«Ужин» Чад МакКи

Брэдли увидел, как на шее собаки вздулись мускулы, когда она нанесла удар, разрывая зубами плоть противника, кромсая лапами кожу. Это был сюрреалистический удар, словно сошедший с экрана одного из тех жестоких документальных фильмов о природе. Он посмотрел вверх - насколько мог, во всяком случае, - на тех, кто был в толпе. Связки на их шеях тоже выделялись, вены проступали на коже, глаза слезились по мере того, как действие становилось все более интенсивным и кровавым. Жажда крови, отстраненно подумал он. Он слышал это слово раньше, но никогда не понимал, что оно означает. До этого момента. О да, теперь он знал.
Другая собака, похоже, пыталась сопротивляться, ее силы были на исходе. Нет! тихо крикнул Брэдли. Собака, должно быть, почувствовала его настойчивость, потому что немного приподнялась, на мгновение перестала терять позиции и предприняла попытку напасть. Несмотря на то, что собака была крупнее, она была явно менее тренированной. Почти с самого начала она оборонялась, уклонялась от атак, отступала. Возможно, Брэдли увидел в глазах этой собаки что-то свое. Она не хотела быть здесь. Она боролась за выживание, и только за это. Он увидел родственную душу в этой бедной побитой шавке.
Ошибка. Ужасная ошибка.
Хозяин собаки не давал Брэдли опомниться - невидимая рука, обхватившая его шею, позаботилась об этом. Брэдли беззвучно проклинал себя, смахивая пот, капавший на глаза. В голове проносились неуместные мысли о том, что его похититель - Арес, Бог Войны, а он сам - один из Пожирателей Лотоса, но он отмахнулся от них. Это была не просто битва между убийцей и пацифистом. Это также касалось бедственного положения живого отказника по соображениям совести, который по глупости обнародовал свое мнение.
Внезапно более крупная собака, выбор Брэдли, нанесла удар со скоростью и силой, которые удивили и его противника, и зрителей. Матч снова стал конкурентным. Толпа зааплодировала, образовав неровный круг вокруг собак, которые сами находились в земляной яме из твердой глины. Ее глубина составляла, возможно, фут, максимум полтора, но на взгляд Брэдли она была недостаточно глубокой. Со своего места, на самом краю, он мог слышать каждый агрессивный рык, каждое хрюканье и визг, когда собаки сходились для битвы. Он видел пульсацию их мускулов, оскал клыков и отчаянный взгляд в глазах того, кто проигрывал в данный момент. Он также отчетливо видел это пустое, звериное выражение, когда они нападали. Он воспринимал все это, шатко стоя на краю ямы, массивная рука заставляла его смотреть на ужасную сцену внизу.
Там болтали по-испански. Происходил обмен деньгами. Более крупная собака, безымянная, насколько мог судить Брэдли, сейчас наносит эффективный удар. Люди корректировали свои ставки. Мужчина в гуаябере и штанах цвета хаки управлял ставками. Толстая сигара свисала с его губ, пока он с профессиональной эффективностью составлял заметки. По обе стороны от него стояли мужчины в узких джинсах с суровыми лицами. По крайней мере, у одного из них было оружие - револьвер, спрятанный в передней части джинсов. Это было частью того, что привело Брэдли в его нынешнее положение. Другой причиной было всеобщее высокомерие или глупость, которая заставила его задаться вопросом об этих людях и о том, что они делают.
Было и несколько женщин, но они держались поодаль, сидя на багажниках пикапов, выходящих на пыльную дорогу, ведущую обратно в Мехико. Ветерок доносил запах готовящихся тортильяс, но Брэдли не мог определить, откуда. Его обзор ограничивался собачьей ямой и квадратом неба за ней. Подняв взгляд от драки, он увидел, что солнце неуклонно опускается к горизонту. Он подумал, не наступят ли сумерки. Это было бы вполне символично, подумал Брэдли, - умереть в сумерках. Когда свет исчезнет и наступит тьма. Он снова выкинул эти мысли из головы. Идиот. Наверное, это студент-литератор заставляет меня думать о такой ерунде.
Солнечный свет еще был. И его собака все еще стояла, пусть и окровавленная. В тот момент Брэдли решил назвать ее Купером, в честь своего питомца в детстве. Купер умер бы, чтобы спасти его, он был уверен. Его старый ретривер доблестно сражался бы за освобождение своего хозяина.
Он кричал "Купер!", перекрывая крики толпы. Большинство не понимали этого слова, но все равно обменивались веселыми взглядами. Возможно, только его похититель знал. Он обратился к Брэдли по-английски:
- Твоя собака хорошо дерется. Возможно, ты сможешь забрать ее с собой домой.
