«Джоуи ест все, что угодно» Джефф Стрэнд

- Фу! - сказал Грег, один из многих хулиганов в начальной школе Догуотер. - Джоуи только что макнул картошку фри в шоколадное молоко!
Джоуи сделал паузу, не доев. Что плохого в том, чтобы сделать картошку фри вкуснее? Ему одинаково нравились и картошка фри, и шоколадное молоко, так почему бы не совместить их вкусы?
- Ты будешь есть все, что угодно, не так ли? - спросил Грег. - Держу пари, ты съешь все на всем белом свете!
- Я открыт для новых впечатлений, - признался Джоуи.
- Держу пари, ты бы съел козявку!
Джоуи кивнул.
- Я бы точно так и сделал.
- Тогда давай посмотрим на это.
Джоуи вскочил со стула и бросился на Грега. Он откусил Грегу нос, чтобы добраться до козявок, содержащихся внутри...


Родители Джоуи сидели напротив директора. Mистер Уолтерсон не мог перестать ерзать, поэтому мисс Уолтерсон ткнула его локтем в ребра.
- Ваш сын откусил нос однокласснику, - сказал директор Ребуль.
Мистер Уолтерсон прочистил горло.
- Насколько мы понимаем, нос откушен не полностью.
- Тот факт, что остался болтающийся лоскут, не оправдывает проступок вашего сына. Этому бедному мальчику потребуется восстановительная операция.
- Мы должны смотреть на светлую сторону, - сказала мисс Уолтерсон. - Его новый нос мог бы стать улучшением. Я всегда хотела сделать пластику носа, но это было бы легкомысленным проявлением тщеславия. Он в значительной степени должен обзавестись носом, если хочет продолжать дышать через него.
Директор Ребуль застонал и потер лоб.
- Родители не будут выдвигать обвинений.
- О, хорошо. Это было по-соседски с их стороны.
- Но Джоуи исключат.
Мистер Уолтерсон наклонился вперед.
- Bы серьезно? Исключат за что?
- За ситуацию с носом!
- О, точно...
- Никто не говорит, что ваш сын - бешеный психопат, - сказал директор Ребуль. - Но никто и не пытается доказать обратное. Если бы он был собакой, мы бы порекомендовали усыпить его, но поскольку он человек, этот вариант недоступен, даже если бы вы были сговорчивы.
- Мы не сговорчивы, - сказала мисс Уолтерсон.
- В любом случае, решите ли вы обучать его на дому или просто позволите ему одичать - решать вам. Но ему больше не разрешается приближаться к этому зданию ближе чем на пятьсот ярдов.


- Итак, - сказал мистер Уолтерсон, присаживаясь на край кровати Джоуи. - Почему ты пытался откусить нос Грегу?
- Чтобы добраться до его козявок.
- Что, прости?
- Он посмел заставить меня есть козявки.
- Оу. Ладно. Это совсем не тот ответ, которого я ожидал. Я предположил, что он издевался над тобой.
- Он издевался.
- И ты изуродовал его из мести?
- Нет.
- Сынок, если у тебя проблемы с гневом, ничего страшного. Я сам иногда бываю немного раздражительным. Грег когда-нибудь смеялся над тобой?
- Да.
- Ах! И поэтому ты хотел, чтобы люди смеялись над ним. Ты пытался откусить ему нос, чтобы твои одноклассники показывали на него пальцами и смеялись. Bыбрали жестокое прозвище? Грег-без-носа?
- Нет. Я хотел съесть его козявки, а они были у него в носу.
- Это очень тревожно, - сказал мистер Уолтерсон. - Tы беспокоишь собственного отца. Что именно сделало эти конкретные козявки такими соблазнительными, что ты почувствовал необходимость прокусить хрящ, чтобы добраться до них?
- Я же говорил тебе. Он бросил мне вызов.
- Если бы он предложил тебе вырвать собственные глаза и съесть их, ты бы это сделал?
Джоуи пожал плечами.
- Сынок, дерзость нужна для того, чтобы бегать голышом на публике. Целовать людей, которых ты бы иначе не поцеловал. Может быть - может - легкое членовредительство. Нанесение увечий должно быть запрещено.
- Хорошо.
- В следующий раз, когда кто-то посмеет тебя что-то сделать, сначала скажи мне об этом, и я дам тебе знать, хороший это вызов или нет. У меня есть опыт в подобных вещах. Вот почему я женился на твоей матери.
- Хорошо.
- Ты обещаешь использовать зубы только для пережевывания пищи и улыбки?
- Да.
Мистер Уолтерсон вздохнул с облегчением.
- Спасибо тебе, сынок.


