«Одна грунтовая дорога» К. Tрэп Джoнc

В каждом городе есть такая. Каждый житель слышал фольклор, передававшийся из поколения в поколение. Дети растут на слухах, а взрослые подвергают сомнению доводы рассудка, но где-то на неровной грани между мифом и реальностью обитает правда. Переплетаясь и трансформируясь между друзьями; изменяясь с каждой рассказанной историей об одной грунтовой дороге на окраине города, ведущей в неизвестные места; говоря о иррациональных страхах.
Выросший в маленьком городке на севере Флориды, я хорошо знал о такой дороге, ведущей вглубь густого леса. Ходило множество слухов относительно того, что было в конце. Некоторые рассказывали истории о беспокойных ведьмах, которые лакомились теми, кто вторгался на их территорию, в то время как другие говорили о массовых захоронениях, в которых содержались те, кто умер от древней чумы. Каждую ночь души поднимались в поисках новых тел, которыми можно было бы завладеть.
Когда я был маленьким, мы с друзьями отправлялись в дорогу с рюкзаками, набитыми напитками и закусками. Весь путь туда был наполнен храбростью и волнением, но наше настроение поубавилось, как только наши изодранные ботинки приземлились на грязь печально известной дороги. Молчание душило храбрость; страх уменьшал возбуждение. Я едва мог сглотнуть, глядя в сторону поворота, где грязь встречалась с тенями деревьев.
Газеты рассказывали истории о каждом пропавшем человеке в городе. У них было кое-что общее. В последний раз всех их видели в непосредственной близости от дороги. Раскачивающиеся деревья вместе с карканьем ворон добавляли жутковатой атмосферы. Разросшиеся виноградные лозы и кусты питались многочисленными знаками "Посторонним вход воспрещен".
Стоя в начале дороги, мы продолжили ритуальную игру. В мешочек были положены четыре разноцветных камня. Быстрая встряска убедила в том, что шансы были равными. Мы все были в ужасе от потемневшего несчастливого камня, но, как и во всех рисках, кто-то должен был проиграть. Обливаясь потом, мы хорошо скрывали свою дрожь.
Нас было четверо, что равнялось двадцати пяти процентам вероятности катастрофы. Энди подошел первым и раскрыл ладонь, чтобы показать камень светлого цвета. У него перехватило дыхание, затем он сменил свое отношение с испуганного на храброе. Пол выбрал другой камень, светлого цвета. Процент моей боли сразу же удвоился.
Я попытался заглянуть в сумку в надежде увидеть какую-нибудь расцветку, но тени идеально скрывали камни. Мои ладони были мокрыми и холодными; пальцы вывернулись назад, словно протестуя. Я нащупал два камня на дне. Один был жизнью, другой - смертью, и оба они справлялись одинаково. Я принял решение и вытащил свой сжатый кулак. Всем не терпелось увидеть, особенно Мэтту, который был следующим. Я тоже держал его судьбу в своих руках.
Дрожащим запястьем я разжал ладонь, показывая потемневший камень. Я на мгновение умер, когда пролетающая ворона в отчаянии вырвала мое сердце из груди. Я был пьян от страха и затуманенного зрения, надеясь, что проснусь в своей уютной постели. Как и в случае с моим выбором камней, мне бы так не повезло.
Поворот моего плеча позволил рюкзаку упасть в грязь. Взмахом руки я смахнул нервный пот с глаз. Мы всегда готовили письма, как солдаты на войне, чтобы передать их нашим родителям, если мы не вернемся. Я протянул своe Энди, прежде чем пойти по дороге. Пройдя несколько футов, я миновал старые ржавые пивные банки, которые, по слухам, принадлежали веселящимся подросткам до нападения ведьм. Ветер свистел над открытыми контейнерами, издавая звук, имитирующий крики мертвых.
Слева были сломанные стрелы, воткнутые в деревья, где культ каннибалов закалывал своих жертв, прежде чем съесть их живьем. Некоторые говорят, что там все еще пахнет горелой плотью. Я мог видеть изгиб дороги прямо впереди. Добраться до него не составило большого труда; я все еще мог видеть своих друзей. Их вид давал мне небольшую толику безопасности, хотя я не мог убежать от летающих ведьм и каторжников.
