«Несчастный случай на бойне» Харпер Халл

Находясь в Англии, мы ошибочно полагали, что столкнулись с очередным случаем коровьего бешенства.
Первым его заметил Джек. Он раскладывал корм на главном пастбище для дойных коров, когда мы услышали его крик:
— БСЭ! БСЭ! — орал он во всё горло.
Мы с Уиллом, которые в тот момент курили в перерыве у бойни, вздохнули, затушили свои «Ротмансы» и неторопливо направились к забору пастбища, готовясь поддразнить Джека. Он заметил нас и яростно замахал руками, указывая на крупную чёрно-белую фризскую корову, которая фыркала и хрюкала в дальнем конце стада. Я тут же толкнул Уилла в бок, понимая, что это не похоже на обычное коровье бешенство. Остальное стадо, явно напуганное, сбилось в кучу у противоположного забора, жалобно мыча высокими, тревожными голосами. Больная фризка, издавая звуки, которых я никогда раньше не слышал от коров, шатаясь и спотыкаясь, двинулась к основной части стада. Казалось, она вот-вот упадёт, но каждый раз каким-то чудом удерживалась на ногах. Я заметил, что её глаза вокруг зрачков были зелёными. Тёмно-зелёными, как морские водоросли на пляже. Джек сорвался с места, крикнув, что побежит за помощью. Мы с Уиллом, ошеломлённые, просто смотрели. Такого здесь быть не должно.
Ферма, на которой мы работали, была первой органической фермой по производству говядины и молока в графстве Чешир. То, что когда-то было старомодной бойней, пропитанной кровью и жестокостью, превратилось в образец современного сельского хозяйства. Теперь здесь работали диетологи и генетики, а также простые рабочие вроде меня, гордящиеся своей работой. Пьяные деревенские дурачки, которые с радостью стреляли коровам в лоб и устраивали из этого больные игры, давно ушли в прошлое. Это была строго контролируемая операция органического совершенства. Всё выполнялось профессионально и в точности по предписаниям новых владельцев. Мысль о том, что одна из наших безупречных коров могла заболеть, казалась немыслимой. У нас было лучшее стадо фризских дойных коров в стране, а наши мясные херефорды были вне конкуренции. Без химикатов, искусственных добавок или генетических модификаций наша говядина была чистой. Именно поэтому мы с Уиллом не могли понять, как могло происходить то, что мы видели.
Больная чёрно-белая дойная корова добралась до загнанного в угол стада и начала нападать на своих сородичей. В панике коровы пытались перепрыгнуть или проломить заборы. Мы отбежали от внезапного хаоса и в оцепенении наблюдали, как больная корова кусала своих товарок, а те в ответ начинали кусать соседок. Некоторые коровы падали у заборов и были затоптаны; звуки, которые они издавали, были ужасны — такие звуки не должны исходить от живого существа. Пока мы беспомощно смотрели, Джек вернулся с группой работников, двое из которых тащили винтовки. На мгновение все замерли, будто наткнувшись на невидимую стену, ошеломлённые увиденным. Затем двое с винтовками осторожно подошли к забору, выбрали удобный угол и несколькими выстрелами в голову уложили больную корову. Она рухнула с глухим стуком.
Но теперь несколько других фризок начали вести себя так же. Кто-то выругался, раздались новые выстрелы, пугая ворон на дальних деревьях, пока все заражённые коровы не оказались на траве, неподвижные и окровавленные. Оставшееся стадо, напуганное выстрелами и почувствовавшее безопасность, отошло от заборов, оставив мёртвых и раненых. Пострадавших коров быстро добили. Все переглянулись.
Кто-то сказал, что нужно вызвать начальство, и мы все уставились в землю.
Уборка была быстрой и эффективной. Доктор Блум — мы звали его Доктор Дум, главный учёный компании — прибыл со своей небольшой научной командой и забрал мёртвых коров. Они также взяли образцы крови у остального дойного стада, пообещав результаты к концу недели. Нам велели приостановить продажу молока и утилизировать всё, что мы надаивали. Мясное стадо проверять не стали. Дойные коровы и красно-белые херефорды не пересекались, так что заражение казалось невозможным. Всё быстро вернулось в норму. Компания потеряла двенадцать голов скота и как минимум полнедели дохода от молока. Неприятно, но не конец света.
