«Потерянный близнец» Брайан Глоссап

Гэйрон поправил ошейник на шее, переместив дырочку чуть дальше, чтобы не задохнуться, и полюбовался парой аккуратно вырезанных губок, которыми он украсил свой член. Пять очаровательных пар слегка подчеркнутых губ. Он использовал их как кольца для члена. Их предыдущие владельцы использовали их, чтобы произносить слова, целоваться и кричать. Теперь они застряли в вечном аксессуаре для фелляции. И они были прекрасны.
Он натянул свой черный кожаный комбинезон. Тот, с ошейником длиной в семь дюймов, который трещит, когда он его надевает. Сверкающие стразы. Блестящий хром. Скрип кожи. Запах коровьей шкуры окутывал его. Все это заводило его. Он был готов к важному вечеру.
Застегивая молнию на комбинезоне, он оставил торчащий пучок волос на груди, хорошо смазанный маслом и скользкий от мускуса. Затем последовали платиновые цепочки на шею. Их было три. Одна из них - "колючая проволока". Все они теряются в гуще кустов на его груди.
Вытерев полотенцем мускусный запах одеколона и пот с рук, Гэйрон натянул черные кожаные перчатки. Те, что с шипастыми костяшками. Его любимые. Он многим набил ими морду. И в этом же комбинезоне. Это были хорошие времена.
Потная слеза воспоминаний скатилась по его щеке, когда он натягивал резиновую маску. Поверх своего большого иссиня-черного "помпадура". Он идеально выскакивал из отверстия в верхней части; как будто он так это и стилизовал. Большую часть времени, когда он делал это, он оставлял молнию во рту застегнутой. Он водил языком взад-вперед по молнии, снова и снова, пока он не начинал кровоточить. Вкус крови еще больше погружал его в животное блаженство. Подталкивая его к неистовому блуду.
Гэйрон натянул свои ботинки на платформе с бритвенной подкладкой. Это мгновенно сделало его на четыре дюйма выше и намного смертоноснее. Они также отлично поддерживали лодыжки. То ли топтал он какого-нибудь удачливого мудака после шоу, то ли преследовал одного из своих удачливых поклонников - ботинки были лучшими. Он даже заточил их после своей последней вылазки. Они сверкали во флуоресцентном свете в ванной.
Его последним штрихом, помимо больших зеркальных очков, которые он надевал на налитые кровью глаза, был плащ. Короткий, кольчужный, который застегивался сзади на воротнике его комбинезона. Он часто прятал свои ножи под плащом. Большие острые, чтобы резать, потрошить, колоть. Инструменты ремесла.
Гэйрон следил за тем, чтобы лезвия были острыми, комбинезоны чистыми, и заботился о бизнесе.
Маленькое радио в соседней комнате было включено. Играла какая-то рок-станция, и Гэйрон не мог разобрать песню или исполнителя, но у нее был приятный ритм, и его помпадур подпрыгивал в такт. Он подумал, что это может быть Бадди Холли, хотя на самом деле ему было все равно. Такая музыка не была обычным музыкальным вечером перед большим шоу.
Он предпочитал Евангелие от Господа.
Иногда он напевал мелодии, ломая пальцы. Насвистывал гимны, когда отрывал части тел своих фанатов. Особая нежность к тем, кого любил.
Губы были самым красивым из его призов. Всех форм, цветов и размеров. Включая влагалище. Он сохранял их дольше всех. Даже после того, как они лопались, багровели и из них вытекал гной. Гэйрон не мог их выбросить. Прежде чем они протухнут, он мог бы приготовить несколько штук. Чтобы насладиться вкусом своих поклонников.
Гэйрон попробовал по кусочку каждого из своих ближайших друзей, фанатов и семьи. Нет лучшего способа узнать свою добычу, чем съесть ее. Поглощая ее. Переваривая. Испражняя. Он немного прибавил в весе с тех пор, как начал "любить нежные части тела", как ему нравилось называть это занятие. Это помогло ему отказаться от жареной пищи и наркотиков. Но при этом он увеличил потребление красного мяса.
