«Права арендатора» Мишель Гарза, Мелисса Лейсон

Шэрон еще не совсем погрузилась в этот глубокий, безразличный ко всему миру сон, когда снова почувствовала этот запах... как будто что-то прогнившее и сожженное. Это лишило ее сна, того блаженного покоя, который ускользал от нее в течение трех недель. Шэрон знала, что окно возможностей снова закрылось, корабль в страну грез отплыл без нее. И снова она обнаруживала, что стоит за кассовым аппаратом, едва способная функционировать. Она села прямо в постели, сбросила одеяла на пол и зажала нос, пытаясь избавиться от этого зловония.
- Ублюдок! Ты, должно быть, шутишь надо мной!
Голос Шэрон эхом отражался от голых стен ее новой спальни и звучал гнусаво - комично в любой другой ситуации.
Она сунула ноги в тапочки и, слепо топая, пошла по темному коридору, который заканчивался гостиной, примыкавшей к кухне ее крошечного домика с двумя спальнями. На этот раз она чудом избежала столкновения с кофейным столиком, затем включила свет над кухонной раковиной и порылась в ящике, в котором, как она помнила, оставила свой единственный фонарик.
- Сукин сын должен был ответить на звонок. Он мог бы уже починить все это дерьмо.
Шэрон часто разговаривала сама с собой. Будучи недавно незамужней женщиной, ей не с кем было поговорить о жизненных испытаниях, кроме самой себя. Она сбросила тапочки и зажала маленький фонарик в зубах. У нее едва хватило сил отодвинуть старую плиту в сторону. Она взяла фонарик в одну руку и направила мерцающий луч вниз, на пыльное пространство, на котором раньше стояла плита.
- Ничего, кроме гребаной пыли и крошек.
Шэрон почти каждую ночь искала источник неприятного запаха, который ударил ей в ноздри, и обнаружила, что может точно определить его происхождение где-то за плитой, которая прилагалась к уже обставленному дому по адресу: 1121, Э.Диксон-Лейн. До этого момента Шэрон еще не набралась смелости передвинуть еe, полагая, что ее домовладелец будет достаточно любезен, чтобы сделать это. Но поскольку он этого не сделал, все свалилось на нее, что только еще больше разозлило ее.
Шэрон звонила своему домовладельцу Нилу двенадцать раз с тех пор, как переехала сюда. Она документировала каждый раз, когда он игнорировал ее просьбы разрешить "причуды", связанные с домом. Она знала свои права; они были у каждого арендатора в каждом штате. По мнению Шэрон, Нил был на грани того, чтобы стать повелителем трущоб. Электричество было неисправно, свет мигал и включался, когда ему заблагорассудится, на кухне воняло, как от подгоревшей тушки дохлой крысы, которая, судя по царапинам на ее лодыжке и звукам на чердаке, была уверена, что это место наводнено ублюдками-переносчиками чумы. Теперь отсутствие кондиционера означало, что термостат, очевидно, закоротило.
Шэрон нерешительно подвинула плиту на место, затем вытерла пот с лица кухонным полотенцем. Ее сотовый телефон заряжался рядом с микроволновой печью, и она улыбнулась, несмотря на свое состояние ярости и усталости. В этом не было ничего доброго; улыбка вскипела изнутри Шэрон и расколола ее лицо мстительным осознанием: если она не сможет уснуть, то и Нил тоже не сможет.
Шэрон отнесла телефон обратно к своей кровати. С такого расстояния запах был довольно терпимым, и она начала составлять сценарий разговора, который будет у нее с автоответчиком, который она получала последние восемь раз, когда набирала номер Нила.
Из-под двери спальни мерцал свет в гостиной. Это только усилило ее раздражение.
Шэрон быстро нашла его номер телефона в своем списке контактов и ткнула в него кончиком пальца, мысленно представляя, как выкалывает ему один глаз. Она знала, что он не возьмет трубку. Tрусливый толстозадый тип. Ранее, в тот же день, она посмотрела на его дом через дорогу, проверяя свою почту, чтобы увидеть деталь в его мини-жалюзи. Она помахала в сторону его окна, и они захлопнулись. Он наблюдал за ней. Он знал, что был ленивым засранцем, и ей, наконец, надоело его дерьмо.