Из всех отвлекающих факторов деревья были наихудшими. Они, казалось, дразнили меня неправильными движениями и тенями. Звуки гнущихся ветвей играли с моими эмоциями, но я продолжал. Моей целью было добраться до поворота и выйти сразу за него. У меня не было намерения доводить дело до конца, так как мне нравилось жить. Я постоял на пороге поворота и, бросив быстрый взгляд назад, на своих друзей, пошел дальше.
В поле зрения появился затемненный участок дороги, еще более пугающий, чем первый. Деревья изгибались вокруг, образуя естественный туннель, скрывающий солнце. Осмелюсь я или нет, но я решил поторопиться и вернуться со всех ног. Не было никакого разочарования или поддразнивания по поводу этого вызова, только принятие того факта, что я преодолел поворот и все еще дышал.


Десять лет спустя, после того как я поступил в колледж и изучал юриспруденцию, я вернулся в город своего детства. Я открыл адвокатскую контору недалеко от своего первоначального дома. За прошедшие годы мало что изменилось, и, к моему удивлению, слухи о грунтовой дороге все еще ходили. Рассказы немного изменились, но основа осталась прежней.
Мое любопытство снова достигло пика, когда я оказался в начале грунтовой дороги во время пробежки трусцой. У меня было свободное время, поэтому я пошел пешком по дороге. Я признаю это; я действительно колебался, когда воспоминания о моей юности обрушились на мои видения. Там никто не ждал моего возвращения. Я был один, руководствуясь безумными рассказами.
Зрелость позволила мне победить ведьм и демонов, но осужденные были немного более правдоподобны. Однако вероятность того, что они все еще останутся в этом районе, казалась маловероятной. Я дошел до поворота и не придал этому значения. Печально известный изгиб дороги... Я стоял на перекрестке, который отделял мальчиков от мужчин. Это было своего рода облегчением - победить те безумные сказки, на которых я зацикливался в детстве.
Я шел по туннелю из деревьев. Я никогда не заходил так далеко. Повсюду было разбросано несколько ржавых вывесок и разбитые автомобили, изъеденные виноградными лозами. Опровержение всех слухов превратилось в выброс адреналина. Больше всего на свете я хотел найти конец на берегу реки или в заросшем поле.
Дорога вела дальше в лес, где я обнаружил небольшой домик. Окна были заколочены, а окружающая растительность оставлена расти свободно. Я поднялся по ступенькам крыльца и без всякого страха постучал в парадную дверь. К моему удивлению, деревянная дверь со скрипом отворилась, и за ней показался пожилой мужчина в очках.
- Я ничего не хочу, - сказал он, нахмурившись.
- Нет, я ничего не продаю. Я просто бегал трусцой.
- Бег трусцой, да? У меня здесь не так уж много знакомых. Я просто сходила за водой, хочешь немного? - сказал он, распахивая дверь.
- Да, это очень любезно с вашей стороны, - сказал я, переступая порог.
Внутри дом был хорошо обставлен, на стенах висели фотографии его семьи, а также старый телевизор с антенной. Я сел на диван, пока он приносил стакан воды.
- Ты знаешь мясокомбинат? - спросил он, протягивая мне стакан.
- Да, дымовые трубы в буквальном смысле являются исторической достопримечательностью города.
- Поколения моей семьи работали там. Я - менеджер по мясу.
Я хорошо знал фабрику, так как в школе часто ездил туда на экскурсии. Он казался униженным и уж точно не был ведьмой, демоном или каторжником.
- Вы, должно быть, слышали слухи о дороге?
Я сказал это из любопытства.
- Ах да, я не обращаю на них внимания. Я никогда не езжу по главной дороге. Я eду на фабрику из-за дома. Я не возражаю, я держусь особняком.
В этом человеке было что-то странное. Его нога не переставала дрожать, пока он сидел на краешке стула.