Домашнее обучение - сложная задача, когда родители боятся собственного ребенка. Хотя мистер и мисс Уолтерсон начали процесс с наилучшими намерениями, постепенно они перешли к выбору наиболее образовательных программ на телевидении. Определение "образовательный" расширялось с каждым днем, пока они, наконец, не решили, что пока он не смотрит фильмы с рейтингом R, они выполняют свою работу учителей.
Социальные навыки Джоуи, которые никогда не были превосходными, начали ухудшаться.


- Я думаю, нам следует подумать о том, чтобы запереть его в подвале, - сказал мистер Уолтерсон.
- Что?! - спросила мисс Уолтерсон. - Нет! Это безумный разговор!
- Я не имею в виду, что мы должны приковать его цепью к стене и бросать вниз куски сырого мяса. Я просто имею в виду, что если мы продолжим позволять ему разгуливать на свободе, в конце концов кому-нибудь свернут шею.
- Ему всего десять. Конечно, его жертвы могли бы отбиться от него.
Мистер Уолтерсон вытер слезу с глаза.
- Мне это нравится не больше, чем тебе. Но мы должны признать, что не по нашей вине наш сын представляет явную и непосредственную опасность для наших соседей.
- Нет, - сказала мисс Уолтерсон. - Я отказываюсь это принимать. То, что он чуть не откусил кому-то нос, не означает, что он перейдет к вырыванию глоток.
- Дорогая...
- Сколько собак он убил? Ноль. Сколько кошек он убил? Ноль.
- Он съел ящерицу сырой. Разломил ее пополам. Посмотрел ей в глаза, прежде чем отправить верхнюю половину в рот, вероятно, чтобы посмотреть, как из них вытекает жизнь.
- Ну и что? Это ящерица. Когда мы начали эмоционально интересоваться безопасностью ящериц? Назови хотя бы одну вещь, которую ящерица сделала для нас за последние десять лет.
- Дело не в заботе о том, выживет ящерица или умрет, - сказал мистер Уолтерсон. - Дело в том, что наш сын убил невинное существо.
- Откуда мы знаем, что она была так невинна? Может быть, что-то повлияло на его отношение.
Мистер Уолтерсон вздохнул.
- Дорогая, тебе нужно вытащить голову из песка. Джоуи не преуспел в этой среде. Когда он голоден, он просто показывает на свой открытый рот. Он общается с помощью рычания. Он не позволяет нам стричь ему ногти. Иногда его глаза закатываются, и он просто остается в таком состоянии часами.
- Я признаю, что эта штука с закатыванием глаз очень тревожна, - сказала мисс Уолтерсон. - И я бы была за то, чтобы установить невидимый забор и заставить его носить шоковый ошейник. Но запирать его в подвале - это уже слишком. Так зарождаются местные легенды.
- Разве мы не можем просто попробовать? В течение сорока восьми часов? Если чувство вины станет непреодолимым, мы можем его выпустить.
Мисс Уолтерсон думала об этом несколько минут.
- Хорошо, - сказала она.


Джоуи расхаживал по темному подвалу наедине со своими мыслями.
Смерть. Кровь. Боль. Смерть. Кровь. Боль. Смерть. Кровавая кровь. Истекающая кровавой кровью.
Съешь их всех.