- Вежливое дерьмо закончилось, теперь давай, сука! - cказала себе Шэрон, прижимая сотовый телефон плечом к уху и нервно соскребая остатки лака с ногтей.
Телефон звонил и звонил, и, конечно же, она не получила ответа. Звук его неестественно высокого голоса приветствовал ее обычным:
- Извините, я пропустил ваш звонок, не могли бы вы оставить свое имя и...
Когда наконец раздался звуковой сигнал, ее голос был полон яда:
- Тебе лучше позвонить мне, приятель. Я знаю свои чертовы права!
Шэрон повесила трубку.
Она с полдюжины раз швырнула телефон на кровать, почесывая струпья на лодыжках, и ее желудок скрутило от мыслей о паразитах, которые их там оставили.
Шэрон вспомнила, как однажды ночью проснулась от ощущения, что ее простыни соскальзывают с кровати. Она представила, как там, в темноте ее спальни, какая-то огромная крыса снует и царапается, чтобы забраться прямо к ней в постель. Это вызывало у нее невероятное отвращение, но Шэрон чувствовала себя в полной заднице: у нее не было денег, чтобы пойти куда-нибудь еще, ее работа была дерьмовой, а долг по кредитной карте ее бывшего мужа уничтожил все шансы на покупку дома. Шэрон оказалась в ловушке бесконечного цикла сдачи жилья в аренду.
Ее подруга, Марлен, рассказала ей о ее правах, как арендатора. Шэрон была готова воспользоваться ими, но подумала, что если она только пригрозит Нилу, скажет ему, что может подать на него в суд, тогда, возможно, он все уладит, и она сможет просто остаться там.
Шэрон попробовала еще раз.
- Ответь на чертов звонок! - взвизгнула она в трубку.
Повесила трубку и набрала его снова. Никакого ответа. И снова никакого ответа... только его гребаный автоответчик с одним и тем же раздражающим сообщением, произнесенным его девчачьим тоном, как будто его яйца были сжаты в тиски.
Шэрон сидела в темноте, готовая расплакаться. Она провела руками по волосам, болезненно дергая кожу головы, заставляя пальцы распутывать любые узлы, с которыми они сталкивались. Свет в гостиной снова погас, и Шэрон покачала головой.
Кондиционер, по крайней мере, чувствовался так, как будто он решил поработать, потому что в комнате становилось прохладнее. Может быть, она смогла бы отдохнуть, если бы температура снова стала комфортной. Спать без кондиционера в Аризоне практически невозможно, и Шэрон узнала об этом в первую же ночь в своем новом арендованном доме.
Она скользнула под простыни, затем уткнулась лицом в подушку. Ярость внутри нее утихла, когда сон отяжелил ее веки, а конечности начали расплываться. Она приветствовала это, внутренне умоляя, чтобы это перенесло ее в страну грез, чтобы она могла проснуться отдохнувшей впервые за несколько недель. Тогда Шэрон могла бы работать в раннюю смену, не испытывая желания перепрыгивать через прилавок и запихивать чизбургеры в глотки неблагодарных покупателей.
Свет от ее потолочного вентилятора включился с ослепительной интенсивностью, наполнив ее зрение яркими танцующими шарами.
- Господи Иисусе, мать твою! - прорычала она, натягивая подушку на лицо.
В комнате стало совершенно темно, когда она отодвинула подушку. Свет снова погас. Царапанье на чердаке снова донеслось до ее ушей, и она больше не могла этого выносить. Дойдя до предела, Шэрон запустила руки под простыни в поисках своего мобильного телефона. Ее палец наткнулся на что-то мясистое, и она дико задрыгала ногами. Она перекатилась, а затем упала плашмя на спину на покрытый ковром пол.
Свет мигнул, выключился и снова включился. Шэрон перевернулась на задницу, отползая назад, пока ее спина не уперлась в холодную стену ее спальни. Она нашла свой сотовый телефон рядом с кроватью. Она подняла его, когда он начал звенеть и вибрировать в ее трясущихся руках. Имя, высветившееся на сенсорном экране, было "Bластелин трущоб", который обманом заставил ее снять эту чертову дыру в доме. Шэрон ответила, готовая сказать ему, куда он может засунуть свой договор аренды.
- Алло?
