«Беспокойство» Ли Мюррей

Тейн аккуратно поставил крошечную чашку эспрессо на блюдце. В чашке был всего глоток, а ручка такая миниатюрная, что едва можно ухватить пальцами. Надо было заказать две.
— Всё в порядке? — спросила Жюль, сидевшая напротив.
Тейн улыбнулся. Всё было больше чем в порядке. Он был здесь, с ней, на террасе французского кафе, наслаждаясь европейским летом, пока дома, в Новой Зеландии, армия разбиралась с последствиями того дела в Уреверах.
Отдых и восстановление — таков был приказ майора.
— Возьми отпуск, парень. Мне нужно, чтобы ты и твои ребята исчезли из виду, пока я всё не улажу, — сказал Арнольд.
Легче сказать, чем сделать. После последнего задания Тейн не находил себе места. Даже пробежка на 26 километров вдоль реки Сарт, пока Жюль выступала на конференции в Ле-Мане, не помогла избавиться от этого чувства. Такое бывает после долгих лет службы: всегда наготове, всегда оглядываешься через плечо. Вот и сейчас — покалывание в затылке…
Он резко встал, и кованый стул с грохотом опрокинулся на камни.
— Тейн?
Отчего это покалывание в затылке?..
Вот оно!
По молочно-белым плитам террасы ползла женщина, её ногти рвали булыжники, колени были стёрты в кровь, каждый вдох вырывался из лёгких с хрипом.
— Ла велю! — прошептала она и рухнула, её лицо коснулось камней в нескольких метрах от ног Тейна.
Словно горячий ветер перед бурей, шёпот отскакивал от каменных стен узкой улочки.
— Что она сказала?
— Ла велю?
— Это невозможно!
— Скорая! — крикнул Тейн.
Посетители кафе отшатнулись.
Как, чёрт возьми, будет «скорая» по-французски?
Тейн присел, пытаясь нащупать пульс женщины, но хозяин кафе, чей живот был полнее, чем витрина с выпечкой, оттащил его назад.
— Не трогайте, месье! Не прикасайтесь!
Тейн стряхнул его руку.
— Этой женщине нужна скорая!
— Никто её не тронет, месье. Она проклята.
Английский. Это было необычно. В Ле-Мане, на туристических маршрутах, большинство продавцов знали хотя бы немного английский, но Ла-Ферте-Бернар — маленький городок, всего несколько тысяч жителей, и это кафе было в основном для местных.
— Разве вы не слышали, как она сказала «ла велю»? — продолжал хозяин, подкрепляя слова жестами. — Разве вы не видите ле пикан на её спине?
Пикан? Что такое пикан?
Тейн внимательно осмотрел спину женщины. Там, где рыжие волосы касались края её сарафана, в лопатку был вонзён тонкий шип, кожа вокруг него вздулась и покраснела. Тейн наклонился, чтобы вытащить его, но остановился, мысли закружились. Яд? Это не имело смысла. Это же Франция, центр цивилизации и культуры, а не африканские джунгли. Есть куда более простые способы отравить человека, чем дротик. Хотя дротик означает, что стрелявший был близко…
Тейн резко поднял голову, осматривая улочку в поисках стрелка. Крыши. Деревья. Никого.
Он вернулся к женщине. Жюль склонилась над ней, тихо говоря что-то.
— Не трогайте, я вам сказал! — заорал хозяин кафе.
Не обращая внимания на его крики, Жюль наклонила голову к женщине, её весёлый хвостик выглядел неуместно на фоне серьёзного выражения лица.
Кожа женщины пошла волнами, словно кто-то читал шрифт Брайля изнутри. Изо рта показалась пена, стекая на выжженные солнцем камни.
— Что это? — спросил Тейн.
— Не знаю… Если бы я не знала, что это невозможно, я бы сказала… — Жюль замолчала.
С хриплым звуком кожа женщины лопнула, как перезревший помидор, и серая зелень хлынула на землю.
Оставшиеся посетители закричали, вся их вежливость испарилась в летней жаре, они опрокидывали столы и стулья, торопясь убраться прочь. Салфетки разлетались. Банка кока-колы покатилась по дорожке, тёмная жидкость шипела, выливаясь наружу.
Что за чёрт?
Тысячи крошечных существ вырвались из тела, зелёная масса хлынула по плитам. Тейн толкнул Жюль к каменной стене, уводя с пути. Существа устремились к каналу и исчезли за его краем. Некоторые пропали в сточной канаве, просочившись сквозь железные решётки. Через несколько секунд их не стало.
Тейн отступил, отпуская Жюль.
Значит, не яд.
— Что это было? Какие-то крабы?
— Похоже на… что-то вроде ракообразных, — ответила Жюль дрожащим голосом. — Боже мой, эта бедная женщина… Я думаю… я думаю, они выели её изнутри, как личинки осы пожирают гусеницу. — Она задрожала, обхватив себя руками.
Тейн шагнул к ней, обнял, глядя поверх её головы на тело женщины — теперь лишь оболочку. Остались только кожа да кости.
Движение привлекло его внимание. Одно существо барахталось в луже пролитой колы и замерло. Осторожно отстранив Жюль, Тейн присел, чтобы рассмотреть его. Меньше ногтя, оно напоминало рыбью чешуйку, покрытую волосками.
Послышались шаги.
Торопливый бег.
Стрелок? Тейн развернулся, закрывая Жюль собой, когда из-за угла выбежал мужчина с ребёнком на руках. Увидев мёртвую женщину — скорее одежду, чем тело, — он вскрикнул, замедлил шаг и рухнул на колени.
— Нет, нет, нет… — бормотал он.
В этот миг хозяин кафе решил закрывать заведение: его объёмистый живот колыхался, пока он поспешно сворачивал тент. Тот щёлкнул, опускаясь.
— Эй, — сказал Тейн. — Вы не можете просто уйти. Этим людям нужна помощь!
— Закрыто, — бросил мужчина, захлопывая двустворчатые двери.
Тейн рванулся вперёд, схватив ручку и встряхнув её.
— Тейн! — позвала Жюль. Она посмотрела на ребёнка.
Между пальцами мальчика торчал крошечный шип. Кто мог выпустить такой крошечный дротик? Так низко? И в ребёнка?
Белые полосы расползались по стопе мальчика. Под кожей извивались червеобразные вздутия.
Глаза мужчины округлились. Он втянул воздух и отшатнулся, позволяя ребёнку скатиться на дорожку.
— Нет, — выдохнул он. — Нет! — Он отполз назад, развернулся и бросился бежать.