В его квартире был бардак. Стены в пятнах крови. Повсюду валялись выброшенные и разорванные на куски трупы. Запекшаяся мебель в стиле фэн-шуй, созданная сумасшедшим, со свисающими гниющими конечностями и гнилыми внутренностями, разбросанными по всему жилому пространству.
В зеркале ванной комнаты во весь рост Гэйрон любовался собой. Изысканное произведение искусства. Единственный в своем роде, - подумал он. Несмотря на то, что он был одним из двоих в утробе матери. У него был идентичный брат-близнец. Такой же, как он. Но он был старше, сильнее и доминировал, родившись за несколько минут до своего умершего брата. Его второй половины. Более слабый, он уменьшился вдвое. Ослабленный Гэйроном на девять месяцев.
Он никогда по-настоящему не думал о своем умершем брате-близнеце. Никогда не задумывался о том, кем он мог бы стать, когда вырастет. Каких великих дел он мог бы достичь. В любом случае, ничто не могло сравниться с той важной работой, которую он выполнял. Это величие. Если бы только его мертвый младший брат мог быть здесь и увидеть, какие секреты поведали ему его поклонники в последние минуты жизни. Все вопросы мира. Это ответы. Это скрытые тайны. Это красота. Его младший брат гордился бы им.
Он слегка зарычал на свое отражение в зеркале. Сдвинул очки назад, так что они полностью скрыли его зрение, и принял позу. Затем, открывая шкафчики в ванной, мысленно спел "О, благодать" для аудитории фанатов.
Ее содержание само по себе было довольно "изумительным".
На крючках внутри шкафа висели его прекрасные, хорошо отполированные инструменты. Его орудия. Те, что издают проникновенные кровавые мелодии, которыми мог гордиться только господь и спаситель Иисус Христос. Ими стоит гордиться.
Гэйрон слегка провел руками по их острым, как бритва, краям. Там был большой разделочный нож, который он украл с маминой кухни, когда был маленьким. С его помощью он распотрошил многих одиноких путников, путешествующих автостопом. Порезал множество мелких и крупных животных. Гэйрону нравились оставленные им порезы. Такие острые. Такие совершенные. Такие смертоносные.
Перед ним поблескивали два мясницких ножа. Перекрещенные. Близнецы. Все, кроме длины рукояти. Один был на несколько дюймов длиннее и тоньше другого. Баланс остроты и размера. Кончики, как бритва. Лезвия, изрядно поношенные. Когда ему приходилось резать на куски своих любимых фанатов с "близнецами", он наслаждался тренировкой, которую они ему давали. Его глаза впитывали их красоту, когда он проводил большим пальцем по их лезвиям.
Его кожаный комбинезон заскрипел, когда его член подпрыгнул. Возбуждаясь от воспоминаний.
Он думал о своих бывших поклонницах. Блондинки. Брюнетки. Рыжие. Те, кого он отводил за сцену. Или застигнутые врасплох после шоу. Евангелия прокручивались у него в голове, и он вспомнил теx, что покрасивее. Теx, что повкуснее.
Из кухни Гэйрона в ванную доносился сладкий аромат: еда, которую он готовил, была соблазнительной. Вкусные угощения готовились на плите. Тушились в собственном восхитительном соку. Он понюхал воздух, и его нос и чувства наполнились сочными сексуальными запахами. Они были почти готовы.
Вся квартира была пропитана ароматом мясного ассорти. Он гордился своей стряпней и думал об обжигающих полосках как о своих любимых кусочках. Его страстью к еде была приправа к его кулинарной технике.
В животе у Гэйрона заурчало, когда он затянул на талии большой ремень, украшенный хромом и кожей. В щелях широкого ремня все еще виднелись пятна крови и кусочки плоти его поклонницы. Ах... просто еще больше восхитительных кровавых воспоминаний. Потребовалось некоторое усилие, чтобы опустить ремень ниже живота, но он соскользнул вниз, как будто был сшит специально для него. На заказ. С тех пор как он впервые начал выступать, он распускал его все чаще и чаще, и теперь он был на последнем отверстии. Наконец водрузив злобно безвкусную вещь на место, Гэйрон выдохнул. И со всей этой кожей, резиной и блеском он был самым сексуальным животным, которое он когда-либо видел. Глядя на себя в зеркало, он видел ни много ни мало короля альфа-самцов.
При мысли о шоу, которое он запланировал на ночь, кожа вокруг его промежности натягивалась все туже и туже. Если представить, что его первый сет по-настоящему возбудит публику, то на бис прозвучат мучительно радостные крики его фанаток, призывающих завершить выступление на ура.
Дело было не в том, был Гэйрон талантлив или нет. У него был ангельский голос, он плакал, пел и танцевал с Иисусом Христом на Небесах. По милости Божьей в его голосе звучали арфы и гимны. Это была его страсть, но не его призвание. Изящное чувство, когда отправляешь одного из своих поклонников в огненные ямы Ада, очищая их души. Делая их едиными с Богом, как он сделал их едиными со своим тесаком. Бардак. Это было его истинной целью. Это было его настоящим призванием.
Очищать мир от отбросов общества было более важной работой, чем развлечением. Он жил ради этого. Хотя Гэйрону все еще нравилось петь рок и госпел для своих поклонников. С его талантами он верил, что выполняет работу Господа. Знал, что это так.
У него потекли слюнки, а восхитительно вкусный аромат придавал сил. Мясо скоро будет готово, и до начала шоу еще достаточно времени, чтобы вкусно поесть. Облизнув губы, он вышел из ванной и увидел в зеркале красивого гончего пса, затем прошел через спальню в сладко пахнущую кухню.
Пол, стены и потолок были покрыты нержавеющей сталью.Стерильные шкафы, напоминающие о вечеринках после концертов, которые Гэйрон устраивал для своих поклонниц. Званые ужины, на которые они были приглашены. Личные VIP-встречи. Рядом с его чудесной плитой стояли огромныe морозильники. Это были самые большие штуки промышленного размера, продаваемые населению, и самые дорогие. Оба были из нержавеющей стали. Оба часто использовались.
Подойдя к плите, Гэйрон надел прихватку и положил в шипящую сковороду несколько овощей из миски со свеженарезанными кабачками. Он глубоко вдохнул аромат готовящегося мяса, и оно оказалось восхитительным. Насвистывая мелодию, он перемешивал овощи с тушащимися сосками, которые он снял с вентилятора ранее на этой неделе. Они шипели и лопались, как гигантские гребешки или толсто нарезанные пепперони. Он хорошо перемешал содержимое. Даже добавил немного кайенского перца, чтобы придать ему остроты. Он любил острое. Без остроты жизнь была бессмысленной.
Он одарил блюдо сексуальной усмешкой, и ужин вот-вот должен был быть подан.
Когда аппетитные кусочки достигли идеальной температуры приготовления, Гэйрон переложил их в большую миску и поставил во главе кухонного стола из нержавеющей стали. Затем он открыл большой морозильник и достал полную банку молока. Поставил ее рядом со своей едой. Заправив пояс еще глубже под свой большой живот, он сел, чтобы перекусить. Откусывая и пережевывая. Смакуя каждый кусочек. Запихивая кусочки цуккини, тыквы и сосков в слюнявый рот. Запивая холодным молоком. В животе у него заурчало, и он громко рыгнул. Вечер обещал быть отличным.
Его фанаты ждали в центре города в стрип-клубе. Вечером было открытое прослушивание в новую хаус-группу, и Гэйрон планировал устроить потрясающее шоу. Он давал много выступлений, несколько раз в неделю, и часто они проходили в захудалых барах или гоу-гоу клубах. Многие любители вкусненького посещают эти забегаловки. Многие из них были приглашены в квартиру Гэйрона для небольшой VIP-процедуры. Несколько гостей на ужине все еще сжимались вокруг его члена. По крайней мере, их губы были такими. Некоторые их части все еще лежали в морозилке. Их можно будет приготовить позже.
Остальное было продано Майору.
Много лет назад в баре после его второго VIP-званого ужина к Гэйрону подошел этот человек. У мужчины не было глаза и одной ноги чуть выше колена, и он носил медали прошлых войн. Он сел рядом с Гэйроном, шантажируя его тем, что видел убийство нескольких фанатов. Он был инвалидом Второй мировой войны, выглядел как грязный бродяга и немного вонял, но он также был торговцем мясом.
Если можно было замутить, скажем, здоровую человеческую почку, за нее можно было бы выручить много долларов на черном рынке. У каждого органа в организме был свой ценник. Майору было насрать, как добывались фанаты и как с ними поступали. Ему просто нужны были куски.
Они сразу подружились, и Mайор стал менеджером Гэйрона и втянул его в это. Эта скрытая сделка, которую "нужно было совершить", - сказал ему Mайор. И поскольку Гэйрону нравились званые ужины, которые он устраивал после шоу, мысль о больших деньгах только подсластила сделку. Первый выбор в его убийствах окупился.
После того, как было совершено убийство, они договаривались о продаже. Иногда до вечеринок после шоу, иногда после. В зависимости от срочности необходимого "продукта" или нехватки наличных денег. Жадность играла большую роль в бизнесе. Так было всегда. Они делили прибыль пополам. Прямо посередине. Гэйрон чувствовал, что у него все получилось наилучшим образом. Работа, которую он выполнял, была духовной. И питательной.
Итак, началась его работа и партнерство с Майором в сфере торговли мясом. Вскоре после начала своей новой карьеры он пристрастился насиловать своих гостей за ужином. Трахаться со своими поклонницами. Иногда он даже путался в этом. Приставал к VIPам перед тем, как убить их, или трахал старые тела. Часто это было сочетание того и другого. Извлекал органы у умирающих фанаток, пока трахал их. Все зависело от настроения Гэйрона и противоречивой обстановки. Что бы это ни было, все всегда заканчивалось мясом.
В повседневной жизни людей бывают моменты, когда они могут просто исчезнуть. Бесследно. Никто не обратит внимание. Просто пуф! И исчезли. Чтобы их больше никогда не увидели. И Гэйрон знал это. Он ждал этого момента, чтобы нанести удар. Терпеливо наблюдая и молясь. Изучая их поведение. Их слабости. Их привычки. Когда он находил подходящий момент, он им пользовался. Бесстрашно. Свирепо.
Майор снабдил Гэйрона всем необходимым, чтобы он с легкостью выполнял деловую часть своей работы. Ремонт по изменению его кухни также был оплачен. Еженедельные шоу никогда не были проблемой. Даже техническое обслуживание его тачки 57-го года и обновление "инструментов", когда это было необходимо. Позже, когда он освоился с этим, Гэйрон собрал собственную коллекцию полезных "инструментов". Разделочный нож. Близнецы. Он даже купил несколько других острых и блестящих игрушек, чтобы развлечь ими своих гостей.
Однако Гэйрон предпочитал работать с секачами. Они напоминали ему о его младшем брате и нескольких первых шоу, которые Майор организовал для него. Его первые поклонницы. Воспоминания о его самой первой поклоннице нахлынули волной вожделения и крови.
Ее гладкая, бледная кожа. Ее длинные рыжевато-русые волосы. Ее большая, совершенная грудь. "Силла" было ее сценическим псевдонимом, и она ему очень нравилась. Она была его любимой стриптизершей в клубе. По его квартире все еще были разбросаны сувениры из нее. В морозилке. В спальне. На его члене. Она была его самым священным призом, и Гэйрон часто думал о ней. Вспоминая выражение ее глаз, когда он добивался своего. Эти глаза, застывшие в состоянии шока, страха и смертельного освобождения, все еще были где-то в его квартире. В тот момент он просто не мог вспомнить, где именно. Но он точно знал, где находится ее влагалище. В ящике ночного столика у его кровати.
Он трахался с ней каждую ночь.
Половые губы все еще были слегка эластичными. Подсохли и немного потрескались по швам, но Гэйрон ежедневно втирал смазку в разлагающуюся кожу губ и влагалищный рукав. Не говоря уже о том, что он добавлял в нее свою собственную смазку, когда делал свое дело.
Ах, любовь, - подумал он, убирая грязную посуду со стола и споласкивая ее в раковине. Потребовалось всего несколько минут, чтобы убедиться, что ничего не осталось. Гэйрон вытер полотенцем слегка влажные перчатки и заметил пятно масла спереди на своем комбинезоне. Он промокнул его полотенцем и вытер рот его уголком, затем положил его на спинку стула. Уже почти пришло время отправляться в путь. Пора заняться делом. Снова поправив ремень, он вернулся в ванную, чтобы закончить одеваться.
Гэйрон закрепил волосы с помощью продукта, желая убедиться, что они не потеряют упругости перед шоу. Он достал свои красотки из шкафчика. Просунув большой разделочный нож в кожаные петли сзади на поясе. Два ножа для разделки мяса поместились в ремни сбруи, перекрещенные на спине. Он пристегнул их. Пристегнул все. Его инструменты для работы. Его идеальные волосы. Его гладкий комбинезон. Его большой живот. Он был заряжен и готов. Это будет отличное шоу, он чувствовал это.
Его сцена, закоулок какой-нибудь дыры, где часто бывают шлюхи, отморозки и старые вонючие бомжи. Его поклонники или те, кто скоро ими станут. Как только они услышат его голос. Как только они увидят его движения. Они полюбят его. Каждый из них.
Вероятно, придется слить воду из кулера в тачке 57-го года и снова наполнить его свежим льдом. На всякий случай, если он сможет привезти только органы. Ему нравилось называть их "сувенирами для вечеринок". Кулер занимал весь багажник машины, поэтому привезти живых фанатов всегда было проще, чем начинать вечеринку до того, как он отвезет их к себе домой.
Вернувшись к зеркалу в полный рост, Гэйрон еще раз оглядел себя, прежде чем уйти в ночь. Просто чтобы убедиться, что он выглядит наилучшим образом. Он устроил шоу своему отражению, принимая разные позы и указывая на себя в зеркале.
- Привет, детка, - сказал он своему отражению. - Ты чертовски сексуальный ублюдок.
Прищелкнув языком, он развернулся, зачесывая назад волосы. Его блестящие цепи звякнули друг о друга. Брюхо захихикало.
Плеснув еще немного своего одеколона "Musk of Man", Гэйрон выключил весь свет в своей квартире и, уходя, запер дверь. До гаража нужно спуститься на три лестничных пролета. По пути вниз он проходил мимо квартиры своей домовладелицы. Дверная ручка повернулась, и оттуда вышла старая сгорбленная дама с голубыми волосами, одетая в старый розовый домашний халат. Она остановила Гэйрона взмахом руки.
- Боже-боже-боже. Какой ты сегодня красивый, - вставные челюсти домовладелицы прыгали у нее во рту, когда она говорила. Прислонившись к дверному проему, она выпустила дым. - Не хочешь зайти ко мне, красавчик? - cпросила она.
- В сторону, миссис Санчес, - он похотливо ухмыльнулся. - У меня выступление через час в центре города. Так что не будьте жестокой. Я не хочу опаздывать.
Торопливо пройдя мимо нее, он продолжил спускаться по лестнице. Дым от старой кошелки последовал за ним порывом ветра. Она присвистнула.
- Что ж, срази их наповал, мистер Пресли.
Гэйрон остановился и развернулся, обеими руками указывая на старую домовладелицу и сексуально зарычав на нее. Mиссис Санчес внезапно ощутила одновременно страх и сексуальное влечение. Она наблюдала, как Kороль опустил солнцезащитные очки, чтобы взглянуть поверх линз, и широко улыбнулся, а затем, все еще указывая на нее, сказал:
- Спасибо. Большое вам спасибо.
Он повернулся и спустился по последнему пролету лестницы. Добравшись до гаража, он вскочил в свою заправленную тачку 57-го годa и выехал.
Джесси Гэйрон Пресли покинул здание.