На следующий день все, казалось, забыли о сумасшедшей корове, но я не мог отделаться от мыслей о тех тестах. Если они не выяснят, почему корова сошла с ума, это может повториться.
Пятница наступила без происшествий — сладкая, чудесная пятница с обещанием позднего вечера в городском пабе, болтовни с местными красотками и, возможно, чего-то большего после рабочего дня. Мы с Джеком и Уиллом утилизировали дневной надой молока, когда услышали шум из бойни. Там и в лучшие времена было шумно, но это было что-то необычное. Мы остановились, поставили вёдра и побежали к зданию.
— Что за чертовщина теперь? — бросил Уилл, обеспокоенно глянув на меня.
Когда мы приблизились к бойне, оттуда выбежали рабочие, чуть не сбив нас с ног. Из металлического здания доносились ужасные звуки. Мы спросили у менеджера, которого прозвали Костоголовый, что происходит. Он велел нам самим взглянуть, но быть осторожнее, потому что это было самое жуткое зрелище в нашей жизни. Затем он сказал, что идёт за винтовками. Мы замешкались, но Уилл хлопнул в ладоши и заявил, что идёт внутрь. Все, кроме нас с Джеком — во главе с ругающимся и плюющимся Костоголовым, — бросились к старому фермерскому дому, который теперь служил офисом.
В детстве я играл в игру «Doom» на компьютере. Она пугала меня до чёртиков, вызывала кошмары. Существа за дверями, за углами, издавали звуки, от которых мои кости превращались в желе в темноте спальни. Звуки из бойни вернули меня к тем ощущениям, будто вся моя жизнь была привязана к огромной резиновой ленте, которая наконец натянулась до предела и резко вернула меня назад. Я был в ужасе, мои руки дрожали, как розовое желе. Уилл медленно приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Он тихо выругался и исчез в здании. Я посмотрел на Джека и понял, что мои глаза, должно быть, такие же круглые, как его. Мы глубоко вдохнули и последовали за Уиллом, ожидая встретить армию минотавров с топорами, судя по хрюкающим, ревущим звукам, которые били по нашим ушам.
Кроваво-красные брызги покрывали проходы. В загонах группа херефордских коров вела себя так же, как та сумасшедшая дойная корова на прошлой неделе — зловещие создания с их красной кожей и белыми мордами. Черные губы обнажали кроваво-жёлтые зубы, у всех были тёмно-зелёные глаза. Уши плотно прижаты к головам. Несколько херефордов лежали на полу загона, неподвижные. На них были укусы, рваные раны; у одной, кажется, с морды содрали всё мясо, оставив лишь один глаз в глазнице. Заражённые коровы издавали булькающие звуки, увидев нас, и бросились на железные прутья загона, неуклюже, но мощно. Я хотел спросить Уилла, выдержат ли прутья, но он указал на проход к зоне убоя, раскрыв рот. Я посмотрел и чуть не рухнул на колени.
— Чёрт возьми! — воскликнул Джек, тоже это увидев. — Это просто неправильно!
Три коровы висели в воздухе, подвешенные вверх ногами на крюках. Горло у них было перерезано, и судя по количеству крови, они сильно истекли. Обычно такие животные были бы мертвы. Но эти три дёргались и извивались, словно цирковые тюлени. Крюки натягивали потолочные крепления, и у меня возникла ужасающая картина, как они вырываются и бросаются на нас, кровь хлещет из их разрезанных глоток, а головы болтаются вверх-вниз. Уилл, видимо, подумал о том же, потому что внезапно побежал по проходу, чуть не поскользнувшись в крови у загона, где заражённые коровы кидались на него. Он добрался до зоны оглушения перед зоной убоя, схватил пневматический пистолет, взвесил его в руках и направился к дёргающимся коровам. Я понял, что он задумал, и крикнул его имя, бросившись к нему. Я работал в бойне, в отличие от Уилла, который был чисто молочным парнем, и знал, что мы используем оглушающие пистолеты, а не проникающие. Всё, что он собирался сделать, — это ещё больше разозлить коров. Он бросил на меня быстрый взгляд, кивнул, затем приставил пистолет к голове ближайшего херефорда, прямо между глаз. Раздался свист и хлопок, корова издала рёв. Уилл прицелился снова, но корова сомкнула челюсти на его руке. Он закричал, попытался отбиться свободной рукой, но безрезультатно. Корова дёрнулась, повалив Уилла на пол под собой, его правая рука была оторвана и осталась в её пасти. Кровь хлынула из пасти коровы, заливая лицо Уилла липкой багровой маской. Крича и захлёбываясь, он бился на полу, пока его изувеченная рука изливала кровь. Когда я добрался до него, он уже затих.