Он рассмеялся. Это был глубокий и удивительно веселый смех, как будто на кону не стояли жизни людей. Возможно, в другом мире он был бы продавцом подержанных автомобилей или учителем начальной школы. Но он был родом из бедного баррио на окраине Мехико и не был ни тем, ни другим. Вместо этого он прижал шею Брэдли почти к самой собаке, следя за тем, чтобы каждый запах и брызги крови были зафиксированы на самом висцеральном уровне.
Брэдли почувствовал, что злится не столько на этого человека, сколько на самого себя. Он знал, что собирались сделать эти люди. Его, парня из пригорода Балтимора, шокировало зрелище жестокого обращения с животными. Он знал, что такое случается, но не в такой вопиющей степени, как сейчас. Возможно, именно это и оскорбило его - отсутствие попыток скрыть это варварство. Это не их вина, сказал он себе, это бедные люди. Они каждый день делят улицы с такими собаками, без сомнения, дикими и опасными. Брэдли знал, что с собаками здесь не обращаются почти как с людьми, как в Балтиморе. Его собственный ретривер провел большую часть своей жизни в доме, несмотря на то, что был, по сути, "уличной" собакой. Но чувство несправедливости было сильно в Брэдли. Он тщательно вынашивал его в колледже и планировал культивировать, когда в следующем месяце приступит к своей первой работе в гуманитарной организации.
Даже злость на самого себя была на низком уровне. Все больше душевной энергии он направлял на Купера, возвращаясь теперь к собаке, которая всего несколько минут назад была усталой и близкой к поражению. Брэдли смотрел ему в глаза, надеясь установить какую-то непрочную ментальную связь, которая подтолкнет его к дальнейшим действиям. Несмотря на себя, Брэдли гнал собаку вперед с мыслями о насилии, о том, как он разорвет своего врага на части, а затем в кровавой ярости обратится к его похитителям.
- Убей его, Купер! - услышал он свой крик. Это странно сорвалось с его языка. Он подумал, что никогда бы не произнес такого слова и даже не имел его в виду.
Его похититель покровительственно похлопал его по спине.
- Хорошо! Это единственный выход. Ты нужен ему. Он нужен тебе.
Новая угроза привела Брэдли в отчаяние. Он умолял собаку продолжать, так же как он умолял мужчину отпустить его. Его похититель просто покачал головой и с необычным смехом велел своему лакею держать гринго на мушке. Когда он впервые пробился в толпу и на ломаном испанском языке попросил пощадить собак и идти по своим делам, враждебность была налицо. Казалось, что прошло несколько часов, а не минут. Один крошечный уголок его сознания, единственный, который не желал победы своему спасителю, вспоминал, как он вошел среди жителей трущобного городка с его изрытой землей и жалкими покосившимися лачугами. Он преодолел собачью яму, как претенциозный болван, “Гадкий Американец”, с рюкзаком на плечах, как маяк цивилизации. Потребовалось лишь несколько мгновений, чтобы осознать свою ошибку.
Затем ему был предоставлен выбор. Ставка.
- Убей его! Убейте его! - кричал Брэдли.
Купер был на грани поражения, его уши были порваны, шерсть на голове пропиталась кровью. Его толстое тело с трудом переводило дыхание в тяжелых вздохах. Казалось, в нем не осталось сил бороться, последний прилив энергии иссяк. Как и все противники, предчувствующие победу, другая собака уверенно шла вперед, несмотря на тяжелые раны, принимая бой с Купером. Брэдли сомневался, что оба пса будут сражаться в другой день; но никакой другой день не имел значения. Никакой другой бой не имел значения. Единственной заботой Брэдли было спастись от человека с пистолетом и его похитителя с невероятно сильными руками.
Брэдли посмотрел на возможного победителя - питбуля. Его похожая на глыбу голова была огромной; черные десны и окровавленные зубы были обнажены, когда он, пыхтя, быстрыми короткими шагами кружил вокруг Купера. Тело было худощавым, но мощным. Ему не нужно было представлять, что собак морили голодом, или воображать, как свежее мясо придется по вкусу победителю. Это был единственный способ спровоцировать таких собак. Голод был частью их тренировки, как выносливость или сила. Еда была их наградой за победу. Наказание было очевидным.
Деньги больше не переходили из рук в руки. Бой был почти закончен. Достаточно было еще одной атаки, чтобы все закончилось. Купер стоял на задних лапах, язык постоянно высовывался изо рта, истощение мешало инстинкту выживания. И снова разум Брэдли воспротивился этому.
