«Колыбельная черного дрозда» Джордж Котронис

И спросили его: "Как имя твое?".
И он отвечал, говоря: "Имя мне Легион, ибо нас много".
Евангелие от Марка 5:9

Я лежу в постели, один. Моя рука протянута через край кровати, запястье упирается в ночной столик. Тонкий серый коврик возле кровати весь залит кровью. Я шевелю пальцами и чувствую, как сухожилия в моей руке тянут их, словно марионетки на ниточках. Легкое покалывание и пульсация. Мой средний и последний пальцы лишены плоти до второй костяшки, видна только кость. Изувеченная и обглоданная рука подрагивает. Черный дрозд делает два маленьких прыжка и подходит ближе, встревоженный моим внезапным движением. Я перестаю двигаться, и он снова начинает клевать мою плоть. Я наблюдаю за ним некоторое время. Боли нет. Когда мне становится скучно, я отгоняю его, и он улетает через всю комнату, чтобы присоединиться к своим собратьям-убийцам. Его приятели повсюду в комнате, они сидят на мебели и лампах, шкафах и возле распахнутого окна. Кажется, они чего-то ждут.
Кровать полна мусора, кусков ткани и веток, крышек от пластиковых бутылок и бумаги. Черные дрозды превратили диван в свое гнездо. Я встаю и обнаруживаю, что из нескольких мест на моем теле сочится кровь. Они снова ели меня во сне. Моя одежда испачкана кровью и вся в дырах. Большая часть крови старая, потому что я не переодевался уже неделю. Раны запеклись и кровотечение прекратилось. На всех моих рубашках теперь дыры.
В ванной я обматываю изувеченные пальцы марлей, стараясь, чтобы они выглядели ровными, как будто под белой тканью все еще есть мясо. Я думаю об использовании антисептика, но не вижу в этом смысла. Я выбрасываю бутылочку с перекисью водорода в мусорное ведро.
Я мельком взглянул на себя в зеркало.
Вялый. Усталый. Сломанный.
Вокруг моих глаз черные круги, губы высохли и потрескались, лицо опухло и отекло. Один из черных дроздов вырвал небольшой кусок плоти прямо под моим глазом. Кровь стекает по бокам моего лица, как полоски красных слез. Я умываюсь. А потом долго стою под горячими струями душа, смывая остатки крови и грязи. Слив работает плохо, и под ногами скапливается грязно-красная лужица. Выхожу обтираюсь рваным полотенцем и надеваю чистую рубашку. Я снова чувствую себя почти человеком. Я смотрю на часы. Дьявол, опоздал!

На улице люди избегают меня. Маленькие девочки хватаются за руку отца и прячут лицо. Они плачут. Думаю, чистая одежда не помогла. Голова опущена, капюшон поднят, я стараюсь выглядеть как бандит, парень, с которым не стоит связываться, вместо монстра, которым я на самом деле являюсь. Кажется, это работает лучше. В метро черный дрозд находит дорогу ко мне. Он наблюдает с сиденья напротив меня, как будто это самая обычная вещь в мире. Никто, кажется, не замечает и не беспокоится. Уличная птица в вагоне? Обычное дело. Хотя, возможно просто всем пофиг.
И я привык к этому. Я смотрю на него и выдерживаю ответный хищный взгляд. Значит я победил! Не то чтобы ему было до этого дело. Птица спрыгивает на пол и подходит ближе. Она ковыряется в моих шнурках. Я смотрю на свое лицо в отражении окна. У меня снова идет кровь. Я не чувствую боли ни в пальцах, ни в бесчисленных мелких ранах, но голова меня убивает. Раньше я удивлялся, как я еще жив, но сейчас я не думаю о многих вещах. Мне просто все равно. То, насколько мне все равно, может шокировать вас.