- Разве это не мило? - спросила мисс Уолтерсон, когда они с мужем наслаждались ужином при свечах. - Нам не нужно беспокоиться о том, что кто-нибудь прыгнет к нам через стол и проткнет нас вилкой. Ты был прав с самого начала.
- Это очень приятно, - признал мистер Уолтерсон. - Я знаю, что умные книжки советуют не держать своих детей взаперти в подвале, но это очень ограниченная позиция. Если ваш ребенок, не по вине вашего собственного воспитания, стал монстром, почему бы не спрятать его подальше? Кому это вредит, кроме ребенка?
- Пожалуйста, не называй Джоуи "монстром", - сказала мисс Уолтерсон.
- Я не имел в виду монстра с рогами или мехом. Я имел в виду человека-монстра.
- Я не позволю тебе называть нашего сына "монстром"! Он не милый, не уравновешенный и не ручной, но он и не монстр! Франкенштейн - монстр!
- Нет, монстр Франкенштейна - это монстр. И я буду предельно честен, я бы предпочел, чтобы монстр Франкенштейна прятался в нашем подвале, чем Джоуи!
- Как ты смеешь?
- Он испорченный, дорогая! Наш сын во всем испорчен! Я думаю, он бы с радостью откусил нам лица, будь у него такая возможность, и не выказал бы абсолютно никаких угрызений совести после этого! Он дикарь! Он злобный мелкий пи...
- Не смей употреблять слово на букву "п" по отношению к нашему сыну!
- Он злобный мелкий пират. Я знал это с тех пор, как он вывалился из твоих родовых путей, с глазами, которые, казалось, должны были светиться красным, хотя на самом деле они этого не делали. Мне было неловко рядом с ним все десять лет, что мы его знаем. Возможно, он не монстр, но он чудовищен. Я прямо скажу: он мне не нравится.
Мисс Уолтерсон уставилась в пол.
- Как ты думаешь, что нам с этим делать?
- Сожжем дом дотла и убежим.
- Но что подумают люди?
- Они подумают, что ты оставилa зажженную сигарету без присмотра. Они осудят тебя за это? Да, скорее всего. Но они будут судить тебя менее сурово, чем если бы твой сын устроил погром, и поверь мне, погром будет, если мы не сожжем дотла наш дом вместе с ним внутри.
Мисс Уолтерсон кивнула.
- Хорошо. Я возьму наши паспорта и бабушкину подушечку для булавок. Ты разожги огонь.


Джоуи принюхался. Он почувствовал запах чего-то готовящегося.
На самом деле, пахло так, словно готовили в самом доме.
Огонь. Смерть. Жжение. Шипение. Кипящая кровь. Кипящая кровавая кровь.
Джоуи поднял руки и стал ждать, когда пламя унесет его в Ад.


- С возвращением, молодой человек, - сказал доктор. - Tы знаешь, что такое "кома"?
Джоуи покачал головой, и это действительно причинило боль.
- Это когда твой разум не может справиться с ужасами, которые ты пережил, и он просто отключается, оставляя твое тело пустой оболочкой без души. В твоем случае именно ожоги третьей степени, покрывавшие девяносто семь процентов твоего тела, заставили твой разум отключиться. Но мы подвергали тебя операции за операцией, и мы сотворили несколько чудес.
- Я хочу увидеть своих маму и папу.
- Извини, молодой человек, их нет поблизости. В настоящее время они посещают санкционированные судом занятия по безопасности при курении. Но я бы хотел показать тебе твое новое лицо. Tы готов?
- Наверное.
- Итак, улучшения не произведут на тебя впечатления, пока ты не увидишь, с чего мы начали, поэтому вот фотография того, как ты выглядел, когда тебя вытащили из-под горящих обломков.
Доктор показал фотографию. Джоуи кричал целых шесть минут.
- Разумная реакция, - сказал доктор. - Но взгляни на себя сейчас.
Он поднял зеркало. Джоуи кричал целых три минуты.
- Видишь? Ты только наполовину такой же гротескный.
- Я - урод!
- Так-так, мы больше не используем слово "урод". Хотя, я полагаю, поскольку ты используешь его для описания себя, это политкорректно, так же, как может сказать чернокожий человек... Ну, в любом случае, я не думаю, что ты ценишь ту тяжелую работу, которую мы проделали ради тебя, - oн снова поднял фотографию "до". - Ты все еще мог бы выглядеть так же, так что немного благодарности было бы неплохо.
Джоуи плакал.


