«Причиндалы» Кристофер Рафти

Аллен очнулся от того, что чьи-то руки грубо трогали его мужское достоинство. Обычно он не возражал против подобных прикосновений, но сейчас боль, пронзившая его пах, была невыносимой — нежную кожу словно терзали острые края.
Он попытался открыть глаза, но веки казались свинцовыми, будто он пробуждался после пьяного забытья. В воздухе витал запах сырой, холодной земли, но его быстро сменила едкая вонь гниения. Аллен не мог понять, исходила ли она от него самого или откуда-то ещё.
— Думал, ты мёртв, приятель. Меня зовут Гюнтер. А тебя? — Голос мужчины, дрожащий и хриплый, звучал так, словно доносился из конца узкого туннеля.
Аллен не узнал его. Он хотел ответить, но язык пересох и распух, мешая словам.
Наконец ему удалось приоткрыть глаза. Несмотря на тусклый свет, резь в них была болезненной. Перед лицом, в каком-то дюйме, возвышалась деревянная перегородка, старая и коричневая, испещрённая засохшими пятнами, которые не позволяли разглядеть, что находится за ней.
Аллен с трудом повернул тяжёлую голову и увидел рядом мужчину. Тот стоял, вытянув руки над головой. Его бледная кожа лоснилась от пота, длинные нечёсаные волосы свисали почти до плеч, слипаясь с густой бородой, в которой, словно насекомые в паутине, застряли мелкие крошки. Он стоял обнажённым, прижат к деревянной стене, и его пах, как и у Аллена, был притиснут к грубой поверхности.
— Привет, — сказал Гюнтер.
— Почему…? — Аллен ощутил во рту привкус меди. Он сглотнул, и пересохшие губы словно грозили рассыпаться в пыль. — Где я?
— Буш-Хилл, Северная Каролина, друг. На дворе 1867 год, и мы только что проиграли нашу…
Даже в своём одурманенном состоянии Аллен понял, что незнакомец собирается заговорить о войне. Ему не хотелось это слушать.
— Где… твоя одежда? — прервал он.
Гюнтер хмыкнул.
— Её забрали, когда меня сюда притащили. Как и у тебя.
— О чём ты?
— Тебя здорово приложили, да? Ты даже не заметил, что голый, как в день своего рождения.
Аллен опустил взгляд и ахнул. Его одежда исчезла, как и сказал Гюнтер. И, подобно соседу, его пах был прижат к стене. Нет, не прижат — продет сквозь неё.
В стене, на уровне паха, зияла грубо вырезанная дыра, достаточно узкая, чтобы его мужское достоинство с трудом протиснулось на другую сторону. Вероятно, там оно было выставлено на всеобщее обозрение. Именно это и разбудило его — кто-то грубо пропихивал его органы через щель.
Он попытался отстраниться от стены, но понял, что его руки, вытянутые над головой, связаны верёвкой, перекинутой через потолочную балку.
— Я был в таком же состоянии, когда очнулся, — сказал Гюнтер. — Понятия не имел, что происходит. Но парень по имени Джеймс, что был тут до меня, всё объяснил. Откуда тебя притащили?
Аллен не мог сосредоточиться. Его разум словно накрыли чёрным покрывалом, и теперь оно медленно приподнималось, открывая обрывки воспоминаний.
Он вспомнил старый дом. В городке ему сказали, что там можно снять комнату. У двери его встретила Бренда — очаровательная девушка с волосами цвета мёда, от которой даже пахло мёдом. Её платье так подчёркивало грудь, что она казалась готовой вырваться наружу.
Аллен решил, что нашёл идеальное место для своей аферы. Он путешествовал из города в город, инсценируя попытки самоубийства и «чудесным образом» выживая, вызывая сочувствие у незнакомцев и добросердечных граждан, которые выражали поддержку деньгами. Иногда ему удавалось собрать немалую сумму.
Лица менялись, но добрые слова оставались неизменными:
«Хочу видеть тебя на ногах!»
«Вот немного, чтобы начать заново.»
«Тебе это нужнее, чем мне.»