Я выхожу на своей остановке и направляюсь к старой церкви на холме. Несколько лет назад там был пожар, здание так и не восстановили, но оно все еще в приличном состоянии. Просто нужно проявить изобретательность, чтобы войти в нее. Сзади, где в заборе, поставленном городом, есть дыра в человеческий рост, я вхожу в церковный двор. Одна из дверей, та, что ближе к забору - не заперта. Если заперта, то ключ находится за одним из шатающихся кирпичей в стене рядом с ней.
Внутри уже ждут Мэг и Джонатан. Мэг - высокая женщина, худая, раньше была красивой. На ней летнее платье, которое на два размера больше, чем нужно. Я подозреваю, что когда-то оно было ей впору. Один из ее сосков виден, но она слишком увлечена, чтобы заметить это. Ее мертвые глаза смотрят прямо вперед. Она не видит меня. Она похоже, уже никого не видит.
Джонатан держит ее за руку. Он поворачивает голову ко мне, когда я вхожу, но потом снова поворачивается к ней. Они встретились здесь два года назад. Мэг уже близка к концу, а Джонатан все еще продолжает жить.
Из разбитого окна влетают два черных дрозда и садятся на разбросанные в церкви обломки, куски деревянных скамеек, строительный мусор, обгоревшие куски церковной утвари. Большая часть крыши исчезла, но в маленьком уголке, который мы здесь устроили, сухо даже во время дождя. Зимы здесь суровые, но мы редко встречаемся вот так. Обычно это просто отчаянные телефонные звонки посреди ночи и неожиданные визиты. Парочка скамей стоит посреди мусора и хлама. Я занимаю место напротив этой пары и ничего не говорю.
Добро пожаловать в "Анонимные Проклятые"!
Жить с тем, что убивает тебя изнутри.
Становимся здоровыми - нет, не совсем, мы просто умираем - вместе.
Наша маленькая группа поддержки. Когда у Мэг впервые начали расти опухоли, которые заставляли ее вставать и ходить по ночам, она решила, что "Группа поддержки для людей, переживших рак", будет не слишком полезной. Когда Джонатан, проснувшись, обнаружил, что грызет руку своей маленькой дочери, "Анонимные Алкоголики" больше не были для него вариантом.
Но они пытались. И на этих бесконечных встречах групп поддержки мы нашли друг друга. Может быть, это было отчаяние, которое мы видели в глазах друг друга. Страх перед чем-то худшим, чем смерть, который мы распознали. Мэг нашла меня в "Группе поддержки депрессии". Я говорил, что чувствую себя пустым, онемевшим, мертвым внутри. После встречи, за несвежим кофе и еще более несвежими пончиками, она подошла ко мне и сказала:
- Ты ведь не боишься, что покончишь с собой? Ты здесь для чего-то другого.
Может быть, она увидела птиц, сидящих на подоконнике. Может быть, она заметила пятна крови. Так мы создали свою собственную группу. Несколько человек из нас иногда посещают А.А. (Анонимные Алкоголики) и подобные группы. Мы набираем похожих на нас, одержимых, готовых принять смерть такой какая она есть.
Входит Бреннан и вырывает меня из моей небольшой поездки по дорожке воспоминаний. Он выглядит немного лучше, чем в прошлый раз. Наверное, это значит, что он снова питался. Одна из тех проституток в центре города сегодня не проснулась, и сейчас она плавает в реке, лицом вниз в воде, раздутая, как воздушный шар. Если ей повезет, какой-нибудь бедный рыбак поймает ее в свои сети, и ее похоронят в земле.
Он выглядит пристыженным, но в этой маленькой толпе всем наплевать, съел ли он сердце какой-то девушки и бросил ее тело на мосту или нет. Мы слишком увлечены своими собственными страданиями. Я машу ему рукой, и он садится рядом. Комната медленно заполняется остальными монстрами, и вонь становится все хуже. Черные дрозды заполонили церковь, но сегодня они ведут себя тихо, так что у меня не будет проблем с Дженнифер, руководителем нашей группы. У Дженнифер полный рот острых, как бритва, зубов, каждый из которых заострен до предела. Когда она плачет, она плачет кровью. Католичка, год назад она пыталась пройти обряд экзорцизма. Это не помогло. Святой отец с помощником оказался бессилен. Я почти уверен, что она убила их, но она говорит, что это не так. Кажется, я читал об этом в газетах, два священника пропали примерно в одно и то же время.
