«Телескоп» Харпер Халл

Это была ещё одна тяжёлая неделя в череде тяжёлых недель последнего десятилетия для Уильяма Софера. Он медленно въехал на подъездную дорожку, размышляя о вечере, который его ожидал. В какой-то момент этой ночью он достигнет состояния одинокого алкогольного забытья в своём подвальном кабинете, и его разум наконец захлопнется, словно капкан, мокро щёлкнув, чтобы убить реальность или хотя бы на несколько часов сломать ей лодыжку, пока он не проснётся, покрытый собственной слюной, с похмелья, будто топор в голове. Сам процесс достижения этого состояния заставлял Уильяма вздыхать от тоски. Какой-нибудь паршивый ужин из пластикового контейнера, разогретый в микроволновке, начнёт вечерние процедуры. Неловкие попытки банального разговора с женой закончатся тем, что она, вздыхая и качая головой, как это делают все жёны полицейских, молча уйдёт спать — это будет сокрушительным финалом. Они были живым клише, и его это даже не особо волновало; вот что было самым печальным во всей этой истории. Столько времени прошло, а она всё ещё не понимала: возвращение к чудовищным сценам отчаяния, жестокости и ненависти, разыгрывающимся в многоквартирных домах, на складах и в пустынных парковках по всему городу, делало для Уильяма невозможным притворяться возмущённым из-за очередного повышения счёта за электричество или слов президента о среднем классе в новостях. Надёжно укрывшись в своём подвале, вдали от её разочарования, он выпивал дюжину банок пива и несколько порций бурбона. Полторы пачки «Мarlboro Reds» превращали грязную стеклянную пепельницу в городок из обожжённых маленьких сторожевых башен. Он пил и курил, пока его разум не отключался, погружаясь в электрический фон серо-чёрного шума. Всё, лишь бы избавиться от того жуткого парада белых, синих и красных лиц, что преследовали его уставший мозг, качаясь в подсознании с мёртвыми, обвиняющими выражениями и костлявыми пальцами, указывающими на него, словно это он сам подкрадывался к ним с отвёрткой, галстуком или ножом в каждой руке. Уильям тяжело вздохнул и вышел из машины. Меган ещё не вернулась, её джипа не было на подъездной дорожке; может, он успеет выпить украдкой, прежде чем она вернётся и расстелит ковёр для неизбежного пятничного фестиваля молчания. Он поймал своё отражение в водительском окне машины: серый костюм, полосатая рубашка, красный галстук. Волосы ещё густые, талия слегка расплылась. Ну и ладно.
Пока он возился с ключами, его взгляд упал на маленький листок белой бумаги, приклеенный к входной двери. На нём крупными, закруглёнными чёрными буквами было написано: «ЗАДНИЙ ДВОР». Уильям оторвал листок, перевернул его, ещё раз перечитал и направился вокруг дома. Странно, подумал он, выглядит знакомо, но это не почерк Меган. Обогнув угол дома, он сразу заметил это, но его затуманенный разум не сразу осознал, что именно он видит.
Это был телескоп, стоящий посреди заднего двора на треноге, направленный в сторону города, будто это была самая обычная вещь на свете. Уильям, озадаченный, подошёл ближе и увидел ещё один листок, приклеенный к подставке под окуляром. На нём теми же знакомыми крупными буквами было написано: «ОСТАНОВИ ЕГО». Уильям оглядел сад — ничего необычного, та же неухоженная полоска травы и унылые кусты. Положив руки на бёдра, он наклонился и осторожно приставил глаз к окуляру, не сдвигая телескоп. Тот был нацелен на окно далеко в городе, на верхнем этаже большого офисного здания. В окне виднелся ещё один телескоп. Уильям аккуратно подстроил фокус, чтобы получить максимально чёткое изображение. Больше ничего не было видно — только телескоп и треугольник белого потолка за ним. Он медленно провёл взглядом вдоль здания, считая, сколько окон от края до телескопа. Здание он знал — приметная банковская высотка, — и прикинул, что сможет добраться туда минут за пятнадцать. Что-то давно забытое, но знакомое крикнуло из глубин его разума, из той темницы, где он держал все плохие мысли, — но ощущение не закрепилось, и он потёр висок, пытаясь вернуть вспышку воспоминания. Оно не вернулось.