— Эй! Вернись! — крикнул Тейн.
Жюль схватила его за предплечье. Она подняла мальчика.
— Тейн, отпусти его. Что бы это ни было, мы должны остановить их, иначе мы потеряем и его. — Она сорвала шёлковый шарф с шеи и протянула ему. — Используй это как жгут. Затяни крепко.
Тейн схватил тонкую ткань и обвязал её вокруг стопы мальчика, используя ложку, чтобы закрутить ткань, пока кожа вокруг не побелела от давления. Мальчик закричал. Жюль крепко держала его.
— Прости, малыш, — прошептал Тейн.
Он поднял ребёнка из рук Жюль, их взгляды встретились, пальцы соприкоснулись, когда она передала его. Обняв мальчика, Тейн побежал. На углу он посмотрел налево, потом направо, ища среди витрин зелёный крест, обозначающий аптеку. Ни одной.
В любой другой день они были бы повсюду.
Тейн стукнул локтем в ближайшую дверь. Ответа не последовало.
Он попробовал следующую. Ничего. Кажется, штора дрогнула?
Жюль догнала его.
— Жюль, нам нужна скорая, пожарные, автосервис — где угодно, где есть аптечка.
Она возилась с телефоном.
— Я ищу… мой французский не так хорош.
Это не имело значения. Кто бы ни ответил на звонок Жюль, они не успеют вовремя. Мальчик был в опасности — его могли сожрать изнутри. За те несколько минут, что понадобились, чтобы добраться до площади, пальцы мальчика распухли, став похожими на пурпурные виноградины, кожа натянулась так, что стала почти прозрачной. Тейн должен был действовать немедленно.
Вот!
М. и Мм. Ломпеш. Мясная лавка.
Сгодиться. Тейн бросился через площадь в магазин, дверь за ним загремела, закрываясь.
— Добрый день, месье… — начала широколицая женщина за прилавком.
Тейн не дал ей закончить, протиснувшись мимо неё в заднюю часть магазина, где работал мужчина — вероятно, Ломпеш. Тейн оттолкнул его, положил ребёнка на окровавленный мясницкий стол и схватил тесак. Мальчик взвизгнул, брыкаясь, отчаянно пытаясь вырваться. Затем он увидел свою ногу. Она была уродлива, как набухшая пиявка, серая кожа шевелилась. Мальчик снова закричал.
— Что вы делаете? — заорал мясник.
Его жена появилась в дверях, её взгляд метнулся от Тейна к мальчику и тесаку. Она начала кричать.
Тейну некогда было объяснять, да и слов он не знал.
Он поднял тесак.
Но мясник не собирался сдаваться без боя. Крепкий, как мачта корабля, с лицом цвета полированной вишни, он опустил плечо и ринулся вперёд. Тейну хватило одного ловкого шага в сторону, чтобы Ломпеш споткнулся и врезался в мешок с мукой.
Тейн вернулся к мальчику. Снова поднял тесак.
— Нет! — взвизгнула жена.
Ломпеш уже был на ногах, готовясь к новому броску.
— Послушайте, у меня нет выбора, — крикнул Тейн.
Лицо Ломпеша окаменело.
Тейн вспомнил предупреждение женщины в кафе.
— Ла велю, — сказал он.
Мясник замер, его лицо побледнело.
Жена прикрыла рот рукой.
— Боже мой, — выдохнула она сквозь пальцы. — Ла велю.
Ломпеш шагнул вперёд, и Тейн приготовился к атаке. Но вместо этого мясник схватил мальчика за плечи, прижав его лицо к своей груди, крепко удерживая. Он взглянул на ногу ребёнка и кивнул Тейну.
Тейн не стал медлить. Он опустил тесак, отсекающий ногу ниже лодыжки.
Отрубленная конечность отлетела от стола и шлёпнулась на потёртые каменные плиты. Из неё поползли волосатые белые личинки, устремившись к стоку, который мясник использовал для смыва крови после работы. Через секунды от ноги осталась лишь сморщенная кожа.
К счастью, мальчик потерял сознание. Жена Ломпеша, баюкая голову ребёнка, гладила его волосы, тихо напевая, пока её муж останавливал кровотечение из культи своим мясницким фартуком.
Тейн должен был отдать Ломпешу должное. Мясник не думал о риске для себя. Не колебался, прижимая свою рукавицу к сочащейся культе. Тейн предположил, что мясники менее брезгливы, чем большинство. Или, возможно, Ломпеш думал, что его сетчатая перчатка защитит от заражения.
Тейн включил газ и нагрел тесак над пламенем.
Когда лезвие побелело от жара, Ломпеш поднял руки, открывая обожжённую культю мальчика. Жена затаила дыхание. Тейн прижал раскалённое лезвие к ране, прижигая её. Запах палёного мяса наполнил воздух. Мальчик, всё ещё без сознания, дёрнулся. Тейн подавил тошноту, когда вонь ударила в ноздри. Они сделали всё, что могли. Тяжело дыша через рот, Тейн прислонился к скамье, пока мясник обматывал рану муслином.
Снаружи загремела дверь.
— Тейн!
Это была Жюль.
— Я здесь.
Пятеро мрачных жандармов ворвались в тесную заднюю комнату, направив на Тейна автоматы FAMAS F1.
— На пол! Ложись на пол! — закричал их командир.
Тейн поднял руки.


Кабинет был тёмным, отделанным полированными деревянными панелями, с двумя французскими флагами, расположенными в патриотичной букве V. В комнате находились трое мужчин: мясник, мэр Годфруа и третий, одетый в чёрно-синюю боевую форму, небрежно прислонившийся к стене и пока не представившийся.
Мэр нервничал. Хрупкий, почти женственный, Годфруа напоминал Тейну его бывшего капрала Кули — сходство, впрочем, ограничивалось внешностью. В нём не было ни спокойствия Кули, ни его утончённости. Тейн и Жюль провели в его кабинете меньше пяти минут, а он уже успел сбросить стопку бумаг с угла старинного стола. Теперь он расхаживал по комнате, теребя галстук. И всё ещё не сказал ни слова.
— Я под арестом? — спросил Тейн.
Годфруа перешагнул через упавшие папки и остановился перед ними.
— Это зависит… — произнёс мэр с сильным акцентом. В комнате работал кондиционер, но на его лбу выступили капли пота.
— Послушайте, я просто пытался спасти жизнь ребёнку, — ответил Тейн, сильнее сжимая резной подлокотник дивана, на котором они с Жюль сидели.
— Отрубив ему ногу? Бенуа теперь на всю жизнь останется калекой.