Джоуи сел на своей больничной койке, когда доктор вошел в его палату, выглядя раздраженным. Доктор подошел прямо к его кровати и протянул руку.
- Давай.
- Что давать? - спросил Джоуи приглушенным голосом.
- Ты знаешь что.
Джоуи выплюнул палец в ладонь доктора.
- Позволь мне кое-что объяснить тебе, молодой человек. Когда ты так выглядишь, люди автоматически предполагают, что ты способен на отвратительные поступки. Тебе придется приложить дополнительные усилия, чтобы убедить их, что твой разум - не выгребная яма насилия и разврата. Поэтому, когда ты откусываешь палец своему соседу по комнате, ты оправдываешь их ожидания.
- Это был всего лишь его мизинец.
- Это не имеет значения. Ты не можешь так поступать. Тебе предстоит нелегкий путь к усыновлению, и ты делаешь все намного хуже, если ты из тех детей, которые откусывают пальцы.
- Усыновления? - спросил Джоуи.
Доктор кивнул.
- Да. Твои родители аннулировали ваши отношения, и теперь ты под опекой государства. Я, конечно, не буду тебя усыновлять - у меня у самого трое обожженных детей, - так что тебе нужно перестать быть страшным психопатом. У тебя уже было четыре соседa по комнате, и если ты запустишь зубы в пятого, у нас не будет другого выбора, кроме как выписать тебя из больницы.


- Ааааааа!!! - взвизгнул новый сосед Джоуи по комнате. - Он откусил мне ухо!
- Нет, я этого не делал, - сказал Джоуи, выплевывая ухо.
- Вот и все. Я предупреждал тебя, но ты просто должен был продолжать испытывать границы дозволенного, не так ли? - отругал доктор.
- Мне очень жаль.
- Слишком поздно для извинений. Забирай свою бутылочку с мазью и убирайся.


Джоуи напал на медсестру на выходе, что не помогло его ситуации.
- Что мне делать? - спросил он доктора, когда они выходили из больницы.
- Я буду честен, у тебя не так уж много вариантов. Tы мог бы дойти до океана пешком, но это в нескольких штатах отсюда, и ты никогда не доберешься автостопом так далеко, не попытавшись откусить кусок от водителей, которые достаточно любезны, чтобы подвезти тебя. Это оставляет тебя жить в канализации.
- Но я не хочу жить в канализации! - сказал Джоуи. - Tуда попадают какашки!
- Tебе следовало подумать об этом, прежде чем самому вести себя как дерьмо, - сказал доктор. Он нахмурился. - Я приношу свои извинения за это. Tы совершил много ужасного насилия над людьми, которые обратились в больницу в надежде на улучшение своего здоровья, но это не повод бить тебя с остервенением.
- Неужели у меня нет другого выбора?
- Извини, но для тебя это океан или канализация. Если я вежливо протяну руку, ты пожмешь ее или попытаешься откусить один из моих пальцев?
- Пожму.
- Ты облизал губы, когда сказал это, - сказал доктор. - Прощального рукопожатия не будет. Удачи в будущем, молодой человек.