Три подвешенные коровы двигались ещё сильнее. Понимая, что крюки долго не выдержат, я развернулся и побежал к побелевшему Джеку, крикнув, что нам нужно убираться к чёрту. Мне было стыдно бросать Уилла, но я знал, что его уже не спасти.
Мы выскочили на солнечный свет и оглянулись в поисках Костоголового и его команды. Они должны были вернуться с винтовками, но их не было. За нашими спинами звуки разъярённых коров и ударов о металл становились всё громче. Джек застонал, указав на фермерский дом.
— Сволочи… — пробормотал он.
Я понял, что старый «Ленд Ровер» Костоголового исчез. Грязные трусы сбежали.
Вдоль грунтовой дороги, ведущей к шоссе, послышался шум двигателя, и на секунду мы подумали, что ребята с бойни вернулись, но это была маленькая красная машина. Когда она подъехала, мы побежали к дому, стараясь оказаться как можно дальше от убийственных коров.
Из машины вышел Доктор Дум с ужасным выражением лица. Услышав жуткий шум, он посмотрел в сторону бойни, опустил голову и пробормотал что-то о том, что опоздал.
Я схватил его за руку и потребовал объяснений, выкрикивая что-то про Уилла и коров-зомби.
— Ответы у меня есть, но давай сначала зайдём в офис, — сказал он и повернулся к Джеку. — Джек, не так ли? Будьте добры, сходите на молочное пастбище и взгляните на фризок. Молодец, мы будем ждать здесь.
С этими словами доктор повёл меня в дом.
Мы не сели. Стоя в кухне фермерского дома, он объяснил, что произошло. Его команда добавила в корм коров новый препарат под кодовым названием «Агент J», разработанный в Японии для повышения устойчивости к болезням. Одна из партий, ещё в Японии, оказалась заражена. Опасность обнаружили слишком поздно. Тесты подтвердили, что «Агент J» вызвал эти реакции у скота. Были сообщения о заражённых коровах в других местах, но ничего столь серьёзного, как у нас.
Джек вбежал в дом, тяжело дыша. Отдышавшись, он сообщил, что дойные коровы ломают загон. Все они заразились.
Я предложил прыгнуть в машину доктора и мчаться в город, но херефорды, вырвавшиеся из бойни, разрушили мой план. Я заметил их первым. Их белые морды, которые я когда-то находил очаровательными, теперь были оскаленными масками смерти, покрытыми кровью. Среди адского стада была та корова, которую мы видели мёртвой, с содранной мордой — теперь она двигалась к дому, её голый череп и единственный зелёный глаз виднелись над оскаленными зубами.
Зомби-херефорды, казалось, знали, что мы внутри, и явно шли за нами. Я оттолкнул доктора и попросил Джека помочь забаррикадировать дверь небольшим столом. Пока мы тащили его через комнату, мы заметили толпу дойных коров во дворе; как и их мясные собратья, жуткие фризки двигались к нам нетвёрдой, почти пьяной походкой, будто наполовину парализованные, наполовину с повреждённым мозгом. Мы ускорились, установили стол и начали искать, чем ещё укрепить дом против наступающего стада.
Пока мы пытались соорудить баррикаду из пластиковых ящиков и пустых молочных контейнеров, доктор, заворожённый ордой, созданной его волшебным ингредиентом, не двигался. Мы едва замечали его, пока жуткие звуки демонического скота не окружили нас. Он стоял у окна, прижав ладони к стеклу, застыв, словно в трансе.
Первые херефорды уже били мордами и челюстями по стеклу прямо перед ним, забрызгивая его тёмной кровью. Джек крикнул доктору, чтобы тот отошёл, но он остался на месте, прижавшись к стеклу. Я двинулся, чтобы оттащить его, но стекло разлетелось. Доктор Дум упал вперёд; в последний момент он, кажется, очнулся, потому что выкрикнул что-то о том, что он вегетарианец, когда заражённые красно-белые коровы вцепились в его руки. Они вытащили его через окно, и мой отчаянный рывок успел лишь задеть блокнот в его заднем кармане, когда он исчез, а его брыкающиеся ноги были последним, что мы видели. Они набросились на него, как саранча, отталкивая друг друга, чтобы добраться до него. Звуки разрываемой плоти, хруста и треска ясно говорили о том, что его пожирают чудовищные коровы.