Она выглядит так, будто плакала.
Сегодня появилась новая девушка. Короткое черное платье, порванное в некоторых местах и испачканное, похоже, пеплом, тяжелый черный макияж, ее глаза немигающие и воспринимающие все сразу. Она великолепна, и глубоко внутри себя я чувствую, как что-то во мне скользит, как Левиафан на дне океана.
Ее зовут Магдалина. Красивое имя.
Крыса грызет ее лодыжку.
Мне кажется, мое сердце остановилось.

Мы ходим по кругу, рассказывая свою историю в тысячный раз, снова сыпем соль на раны, чтобы попытаться сосредоточиться, соприкоснуться с реальностью нашей ситуации, понять и принять то, что мы не можем изменить.
Когда наступает очередь Бреннана, он подтверждает мои подозрения.
- Я снова питался. Я не мог удержаться. Я смотрел на свою жену и думал о том, чтобы съесть ее сердце. Я должен был что-то сделать, - oн делает паузу и смотрит на пол между ног.
Крокодиловы слезы.
- Я поехал в центр города и подобрал уличную бродяжку. Молоденькую. Я просто подцепил первую, которая подошла к моей машине. Я удерживал ее, пока мы не доехали до холмов, а потом я убил ее. Я съел ее сердце и похоронил там же, в лесу.
Он почти ушел, просто еще не знает об этом. Он говорит об этой девушке и плачет, но я вижу, что он также пускает слюну. Я вижу, как он улыбается, когда произносит слово "сердце". Он срывается и между рыданиями повторяет:
- Мне так жаль... так жаль.
Дженнифер утешает его объятиями, а я закатываю глаза. Чертов позер.
Мэг сегодня слишком не в себе, чтобы делиться. Джонатан говорит, что с ним все в порядке, он контролирует тягу. Я стараюсь не заснуть. Я жду, чтобы услышать ее историю. Мне кажется, я знаю, что она скажет, но я хочу услышать ее голос.
Она скажет:
- Однажды я увидела, что они наблюдают за мной на улице. Я увидела их снова на следующий день и через день после этого. Они наблюдали из переулков, из-под машин и с крыш зданий. Они следили за мной повсюду, заходили в мой дом, смотрели, как я сплю. Что бы я ни делала, они находили способ проникнуть внутрь, убивали себя, пытаясь добраться до меня, и в конце концов всегда находили меня. Не было способа остановить их. Ни яд, ни оружие не могли их остановить. Поэтому они стали частью меня. Они живут со мной. Они везде и всегда. У меня нет друзей, потому что в последний раз, когда я пошла выпить чашку кофе, эти маленькие уродцы напали на официанта, и мне пришлось выбежать из заведения, преследуя их, а они всегда преследуя меня. Они съедают меня заживо.
Как похоже. Я, черные дрозды. Она, крысы.
У нас так много общего. Верно?
После обмена я подхожу к ней и говорю:
- Красивое платье.
Она поворачивается и смотрит на меня. Кажется, она не впечатлена.
- Хорошие струпья, - oна ухмыляется, но не отворачивается.
- Крыса пытается забраться на твое платье.
Я улыбаюсь.
Она смотрит вниз, но потом ловит себя на мысли.
- Заставил тебя искать подвох, - говорю я.
- Смешно, - говорит она, злясь, но смеясь.
- Ты хочешь куда-нибудь пойти? - спрашиваю я.
- На самом деле я не выхожу на публику, - oна показывает головой в сторону двух крыс, грызущих пончики на столе. - У меня балласт. Но ты можешь прийти ко мне.