— Он жив, не так ли? Это ведь что-то значит! — возразила Жюль.
— Вы не были там, господин мэр, — сказал Тейн, стараясь говорить спокойно. — Мы только что видели, как женщина умерла на улице, а потом в ноге мальчика что-то росло. Личинки, но не совсем личинки. Спросите Ломпеша. Он их видел.
Глаза мэра метнулись к другим мужчинам в комнате.
Жюль подалась вперёд.
— Та женщина, перед смертью, упомянула что-то… она сказала: ла велю?
Ломпеш резко заговорил с Годфруа по-французски. Мэр ответил, и начался оживлённый спор.
Третий мужчина выпрямился, поднял руку, и спор прекратился.
— Вы сержант МакКенна из Сил обороны Новой Зеландии, верно?
— Вы меня знаете?
Он махнул рукой.
— Я навёл справки. Сделал пару звонков. Я лейтенант Алан Алькуф.
— Лейтенант? Значит, это ваши ребята наставили на меня автоматы?
Алькуф пожал плечами.
— Да, мы вооружены. Департаментская жандармерия — это подразделение французской армии.
— Почему меня задержали? — спросил Тейн. Арнольд будет в ярости, — сказал майор.
— Потому что нам нужна ваша помощь.
Тейн покачал головой.
— Извините, я в отпуске.
Алькуф скрестил руки на груди.
— Сержант МакКенна, — начал он, пока Годфруа переводил для Ломпеша, — это не займёт много времени. Несколько дней, не больше. Вы не обязаны нам помогать, но вам следует знать, что у нас есть право задерживать любого, подозреваемого в терроризме, на срок до 96 часов…
— Терроризм! — воскликнула Жюль. — Это безумие. Мы не террористы.
Тейн взял её за руку.
— Я слушаю, — сказал он. Последнее, что им нужно, — это клеймо террористов.
Алькуф улыбнулся.
— Женщина, которую вы сегодня видели умирающей на улице, — продолжил он, — то, что её убило, не было… человеческим.
Жюль фыркнула.
— Мы это прекрасно понимаем!
— И что вы думаете об этом, доктор Ашер? — спросил Алькуф. — Ваше профессиональное мнение?
Тейн нахмурился. Значит, Алькуф проверил и биологические заслуги Жюль.
— Это какой-то паразит, — говорила Жюль. — Похожий на личинки ос или плоского червя, хотя я никогда не видела такого организма. Его использование… э-э… человеческого субстрата могло быть случайным. Тетанус, например, обычно почвенная бактерия, но если случайно попадает в организм через ржавый гвоздь, может быть смертельным.
— Жюль, — тихо сказал Тейн. — Это не было случайностью. Паразит попал внутрь через укол. Это было намеренно.
— Тогда что они хотят сказать? Что мы с тобой заразили ту бедную женщину паразитом? И мальчика тоже? Но это бессмысленно. Зачем бы мы им помогали, если хотели их смерти? И главное, какой у нас мог быть мотив?
— Мы знаем, что это не вы её убили, — сказал Годфруа.
— Отлично! Тогда нас должны отпустить, — заявила Жюль.
Алькуф вздохнул.
— Сержант МакКенна прав, утверждая, что убийство было умышленным. Но и вы правы, доктор Ашер, поэтому нам нужна и ваша помощь.
Годфруа подтолкнул Ломпеша. Мясник шагнул вперёд, держа металлический поднос с останками ноги Бенуа, включая крошечный шип.
Алькуф продолжил:
— Женщину атаковала пелюда, редкое животное, способное стрелять смертельными шипами. Архивы деревни показывают, что это не первый случай появления этого существа. Оно пришло из реки Юизин…
Жюль оторвала взгляд от сморщенной кожи.
— Погодите, погодите, вернитесь назад. Пелюда. Это и есть ла велю? Вы серьёзно? Разве это не вроде греческого мантикора?
Алькуф кивнул.
— Что-то вроде того, — медленно произнёс он.
Годфруа, поправляя пиджак, глубоко вздохнул.
— Пелюда — это дракон, мадемуазель Ашер. Он появлялся и раньше, в прошлый раз убив семнадцать жителей, включая двоих детей. Мы не можем допустить, чтобы это повторилось.
— Но это же криптид.
Тейн приподнял бровь. Она говорила по-английски, но он всё равно не понял.
— Криптид — это миф, — пояснила Жюль. — Существо, чьё существование основано на слухах. Снежный человек. Чупакабра. Лох-несское чудовище. Нет твёрдых доказательств, что они существуют. — Она повернулась к остальным. — Вы же не можете верить…
— А танива? — тихо спросил Тейн. — Это тоже криптид?
Глаза Жюль расширились. Она замолчала.
Тейн посмотрел на Алькуфа.
— Почему именно мы? У вас есть тело, показания мальчика — почему не вызвать военных?
Лейтенант поправил манжету формы.
— Я бы с радостью увидел пару танков «Леклерк», роту солдат, батарею…
— Вы не доложили, верно? — прервал Тейн. — Потому что знаете, что вам не поверят. Дракон, охотящийся на женщин и детей? Вас бы подняли на смех. Это сказка.
Алькуф проигнорировал его.
— Пока мы не узнаем больше о существе, важно сохранить это в тайне.
— Жители уже знают, — сказал Тейн. — Сегодня в кафе они не помогли.
— Легенды и слухи, — ответил Алькуф, подходя к окну. — Слухи ходили. Но прибавьте к ним мёртвую женщину и покалеченного мальчика, и люди возжелают знать, есть ли в этих слухах правда. Нас наводнят туристы и искатели славы, которые будут подвергать себя опасности.
Тейн кивнул.
— Как вы отгоняли людей в прошлый раз? — спросила Жюль.
— В прошлый раз это было пятьсот лет назад, мадемуазель Ашер, — сказал Годфруа. — В Средние века не было Интернета. Не было СМИ. Мы выставили посты на окраинах деревни и говорили путникам, что у нас чума. Это было достаточно близко к правде. Никто не приходил.
Мысли Тейна закружились. Армии опираются на точные разведданные. Факты. Французская армия отбросит любой доклад о драконе в лицо Алькуфу. У лейтенанта не было выбора, кроме как защищать общину с теми ресурсами, что у него есть. Это выбор, знакомый каждому солдату. Но для Алькуфа Тейн был расходным материалом. Отрицаемым. Тейн знал, что Алькуф способен это провернуть. Достаточно намекнуть, что Тейн действовал по собственной инициативе — скажем, мстя за подрыв французскими спецслужбами «Радужного воина». Иностранный солдат, подозреваемый в терроризме, — если Тейн погибнет, если кто-то погибнет в этой операции, он станет идеальным козлом отпущения.