Когда входная дверь начала прогибаться, Джек предложил подняться выше. Я сунул блокнот доктора за пояс и быстро последовал за Джеком по коридору, вверх по лестнице, в переднюю комнату, выходящую на двор, где собрались коровы.
Теперь мы видели бедного Доктора Дума. Вернее, то, что от него осталось — а осталось немного. Его останков едва ли хватило бы, чтобы накормить кошку.
— Его звали Бернард, — тихо сказал Джек.
Прежде чем я успел подумать о старике, мой взгляд вернулся к бойне. Нет, только не это. Я ткнул Джека и указал. Он посмотрел и начал всхлипывать.
Наш добрый друг Уилл шёл к дому. Покрытый кровью и грязью, без руки, с жуткими зелёными глазами, как у коров. Его походка была неправильной, как у пьяного, пытающегося пройти по прямой перед полицейским. Мы оба знали, что он мёртв и больше не Уилл. Это не помогало.
Он приближался сзади к адскому стаду, и коровы расступились перед ним, словно Красное море перед Моисеем.
— В чердак! — крикнул я и побежал, Джек за мной. После возни с чердачной лестницей она наконец выдвинулась, и мы взобрались по ней, как цирковые обезьяны, подгоняемые нарастающим грохотом снизу.
Раздался громкий треск, и мы запаниковали. Джек попытался поднять лестницу, но она заклинила. Я оттолкнул его и попробовал сам, но она не поддавалась.
Мы услышали шаги на лестнице.
Забыв про лестницу, я захлопнул люк в полу чердака и огляделся в поисках оружия. Чердак был почти пуст: ни инструментов, ни ножек от стола — ничего, чем можно было бы ударить или заколоть. Я заметил деревянный книжный шкаф и приземистую чёрную коробку в углу, покрытую паутиной, и бросился к ним. Коробка оказалась старым сейфом, ржавым и давно не использованным. Сделанный из чугуна, он был слишком тяжёлым, чтобы поднять. У меня возникла идея, и я начал толкать и тянуть сейф по половицам, пока он не оказался в паре футов от люка. Я быстро объяснил Джеку, и мы оба встали за сейф, упёршись ногами, согнув колени почти до подбородков.
Шаги были уже на площадке внизу. Мы услышали стонущий, булькающий звук — это была тварь, бывшая Уиллом, у лестницы. Напрягшись, мы прислушивались и смотрели на люк через верх сейфа, ожидая. Звучало, будто тварь с трудом одолевала вертикальные ступени, но методом проб и ошибок она приближалась, несмотря на отсутствие руки. Медленно, медленно она поднималась, и наконец с громким стоном люк приподнялся и откинулся, окровавленная культя протолкнула его, размазывая кровь по дереву. Мы с отвращением смотрели, как голова твари, бывшей Уиллом, появилась в проёме, её мерзкие зелёные глаза тускло блестели в полумраке чердака. Мы замерли на мгновение, но кто-то (я забыл, кто) выкрикнул, и мы с силой толкнули сейф ногами. Он быстро скользнул к люку и с хрустом врезался в лицо твари. Уилл-тварь полетела вниз, а сейф последовал за ней. Я перегнулся через люк и посмотрел. Удар сейфа разбил нос и рот зомби; лица почти не осталось. Сейф приземлился на грудь твари, проломив рёбра, и теперь лежал в яме, которую сам создал. Но зомби всё ещё шевелился. Его ноги и руки дёргались, и даже через изуродованное лицо он стонал, рычал на меня, выплевывая куски зубов. Я вздохнул, сел на край люка, прицелился и прыгнул вниз, приземлившись прямо на злобное лицо. Оно наконец затихло.
— Джек, дружище, тут безопасно! — крикнул я в люк и направился к верхней ступеньке лестницы, чтобы оценить хаос внизу. Шум был оглушительным, и было ясно, что заражённые коровы уже в доме. По крайней мере, сказал я себе, коровы не умеют лазать по лестницам.
Одна из херефордок поднималась по лестнице. Её ноги были расставлены под невозможными углами, она почти прижималась к стенам, но медленно, шаг за шагом, двигалась вверх, окровавленное копыто за копытом. Джек появился у меня за плечом, посмотрел и тут же вернулся назад.
