«Сначала убей ворона» К. Трап Джонс

Эти придурки ничего не понимают.
Это простое понятие, но в то же время слишком сложное и ослепленное насилием. Часто люди гибнут от подавляющей бомбардировки эмоцией гнева. Такая бесполезная, жалкая реакция, которую я, очевидно, вызываю у людей, с которыми общаюсь. Дело не в том, что я провоцирую хаос; дело в том, что хаос прилипает ко мне, как нежелательный струп. Я не знаю, когда все пошло не так, но я явно застрял в водовороте смерти; бесконечный цикл безумных исходов определяет мое пребывание в царстве чистилища. Переработанная смерть кажется единственной константой в этой психотической петле, в которой я нахожусь. Однако на протяжении нескольких смертей, которые я пережил, была одна постоянная.
Ворон.
Одинокий ворон появился из ниоткуда, как раз вовремя, когда моя ситуация ухудшилась. Этот пернатый урод прилетел посмотреть на шоу. Он не предлагает никакой помощи, когда она нужна, но оживляется, когда я встречаю жестокую смерть. Впервые я заметил его несколько недель назад, когда сидел в одиночестве в таверне. Спрятавшись в тени, занимаясь своими делами, я пил до тех пор, пока мир не стал туманным и простым. Когда я направился в уборную, то, очевидно, споткнулся о пустую бутылку, спрятанную в грязи на полу. Мой бокал с коктейлем столкнулся со лбом мужчины, когда я налетел на другого, опрокинув его назад на табурет. Мне не повезло, и я думал, что простая извиняющаяся улыбка выровняет ситуацию, но вместо этого получил удар кулаком в подбородок. Не любитель физического насилия, мой разум метался в поисках лучшего способа избавиться от ситуации, но не предложил ничего, кроме очередной улыбки и нескольких неудачных смешков. В ответ тяжелый ботинок выиграл битву с моим носом, раздробив хрящ и окрасив мои усы в пунцовый цвет. В этот момент через открытое окно бара влетел он - ворон.

Сидя на винной стойке, он просто наблюдал. Разбитая бутылка эля рассекла мою шею, позволив моему адамову яблоку свободно болтаться. В состоянии шока и с трудом справляясь с потоками крови, я попытался собрать шею обратно, но мои колени подкосились от слабости. Двое мужчин убежали из бара, оставив за собой кровавые следы на полу.
Булькая и захлебываясь собственной кровью, я лежал на земле, глядя на потолочные балки. Давление било мне в грудь, когда ворон приземлился. Его когти глубоко вонзились в кожу, захватывая мою грудную клетку.
- Вы, должно быть, По, - сказал он высоким голосом.
Не говоря ни слова, мои глаза ответили ему дрожью в своих глазницах, словно умоляя его спасти меня.
- О, я здесь не для того, чтобы спасать тебя, - ответил ворон.
Паника сжимала мой позвоночник, когда зрение стало пропадать. А через миг исчезало полностью.
Я проснулся на бесплодной дороге. Проникновение облаков грязи через ноздри заставило меня проснуться. Моим глазам предстала пустошь из пыли и сгнивших деревьев. Между перекрестками стоял истлевший указатель, выделявшийся на фоне потемневшего оранжевого неба. На одной из досок был вырезан Тартар, а на другой - Стикс. Мое сердце заколотилось в горле. Пальцами я очертил продолговатый шрам на горле, оставшийся после недавней стычки. Мой черный костюм был заляпан грязью и засохшей кровью, но это была наименьшая из моих проблем. С горизонта я увидел, что он приближается. Убегая, я обогнул дерево и вернулся прямо к указателю, где теперь появился черный ворон.
- Я не думаю, что это так работает, - сказал он, трепеща крыльями.
- Что ты хочешь от меня? - спросил я, задыхаясь.
- Ничего.
- Тогда позволь мне уйти.
- Я не могу этого сделать, - сказал он, почесывая голову.
- Тогда ты, должно быть, чего-то хочешь.
- Не совсем.
Дорога сдвинулась и превратилась в единое целое, настолько большое, что заслонило собой небо.
- Тогда помоги мне, - потребовал я.
- Я сделаю это, как только ты умрешь.
- Нет, нет, пожалуйста, я не хочу возвращаться снова.