Тринадцать минут спустя Уильям вошёл в офис банка «Чи-Траст» и показал администратору значок, объяснив, что поступила жалоба с верхнего этажа. Администратор выглядела ошеломлённой, даже слегка напуганной, но сообщила, что верхний этаж на ремонте и там никого не должно быть в это время. Уильям поблагодарил её и направился к лифтам. Уходя, он не заметил, как администратор широко раскрытыми глазами уставилась ему в затылок, а затем внезапно погрузилась в созерцание предметов на своём столе. Уильям нажал кнопку сорок пятого этажа и, пока лифт поднимался, инстинктивно коснулся рукояти служебного пистолета «Глок» 9 мм одной рукой, а другой почесал шею. Что-то в этой ситуации пахло неладным — и, о да, Кроссвордный Убийца. Тот обожал свои игры. Этот человек разъезжал по стране, убивая молодых женщин и сообщая полиции о местонахождении тел через кроссворды, которые он отправлял в разные региональные газеты. Первой была Джессика Алвес, симпатичная брюнетка, изучавшая танцы; её подсказка — «дикие животные в яблоке», и полиция Нью-Йорка нашла её тело разбросанным по зоопарку Бронкса. Кроссвордный Убийца в итоге добрался до Чикаго, совершив к тому времени около дюжины убийств, и к этому моменту он стал слишком самоуверенным, отправляя подсказки ещё до убийства. «После пожара всё ещё стоим, Уильям», — эта подсказка казалась личной, упоминала его имя, и спецгруппа, в которой был Софер, отправилась к Чикагской водонапорной башне, построенной архитектором Уильямом Бойингтоном и ошибочно считавшейся многими неместными единственным зданием, пережившим великий пожар 1871 года. Когда они заметили невысокого человека с большим чемоданом, ведущего себя подозрительно у башни, Уильям запаниковал и выстрелил ему в плечо. Тот выжил — его звали Джейкоб Рид, консультант по управлению рисками из Хьюстона, — и в чемодане нашли почти всё тело девушки по имени Андреа Келли. Удивительно, но её головы там не оказалось. Казалось, Рид знал, что его схватят, и заранее спрятал голову где-то в другом месте, как некий больничный страховой полис, который он надеялся позже обналичить. В итоге это не имело значения: Рид был зарезан в тюрьме, когда охранники отвернулись, и умер медленно в своей камере, после того как несколько заключённых вытащили его кишки через маленькую рваную дыру в животе.


На верхнем этаже царила тишина; Уильям бесшумно двигался по коридору, заглядывая в двери и считая окна, пока не дошёл до нужной комнаты. Запах краски и штукатурки был резким, в углу прислонены ходули. Он одним быстрым движением открыл дверь и осмотрелся. Голова Андреа Келли не стояла на пьедестале, ожидая его. Ничего, кроме телескопа — точно такой же модели, как тот, что был в его саду. Он был направлен вниз. Оглядев комнату на предмет других выходов и больших шкафов, Уильям приложил правый глаз к окуляру и, застонав, увидел ещё одно окно, ещё один телескоп, ждущий его. Повернув фокусировщик и слегка сдвинув телескоп, он добился чёткого изображения и попытался понять, где находится это следующее здание. Это был дом, трёхэтажный, с жестяной крышей, блестевшей характерным зеленоватым оттенком. Сайдинг был грязно-белым, окна обрамляли чёрные ставни. Во дворе перед домом виднелась детская качель — потускневший серебристый каркас с выцветшими красными сиденьями. Оглядевшись вокруг, приближая и отдаляя изображение, Уильям узнал район — недалеко от его собственного. Он жил там до женитьбы и хорошо знал местность. Некоторые из лучших воспоминаний были связаны с этим районом, когда он был ещё холостяком, а карьера не раздавила его. До дома было минут двадцать, если поторопиться. Он бросился к лифтам, странно взволнованный, но полный адреналина из-за этого загадочного события. Джейкоб Рид мёртв, напомнил он себе, найден в луже собственной крови с выражением лица, как у дохлого кота. И всё же полицейский в его голове задавался вопросом, не стоит ли сообщить об этом, но обычный, более глупый Уильям взял верх и решил, что ничего криминального не происходит, кроме вторжения в его сад, и, возможно, это местные паршивцы разыгрывают на удивление сложную шутку. Может, даже коллега с работы. Он впервые за день рассмеялся, представляя, как станет мишенью розыгрыша. Неужели его приятели из участка ждут в том доме? — Привет, Билл! — крикнут они. — Мы тебя здорово разыграли! Уильям надеялся, что вечер закончится посиделками в баре и смехом, он был бы не против. Ещё он понял, что забыл телефон. Ещё одна причина для раздражения.


