Авторы



Под конец командировки в Мексику Генри Фостер решил приобрести какой-нибудь сувенир заведующему кафедрой. Гид приводит его к рисовальщице экс-вото — картин по религиозному обету. Генри с негодованием отвергает такой суеверный бред, но, как оказывается потом — совершенно напрасно.





Генри шагнул из тени на свет солнца и оказался посреди рыночной площади. Повсюду вокруг него в палатках торговали дынями и томатами, отделанными поясами и шарфами, освящёнными статуэтками и липкими на вид пирожными, посудными щетками и бутылками чистящего средства «Radiante».
Из заглушающих друг друга колонок, кое-как примотанных на верхушках палаток, гремела музыка мариачи, а крики, смех, собачий лай и вопли попугаев создавали настолько оглушительный гвалт, что Генри ощущал себя так, будто оказался посреди восстания.
Он нагнал Эсмеральду, которая вдруг взяла его за руку, словно ребёнка, а не сорокапятилетнего мужчину с редеющими каштановыми волосами и в обвисшем льняном белом костюме.
— Вы говорили, сеньор, что желаете сувениры, — напомнила она ему.
— Да, да. Но, знаете, что-нибудь эстетическое. Разумеется, что-нибудь поистине мексиканское. Но приемлемо изящное. Я же не стану дарить заведующему кафедрой социологии пластиковый кактус.
— Мы что-нибудь вам подыщем, сеньор, — пообещала Эсмеральда и потащила его дальше сквозь толпу. Генри не оставалось ничего другого, как следовать за ней, хотя он терпеть не мог толкотни. Щербатый мужчина ухмыльнулся прямо ему в лицо, выставив ожерелье из крупных стручков красного перца.
— Покажи своей подружке, что ты горячий парень, сеньор!
— Спасибо, но она мой гид, — отвечал Генри. — Не подружка.
Он понятия не имел, почему чувствовал себя обязанным это сказать. В конце концов, Эсмеральда выглядела просто сногсшибательно: блестящие каштановые кудри, кошачьи глаза и губы, что всегда казались надутыми. Единственная проблема состояла в том, что по возрасту она годилась ему в дочери.
— Знаю, что мы вам купим! — сказала Эсмеральда, волоча его сквозь едкий дым, что исходил из палатки с жареным без масла мясом . — Точно знаю, что вам понравится!
Она повела Генри в тенистый переулок близ рыночной площади, где на порогах сидели и курили старики с лицами, как сморщенные тыквы-горлянки. В конце переулка стояла самодельная палатка, сооружённая из ящиков, одеял и мешковины.
На грубо размалёванной металлической вывеске у палатки значилось: «Заалтарная картина». Внутри на кухонной табуретке сидела женщина, перед ней стоял мольберт и она покрывала маленький металлический лист эмалевыми красками из двух-трёх десятков разноцветных баночек.
— Buenos días, — поприветствовала её Эсмеральда. — Mi amigo quiere comprar un retablo.
Женщина повернулась к ним. На вид ей было около сорока, характерные высокие скулы, полузакрытые глаза, блестящие и бесцветные, как шарики из подшипников. Одета женщина была в чёрное платье с серыми змеящимися узорами, а на голове намотан чёрный шарф.
— Ах, — произнесла она и её голос звучал глубоко и хрипло, будто, едва научившись дышать, только и дымила сигаретами «Delicados». — Я ждала вас, сеньор.
— Извините? — удивился Генри.
Без единого слова, женщина поднялась и прошла в заднюю часть палатки. Она извлекла небольшой газетный свёрток и протянула ему.
— Что это? — поинтересовался Генри.
— Ваше retablo, сеньор. Ex-voto.
Озадаченный Генри развернул газету. Внутри оказался тонкий металлический лист с нарисованной на нём блестящей картинкой, смахивающей на сценку из комикса. Там изображалась городская улица с собравшейся на тротуаре целой толпой. Посреди улицы лежал мужчина в белом костюме, с одной рукой, зажатой под шасси опрокинувшегося грузовика. Большой пилой он отпиливал эту руку и весь рукав заливала кровь.
Над ним парила в небе фигура святого, облачённая в сине-золотые одежды и окружённая золотистыми херувимами.
— Не понимаю, — заметил Генри.
— Это несложно, — пояснила женщина, указав длинным, отполированным до серебряного блеска, ногтем на мужчину в белом костюме. — Люди идут ко мне, пережив ужасную катастрофу или угрожающую жизни хворь, или, допустим, если их ограбили и чуть не убили. Я рисую им ex-voto — благодарение святому, что спас им жизнь, которое они повесят на стене своей церкви.
В этом случае я нарисовала ваше ex-voto прежде самого несчастья. Иногда у меня такое получается. Зависит от того, кто вы и какой святой вас убережёт. У вас это La Virgen de los Remedios, Божья Матерь Врачующая. Много недель назад она поведала мне, что вы придёте, что с вами случится и как уберечь вам жизнь.
— Что? По-вашему, меня собьёт грузовик? — переспросил Генри.
— Никому не избежать судьбы, сеньор.
— Значит, меня переедет грузовик и я отпилю себе руку, чтобы освободиться? Да это какой-то бред.
Женщина пожала плечами. — Я не выбираю будущее, сеньор. Я продам вам это retablo за двадцать долларов. Вы сможете возблагодарить Божью Матерь ещё до того, как она вас убережёт.
— Это дурь, — заявил Генри. — Это полная дурь.
Он вырвался от Эсмеральды и пошагал обратно, к рыночной площади.
— Сеньор Фостер! Сеньор Фостер! Подождите! — окликала его Эсмеральда. Но Генри упрямо не оглядывался, раздражённо проталкиваясь сквозь толпу.