В последних городах его доходы были скромными, и он решил отправиться в Северную Каролину. Так он оказался у Бренды и в доме, сулившем множество возможностей.
Громкий звук, который издал Гюнтер, прервал мысли Аллена.
Застонав, Гюнтер пробормотал извинения. Затем он сказал:
— Законники схватили меня вскоре после того, как я ограбил кое-кого. Улов был невелик — пара долларов, кофейные зёрна и немного табаку. Меня отвели в тюрьму, но наутро, вместо суда, забрали и привезли сюда.
Голова Аллена раскалывалась.
— Где это «сюда»?
— Снаружи это обычный дом. Но под ним, где мы сейчас, — ад.
— Старый дом?
Гюнтер кивнул.
— Меня привели к парадной двери, и там меня встретила женщина… — Он присвистнул. — Никогда не видел такой красотки.
— Бренда?
Гюнтер кивнул.
— Ты её знаешь?
— Она сдала мне комнату. Помню, как спустился к ужину. — Аллен увидел Бренду за столом. Она переоделась в нарядное платье, а волосы уложила в пышные локоны, обрамлявшие лицо. Губы она накрасила розовым, а глаза чем-то подчеркнула, отчего они сияли.
— Сегодня только мы вдвоём, — сказала она. — Садись в особое кресло, мой дорогой.
Дорогой? — подумал тогда Аллен. Что здесь затевается?
Он ощутил трепет в животе, усаживаясь напротив неё за стол. Она уже налила ему щедрую порцию виски.
Затем она подняла свой бокал.
— Тост?
Аллен кивнул, поднимая свой, хоть и не понимал, что происходит. Но не мог противиться возбуждению от того, что могло последовать. Она выглядела сногсшибательно. Может, подумал он, она оказывает особые услуги путникам? Если так, он решил, что это услуга, в которую стоит вложиться.
— За будущее медицины, — сказала она. — И да благословит Бог моего отца, доктора Паттерсона.
Аллен нахмурился. Тост его озадачил, но он заставил себя улыбнуться.
— За это, — ответил он.
Они поднесли бокалы к губам. Едва виски обжёг его рот, Бренда уронила свой бокал на стол.
— Сейчас! — крикнула она.
Аллен услышал шум за спиной — тяжёлые шаги, стремительно приближавшиеся к столу. Он обернулся как раз в тот момент, когда молот обрушился на него. Боль взорвалась в голове, молнией пронзив всё тело, заставляя мышцы окаменеть. Пальцы так сжали бокал, что тот разлетелся вдребезги, залив руку виски.
Потом он помнил, как скользил по тёмному проходу, а затем тьма поглотила его снова.
И вот он здесь.
Гюнтер цокнул языком.
— Предыдущий парень рассказал похожую историю. Он появился после меня, как и ты. — Гюнтер нахмурился. — Смит. Какой-то Смит. Имя не помню. Он не местный. Ты тоже не отсюда?
Он покачал головой.
— Нет.
— Так и думал. Ещё до того, как ты упомянул дом, я решил, что ты такой же никто, как и я.
— Что это значит?
— Сюда попадают только те, кто никому не нужен, или мошенники, которых никто не хватится. Тебя кто-нибудь будет искать?
Бесконечные переезды не оставляли времени или уверенности, чтобы осесть, завести жену и семью. Никто не заметит, что Аллен пропал, как и сказал Гюнтер о себе.
— Это всё Бренда устроила? — спросил Аллен, потянув верёвки. Они не поддавались.
— Она дочь доктора Паттерсона. Он за всем стоит. Даже законники в деле. Нынче никому нельзя доверять. После войны все свихнулись. Ты воевал?
Даже сейчас разговор сворачивал к войне. Аллен не хотел о ней думать, не хотел вспоминать, что делал за Конфедерацию. Эти воспоминания приходили в кошмарах, яркие и беспощадные, лишая сна. Там он и хотел оставить эти жестокие образы.
Он просто кивнул.
— Чёрт, — сказал Гюнтер. — Солдат. Тот Смит тоже был солдатом. Ты его знал?
— Армия была большой.