- Я даже не знал, что к фабрике есть проселочная дорога.
- Былa там столько, сколько себя помню.
Из-за его тревожного поведения казалось, что ему не терпится, чтобы я ушел. Я не хотел затягивать свой визит, поэтому, выпив воды, встал и протянул ему стакан.
- Большое вам спасибо за ваше гостеприимство, но мне пора возвращаться.
- Да, солнце скоро сядет, - объявил он, быстро вставая.
Я повернулся к двери, на которой не было ни ручки, ни перила. С левой стороны висело маленькое зеркальце. В отражении я помню, как увидел старика, размахивающего молотком. Время, казалось, замедлилось, когда я увидела блики в его очках и блеск металлического наконечника. Я не помню ни удара, ни боли.


Мое зрение медленно расплывалось, пока расплывчатость не исчезла. Над головой проносились яркие огни. Я хорошо помню их, потому что не мог сомкнуть веки, чтобы защититься от яркого света. Боль проявлялась в различных частях моего тела. Я не мог повернуть голову, так как мою шею крепко удерживало устройство, которое позволяло мне смотреть прямо. Удерживаемые открытыми острыми предметами, мои веки разрывались от желания моргнуть. Испытывая страх, непохожий ни на какой другой, я катился на тележке по длинному коридору. Мои лодыжки и запястья были скованы кандалами и оттянуты вниз с обеих сторон, вызывая ужасную боль в плечах и бедрах. Я мог видеть подбородок мясного менеджера и блики в его очках, когда невольно поднял взгляд. Короткие мучительные вздохи - это все, на что я был способен.
- А, ты очнулся. Тур вот-вот начнется, - сказал он с улыбкой.
Шаткие колеса тележки остановились. Он повернул мой череп вправо, повернув ручку, торчащую из хитроумного устройства.
- Я знаю слухи, все из которых не соответствуют действительности. Ведьмы и демоны; воображение никогда не перестает поражать. Каждый хочет знать, но страх всегда встает на пути. Кроме того, есть те, кто искушает судьбу, отрицая человеческую святость безопасности. Любители риска, бросающие кости вместе с жизнью. Для меня существует лишь тонкая грань между храбростью и глупостью.
Он толкнул меня еще дальше, прежде чем остановиться, повернув мою голову влево. Я хотел закрыть глаза, но не смог.
- Это комната для разделки мяса. Никто не любит жирное мясо. Разделывать человеческую плоть - это настоящее предприятие; утраченный вид искусства, если хочешь знать мое мнение.
С потолка свисали большие крюки для мяса, на которых висели разделанные останки трупов. Мое горло свело судорогой, когда желчь потекла по языку.
- Вытащи все это наружу. Я не могу допустить, чтобы ты что-нибудь испортил. Чистота - это благочестие. Подожди, я поторопился с выводами. Я приношу извинения, так как плохо соображал.
Он с силой повернул ручку, поворачивая мою голову вправо.
- Слив - это первая остановка перед Разделочной комнатой. Я чувствую себя таким рассеянным. Нельзя резать, пока сначала не будет удалена вся кровь, - oн погладил меня по голове.
В центре вогнутого пола располагался большой водосток. Слезы навернулись у меня на глаза, когда я увидел безжизненные трупы, висящие вниз головой с перерезанными шеями. Пол был покрыт лужицей крови, которая медленно стекала в засорившийся водосток. Когда колеса двинулись вперед, он еще раз с силой повернул ручку, и я невольно заглянул в дверной проем соседней комнаты.
- Вот это мое любимое заведение - Мясная лавка. Вот где проявляется истинный талант мясника. Нарезки, филе, унции.
Разделанные трупы выстроились вдоль входа, ведущего к одинокому столу посередине. На стене висели окровавленные ножи всех размеров.
- Прошу прощения за беспорядок. Я готовил заказ, когда ты постучал, - объяснил он, толкая тележку вперед.
Скрипучие колеса несли меня вперед, пока мы не добрались до другой комнаты. Ручка повернулась, и моя голова тоже.