Из облаков появилась большая коса и взметнулась параллельно земле, рассекая сгустившийся воздух, разделяя газы атмосферы. Лезвие рассекло обе мои коленные чашечки сзади, смяв кости. Нижняя часть обеих ног пошла в противоположном направлении от туловища. Пробивая когтями путь в грязи, я смог продвинуться лишь на некоторое расстояние, прежде чем холодный ветер от раскачивающейся косы снова зазвенел, зашумел в глазах. Опустив голову в грязь, я защищался, как мог, но сильная агония, когда мои руки освобождали от запястий, заставила мой разум подчиниться. Стресс от этого испытания захлестнул мои мысли и поверг меня в безумие. Перевернувшись на спину, я устроил ворону еще один раунд.
- Как дела?
Прозвучал самй идиотский вопрос, в моей ситуации. Смех от безумия приводил в движение мои телесные функции.
- Да пошел ты, - ответил я, сплевывая кровь.
Высоко в небе появилось мерцание металла, забрызганного кровью.
- Упс, мне лучше не двигаться, - заявил ворон, прежде чем взлететь.
Желчь брызнула из моего рта, когда заточенное лезвие прорвало мою грудную клетку, разделив меня на две равные части. Металл прорезал грунтовую дорогу, когда его потащило вниз, к моей груди. Разрезав мою промежность, как утреннюю колбасу, лезвие продолжало двигаться, пока не вырвалось из моей плоти. Все еще живой, но неспособный двигаться, я мог только смотреть на облака в поисках покоя. Вместо этого ворон приземлился мне на лоб.
- Знаете, иногда я вижу разные вещи, когда смотрю на облака, - сказал он.
- Пожалуйста, пусть это прекратится, - умоляла я его.
Вместо слов он позволил свежему, теплому жидкому дерьму, стекающему по моему лицу, сделать это за него. В каком-то извращенном смысле мое отвращение к нему помогает мне пережить боль, но невозможность ухватиться за его маленькую, блядскую шею расстраивает меня. Я снова умер на той грунтовой дороге, но, проснувшись, увидел, как ворон собирает меня обратно. С бечевкой в клюве он пришивал мою руку. Он просунул клюв в мое отрубленное запястье, чтобы пропустить через него бечевку. Захватив когтями мое предплечье, он смог получить необходимый рычаг, чтобы плотно соединить две раскромсанные части.
- Я не люблю человеческую плоть, - поделился он, собирая больше бечевки. - Вонь от ран мне не по душе.
Слезы текли из моих глаз. Не от боли или страдания, а от несчастья и депрессии. С каждым натяжением веревки мое тело смещалось. У меня больше не было ничего, ни мыслей, ни действий. Дать мне жить и снова дышать - вот единственная функция ворона. Если бы только его не было рядом, когда смерть постучалась, я мог бы мирно дремать в лапах своей смерти.
Это был ключ. Если ворон не был там; если каким-то образом моя смерть не находилась под его бдительным оком. На перекрестке не было места, где можно было бы остаться одному. Ворон кружил над головой, как стервятник, ожидая, когда улетит раненая добыча, и бежать было невозможно. Мои тикающие карманные часы дали прилив вдохновения, когда я заметил треснувшее стекло. Не привлекая к себе внимания, я вытащил зазубренное стекло из приспособления и крепко зажал его под рукавом куртки. Сведя руки вместе, я быстро вонзил заостренный край в запястье. Не поморщившись и не издав ни звука, я глубоко разрезал свою плоть, стараясь задеть основные вены. Мое дыхание участилось, а сердце бешено колотилось, когда кровь вырвалась фантаном наружу. Чтобы скрыть поток крови от ворона, я положил дрожащую руку в карман. Перенасыщенная влагой внутренняя подкладка не выдержала жидкости, которая потекла по ноге и попала в ботинок. Прокатившись вперед, кровь достигла лодыжки и пролилась лужей на дорогу.
- Что ты там такое делаешь? - спросил ворон, нависнув надо мной.
- Ничего, - сказала я, пытаясь сосредоточиться на каждом своем шаге и звуке.
- Я чувствую запах крови, я чувствую вкус смерти, - ответил он, оглядывая меня с ног до головы. - Ты пытаешься умереть так, чтобы я не знал?
Прислонившись к гнилому дереву, я нуждался в отдыхе.
- Надеюсь, что нет, потому что это было бы жульничеством, а я не люблю жуликов, - объяснил ворон, садясь на ветку. - На самом деле, обман был бы основанием для дополнительных страданий. Ты думаешь, что испытал все, что я могу предложить?
- Пожалуйста, нет! - сказал я с затухающим зрением.
- Есть еще столько всего, что можно отдать; есть еще столько всего, что можно вынести.
Ствол дерева сдвинулся, отчего земля треснула. Плотная кора отвалилась, а ветви закрутились и затрещали. Тяжелая ветка пробила тоннель в моей спине и торчала из грудины. Переломив мой позвоночник, удар парализовал меня ниже пояса. Ухватившись руками за дерево, я был поднят и раскачивался в воздухе, как на карусели.