Тейн сильнее сжал подлокотник. Самый безопасный вариант — отсидеться под стражей четыре дня. Переждать. Тейн почти улыбнулся. Он не мог этого сделать. Он уже рвался к действию. Сидеть на месте в французской тюрьме, пока кто-то другой делает грязную работу? Нет уж. Защита жизней — это то, что делают солдаты, то, что делает он.
Но Жюль не заслуживала быть втянутой в это…
Он повернулся к ней.
— Я буду осторожен, если ты будешь, — сказала она.
Тейн улыбнулся. Он должен был знать.
Отойдя от окна, Алькуф хлопнул в ладоши.
— Отлично!
Но Тейн ещё не закончил с ним. Встав, он шагнул к лейтенанту, почти касаясь его лица своим.
— Да, мы согласны помочь, но я требую вашего слова: что бы ни произошло со мной, когда всё закончится, доктор Ашер сможет беспрепятственно вернуться домой.
Взгляд Алькуфа скользнул к окну.
— Лейтенант?
— Да, да, — быстро сказал Годфруа. — Гарантии. Они у вас есть. Скажи ему, Алан.
Алькуф повернулся, его глаза сузились.
— Даю вам слово.
Встав, Жюль разгладила шорты и взяла поднос у Ломпеша.
— Хорошо, если вы, мальчики, закончили мериться тестостероном, мне понадобится лаборатория.
Годфруа повёл её к двери.
— Моя племянница — учитель химии в лицее Робера Гарнье, — сказал он. — Она вам покажет.


Тейн перекинул винтовку через плечо. Закрепив наушник рации, он оглядел комнату. Мужчины в полной экипировке для подавления беспорядков набивали карманы энергетическими напитками и батончиками. Тейн сделал то же, добавив к снаряжению нож для джунглей. На столе осталось две гранаты М67.
— Знакомы с ними? — спросил Алькуф.
Тейн взял одну, прикинув вес в руке.
— Их используют Силы обороны Новой Зеландии.
— Тогда они ваши. Мои люди не обучены ими пользоваться.
Тейн пристегнул гранаты к поясу.
— Когда прибудет остальная команда?
— Это все, — ответил Алькуф.
— Пятеро против дракона? Неудивительно, что вам нужна моя помощь.
Француз бросил на него сердитый взгляд.
— Прямо сейчас трое моих людей идут за этими крабами через трубы и каналы под городом. Они вызвались добровольцами, несмотря на риск быть ужаленными и съеденными заживо. Они не знают, куда их приведут крабы и что они найдут. — Он шагнул ближе, так что Тейн почувствовал его дыхание. — Это одни из самых храбрых людей, которых я знаю.
Поправив ремень на плече, Тейн кивнул.
— Лучше один храбрец, чем пятьдесят трусов.
Алькуф отступил, изучая его. Через мгновение он кивнул одному из жандармов.
— Это Ги. Он говорит по-английски.
Ги протянул руку для рукопожатия.
— Ги Ломпеш, сержант МакКенна. Рад знакомству.
Широкоплечий для своих двадцати с небольшим, он показался Тейну знакомым.
Тейн приподнял бровь.
— Ломпеш?
— Да, да, он сын мясника, — перебил Алькуф. — У нас нет времени на аперитивы и болтовню. Это Брюно, вон там Тьерри, а коротышка — Паскаль Ле Канню.
С гранатомётом в руках Ле Канню пожал Тейну руку.
— Мой портной богат, — сказал он, ухмыляясь.
— Простите?
— Мой портной богат. Ле Канню учит английский, — пояснил Ломпеш.
— А, понял. — Тейн улыбнулся Ле Канню. — Это здорово.
— Пожалуйста, как это называется? — Ле Канню похлопал по оружию на бедре.
— Гранатомёт?
— Гранатомёт, да. У меня гранатомёт, — сказал жандарм на ломаном английском, слово «гранато» прозвучало скорее как полоскание горла.
Тейн показал ему большой палец.
— Отлично.
И это было так: гранатомёт был нужен для охоты на дракона, хотя в тесном пространстве его эффективность была под вопросом. Но других не было, так что Тейну придётся обойтись ручными гранатами. Примерно та же мощь, меньше веса.
Алькуф продолжил:
— Только Ломпеш говорит по-английски. Остальные — нет. Или знают пару слов. Придётся использовать жесты. — Лейтенант перешёл на французский. Тейн услышал своё имя и слова «солдат новозеландец»…
— Знакомы с кларионом, сержант? — спросил сын мясника. Видя замешательство Тейна, Ломпеш кивнул на винтовку. — Кларион, горн. Так мы называем FAMAS.
Тейн осмотрел оружие. Предохранитель, одиночный огонь, автоматический режим, и крошечная спусковая скоба, из-за которой перчатки были исключены. Новозеландские Steyr имели скобу побольше, но, возможно, FAMAS превосходил их по пробивной силе. Тейн надеялся на это, учитывая, что они идут на дракона. Он указал на спусковой крючок.
— Нажимать здесь?
Ломпеш хмыкнул.
— Это всё, что вам нужно знать.
Прижав руку к наушнику, Алькуф поднял ладонь, требуя тишины.
— Это Тату. Они что-то нашли.
Через двенадцать минут солдаты собрались на окраине города, теперь их было девять, включая Тату, Росси и Лалу. Они стояли по колено в воде канала у входа в тоннель, уходящий в стену. Чёрный, скользкий от слизи, вход был перекрыт массивной железной решёткой, теперь висевшей под углом, с сорванным замком.
Оставив Лалу у входа, Алькуф подал знак Тату, который пошёл первым, ведя их в темноту.
Тоннель быстро уходил вниз, потолок опускался под канал. С каменной кладки стекала вода, образуя ручей, текущий в глубину земли. Вода, доходившая до лодыжек, проникала сквозь ботинки Тейна, холодя ноги.
— Я думал, тепло должно подниматься вверх, — пробормотал Ломпеш. — Холод пробирает от ног. Если мы ещё долго пробудем в этой воде, мои яйца отмёрзнут.
Тейн плотнее запахнул воротник, когда ледяная капля скатилась по шее. Он бывал в тоннелях раньше, но что-то в этом месте заставляло его дрожать.
— Что это за место?
— Каменоломня. Отсюда брали камень для строительства канала и города. Под городом сотни таких тоннелей.
— Есть другие входы?
— Несколько. Город замуровал их все ещё до моего рождения. После того, как группа подростков заблудилась и погибла здесь.