- Ты звонилa мне несколько раз, я просто перезваниваю тебе... - Нил помолчал.
- Несколько раз?! Попробуй хотя бы пятнадцать! - бушевала она.
- Да, я приношу свои извинения, я готов...
- К чему? - eе голос дрожал на грани полной потери самообладания.
- Расторгнуть договор аренды... С этим домом что-то не так.
- Расскажи мне об этом!
Слезы выступили в уголках ее глаз, но она не позволила ему услышать их в своем голосе.
- Послушай, я знаю, ты расстроена, но тебе нужно просто выслушать, - eго высокий голос надломился, вызвав у Шэрон желание швырнуть сотовый телефон об стену. - Ты меня слушаешь? - спросил Нил.
- Да, я, блядь, слушаю!
- Xорошо. Мне нужно, чтобы ты взяла кое-какие вещи и встретилась со мной у меня дома.
- О чем, черт возьми, ты говоришь? Ты что, извращенец какой-то?
Она уже собиралась повесить трубку, когда он начал умолять.
- Пожалуйста... Ты не понимаешь. Ты должнa выбраться из дома. Я верну тебе все твои деньги. Просто уйди... сегодня вечером.
Свет снова вспыхнул и погас в гостиной, затем в коридоре. После этого он поморгал в ванной рядом с ее спальней, той, что едва ли была достаточно большой, чтобы в ней можно было посрать, не вставая под душ. Она помнила, как внутренне рассмеялась, увидев, как близко ванна находится к унитазу. Hо сейчас, в три тридцать девять утра, из-за мигающего света комната казалась бескрайней пустошью, больше, чем пустыня Сонора, и вдвое более неприступной.
- Бывшие жильцы... они умерли там. Я знаю, что должен был раскрыть это, но я этого не сделал... Я был неправ, - признался Нил. - Наверное, я просто подумал, что, поскольку ты, похоже, не из тех, кто верит в подобные вещи, возможно, ты проигнорируешь это. И что он будет игнорировать тебя. Но, похоже, стало только хуже.
Заглянув под свою кровать в противоположном конце комнаты, Шэрон увидела, как что-то - кто-то - выскользнуло из-под ее простыней и спрыгнуло с кровати, приземлившись на две ножки. Прижав телефон к уху, она могла слышать, как Нил объясняет ситуацию. Реальность этого всколыхнулась внутри нее и сжала сердце, ибо то, что видели ее глаза, не могло быть правдой.
- Он был ветераном. Потерял обе ноги в Афганистане. Его жена оставила его там одного, пока сама гуляла с другими мужчинами. Он страдал от посттравматического стрессового расстройства. Это довело его до самоубийства, - фигура на противоположной стороне кровати начала вразвалочку обходить ее. - Он не мог дотянуться до пистолета или ножа, потому что она положила их на чердак, чтобы он не мог пораниться... вместе с его протезами. Однажды она пекла и оставила духовку включенной. Она нашла его позже. Он забрался внутрь нее.
Телефон замолчал, пока Нил брал себя в руки.
Из-за края ее кровати медленно высунулось лицо, ужасно обугленное. Его левый глаз был выжжен дотла, оставив лишь черную пустоту, правый затуманился и стал слепым. Плоть на его щеке треснула, как переваренный хот-дог.
- Мы нашли его жену мертвой на чердаке через несколько недель после его похорон. Очевидно, она упала, сломала ногу и бедро в нескольких местах и попала в ловушку. Tы, наверное, можешь себе представить, как там жарко в августе.
Шэрон больше не могла разобрать слов, доносившихся из трубки. Она застыла от ужаса, задыхаясь от невыносимого зловония паленой плоти и волос.
Нил заговорил снова:
- Это было действительно ужасно...
Сотовый телефон соскользнул с ее груди и упал на покрытый ковром пол.
Шэрон не смогла даже закричать, когда обугленные руки мертвеца поползли вверх по ее бедрам. Его обломанные ногти впивались в ее плоть, как они уже делали с ее лодыжками много ночей подряд, пока она слушала, как, должно быть, ногти его жены скребут по полу чердака, все еще отчаянно надеясь, что кто-нибудь придет и спасет ее от изнуряющей жары.
Должно быть, там, наверху, было невыносимо жарко.
Удушающе... как в духовке.