- Не так уж плохо быть обитателем канализации, - сказал их мэр. - Люди думают, что мы весь день ходим перемазанные в фекалиях, но это не так. Пара старожилов даже привыкли к запаху. Еда отличная? Нет, не совсем. На самом деле она довольно ужасна. Здесь, внизу, все ужасно. Мы живем в канализации. Мы недочеловеки. Мы создания вонючей тьмы. Но, по крайней мере, это лучше, чем заходить в океан.
- Спасибо, что приютили меня, - сказал Джоуи.
- Без проблем. Здесь слишком темно, чтобы как следует разглядеть твое ужасное лицо. Теперь, возвращаясь к вопросу о еде; ты видишь здесь какие-нибудь рестораны?
Джоуи огляделся.
- Нет.
- Правильно. Даже в самых высокоразвитых городах мира нет ресторанов в канализации. Это означает, что нам приходится самим добывать себе еду. Иногда нам везет, и кто-то спускает детеныша аллигатора в унитаз, но обычно нам приходится тащить кричащего туриста вниз, навстречу его смерти. Тебя это устраивает?
- Да, сэр. Даже очень.
- Они часто визжат и молят о пощаде, рыдая о том, что у них есть семьи, которые зависят от них. Они издавали страдальческие звуки, которые эхом отдаются в моей голове по сей день. Вы готовы справиться с этим?
- Я уверен в этом!
- Это не так просто - откусить кусок от человека, пока он еще жив. Ты когда-нибудь случайно щипал себя, Джоуи?
Джоуи кивнул.
- И тебе было больно?
- Да.
- Представь, что это умножено на триллион! Только подумай об этом! Зубы впиваются в плоть! Все эти нервные окончания! Это одна из самых кошмарных вещей, которые я могу себе представить, за исключением некоторых событий, спровоцированных мистером Адольфом Гитлером. Это будет преследовать тебя, Джоуи. Каждый раз, когда ты закроешь глаза, ты будешь слышать эти крики.
- Почему я должен слышать их, когда закрываю глаза? - спросил Джоуи. - Ты имеешь в виду, когда я закрываю уши?
Мэр канализации отвесил Джоуи подзатыльник.
- Мы здесь не разрешаем дерзость. Нам приходится совершать здесь невыразимые вещи, чтобы выжить, и мне нужно знать, что ты не будешь из-за этого маленькой плаксивой сукой.
- Я не такой.
- Самое главное, что мы не пытаемся пожирать себе подобных. Мы будем есть туристов в изобилии, но вы не нападаете на своих собратьев по канализации. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Неважно, насколько ты проголодался. Ты понимаешь?
- Да, - сказал Джоуи.


- Мой аппендикс! - взвыл один из товарищей Джоуи по канализации. - Он вырвал мой аппендикс!
- Зачем ты это сделал? - спросил мэр. - У нас здесь умирает симпатичный сочный турист. Tы только что съел шесть унций его ноги. Единственная причина, по которой ты вырвал аппендикс Бартоломью, - это причинить ему боль!
- Это неправда, - сказал Джоуи, сглатывая.
- Это очень похоже на правду! Ты злой! Даже Джек Потрошитель не жевал ничьего аппендикса! Убирайся! Тебе запрещено спускаться в канализацию! Навсегда!
Бартоломью ахнул.
- Навсегда? Не слишком ли это экстремально?
- Ты прав, - признал мэр. - Джоуи, тебе официально запрещено посещать канализацию в течение следующих десяти лет!
- Отлично! - крикнул Джоуи, хватая горсть кишок Бартоломью. - Но я заберу их с собой!
- Ты определенно какой-то не такой! Отпусти его кишки сейчас же!
Джоуи лизнул нижнюю часть кишечника.
- Это мое.
- Убирайся, извращенец! Убирайся!


Бродя по улицам города, Джоуи задавался вопросом, был ли он на самом деле злым.
Ему даже не нравился вкус козявок или человеческой плоти. Ему просто нравилось причинять боль.
Было ли злом заставлять других страдать ради собственного удовольствия?
Возможно, он мог бы использовать свой садизм, чтобы помочь человечеству. Откусывать части тела только у плохих людей.
Он мог бы стать супергероем!
Джоуи услышал крики вдалеке. Он поспешил к источнику и увидел в переулке женщину, которой двое грабителей угрожали ножом. Это был его шанс изменить свою жизнь!