- Вставай, Купер. Вставай, мальчик. Ты можешь сделать это. Сделай это!
В этот момент питбуль обратил свой холодный, безжалостный взгляд на Брэдли. Он почувствовал прилив холодного адреналина под этим взглядом. Реакция бегства. Как будто собака знала, понимала, что Купер значит для Брэдли. Он вдруг понял, что чувствует газель, когда отделяется от стада и лев наблюдает за ней. Тот момент, когда твои последние вдохи можно было перечислять двузначными числами. Это было одинокое чувство, несмотря на то, что другие глаза в маленькой толпе тоже наблюдали за ним. На их лицах была странная смесь сочувствия и волнения. Теперь они знали.
Брэдли будет la cena. Ужином.
Такова была ставка. Если Брэдли выбирал победителя, он мог уйти на свободу. Если он выбирал проигравшего, то его скармливали победителю. Его похититель не сказал ему, сколько времени прошло с тех пор, как его кормили. Но в их голоде чувствовалось отчаяние. И они знали: что бы ни бросили в яму, это будет их следующая еда.
Брэдли выдержал взгляд собаки, зная, что она, вероятно, чувствует его страх, даже больше, чем страх Купера. Брэдли попытался ответить взглядом на вызов и ненависть. Он надеялся, что его гнев победит любые другие эмоции.
Обмен взглядами длился не более нескольких секунд, возможно, всего одну секунду, но этого хватило, чтобы Купер бросился на него с оскаленными клыками и впился зубами в горло питбуля. Собака издала удивленный лай, но все остальные звуки были придушены, так как челюсти Купера сомкнулись с ужасающей силой. Кровь хлынула из шеи питбуля, как струя из садового шланга. Брызги покрыли лицо Брэдли, что, возможно, оттолкнуло бы его двадцать минут назад, но теперь это было так же желанно, как прохладный дождь летом.
- Да! - сказал он, когда кровь заструилась. - Да! - повторил он, когда питбуль рухнул в кучу на глиняном ринге. - Да! - закричал он, когда Купер отпустил его и испустил победный вой.
Другие в толпе смотрели на происходящее в шоке. Вскоре раздались крики гнева. Один из мужчин в узких синих джинсах, с пистолетом, предупредительно выхватил его. Человек с сигарой покачал головой и начал пересчитывать деньги. Трофеи. Его похититель наконец-то отпустил шею Брэдли, которая была зажата и сведена судорогой, но он этого почти не заметил.
- Гринго, - сказал он со своим веселым смехом. - Твоя собака победила! Ты спасен! Празднуй!
Брэдли так и сделал, смеясь и прыгая в безумном танце. Люди в толпе то хмурились, то смеялись, когда гринго-локо прыгал, кричал и плакал, как имбецил. Он был жив, он выйдет на свободу. Он хотел обнять Купера, но вместо этого заплакал. Он не мог сдержать себя; слезы были едва заметны, смешиваясь с потом, но его рыдания были похожи на вой. Через несколько мгновений он упал на колени, обессиленный.
Его похититель смотрел на него. Его лицо было на грани очередного веселого смеха, который так и не появился. В его глазах был холод.
- Это была моя лучшая собака, амиго. Она должна была победить. Это принесет мне убытки.
Брэдли ничего не мог сказать. Он поднялся на ноги и стоял так прямо и устойчиво, как только мог. Он посмотрел на Купера, который лежал рядом со своим мертвым противником, положив голову на лапы. Теперь никто не обращал на него ни малейшего внимания.
Смотритель проследил за взглядом Брэдли.
- Твой пес больше не будет драться. Но теперь у него есть что поесть.
Наконец-то раздался смех, когда он указал на труп питбуля. Его люди тоже засмеялись, несмотря на языковой барьер. Они все прекрасно понимали.
- Да, амиго, ты стоил мне денег, но я выполню свою часть сделки. Я отпущу тебя, - он сделал паузу. - Но я бы не стал задерживаться здесь надолго. Сегодня они потеряли свои деньги, - сказал он, указывая на толпу. - И им нечего терять.
Брэдли не нужно было повторять дважды. Взгляды жителей деревни теперь были враждебными. Взгляды, забавлявшиеся плачущим и танцующим гринго, теперь исчезли. Появилась толпа.
Брэдли, спотыкаясь, поднялся со своего места на яме и направился к выезду из города, к шоссе. Он не обращал внимания на свой рюкзак, полный бесполезных путеводителей и дизайнерской одежды. Его единственной заботой было уйти и больше не смотреть на разъяренных местных жителей. Единственный взгляд, который он бросил на Купера, покрытого засохшей кровью, спокойно поедающего своего противника.