— Это объясняет, почему здесь ощущение склепа, — сказал Тейн.
— Будем надеяться, не нашего, — ответил младший Ломпеш.


Жюль перевернула личинку стилусом, пока Сандрин, племянница Годфруа, придерживала поднос. Личинка напоминала волосатую гусеницу. Жюль ткнула её снова. Щетинки существа ощетинились, выбросив облако тонких нитей.
Вздрогнув, Жюль отшатнулась, опрокинув открытую банку колы, которая разлилась по столешнице.
— Чёрт! — Сандрин отдёрнула руку, встряхнув пальцем.
— Попало? — Жюль подняла банку. Чёрная жидкость капала со стола.
— Нет, ничего. Просто испугалась. Я не ожидала, что оно шевельнётся.
Жюль схватила Сандрин за запястье, осмотрев её руку в перчатке. Едва видимые, крошечные волокна прилипли к латексу, как пух чертополоха. Электростатический эффект? Или шипы были зазубренными, как у дикобраза, легко вонзаясь, но требуя в три-четыре раза больше силы, чтобы их вытащить?
Осторожно Жюль сняла перчатку с Сандрин, бросив её в металлический контейнер для отходов. Взяв лупу, она внимательно осмотрела палец. Несколько волокон пробили перчатку. Неужели шипы личинок служат только для защиты? Они слишком малы, чтобы внедрять яйца? Но кончик пальца Сандрин уже покраснел.
Сандрин побледнела.
— Я смою их…
— Боюсь, уже поздно.
Свободной рукой Сандрин указала на ряд лабораторных столов у окна.
— Жюль, в… ящике… третий слева. Скальпели.
Жюль бросилась к ящику, на бегу срывая упаковку со стерильного скальпеля. У стола она замешкалась.
— У нас нет анестетика.
Сандрин покачала головой.
— Мой дядя сказал, что Бенуа потерял ногу, — спокойно произнесла она. — Ничего, скальпель…
Жюль не стала ждать. Она отрезала подушечку пальца Сандрин. Хлынула кровь. Сандрин, сдерживая гримасу, выдохнула. Она дала ране покапать в контейнер с образцом несколько секунд, затем сжала руку, останавливая кровь.
— Не советую тебе заниматься преступной деятельностью, — сказала Жюль. — Твой отпечаток пальца теперь будет слишком заметным.
Сандрин слабо улыбнулась.
— Давай понаблюдаем за этим некоторое время. Где ваша аптечка?
— Там, на стене.
В аптечке нашлась коробка долипрана. Жюль проверила состав на упаковке. Парацетамол. Она дала пару таблеток Сандрин, затем достала марлевую повязку и наложила её на рану.
— Как ты оказалась здесь, преподавая в школе, Сандрин? Большинство людей бегут из родного города, как только могут.
— О, я пыталась уехать. Добралась до Лиона. После докторской я работала в частной исследовательской организации: компании, которые не могли позволить себе собственные лаборатории, отдавали нам работу. Это было здорово — много разнообразия. Я проработала там пять лет, но потом получила плохой отзыв от коллег. Один из моих коллег-мужчин счёл моё присутствие в лаборатории отвлекающим.
Жюль слышала подобные истории раньше.
Сандрин пожала плечами.
— Я ушла и стала учителем. Теперь я заведую кафедрой естественных наук.
— Значит, на вершине стеклянного потолка.
Сандрин ухмыльнулась.
— Точно. У меня своя лаборатория, и мои студенты замечательные. — Она подняла повязку и улыбнулась. — И похоже, все мои пальцы на месте.
— Дай посмотреть. — Жюль приподняла марлю и медленно выдохнула. Кожа вокруг раны была розовой и здоровой. Никаких признаков зарывающихся личинок. Жюль наложила повязку и закрепила её. — Мы не можем продолжать отрезать куски у заражённых. Нужно найти способ их остановить.
— Возможно, мы могли бы убить их пестицидом, но, подозреваю, оболочка их защищает.
— Плюс, опрыскивать людей пестицидами — не лучшая идея.
— И это тоже.
Жюль снова взглянула на личинку.
Чёрт!
Она плеснула колу в контейнер с образцом, загрязнив его.
— Осторожно, — предупредила Сандрин, когда Жюль проверила личинку стилусом, на этот раз готовая к движению. Но существо не шелохнулось.
— Может, личинки не выживают долго вне хозяина? — предположила Жюль.
— Это легко проверить — используем личинок, которые росли в куске кожи, что ты отрезала с моего пальца. — Жюль пришлось признать, что у женщины железные нервы. — Если только это не кола?
Сандрин нахмурилась.
— Разрушение клеток из-за фосфорной кислоты?
— Или лимонной, или угольной кислоты. Или их комбинации?
— Не верю. Эти кислоты слишком слабые, чтобы нанести реальный ущерб.
Жюль согласилась, что это маловероятно. Слухи о том, что кола может растворить гвоздь или стереть эмаль с зубов, были городскими мифами. Но газированные напитки — недавнее изобретение, по крайней мере, с точки зрения пелюды. Городской миф, чтобы убить миф? Идея была настолько абсурдной…
Жюль скинула лабораторный халат, перебросив его через стул. Был только один способ проверить.
Сандрин подняла взгляд.
— Доктор Ашер? Жюль? Куда ты?
— Назад в переулок, где умерла та женщина.


После двадцати минут спуска Тату повёл их влево в тоннель, тогда как вода продолжала течь прямо в какие-то водостоки. По крайней мере, теперь они были на суше. Они шли по каменному коридору, пока не появился широкий проход, уходящий направо. Пещера. В очках ночного видения Тейна вход напоминал гигантскую зелёно-чёрную пасть.
Они подкрались ближе. У входа в пещеру, прижавшись спиной к скале, Алькуф жестом показал Тейну, чтобы тот посмотрел первым, указав двумя пальцами на глаза и на вход.
Конечно. Тейн был расходником. Но всё же стоило выяснить, с чем они столкнулись. Он глубоко вдохнул, поднял оружие и медленно вошёл в грот.
Боже. Пещера не была рукотворной. Увешанная скальными выступами, она была покрыта теми же волосатыми крабами, что вырвались из живота матери Бенуа. Словно гирлянды в торговом центре на Рождество, они висели на стенах, потолке, забились в трещины скал, повсюду. Пол же был усеян обломками, в центре возвышалась куча, резко выделяющаяся на зелёном фоне… Кости. Горы костей, словно отходы бойни. Тейн разглядел несколько черепов: грызунов, собак, овец, лошадей и человеческих…
— Ну? — прошептал Алькуф, когда Тейн вернулся в тоннель.