Грабители ушли с сумочкой женщины, а Джоуи присел на корточки в переулке, обгладывая ее лицо.
Ладно, может быть, он и не собирался становиться супергероем.


Мужчина в цилиндре и смокинге вышел из своего лимузина и улыбнулся Джоуи.
- Ну, привет, малыш. Я никогда не видел никого настолько обгоревшего, как ты. Тебе больно?
- Постоянно, - сказал Джоуи.
- У меня дома есть джакузи, наполненное ледяной водой, - сказал мужчина. - Похоже, тебе бы это понравилось?
- Ты - растлитель малолетних?
- О, нет-нет, боже мой, нет, ни за что на свете. Но мы с женой не можем зачать ребенка из-за моего низкого количества сперматозоидов и ее фригидности, и мы подумывали об усыновлении, но так и не дошли до этого. Сколько тебе лет, если я могу спросить? Из-за шрамов трудно сказать.
Джоуи решил соврать.
- Мне девять.
- Открой свой рот.
Джоуи послушался, и мужчина заглянул внутрь.
- Нет, по твоим зубам я могу сказать, что тебе десять, скоро будет одиннадцать. Теперь ты можешь закрыть рот. Я как раз собирался оформить документы на усыновление, но ты начал наши отношения отца и сына со лжи. Я разочарован. В моем доме восемнадцать ванных комнат и дорожка для боулинга. Как я уже сказал, теперь ты можешь закрыть свой рот. У меня есть дворецкие, которых я могу унизить, и горничные, которые позволят мне задевать их без всякой причины. Почему ты не закрыл свой рот?
Джоуи вонзил зубы в подбородок богача.


Другие люди в камере предварительного заключения разинули рты от ужаса, когда Джоуи отгрыз татуировку Бешеного Пса Ларри.
Джоуи вытер кровь со рта.
- Если он не хотел, чтобы я съел его татуировку, ему не следовало делать татуировку "Съешь меня" у себя на спине!
- Я этого не делал! - заскулил Бешеный Пес Ларри. - Там было написано "Любовь - это сила".
- Извини. Я не большой любитель чтения.
Один из мужчин колотил по решетке камеры.
- Выпустите нас! Мы заперты здесь с социопатом!
- Он не социопат, - сказал другой мужчина. - У него явно есть эмоции. Посмотрите на него! Он практически пританцовывает от радости по поводу того, что он сделал!
- Ладно-ладно, хватит суеты, - сказал охранник, входя в зону предварительного заключения. - Джоуи Уолтерсон, за тебя внесли залог.
- Кто мог выручить этого маньяка? - спросил Бешеный Пес Ларри. - Моя татуировка в его животе!