— Верно. — Гюнтер вздохнул. — Всех не упомнишь. — Он выдохнул, надув щёки. — Скоро начнётся. Пока мы болтали, Кларенс ушёл.
— Кларенс?
Гюнтер кивнул.
— Наверное, тот ублюдок, что раскроил тебе череп. Здоровенный, как чёрт.
В памяти Аллена вспыхнул образ — огромный мужчина с дикими волосами и ещё более безумными глазами, занёсший над головой гигантский молот, готовый ударить.
Глаза Гюнтера потемнели.
— И если он ушёл, значит, пошёл сообщить, что ты очнулся.
— Кому?
Гюнтер вздохнул.
— Я объясню, как мне объяснил Джеймс, и как я объяснял другим. Джеймс мне нравился. Казался хорошим парнем, хотя и попадал в неприятности из-за девок.
— Господи…
Гюнтер покачал головой.
— Нет. Не Господь. Здесь его нет. Сын человеческий тебя тут не услышит. — Он глубоко вдохнул. — Кто-то заберёт твои причиндалы.
Аллен долго смотрел на Гюнтера, не в силах осмыслить услышанное. Наконец он выдавил:
— Мои причиндалы?
Гюнтер кивнул.
Аллен попытался отодвинуть бёдра, чтобы вытащить своё достоинство из дыры. Зазубренные края дерева впились в нежную кожу, останавливая его. Если дёрнуть сильнее, он мог всё оторвать.
— Что за чёрт здесь творится, Гюнтер? Хватит говорить по кускам, расскажи всё целиком.
— Бывал в мясной лавке?
— Какое это имеет отношение?
— Да или нет?
— Чёрт возьми, конечно бывал.
— Выбираешь мясо, а мясник отрезает его для тебя?
Аллен почувствовал, как ледяные лезвия скребут по спине. Он понял, что собирается сказать Гюнтер, и, хотя не хотел этого слышать, не мог заставить его замолчать.
— Вот что доктор Паттерсон делает с причиндалами. Выставляет их, наши причиндалы, кто-то выбирает один, и он… — Гюнтер издал чавкающий звук, изображая удар.
Пах Аллена запульсировал. Хотя ничего ещё не произошло, он чувствовал боль, словно его мужское достоинство уже отрубили. Как он здесь оказался? Неужели это наказание за то, что он обманывал людей, выманивая деньги? Он подумал закричать о помощи, но уже знал, что это бесполезно.
— Что они с ним делают? — спросил Аллен, и его голос сорвался на визг.
Прежде чем Гюнтер успел ответить, дверь скрипнула. Послышались голоса и смех, будто кто-то вёл весёлую беседу.
— Думаю, вы останетесь довольны тем, что я для вас приготовил. Два на выбор.
— Два? Что ж, Паттерсон, делает ожидание приятнее. А я уж думал, моя очередь никогда не придёт.
Аллен впервые услышал голос доктора Паттерсона, но второй голос он знал слишком хорошо. Этот голос преследовал его в кошмарах.
Генерал Эверхарт.
Аллен был там, когда ядро Союза разорвало шестерых солдат Конфедерации, включая Эверхарта. Их всех разнесло на куски. Разве нет? Эверхарт не мог выжить после такого взрыва.
Но, может, он выжил. Аллен вспомнил, как солдаты окружили его, словно короля, защищая от покушения, прямо перед тем, как ядро ударило.
Гулкие шаги приближались и остановились в нескольких футах от Аллена и Гюнтера.
— Прежде чем мы начнём, — сказал доктор Паттерсон, — я хочу ещё раз подчеркнуть риски моей процедуры.
— Я слышал это дважды.
— Я скажу в третий.
Эверхарт застонал.
— Будет ли у меня снова член, когда я очнусь?
Аллен едва не закричал. Он резко повернулся к Гюнтеру, который смотрел на него с угрюмым выражением и кивнул.
Этого не может быть, — подумал Аллен.
Доктор Паттерсон откашлялся.
— Безусловно, будет.
— Это всё, что мне нужно знать, — сказал Эверхарт. Аллен представил старого генерала по ту сторону стены с ухмылкой на лице и аккуратно подстриженной седой бородой.
