от господина Ховарда. Есть ли сто пять? Раз. Два. Продано. Господин Ховард, если подключитесь к нейронной сети, мы сможем передать…
— Не утруждайтесь.
— Простите?
— Теперь слово моё, и я хочу, чтобы оно осталось.
— Вы уверены, господин Ховард?
— Абсолютно. Нравится вам это или нет, оно моё. Можете продать и стереть любое другое слово, но не это. Больше не это.
Пожилой человек в сутане священника встаёт и говорит:
— Это пустая трата времени. Я пришёл за «Богом». Когда вы его продадите?
Аукционист кланяется:
— Скоро, мой добрый друг. Сразу после «спама» и перед «кармой».
— Хватит с меня этого бреда, — настаивает священник. — Продавайте сейчас.
— Соблюдайте протокол, — отвечает Аукционист. — Проявите… Чёрт, как же называется это слово? Терпение, но с добродушием. Было такое слово, но, будь я проклят, если вспомню. Наверное, уже продали. Скоро слов не хватит даже на простое предложение. Осталось не так много способов использовать… Прошу прощения за занозу, господин Ховард, — «ниггер».
Священник вздыхает и садится обратно в мягкое кресло.
— Итак, господа, — продолжает Аукционист, — у нас пакетное предложение. Сколько дадут за семь смертных грехов? Чревоугодие. Похоть. Алчность. Гнев. Зависть. Гордыня. И редко употребляемое, скоро, вероятно, забытое навсегда — Уныние, известное как Лень. Двадцать? Пятнадцать? Десять? Одна только Алчность стоит двадцати. Девять? Раз. Два. Продано. Семь по цене одного уходят господину Хаммеру, представляющему Pepsi-Co. Кажется, следующим летом мы все будем пить «Похоть» со вкусом лимона и лайма. Поправка: господин Хаммер сообщает, что это будет «Алчный Зелёный Имбирный Эль». Идеально для жарких дней, когда хочется чего-то… Ищу слово, означающее «слегка влажный». Не «сырой». Чуть мокрее, но не «промокший». Чёрт, не могу вспомнить, мозг будто выключился.
— Возвращаемся к делу. Сто за «любовь»? Есть желающие? Семьдесят пять? Пятьдесят? Десять? Ну же, я не отдам «любовь» даром. Пять? Раз. Два. Ушло.