- Захватить сыр?
Черный дрозд садится мне на плечо и пытается вырвать клювом глаз. Я шлепнул его, и он улетел, вернувшись к стропилам. Там уже сиделà парочка его собратьев.
Сбил меня с мысли, поганец!
Она провожает взглядом птицу и улыбается.
- Где ты живешь?
- Парксайд, - говорит она.
- Слишком далеко. Слишком много птиц. Как насчет моего дома? - спрашиваю я с надеждой.
Она соглашается прийти ко мне в квартиру завтра, чтобы посмотреть мою коллекцию пластинок. Ей нравятся The Smiths, но какая на хрен разница; мы оба знаем, что ей наплевать на мои пластинки и на все остальное в моей дерьмовой квартире. Кроме меня. Она хочет меня.
Когда я еду домой на метро, я снова чувствую себя почти человеком. Я бы это отпраздновал, но я не ел и не пил уже несколько недель. Я еду домой и сплю на своей кровати, сделанной из крови и черных перьев.

Она приходит ко мне точно в срок. Я надеваю относительно чистую рубашку, моя кожа вся чешется от перьев и птичьего дерьма, которое ее раздражает. Я открываю дверь. Она мила в своем платье с цветочным узором, со свежими маленькими ранками в верхней части груди. Над левым ухом отсутствует часть скальпа, и она использует цветок, чтобы скрыть это. Наивно и мило одновременно.
- Привет.
- Привет.
Мы молчим. Просто смотри друг на друга. Наверное, прошло несколько минут.
- Заходи!
Она входит в мою квартиру, которая покрыта черными перьями и грязью, птицы взлетают с каждым ее шагом. Я чувствую себя подростком. Подростком, медленно превращающимся во что-то другое, но все же... Нервничаю.
Я бросаю пластинку The Smiths ей на колени. Она немного притворяется заинтересованной, но в конце концов отбрасывает ее на журнальный столик. Она похлопывает по месту рядом с собой на диване, и я подчиняюсь.
- Как у тебя дела с ними? - спрашиваю я.
- Хорошо. Думаю, я уже близка к переходу.
Я киваю. В последнее время я чувствую то же самое. Наступит переломный момент, и тогда трансформация будет завершена. Наши демоны поглотят нас. Мы станем совсем пустыми и мертвыми.
- A у тебя? - oна ковыряет струп на коленке.
Это выглядит по-детски, словно она волнуется и не знает, с чего начать разговор.
Я пожимаю плечами.
- Кто знает? Я об этом не думаю, - вру я.
Я встаю и выношу вино и бокалы. Она выглядит взволнованной. Мы приканчиваем бутылку за полчаса и, закончив скучную болтовню, целуемся на диване. Наши раны открываются, и мы впиваемся друг в друга, перья и грубые каштановые волосы прилипают к нашим телам. Это больно и неловко, и иногда мне кажется, что я потеряю сознание от потери крови, но бывают моменты, когда я забываю, что мое тело гниет, сердце мертво и меня ждет ад.
Мы перемещаемся в спальню и трахаемся в пьяном ступоре, за нами молчаливо наблюдают крысы и дрозды.

Я просыпаюсь и чувствую... пустоту. Но, почему-то мне хорошо. Я тянусь к своей груди и трогаю дрозда, который там гнездится. Его перья испачканы моей кровью, но он не боится. Он чувствует себя в безопасности внутри меня. Я тоже чувствую себя в безопасности. Она все еще здесь, ее рука лежит на моей груди. Крыса выглядывает из-под ее платья.
Я бужу ее поцелуем, и ее маленькие крысиные зубки вгрызаются в мои губы. Она пускает кровь, и я сразу же становлюсь твердым. Я забираюсь на нее сверху, и тогда мы становимся одним целым, a черные дрозды и крысы царапают и кусают нас, и мы перетекаем друг в друга, и как чудовища - мы возрождаемся.
Возрождаемся и умираем.