Грег выглядел странно без носа.
- Мы продолжали пытаться, - сказала его мать Джоуи. - Но после тринадцати операций нам пришлось признать, что он никогда не будет выглядеть должным образом, поэтому мы попросили хирурга просто отрезать его.
- Выглядит не так уж плохо, - сказал Джоуи.
- Из-за этого его голос звучит странно и тревожно, но мы все еще любим его.
- Мы всегда переживали из-за того, что произошло, - сказал отец Грега. - Мы не можем не чувствовать, что травля Грега, которая привела к тому, что ты откусил большую часть его носа, - это то, что толкнуло тебя на путь, который превратил тебя в ту мерзость, которой ты являешься сегодня. И мы хотели бы тебе помочь. Не так ли, Грег?
Грег пожал плечами.
- Я сказал, не так ли, Грег?
- Да. Думаю, да.
- Ты должен извинить его, - сказала мать Грега Джоуи. - Он все еще немного озлобленный.
- Потому что он откусил мне нос!
- Не могли бы вы, пожалуйста, замолчать? - попросил Джоуи. - От ваших странных голосов мне становится не по себе.
Грег выбежал из комнаты.
- Извините за это, - сказал Джоуи родителям Грега.
- Все в порядке, - сказала мать Грега. - Нет ничего такого, чего бы он уже не слышал от нас.
- Так почему я здесь?
- Мы хотели бы попытаться перевоспитать тебя, - сказал отец Грега. - Некоторые дети рождаются злыми. У нас был свой ребенок, но для этого и существуют ванны.
- Bы утопили своего ребенка? - спросил Джоуи.
- Нет. Мы просто не помогали ему плавать. Я хочу сказать, что я не думаю, что ты родлся злыми, а это значит, что с помощью большой тяжелой работы мы можем заставить тебя перестать быть злыми или, по крайней мере, сделать тебя менее злыми. Возможно, ты мог бы ставить людям подножки вместо того, чтобы кусать их. Разве это не было бы мило?
- Мои родители заберут меня обратно?
- Я почти уверена, что этот корабль отчалил, - сказала мать Грега. - Ты знаешь, что такое "соглашение о самоубийстве"?
Джоуи покачал головой.
- Когда мама и папа очень любят друг друга, но они больше не любят себя, иногда они решают, что мир без них лучше. Но мамочка не хочет, чтобы папочка смирился с этим и ушел жить полноценной жизнью с новой мамочкой, поэтому они соглашаются использовать командную работу. Ты знаешь, что такое угарный газ?
- Мы отвлекаемся, - сказал отец Грега. - Давай просто скажем, что единственный способ воссоединиться со своими родителями - это в Аду или через некроманта.
- О... - сказал Джоуи.
- В любом случае, я уверена, что мы сможем вылечить или смягчить твое зло, - сказала мать Грега, беря длинную металлическую палку. - Что мы собираемся делать, так это то, что каждый раз, когда ты будешь пытаться кого-нибудь укусить, мы будем бить тебя этим шокером для скота. Довольно скоро тебе не захочется ни от кого откусывать. Разве терапия отвращения не прекрасна?


Это было здорово.
У Джоуи никогда раньше не было непрерывного времени со своей жертвой. Кто-нибудь всегда оттаскивал его от них. Но трупы родителей Грега никуда не денутся, предоставляя ему возможность делать с ними все, что он захочет. Это было великолепно.
Грег вернулся в комнату несколько часов назад, но он еще не вышел из позы эмбриона, и его редкие всхлипы действительно делали это более приятным.
Все тело Джоуи было скользким от крови. Он ненадолго поднялся наверх, чтобы посмотреть в зеркало в полный рост, и едва мог сказать, что он пострадал от ожога. Он задавался вопросом, практично ли было провести остаток своей жизни в крови. Вероятно, нет.
Веселье не прекращалось до тех пор, пока он не сломал один из своих передних зубов о ребро.
- Ой! - закричал он. - Черт возьми!
Грег сел.
- Что случилось?
- Сломал зуб!
- В чем дело, Джоуи? Боишься сломать крошечный зубик?
- Это больно!
- Я предлагаю тебе продолжать грызть кости моих мамы и папы, пока все твои зубы не будут сломаны!
- Хорошо! Я так и сделаю!


Это была ошибка. Сколько бы крови Джоуи ни выплевывал, еще больше скапливалось у него во рту.
Его рот болел так сильно, что он даже не мог съесть легкие Грега, хотя и мог их видеть.


Когда он шел по улице, довольно много людей показывали на него пальцами и кричали.
Был ли он злым?
Грег был в некотором роде мудаком, и Джоуи не оценил шокер для скота, но люди в больнице, в канализации и в тюремной камере все были добры к нему.
Прикинув цифры в уме, Джоуи решил, что да, он действительно "злой мелкий пиздюк".
Осознание этого выбило его из колеи.
К нему поспешила женщина.
- Малыш, тебе нужна... тебе нужна помощь?
- Да, - сказал Джоуи. - Мне нужно направление.
- Как проехать?
- В какую сторону к океану?