— Это питомник тех крабов.
— Сколько? Они двигаются?
— Миллионы. Двигаются, но не бегают — просто шевелят шипами, как водоросли. И ещё…
Алькуф перебил:
— Дракон, МакКенна. Ты его видел?
Тейн покачал головой, но в этот момент из пещеры раздалось низкое шипение. Кровь застыла в жилах. Он там? Как Тейн его не заметил? Приложив палец к губам, он снова скользнул в пещеру. Осторожно, чтобы не задеть крабов, он укрылся за валуном и выглянул.
Тейн не знал, каким представлял себе дракона. Что-то более сказочное, быть может. Или напоминающее динозавра. Но уж точно нечто более внушительное. Вместо этого пелюда напоминала крупного лохматого козла, но с длинной мускулистой шеей, гладкой змеиной головой и хвостом. Она выглядела как результат какого-то безумного генетического эксперимента. Склонившись над костью, она грызла остатки хряща. Должно быть, она пряталась в расщелинах в глубине пещеры. Дракон зашипел, и даже на расстоянии вонь была тошнотворной.
За спиной Тейна щёлкнул предохранитель. Хрустнул гравий.
Дракон бросил кость, резко повернув змеиную голову на звук. Тейн проверил крабов, ожидая, что они хлынут со стен. Они остались на месте, явно равнодушные к происходящему.
— Чёрт! — выругался кто-то.
Тейн оглянулся. Алькуф не стал ждать. Тату теперь был по другую сторону входа, но внутри пещеры Росси лежал на земле — споткнулся о кость. Почему Алькуф не дождался разведки Тейна? Знал ли он уже, с чем они столкнулись?
Пелюда снова зашипела, и Тейн повернулся к ней. Горло сжалось. Лохматая шерсть дракона ощетинилась, превратившись в иглоподобные шипы, почти удвоив его размер, как у кошки с поднятым загривком. Чёрные шипы блестели, очки ночного видения улавливали каждый блик света.
Тейн поднял винтовку, прицелившись в нижнюю часть груди существа. Но Алькуф бросился через проход, прикрывая упавшего. Тейн выругался. Пока Росси поднимался, Алькуф вскинул пистолет Sig и выстрелил.
Пуля срикошетила от дракона, ударив в стены и сбив на пол дождь крабов. Крабы бросились обратно к стенам. Пелюда осталась невредимой.
Тейн готов был закричать. Что за дежавю. Шипы дракона отразили пулю. Лучше бы они взяли щиты жандармов.
Разъярённая пелюда ринулась к Алькуфу, её когтистые лапы, как у ящера, дробили кости, пока она неслась через пещеру. Она широко раскрыла змеиную пасть и зашипела. Тейн подавил рвотный позыв от вони.
— Стреляйте, стреляйте! — скомандовал Алькуф, когда вокруг него посыпался град шипов.
Жандармы открыли огонь. Росси бросился в укрытие.
Тейн стрелял, стрелял снова. Тату делал то же с другой стороны. Без толку. FAMAS не был эффективнее Sig. Пули рикошетили повсюду, но не пробивали шипы. Они были как частокол вокруг маорийского укрепления.
Не обращая внимания на их обстрел, пелюда взмахнула лысым хвостом над головой, вонзив шип толщиной с ножку стола глубоко в горло Росси. Жандарм, стоявший прямо, дёрнулся и замер. Пелюда выдернула шип. Росси рухнул лицом вниз, чёрная кровь хлынула из его шеи.
Продвигаясь в пещеру, используя камни как укрытие, Алькуф и его люди снова открыли огонь: Алькуф и Тату с дальнего края, Тьерри и Брюно за спиной Тейна, Ле Канню с гранатомётом — в стороне. Ломпеш бежал вглубь, пользуясь отвлечением, чтобы обойти пещеру по краю, уворачиваясь от падающих крабов и камней.
— Ломпеш, у тебя есть план? — крикнул Тейн поверх стрельбы.
— Легенды говорят, что хвост уязвим. — Ломпеш укрылся за камнями, когда пуля просвистела над его головой. — Я решил проверить, правда ли это.
Тейн вскочил. Иногда в легендах есть правда.
— Иду с тобой. И будь осторожен — уязвим он или нет, этот хвост смертелен.
Тейн карабкался через кости, когда Ле Канню опустился на одно колено и схватил Росси за куртку, собираясь вытащить его тело из пещеры. Но Росси был сложен как регбист-нападающий, а Ле Канню — как полузащитник, так что он протащил тело лишь на пару метров, когда дракон выплюнул струю чёрной слюны, попав ему прямо в грудь и отбросив назад. Жандарм взвизгнул. Его форма зашипела, дым поднимался, пока ткань растворялась.
Что за чёрт? Теперь чудовище плюётся напалмом?
Оставив Росси, Ле Канню отползал назад, пытаясь выйти из зоны поражения этой плюющей пасти.
Заметив опасность, Ломпеш закричал и бросил камни, которые звякнули в обломки. Это сработало: пелюда повернулась к угрозе в глубине пещеры.
Тейн прыгнул, скользя к Ле Канню, как игрок в крикет, и опустив голову, чтобы избежать удара хвоста. Он вытащил нож и взмахнул им. Глаза Ле Канню расширились, когда Тейн разрезал его одежду от пояса до шеи. Чёрная рана покрывала грудь и живот.
— Снимай! — крикнул Тейн, показывая жестом, как снять куртку. В этом не было нужды: Ле Канню уже сбрасывал её, бросив гранатомёт. Тейн схватил его за свободную руку и потащил к выходу из пещеры.
Алькуф и его люди тоже отступили в тоннели. Поняв, что их огневая мощь бесполезна, они поспешно пристегивали штыки к своим FAMAS.
— Ломпеш!
— Я в порядке!
Как хлеб в тостере, сын мясника застрял между двумя большими камнями в глубине пещеры, укрываясь от града шипов. Дракон извивался, хлеща хвостом, чтобы достать его.
— Алькуф! — крикнул Тейн через вход в пещеру. — Ломпеш сейчас получит шип!
— Да, но хвост открыт.
Алькуф подал знак французам, которые бросились на существо с поднятыми штыками. Тейн заметил, что Алькуф не включил его в приказ. И не рассказал о слабости хвоста. Не успев примкнуть штык, Тейн схватился за нож и бросился вслед за ними.