Двадцать четыре минуты спустя Уильям остановился перед домом с зелёной крышей. Голова пульсировала, лицо горело. Неприятное давление стягивало кожу на лбу, липкая влага пропитала кожу под рубашкой. Волна возбуждения и предвкушения сильно спала за время короткой поездки. Джейкоб Рид, может, и мёртв, но что насчёт других злодеев, с которыми Софер пересекался и которые как-то могли быть связаны с этим делом? Он перечислял их вслух по дороге, внезапно запаниковав, быстро и высоким голосом проговаривая каталог имён и методов. Пикетт Бузер, пытал и убивал сельскохозяйственных животных, вырезая на их коже, как позже выяснилось, автопортреты своего улыбающегося лица. Джейсон Флойд, записывал женщин через окна их домов и оставлял на пороге посылки с собственными телесными жидкостями и свиными сердцами. Дитер Шварц, убил всю свою семью молотком и тут же сдался в местном участке, держа в руках мёртвую дочь. Мэтти Уотерхаус, насильник старушек в домах престарелых, Дерри Риардон, топорщик с Мидвея, Крис Аллен, отравитель детей — черт, сколько же их было, этих безумцев.
Подойдя к входной двери, он снова положил руку на пистолет. Постучал по дереву и крикнул:
— Полиция!
Ответа не последовало. Уильям нажал на ручку, и дверь щёлкнула, открываясь. Он сразу заметил беспорядок внутри и расстегнул кобуру, подняв пистолет на уровень груди. Войдя, он закрыл входную дверь и снова крикнул; ответа не было. Пробираясь через коробки, сломанную мебель и мусор на полу, Уильям направился к лестнице и начал подниматься на третий этаж, не проверяя комнаты. Он знал, что дом заброшен, осмотр был бы пустой тратой времени, а его тянуло к этому чёртову телескопу. Это шло вразрез со всем его опытом и подготовкой, но эта штука звала его, как сирена.
Второй этаж был таким же, как первый. Никаких признаков жизни, как он и ожидал. Достигнув третьего этажа, сердце Уильяма забилось быстрее. Он быстро шагнул по коридору к комнате, выходящей на улицу, которую заметил из банковского здания, вошёл и увидел третий телескоп. Комната была пустой.
Приложив глаз к окуляру, Уильям издал удивлённый возглас и отшатнулся назад. Покачав головой, он снова посмотрел в телескоп. Кто-то смотрел на него в ответ через другой телескоп. На том человеке была какая-то маска, похожая на звериную. Он увидел тёмный костюм, белую рубашку и вспышку алого галстука, прежде чем человек в маске помахал рукой и исчез из виду.
У Уильяма подкосились колени. Он смотрел в окно своей спальни — обои были узнаваемыми, как и картина над кроватью, — и на их кровати лежала его жена, обнажённая, красная, с странным выражением лица. Её ноги были вывернуты под ужасным углом. Кровь покрывала её от горла до паха. Рядом на кровати лежал телефон, экран которого светился странно знакомым оранжевым светом. Сердце Уильяма бешено колотилось, он потянулся к телескопу, но понял, что руки слишком скользкие и дрожат, и отдёрнул их, не желая потерять обзор. Человек в маске снова появился в кадре, загораживая тело его жены, и Уильям понял, что смотрит на пластиковую маску свиньи, застывшую в вечной мультяшной улыбке, забрызганную, как он предположил, кровью Меган. Человек-свинья поднял руки к лицу и сделал жест, будто плачет, а затем провёл пальцами по своей белой рубашке, оставляя влажные красные полосы, похожие на узор. Он откинул маску назад, натянув резинку на лоб, и открывшееся лицо убийцы уставилось прямо в телескоп.