— Выглядеть это будет некрасиво из-за швов и отёков, но это временно.
— Понимаю.
— Со временем и при правильном заживлении вы получите полностью функциональные органы. Но я повторю ещё раз: процедура и восстановление не лишены проблем. Некоторые не доживают до того, чтобы насладиться результатом. Возможна инфекция, которая приведёт к заражению крови. Или боль будет такой сильной, что сердце не выдержит, или вы сами избавите себя от мучений. Это риски. Но в медицине, если не рисковать всем, не получишь ничего. Это я пытался объяснить, когда меня изгнали из университета.
— Самая глупая вещь, что они сделали, — не послушав вас, — сказал Эверхарт. — Скольким вы уже помогли?
— Я не из тех, кто хвастается.
— А зря. Я видел, что вы сделали с Леонардом Хартселлом. Отлично его починили.
Хартселл?
Ещё один человек из Конфедерации. Он тоже был ранен в бою.
— Чёрт, — пробормотал Аллен, вспоминая.
Причиндалы Хартселла были отстрелены напрочь. Осознание того, что происходит в этой мрачной комнате, обрушилось на него, словно собираясь переломать верёвки, что его держали.
Он отрезает причиндалы для Конфедерации!
— Я устал быть неполноценным мужчиной, — сказал Эверхарт. — Я вам доверяю. И плачу достаточно, чтобы это доказать.
— Да, это так. Я позабочусь, чтобы ваши деньги были хорошо потрачены.
Кто-то хлопнул в ладоши, заставив Аллена подпрыгнуть.
— Пора выбирать, — сказал доктор Паттерсон.
Послышались шаги, приближающиеся к деревянной перегородке.
Аллен задрожал всем телом. Его трясло так сильно, что руки дёргали верёвки, а пах задевал зазубренное дерево, причиняя боль. Он взглянул на Гюнтера и увидел, что тот не разделяет его ужаса. Угрюмый, с опущенной головой, он выглядел смирившимся.
— Ну, — сказал Эверхарт, — выбор прост. Я возьму этот.
Аллен почувствовал, как пальцы обхватили его и скользнули вдоль. Он содрогнулся.
Эверхарт рассмеялся.
— Жена будет счастлива, когда я смогу им пользоваться.
Доктор Паттерсон вежливо хмыкнул.
— Конечно.
— Эверхарт! — закричал Аллен, не осознавая, что собирался это сделать. — Не делай этого, Эверхарт!
— Прошу прощения, — сказал доктор Паттерсон. — Попытки умолять не редкость, но я никогда не слышал, чтобы они называли по имени.
— Ничего страшного, — ответил Эверхарт. — Я знаю этот голос, верно? Бринкли? Это ты?
— Да, сэр. Я служил под вашим командованием.
— Служил? — Эверхарт рассмеялся, но без веселья. — Не припомню, чтобы ты много воевал. Зато помню, как ты прятался. В деревьях, в канавах, пока мы гибли. Когда то ядро попало в меня, я лежал, заваленный телами братьев, и смотрел, как ты удираешь. Ты даже винтовку бросил. Бросил и оставил нас умирать.
Аллен не мог объяснить, как сильно он тогда боялся. Но страх, что он испытал, видя, как тех людей разрывает на части, мерк по сравнению с нарастающим ужасом, который он чувствовал сейчас, когда его причиндалы были в руке Эверхарта, и он знал, что должно произойти.
— Ты был дезертиром? — прошипел Гюнтер.
Не обращая внимания на соседа, Аллен опустил голову. Убедить Эверхарта было невозможно.
— Жаль, что я не могу забрать твоё лицо, — сказал Эверхарт. — Оно красивое, а моё всё в шрамах. Ты не видишь оттуда, но это так. На одной стороне даже волосы не растут.
— Когда-нибудь, — сказал доктор Паттерсон, — мы сможем менять любые части тела, новые на старые, повреждённые. Даже лица.
— Не при моей жизни, — ответил Эверхарт. — Я просто рад вернуть себе член после того, как его разнесло на куски. И, честно говоря, получше прежнего.