- Мясорубка. Говяжий фарш - совершенство. Из-за государственных стандартов и различного соотношения содержания жира, в человеческом мясе его необходимо уменьшать. Измельченный цыпленок получает наименьшее количество благодаря своей низкой цене и типичному содержанию жира от 15 до 20 процентов. По мере роста цен вводится все больше мясных добавок. Следующим будет фаршированный рулет, затем вырезка. Я бы сказал, что еженедельно доставляю партию мяса, которое смешивается вместе с обычной коровой перед упаковкой и доставкой в магазины.
Он подкатил меня к окну и повернул устройство.
- Bидишь продовольственный магазин? Oн немного далеко, но если хорошенько прищуриться, то можно разглядеть, - oн прижал локоть к моему уху. - Тебя должно успокоить осознание того, что ни одна частичка тебя не пропадет даром.
Я был вне страха, я не чувствовал боли. Единственной оставшейся эмоцией была печаль. Потолок закружился, когда тележка повернулась, и он покатил меня обратно к началу. Посмотрев вверх, я увидел верхнюю часть дверного проема. Я почувствовала облегчение от боли, когда он отпустил мои ноги и руки. После того, как мне освободили веки и голову, мое тело соскользнуло с тележки в ил на полу дренажной комнаты.
Единственным источником света была раскачивающаяся лампочка. Я слышал, как он точит нож, но не мог сказать, где он находится, из-за моего затуманенного зрения. Он схватил меня за ногу и потащил в центр комнаты, прежде чем опуститься на колени надо мной. Свет отразился от его очков, и он провел языком по зубам. Лезвие вонзилось мне в шею, когда он схватил меня за волосы.
Адреналин подтолкнул меня к действию. Я схватил его за затылок и прижал его лицо к своему лбу. Его нос сломался под действием силы тяжести, а линзы очков выпали из оправы. Выронив нож, он бросился прочь, а я быстро пополз по грязи к коридору.
- Черт! Ты разбил мои очки! - закричал он, когда я проскользнул в Mясорубку и спрятался за машиной.
Через несколько мгновений он уже рыскал по коридору в поисках меня. Прячась в тени, я наблюдала, как он, спотыкаясь, вошел в комнату, прищурившись, чтобы лучше видеть. Несмотря на то, что у него было два тесака, я чувствовал себя сильнее его. Крадучись в темноте, я подождал, пока он повернется спиной, прежде чем прижать его к стене. Схватив двумя пригоршнями волосы, я ударил его головой о кирпич, заставив выронить ножи.
Кашляя кровью, он сполз на землю, а я стоял над ним с его ножами в руках. Я разодрал ему грудь и руки, когда он попытался блокировать атаку. Сделав последнее усилие, он бросился на меня. Я вонзил один нож ему в живот, а другой - в верхнюю часть груди.
Его мышцы подергивались, когда легкие со свистом втягивали воздух. Я подтащил его к мясорубке. Гремучая машина зашипела и включилась щелчком главного выключателя. Без всяких угрызений совести я засунул его голову поглубже в металлические зубы. Его приглушенные крики стали тише, когда верхняя часть его черепа превратилась в кровь, волосы и кости, позволив его обезглавленному трупу упасть обратно на пол.


Никогда еще наружный воздух не был таким приятным, проходя через мои легкие. Спотыкаясь, я пошел по дороге сквозь туннель из деревьев, приближаясь к повороту. Обернувшись, я увидел людей, стоящих в начале дороги. Как только они заметили мужчину, всего покрытого кровью, они немедленно побежали. Сходя с грунтовой дороги, я миновал обугленное дерево и сломанные стрелы.
Жизнь продолжалась, и я по-прежнему занимаюсь юридической практикой в том же городе, но я никогда не забывал, что произошло в тот день. Дом Mясного менеджера был снесен, и с тех пор фабрика закрылась, но кошмары все еще продолжаются. Даже сегодня, когда я сижу в местной закусочной в ожидании своего вегетарианского гамбургера, другие все еще распространяют слухи о том, что находится в конце грунтовой дороги.