Люди Алькуфа продвигались, растянувшись полукругом позади существа. Внезапно Брюно метнулся вперёд и ударил по лысому хвосту. Как только он отступил, Тату нанёс удар. Дракон плюнул кислотой. Тьерри отпрыгнул.
Таков был план. Они были волчьей стаей, изматывающей добычу. Ле Канню шагнул вперёд, чтобы взять свою очередь, когда дракон резко хлестнул хвостом вбок, подхватив Брюно. Как корова, отгоняющая мух, существо прижало жандарма к своему боку, шипы пронзили его тело.
С широко открытыми глазами Брюно хмыкнул. Он посмотрел на своё тело, шипы привязали его к пелюде, как муху к липкой ленте. Прежде чем кто-то успел среагировать, хвост хлестнул назад, подхватив Тату и швырнув его через пещеру. Ошеломлённый, Тату ударился о стену, скользнул вниз по её покрытой крабами поверхности, кожа на его шее стекала, как смородиновое желе.
Не было времени горевать. Хвост снова хлестал, и на этот раз целью был Алькуф. Но лейтенант, будто завороженный, не отрывал взгляда от тела Тату. Ещё мгновение — и шипы вонзятся в него.
Чёрт.
Гранатомёт Ле Канню! Он был на полу. Тейн бросился на землю, скользя через кости, чтобы схватить гранатомёт одной рукой. Он подкатился к Алькуфу, сбив его с ног. Алькуф рухнул, хвост пелюды пролетел над его головой, сорвав шлем.
— Чёрт!
Тейн рванулся вперёд, и лезвие его ножа рассекло воздух, впиваясь в хвост чудовища. Металл вошёл глубоко, до самой рукояти. Пелюда взвыла — пронзительно, почти по-человечески, — и тёмная кровь хлестнула на камни. Существо резко развернулось, змеиная голова с щелевидными зрачками на мгновение замерла, впиваясь в Тейна ненавистью. А потом пасть распахнулась — шире, чем казалось возможным, обнажая ряды игловидных зубов.
Тейн вскинул гранатомёт и с силой вогнал ствол в зияющую пасть чудовища. В этот миг чьё-то тело обрушилось на него сзади, придавив всей тяжестью — неведомый союзник или враг, добавивший свой вес к смертельной схватке.
— Нет! Отойди! — крикнул Тейн. Он не осмеливался стрелять, рискуя жизнью того, кто был за ним. Придётся душить тварь. Он вдавил гранатомёт глубже. Чудовище захрипело, из его глотки хлынул смрад, от которого перехватило дыхание. Но вместо того чтобы ослабить хватку, пасть разинулась ещё шире - будто сама тьма раскрывала свои объятия.
Тейн вспомнил черепа лошадей. Только не это. Неужели оно может отсоединять нижнюю челюсть, как змея? Пасть пелюды разинулась ещё шире. Существо извернулось, его смертоносные шипы на боках были в полушаге.
Душить не выйдет. Нужно стрелять. Он может погибнуть, как и человек за ним, но он должен рискнуть. Палец напрягся на спусковом крючке.
Ломпеш возник в поле зрения.
Чёрт.
Он был на линии огня. Если Тейн выстрелит, Ломпеш станет фаршем.
— Уйди! Прочь! — заорал Тейн. Его тело дрожало от усталости, ботинки скользили. Его силы таяли с каждой секундой. Неважно, попадёт ли в Ломпеша — выбора не оставалось. Палец уже сжимал спуск
Раздался влажный хруст стали о кость. Дракон содрогнулся и обмяк. Ломпеш вонзил штык в мозг твари.
— Всё кончено, — сказал он.
Задыхающийся Тейн разжал пальцы. Гранатомёт, облепленный кровавой слизью, с глухим стуком упал на камни. Голова чудовища рухнула следом, будто подрубленный дуб.
Ле Канню подхватил Тьерри под локоть, поднимая его. Алькуф механически поправил шлем, его лицо было каменным.
А на боку остывающего дракона застыла последняя гримаса Брюно — оскал, превратившийся в вечную насмешку над смертью.


Рация затрещала.
— Годфруа?
— Тейн, слава богу, ты в порядке. Это я, Жюль.
— Не все в порядке, Жюль. — У стены тело Тату готово было лопнуть.
Тейн услышал её вздох в помехах.
— Я в ратуше. Мясник с женой здесь, — прошептала она.
— Ломпеш в порядке, но мы потеряли других. Шипы заразили их. У нас ещё питомник волосатых крабов, но пока всё тихо.
— Тейн… — Она замолчала. — Тейн, насчёт шипов. Мы с Сандрин, возможно, кое-что обнаружили. Я вернулась в кафе. Помнишь банку колы, что разлилась на камнях? Лужа высохла, но краб всё ещё был зажат в трещине. Он не погиб — лишь впал в оцепенение. Когда я доставила его в лабораторию, существо постепенно пришло в себя, будто пробуждаясь от тяжёлого сна. Слабые кислоты, вроде колы, похоже, их парализуют. Это хорошо, потому что даёт время промыть и прижечь рану, пока личинки не закрепились.
Слишком поздно для Тату.
Тейн пнул тлеющие остатки куртки Ле Канню.
— Большая тварь — дракон — плевалась кислотой.
— Плевалась?
— Плевалась, брызгала.
— Это интересно.
— Что?
— В животном мире, если ты тратишь силы на производство химикатов, логично их использовать.
— Это защитный механизм?
— Возможно. Но за последние пятьсот лет? Как думаешь, сколько хищников у пещерного дракона?
Тейн наклонился, чтобы поднять нож.
— Хороший вопрос. — Пауза. — Жюль?
— Ты сказал, крабы были тихими?
— Ага. Они висят на стенах, занимаются своими делами. Но стоит лишь потревожить — и мгновенно превращаются в смертоносный рой
— Подожди… — В рации послышались голоса. Когда Жюль вернулась, она сказала: — Тейн, вам нужно убираться оттуда. Всем. Немедленно.
— Но дракон мёртв, Жюль. Мы его убили.
— Тейн! Пожалуйста, уходите. Кислота дракона, возможно, удерживала крабов в спячке. Как феромоны королевы муравьёв, которые дают знать рабочим муравьям, выращивать принцесс или трутней. Без успокаивающего эффекта кислоты, мы с Сандрин думаем, это запустит следующую фазу их жизненного цикла. Взрослую фазу.
Желудок Тейна сжался. Он оглядел пещеру. Пока он говорил с Жюль, крабы начали сползать со стен, падая на землю. Тысячи, возможно миллионы, пришли в движение: каждый с полным набором смертоносных шипов, каждый, если хорошо питаться, способен вырасти в полноценного дракона. Пелюды вылуплялись. И единственным источником пищи были…
— Тейн, мы использовали горелку Бунзена…
— Надо идти.