Слушая, как Джек карабкается обратно на чердак, и наблюдая, как огромный зомби-бык пытается одолеть лестницу, я внезапно ощутил удивительное спокойствие. Не знаю, откуда оно взялось, но я принял его, как давно потерянного друга. Видя, как медленно херефорд продвигается, я сел на верхнюю ступеньку, чувствуя себя нелепо безопасно и спокойно. Его рычащая, кусающая пасть и окровавленные рога были в нескольких футах от меня, но мне было всё равно. Я почувствовал, что что-то колет мне бок, вытащил блокнот доктора Блума и начал лениво его листать, словно читал воскресную газету на скамейке в парке. Многое было непонятно — научный жаргон, выше моего понимания. Но один раздел привлёк моё внимание. По мере чтения моё спокойствие улетучилось, сменившись шоком, а затем гневом. Я закрыл блокнот, сунул его обратно за пояс и вернулся на чердак, плюнув на рогатого дьявола внизу.
Джек сидел в дальнем углу чердака. Я подошёл к маленькому окну, выходившему на подъезд к ферме, стёр паутину и пыль рукавом. Перетащил книжный шкаф из угла к окну, положил его на бок и устроился на нём, глядя в окно.
— Что ты делаешь? — тихо спросил Джек.
— Эти твари скоро уйдут, — ответил я без эмоций. — Они не могут до нас добраться и скоро двинутся в город. Может, старый ублюдок Костоголовый всё-таки сообщил нужным людям, и они будут готовы, может, даже уже едут сюда. Скорее всего, он в пабе, травит байки своим пьяным дружкам и девкам, которые его слушают. В любом случае, это неважно.
Джек подошёл и встал рядом, нервно почёсываясь.
— Так мы рванём, когда они уйдут? — спросил он. — Возьмём машину Дума?
Я бросил на него быстрый взгляд и снова уставился в окно, на грунтовую дорогу, ведущую к шоссе и в город.
— Можешь бежать, дружище, можешь. Я останусь здесь. Я нашёл блокнот у доктора перед его смертью. Интересное чтиво. Смотри, они уходят.
Я кивнул на улицу, где шатающиеся фризки начали свой рваный марш прочь от фермы, к более густонаселённым местам. Красно-белые херефорды шли за ними. Джек бросился к люку, заглянул вниз и исчез. Через пару мгновений он вернулся, ликуя и свистя.
— Большая тварь ушла, видно, сдалась или свалилась с лестницы! Лестница чиста, низ чист, мы можем выбраться, дружище!
Я вытащил блокнот и открыл страницу ближе к середине.
— Слушай, Джек. В день, когда этот «Агент J» начал заражать скот, они уже два дня его ели. Дум и его команда остановили отгрузку молока в тот же день. Но мясо они не остановили. Оно всё ещё уходило. И херефорды тоже получали эту дрянь в корме.
Джек потёр подбородок; он не понимал, к чему я клоню.
— Посмотри, что случилось с беднягой Уиллом, — сказал я. — Эта штука попала в него либо через укус, либо через кровь коровы, залившую его лицо, рот, нос, глаза. Он быстро превратился, правда?
Джек кивнул, и я увидел, что он внезапно понял. Надежда и облегчение исчезли с его лица.
— Всё это мясо, — прошептал он, — всё это мясо там, по всему Чеширу, его едят, целые семьи заразятся сразу.
Я смотрел на заражённое стадо, которое добралось до шоссе и, возможно, инстинктивно повернуло в сторону города.
— Да, дружище, по всему Чеширу. А потом по всей Англии, Уэльсу, Шотландии… и дальше… и я уверен, мы не единственная ферма, где всё так плохо, несмотря на то, что твой друг Бернард мне говорил.
Я вздохнул.
Джек бросился к люку, крича, чтобы я шёл с ним, что мы можем кого-то предупредить.
— Поздно, Джек. Беги, будь героем. Посмотрим, как далеко ты уйдёшь.
Я видел дым, поднимающийся в небо вдали, в сторону города, и знал, что всё уже началось, даже до того, как заражённый скот туда доберётся. Я не сказал об этом другу.
— Я ухожу, дружище. Пожалуйста, пойдём. Что ты собираешься делать здесь? — крикнул Джек, спускаясь через люк.
— Всё, что могу. Сидеть и смотреть, как рушится мир.