- Мы только начали играть, - со смехом сказал ворон.
В мечтательном состоянии я нашел удовлетворение в мыслях о том, что ворон умирает ужасной смертью. Я выщипывал каждое его перышко и толкал клюв в противоположном направлении, пока череп не поддался. Я представлял, как на него, неспособного долететь до безопасного места, обрушивается тяжелый валун. Варил его в котле и искал удовлетворения в переваривании его крыльев.
Еще две ветки обхватили мою шею и ноги. Прижимаясь друг к другу, ветви разорвали меня на части. Когда мой последний вздох заварился в ослабевшем легком, одна-единственная мысль оставалась в безопасном месте моего неповрежденного черепа. Мысль, которую я отчаянно пытался сохранить, несмотря на то, что смерть пожирала мою душу.
Сначала убей ворона! Не дай ему прийти за тобой.
Я очнулся в той же таверне, где умер в первый раз. Все те же посетители были на месте, даже бутылка валялась на полу. Шаблон нужно было изменить. Небольшой перегиб в цепи убийств; то, что я не мог сделать, но потребовало бы помощи других. Вместо того чтобы пройти мимо стола с серьзезными людьми, я пододвинул стул и сел.
- Мне нужна ваша помощь, - прошептала я. - Прежде чем вы убьете меня, мне нужно, чтобы вы кое-что сделали.
Оба мужчины смотрели друг на друга с растерянным видом.
- О чем ты, блядь, говоришь?
- Мне нужно, чтобы ты, - я ткнул пальцам в здоровяка, - ну или ты, сначала убил ворона!
- Птицу?
- Да идиот, черную птицу, - ответил я, тревожно оглядываясь по сторонам. - Она должна умереть раньше меня.
- Ты потерял мозги, - сказал другой мужчина. - Убирайся на хрен от нашего стола.
- Нет, нет, вы не понимаете, - сказала я паническим тоном, когда ворон влетел в окно. - Он уже здесь... он должен умереть первым! Должен умереть.
Каждый из них сделал по глотку эля и рассмеялся. Разочарованный и избитый, я поднялся с сиденья и по праву занял свое место в тени. Наблюдая за вороном, я продолжил свой смертельный поход к уборной, но остановился перед тем, как наступить на бутылку. Не думая, я схватил бутылку и бросил ее в сторону стропил, где находился ворон. Бутылка разбилась от удара, заставив ворона перейти в режим защиты. Порхая вокруг, ворон привел бар в панику. Начался хаос, пока бармен не взмахнул сковородой, сбив ворона на стол двух мужчин, разливая их эль. Не испытывая угрызений совести, один из них хлопнул своей кружкой по раненой птице, раздавив ей лапки. Среди волнения я услышал карканье ворона, но еще один удар тяжелого бокала заставил его замолчать.
Протискиваясь сквозь толпу, я должен был убедиться в этом сам. Это была правда: ворон лежал на столе неподвижно, не подавая признаков жизни. Давление покинуло мое тело, когда я прислонился к столу в безмятежности. Все шрамы на моем теле, казалось, вздохнули с облегчением. Теперь оставалось сделать только одно.
- Спасибо, друг - сказал я, прежде чем ударить ближайшего ко мне мужчину. Мой кулак столкнул его со стула. Другой приятель встал на защиту.
Перевернув стол, я замахнулся и на него, но промахнулся. Каждый удар и пинок, который я получал, был приятен моему израненному разуму и телу. Сначала сломалась рука, согнутая в локте. Ножка барного стула глубоко вонзилась в мое правое бедро. Нож вонзился в мою печень, затем был извлечен и снова вошел в мое тело, пробив пищевод.
Смерть никогда не причиняла мне столько радости.
Перед вратами ада я проснулся. Смахнув с себя пыль и пытаясь привести себя в приличный вид, я посмотрел на багровое небо в поисках каких-либо признаков ворона, но их не было. Заполненный грязью воздух пещеры казался живым. Я наконец-то умер и могу жить дальше, по крайней мере, так я думал, когда ворон безшумно сел мне на плечо.
- Красиво, не правда ли? - объявил ворон, глядя на ворота.
- Ты не можешь быть здесь, я мертв, - ответил я с отвращением. - Да и ты гадская птица, тоже.
Он ничего не сказал.
- Я больше не в чистилище, - сказал я, указывая на ворота. - Я отправляюсь в ад.
Трепеща крыльями, его клюв повернулся ко мне.
- По, - сказал он, прищурив свои глаза-бусинки, - я - и есть твой Ад.