— …огонь их убивает.
Тейн уже кричал оставшимся:
— Отступаем! Прочь из пещер! — Он надеялся, что его тон передал всё, что нужно.
Тьерри наклонился, чтобы поднять тело Росси, таща его в тоннели, ботинки мёртвого скребли по гравию.
Ломпеш замер, его взгляд метнулся от Брюно к Тату.
— Оставь их! — Алькуф потянул Ломпеша за рукав к тоннелям.
Тейн был в нескольких шагах позади, рядом с Ле Канню, когда отрубленный хвост пелюды рефлекторно хлестнул, опрокинув кучу костей. Оба прыгнули, Тейн приземлился по другую сторону кучи, но Ле Канню не повезло: человеческий череп покатился под его ноги. Готовый к первому прыжку, жандарм не ожидал второго. Он наступил на череп, лодыжка хрустнула. Потеряв равновесие, он врезался в стену, скользя вбок. Его солдатские рефлексы сработали, и он откатился от стены, но не успел: крошечные существа задели его тело, шипы вонзились в бок, как булавки в подушечку.
Тейн сокращал расстояние до него, когда Ле Канню поднял винтовку. Целясь в Тейна. Тейн замер. Шип пронзил глаз Ле Канню. Личинки хлынули в глазницу, ткани вздулись, глаз превратился в щель. Подняв подбородок, Ле Канню указал на гранатомёт.
— Дай. — Он был спокоен. Он уже видел свою смерть. — Гранатомёт, — тихо сказал он. Он указал пальцем на потолок пещеры.
Тейн передал ему гранатомёт. Постучал двумя пальцами по часам.
— Одна минута.
Ле Канню отмахнулся. Белая личинка выползла из его глаза и поползла по щеке.
— Иди, быстро!
— Где Паскаль? — потребовал Алькуф, когда Тейн догнал их.
— Его зацепили шипы, — сказал Тейн, заметив, как сжалась челюсть лейтенанта. — Он собирается взорвать пещеру.
Алькуф кивнул.
— Тогда нам лучше поторопиться.
Ломпеш вёл, так как Тату был мёртв. Тейн считал шаги. Четыре минуты. Взрыва нет. Ле Канню, должно быть, сожрали до того, как он успел обрушить потолок, бедняга. Алькуф, похоже, пришёл к тому же выводу, потому что вскоре остановил группу. Тейн почувствовал, как пот остыл на шее. Придётся вернуться.
— Я пойду с тобой, — сказал Ломпеш, но Тейн покачал головой.
— Иди, — сказал он. — Помоги Тьерри с Росси. Я справлюсь.
— Да, пусть новозеландец это сделает, — рявкнул Алькуф. Он двинулся дальше.
Ломпеш бросил взгляд на спину Алькуфа, затем повернулся к Тейну.
— Что бы ни случилось, я позабочусь, чтобы лейтенант сдержал слово.
Они пожали руки, и сын мясника побежал, оставив Тейна одного.
Тейн бросился обратно по тоннелю. Он не дошёл до пещеры: очки ночного видения показали массу крабов, хлынувшую в тоннель волной. Местами эта масса достигала колен. Гранатомёт был бесполезен. Вернуться за ним не было шансов. Придётся использовать М67. Не для этого ли Алькуф дал ему гранаты? Чтобы свалить всё на обезумевшего киви и сохранить документы чистыми?
Ты и правда натворил безумных дел, МакКенна.
Тейн пробежался глазами по потолку, ища место, где можно обрушить свод. Ла-Ферте-Бернар стоял над этим лабиринтом. Что, если он уничтожит весь город? Придётся рискнуть. Другого выхода нет. Эта кишащая масса не должна выбраться из пещер. Тейн заметил глубокую трещину в камнях. Это должно сработать.
Он выдернул чеку из гранаты, швырнул её и бросился в боковой проход.
Взрыв прогремел по тоннелям, сотрясая кости. Обломки и камни обрушились, наполнив тоннель пылью и шумом. Тейн затаил дыхание, ожидая сокрушительного удара, который сломает ему спину и похоронит заживо. Этого не случилось.
Когда гул стих, Тейн поднял голову. Он запечатал тоннель, и город не обрушился на него!
Он осмотрел завал на предмет трещин. Ничего. Стена из валунов была прочной, и, кроме полудюжины крабов, которых он раздавил ногами, легенда о пелюде была похоронена за ней. Глубоко выдохнув, Тейн повернулся, чтобы начать подъём на поверхность. Надеюсь, путь наружу не заблокирован.
Внезапно краб упал с потолка, приземлившись на его руку без перчатки.
Чёрт. Пропустил одного.
Тейн быстро смахнул существо, растоптав его ботинком.
Нет, нет, нет.
Он проверил кожу, чувствуя, как кровь отхлынула от лица. В запястье торчал крошечный шип.
Сердце Тейна заколотилось. Чёрт.
Он сосредоточился, замедляя пульс, и вытащил нож из ножен, соскоблив шип. Тот отвалился, словно обычное пчелиное жало.
Не умирай, не умирай. Ты обещал Жюль.
Он вонзил нож в запястье, срезая слой кожи. Больше он ничего не мог сделать. Если шип успел сработать, он будет мёртв через минуты.
Тейн осел на землю, прислонившись спиной к каменной стене, и смотрел, как запястье начинает опухать, сопротивляясь желанию почесать. Как такая мелочь может быть столь смертоносной?
Он подумал о матери Бенуа, о Ле Канню, Тату и Брюно. Пелюда принесла жестокие смерти, и его ждала следующая. Он не мог позволить личинкам, уже обосновавшимся внутри, сожрать его тело. Если он это сделает, пелюда вырвется, и весь противоестественный цикл начнётся заново…
Тейн отстегнул гранату и мягко перебрасывал её из руки в руку. Огонь их убивает. Это последнее, что сказала Жюль. Сердце Тейна сжалось при мысли о ней. Он дал ей слово быть осторожным. И себе — куда более важные обещания. Их общая история только начинала складываться, и после этого отпуска... после должны были быть годы. Теперь эти мечты рассыпались в прах.
Стоп..
Жюль сказала, что кислота их успокаивает. Что кислота погружает крабов в спячку. Тейн машинально сунул в карман банку энергетика, собирая снаряжение — привычный жест, сейчас ставший последней надеждой. Может, в нём хватит кислоты, чтобы притупить личинок? