«Плененные сердца» Брайан Кин

- Может, в следующий раз мне следует отрезать тебе член?
Ричард застонал от такой перспективы и забился на кровати. Зазвенели наручники, спинка кровати ударилась о стену, но Джина заметила, что его усилия ослабевают. Это было хорошо. Она хотела, чтобы он был слаб—наслаждалась перспективой того, что такой некогда могущественный человек теперь превратился в мяукающего котенка. Но даже в этом случае ей придется следить за его состоянием. Она не хотела, чтобы Ричард был слишком слаб. Мертвый он будет бесполезен для нее.
-Пожалуйста, Джина. Ты все еще можешь остановить это.
- Заткнись.
В комнате было темно, если не считать мерцающего света свечей. Окна были заколочены тяжелой фанерой. Джина проделала эту работу сама, почувствовав удовлетворение, когда закончила.
Ричард поднял голову и уставился на нее. Он облизал потрескавшиеся, шелушащиеся губы. Его язык напомнил ей слизняка. Джина вздрогнула, вспомнив, как он ощущался на ее коже—затылке, груди, животе, внутри бедер. Ее желудок скрутило. К горлу подступила кислая желчь. Джина сглотнула, и это вызвало еще одно постыдное воспоминание.
- Просто отпусти меня, - взмолился Ричард. - Я никому не скажу. Больше некому говорить.
Она изучала его, пытаясь скрыть дрожь. У него были пролежни и синяки, и он отчаянно нуждался в ванне. Кожа Ричарда имела нездоровый блеск, казавшийся почти желтым в тусклом свете свечей. Его волосы, обычно так искусно уложенные, были сальными и вяло свисали с головы. Через неделю после его заточения она подняла зеркало, показала Ричарду его волосы и спросила, стоят ли они тех десяти тысяч долларов, которые он потратил на операцию по пересадки волос. Он проклинал ее так громко, что ей пришлось засунуть ему в рот пару своих испачканных трусиков, чтобы заткнуть его.
Джина поморщилась. Она чувствовала его запах с порога. От него воняло дерьмом, мочой и кровью, и не без оснований. Она сорвала простыни с кровати, выдернув их прямо из-под него, когда они стали слишком тошнотворными, чтобы подойти ближе, но теперь сам матрас был покрыт коркой грязи. Бинты на его ногах, закрывавшие девять обрубков там, где раньше были пальцы ног, снова протекли.
- А куда бы ты отправился? - спросила она.
Его кадык подпрыгивал вверх и вниз.
- Они говорили, что в деревне дела обстоят лучше. В новостях сказали, что правительство закрыло Балтимор на карантин.
- Уже нет. Она повсюду, Ричард.
- Включи новости. Они...
- Нет никаких новостей. Последние пять дней электричество отключено.
Глаза Ричарда расширились.
-П-пять дней? Как давно я здесь, Джина?
- Это просто. Просто сосчитай своих поросят. Сколько их пропало?
- О Боже, прекрати . . .
- Я сейчас вернусь.
Она пошла по коридору. Когда она вернулась, на ней были резиновые перчатки, халат и хирургическая маска. Болторезы были у нее в руке. Она подняла их так, чтобы Ричард мог видеть. Это сломило его. Ричард всхлипнул, его грудь тяжело вздымалась.
- Не волнуйся, - успокоила она. - Я промыла их спиртом, как всегда. Мы не можем допустить, чтобы ты подхватил инфекцию.
Джина сняла с комода плетеную корзинку для шитья—последний подарок матери перед тем, как три года назад она умерла от рака груди,—и встала над кроватью. Ричард попытался отпрянуть от нее, но наручники на запястьях и лодыжках не позволяли ему сдвинуться больше чем на несколько дюймов.
- Послушай, послушай, послушай... - он попытался сказать что-то еще, но у него вырвался лишь глубокий, скорбный вздох.
- Мы уже говорили об этом, - сказала она. - Ты не умрешь. Я знаю, что делаю.
И она это сделала. В то время как большинство ее соотечественников бежали от "Мести Гамелина" —так СМИ называли болезнь, ссылаясь на крыс, которые первыми ее породили,—Джина осталась позади. У нее не было выбора. Она ни за что не бросила бы Пола. К тому времени Ричард уже был в заключении, так что ей не нужно было беспокоиться о его побеге. Она отважилась выйти после того, как последний из мародеров ушел, вооруженная маленьким пистолетом 22-го калибра, который они с Полом держали в тумбочке. До этого дня Джина никогда не стреляла из пистолета, но к концу той первой вылазки она стала умелым стрелком. Ее первой остановкой была библиотека, которая, к счастью, была свободна от зомби. Живой или мертвый, никто больше не читал.
В заброшенной библиотеке она наткнулась на множество книг—от военной литературы до медицинских учебников. Она забрала их все. Следующей остановкой был продуктовый магазин. Она собрала остатки воды в бутылках и консервы, а затем направилась к бытовому отделу, где взяла резиновые перчатки, дезинфицирующее средство и столько зажигалок, сколько смогла унести. Наконец она добралась до аптеки и обнаружила, что она пуста, поэтому ей пришлось давать Ричарду безрецептурные болеутоляющие и выпивку. Она не думала, что он будет возражать, особенно учитывая альтернативу.
- Я просто хочу проснуться, - крикнул Ричард.
Джина расположила болторезы на его единственном оставшемся пальце ноги.