Он пересёк рыночную площадь и направился назад, по тенистой аркаде, что вела к отелю. Всю жизнь люди относились к нему, словно к какому-то дурачку и даже сейчас, когда он по делам прилетел сюда, в Мексику, на нём так и осталось это клеймо. Генри страдал от жары, он вспотел, был смущён и сбит с толку.
Если бы Генри так не кипятился, то, может быть, глянул направо, прежде, чем выходить на ослепительно-белый солнечный свет в конце аркады и пересекать дорогу перед отелем «Soledad». Старый грузовик «Додж», гружённый металлическими бочками, сбил его на скорости не больше пятнадцати миль в час, но этого хватило, чтобы пролететь сквозь деревянное ограждение, установленное вокруг раскопа глубиной двенадцать футов, там, где заменяли канализацию.
Генри свалился на самое дно, между канализационных труб, а потом грузовик занесло на устилавшей улицу пыли и он с оглушительным грохотом рухнул в яму прямо поверх человека.

Генри разлепил глаза. На дне раскопа было мрачно и неожиданно прохладно, несло бензином и канализацией. Он попытался сесть, но обнаружил, что не может сдвинуться даже на дюйм. Правое плечо вдавливало в землю колесо грузовика, а сам грузовик наискосок застрял в яме.
Генри взглянул вверх. Он увидел встревоженные лица, наблюдающие за ним с залитой солнцем улицы.
— Сеньор Фостер! — позвала девушка и он узнал Эсмеральду. — Вы пострадали, сеньор?
— Не могу… не могу выбраться, — откликнулся Генри, от шока его голос звучал невнятно. — Моя рука… её придавило колесом.
— Сеньор Фостер, вам нужно выбираться оттуда. Из грузовика вытекает бензин.
— Я не могу. Мне зажало руку.
Генри слышал, как на улице Эсмеральда говорит с мужчинами. Затем потянулась тишина. Бензиновая вонь всё усиливалась и от неё выступили слёзы. Генри вдруг подумалось, что его изжарят заживо, на дне этой смрадной ямы. Вот подошла к концу его жизнь, а он так и не нашёл своей любви.
Тогда-то и послышалось лязганье. Генри опять поднял голову и понял, откуда что шумит. К нему на длинной верёвке спускали большую плотничью пилу.
Пила легла у его левой руки. Он в ужасе уставился на неё.
— Понимаю, сеньор, это кошмарно! Но что вам ещё остаётся? — обратилась к нему Эсмеральда.
Генри поднял пилу и приставил её чуть ниже плеча. Разведённые зубья были такой остроты, что просто впились в льняную ткань костюма. Генри крепко зажмурился, стиснул зубы и со всей мочи двинул пилу. Она прорезала пиджак и рубашку, и распорола кожу. Генри никогда прежде не ощущал ничего, настолько мучительного и он завопил или подумал, что завопил. Боль оглушила его.
Он вытащил пилу, а потом второй раз толкнул её сквозь плечо, распарывая мышцы. Хлынуло столько крови, что весь рукав окрасился ярко-красным, но Генри понял, что толкать нужно сильнее или на отпиливание руки уйдут часы.
Он толкнул пилу в третий раз, так яростно, что зубья врезались в кость. Но пила высекла искорку, царапнув по железной канализационной трубе. Мгновенно громыхнуло вумфф взрывающихся бензиновых паров и лицо Генри опалил трёхсотградусный жар. Его волосы коптили и коробились, а глаза поджаривались.
Генри пылал, словно соломенное пугало. Его льняной костюм побурел, усел и разваливался на куски. Кожу выжгло до алого, а затем обуглило дочерна. Но, в отличие от пугала, он быстро и сильно пилил, двигаясь туда-сюда, как одна из маленьких флюгерных фигурок. Через несколько минут он превратился в сгусток пламени, но продолжал пилить и вопить, пока не пропилил руку насквозь. Генри откинулся назад, почерневший и дымящийся, но свободный.

На улице изобразительница retablo приблизилась к Эсмеральде. Она тронула плечо Эсмеральды своими отполированными до серебряного блеска ногтями.
— La Virgen de los Remedios — она предостерегала его, — хрипло проговорила художница. — Он не поверил ей, не доверился. Но Дева Врачующая… она исцеляет всё, даже это.

Просмотров: 82 | Теги: Bertrand, Figures of Fear, рассказы, Грэм Мастертон

Читайте также

    Когда Дэвид был маленьким, его родителей убили в их собственной спальне. Полиция так и не сумела найти убийцу. И вот, спустя семнадцать лет, Дэвид приближается к разгадке... и к убийце....

    Брак Лили оказался не таким уж удачным. Муж очень часто срывал на ней злость и распускал руки. Единственное оправдание, почему Лили не уходила от него — это двое детей. Неизвестно, сколько такое могло...

    Майкл, геолог-нефтяник, обнаруживает необычную фотографию, сделанную в начале двадцатого века — снимок экспедиции капитана Скотта на Северном полюсе. Но, наряду с пятью известными участниками экспедиц...

    Семейная пара Уоллесов приезжает в Брюгге отдохнуть и полюбоваться достопримечательностями. Жена таинственно исчезает, а вскоре ее тело находят в канале. Полиция не сумела найти преступника, лишь един...

Всего комментариев: 0
avatar