Аллен закрыл глаза. По лицу текло что-то мокрое — пот, слёзы или и то, и другое.
— Пожалуйста, Эверхарт. Не делай этого со мной. Не делай.
— Я не собираюсь брать другой, — сказал Эверхарт. — Этот даже не обрезан. Значит, его рождение не благословил Бог. Я не хочу дьявольский член.
Аллен взглянул на Гюнтера и увидел ухмылку на его лице.
— Мои родители не верили в Библию. Но и о таких адских местах, как это, они не знали.
— Ты знал, что он не выберет тебя.
Гюнтер кивнул.
— Я здесь… — Он прищурился, задумавшись. — Одиннадцать дней. Для меня теперь не так уж плохо. Меня кормят, дают немного ходить. Приносят ведро для нужды. Бренда иногда заходит помыть меня. Это мне даже нравится. — Он подмигнул.
Аллен затряс головой, мотая ею из стороны в сторону, словно надеялся сломать себе шею и избавить себя от этого кошмара.
— Но, — продолжил Гюнтер, — я падок на разговоры. Думал, беседа поможет тебе в последние минуты. Решил, что могу сделать что-то хорошее, пока я здесь.
Аллен больше не мог сдерживать эмоции. Он зарыдал, как мальчишка, свалившийся с лошади. Он умолял Паттерсона и Эверхарта, но его слова, казалось, не доходили до них.
Вскоре Эверхарта увели в операционную, оставив доктора Паттерсона наедине с Алленом и Гюнтером.
— Хватит ныть, — сказал доктор Паттерсон. — Ты истечёшь кровью за пару минут. Это относительно безболезненно, но не совсем. Быстро не получится. Я должен действовать медленно, чтобы не повредить орган, а это недопустимо.
— Пожалуйста… — выдавил Аллен сквозь слёзы. — Пожалуйста…
Если доктор Паттерсон и слышал его последние мольбы, он не подал виду.
— Сейчас ты почувствуешь лёгкий укол… вот сейчас.
«Лёгкий» было мягко сказано. Огонь вспыхнул в его паху, когда что-то холодное скользнуло между ног. Аллен напрягся, крик застрял в горле. Жгучая боль сменилась пульсирующей жарой, которую он чувствовал до самых пят.
— Хорошо. Эта часть закончена. Яички требуют больше времени. Это будет очень больно. Но всего несколько минут.
Аллен почувствовал, как лезвие вонзилось в плоть сбоку от правого яичка. Оно глубоко вошло, вырезая линию вокруг обвисшей кожи. Лезвие двигалось вверх, вокруг лобка, легко разрезая кожу и оставляя за собой полосу мучительной боли. Горячие вспышки агонии пронзали его живот. Его стошнило. Пенистые куски блевотины брызнули на деревянную стену, стекая вниз и смешиваясь с тёплой кровью, которая текла ниже.
Аллен откинулся назад. Он понял, что больше не зажат в дыре. Он был свободен. Взглянув вниз, он увидел обрубок на месте своих причиндалов. Верх был гладким и тёмным, из узкой щели внутри брызгали струйки крови. Яички исчезли. На их месте зияла рваная яма, из которой сочилась кровь и куски плоти, заливая ноги. Кровь хлюпала на пол, образуя тёплую лужу вокруг его ног, которая быстро становилась липкой и холодной.
В дыре в стене появился улыбающийся рот, обрамлённый сочащейся кровью. Зубы были белыми и ровными.
— Спасибо за вашу службу, — сказал доктор Паттерсон. — Генерал Эверхарт тоже вас благодарит.
Аллен попытался закричать, но смог издать лишь несколько хрипов и кашля. Он поднял качающуюся голову и посмотрел на Гюнтера.
Тот, глядя на пах Аллена, поморщился. Он медленно покачал головой, цокнув языком.
— Чёрт, приятель.
Тьма начала сгущаться по краям зрения Аллена. Гюнтер стал растворяться, сливась с мраком, который надвигался со всех сторон.
Прежде чем его зрение окончательно угасло, Аллен услышал, как Гюнтер присвистнул. Затем тот сказал:
— Кажется, я никогда не привыкну к этому зрелищу.