- А я просто хотела позаботиться о Поле.
- Но я не...
- А этот поросенок кричал “уи-уи-уи”...
ХРУСТ.
Ричард закричал.
- ... всю дорогу домой.
Он выкрикнул что-то неразборчивое, и его глаза закатились. Он корчился на матрасе, вены на шее вздулись.
- Ты сам навлек это на себя, - напомнила ему Джина, потянувшись за зажигалкой, чтобы прижечь рану.
Ричард был ее боссом до “Мести Гамелина”—до того, как мертвые начали возвращаться к жизни.
Джина и Пол познакомились в колледже и поженились после его окончания. Они прожили вместе три года и только начали обдумывать идею создания семьи, как Пол попал в аварию и его парализовало. Он почти не пользовался правой рукой и ничего не чувствовал ниже груди. В одночасье их жизни безвозвратно изменились. Исчезли мечты Джины о том, чтобы быть мамой-домохозяйкой. Теперь же ей пришлось содержать их обоих.
Джина целыми днями работала на Ричарда, а ночами ухаживала за Полом. Поначалу Ричард был замечательным работодателем—общительным, веселым, добрым и отзывчивым. Казалось, он искренне интересовался ее положением и мягко утешал. Но его утешение и забота имели свою цену. Однажды Ричард, от которого несло бурбоном, спросил о нуждах Пола. Когда Джина закончила объяснять, он спросил о ее собственных нуждах. Затем он предположил, что именно он способен удовлетворить эти потребности. Сначала она подумала, что он шутит, и, покраснев, пробормотала, что у Пола все еще может быть рефлекторная эрекция, и у них нет проблем в спальне.
И тут Ричард дотронулся до нее. Когда Джина начала сопротивляться, он напомнил ей о ее положении. Ей нужна была эта работа. Приходящая медсестра, которая ухаживала за Полом в течение дня, обходилась недешево, как и все его лекарства или другие нужды. Конечно, Джина могла бы подать на него в суд за сексуальное домогательство, но могла ли она себе это позволить? Хуже того, что такое публичное проявление сделает с ее мужем? Конечно, он уже чувствовал себя неполноценным. Неужели она действительно хочет переложить это и на его совесть?
Джина сдалась. Они сделали это прямо там, в офисе. Она плакала в первый раз, когда Ричард ворчал и пыхтел над ней. Она плакала и во второй раз. И в третий. И с каждым разом внутри Джины умирало все больше и больше.
Пока мертвые не вернулись к жизни, дав ей шанс снова жить.
Она позвонила Ричарду еще до того, как отключились телефоны, просила его приехать, умоляла сбежать с ней. Вместе они будут в безопасности. Они могли бы добраться до одного из военных лагерей. Она просила, чтобы он поторопился.
Он появился через час, его БМВ был набит припасами. Он улыбнулся, когда она открыла дверь, коснулся ее щеки, погладил по волосам и сказал, что рад ее звонку.
- А как насчет твоего мужа?
- Он уже мертв, - ответила Джина. - Теперь он один из них.
А потом она ударила Ричарда фонариком по голове. Первый удар не вырубил его. Это заняло пять попыток. Каждый из них был более удовлетворительным, чем предыдущий.
Больше всего Джина любила в Поле его сердце. Ее мать, обожавшая Пола, часто говорила то же самое.
- Ты вышла замуж за хорошего человека, Джина. У него большое сердце.
Ее мать была права. У Пола было большое сердце. Она стояла и смотрела на него сквозь дыру в груди. Пол застонал, подавшись вперед в кресле. Она привязала его к нему веревками и клейкой лентой, чтобы он не мог выбраться. Он больше не был парализован. Смерть излечила его от этой болезни. Он снова мог двигаться.
Она придвинулась ближе, и он снова застонал, хватая воздух зубами. Джина вспомнила, сколько раз стояла над ним вот так. Она вспомнила времена, когда они занимались любовью в инвалидном кресле—сидя верхом на нем, обхватив ногами спинку стула, Пол утыкался носом в ее грудь, Джина целовала его в макушку, двигаясь вверх и вниз на нем. После этого они оставались недвижимые, кожа к коже, пот высыхал до блеска.
Пол застонал в третий раз, нарушив ее задумчивость. Она посмотрела вниз и заметила, что у него отвалился еще один ноготь. Она не могла остановить его разложение, но когда он ел, это, казалось, замедляло процесс.
Она сунула руку в карман, вытащила пластиковый пакетик и расстегнула его. Палец Ричарда лежала внутри. На ощупь он был еще теплым. Она скормила Полу палец ноги, не обращая внимания на чмокающие звуки, которые издавали его губы, когда он жадно жевал.
- Завтра у нас будет что-то другое, - ее голос дрогнул. - Вкусный пальчик? Тебе понравилось?
Пол не ответил. Она не ожидала от него этого. Джине нравилось думать, что он все еще понимает ее, что он все еще помнит их любовь друг к другу, но в глубине души она знала, что это не так.
В конце концов Джина устала. Зевая, она обошла дом и задула свечи. Ричард все еще был без сознания, когда она осмотрела его новую повязку. Она еще раз проверила баррикады на окнах и дверях. Наконец она пожелала спокойной ночи тому, что осталось от мужчины, пленившего ее сердце, а в другой комнате ее пленник проснулся и тихо заплакал в темноте.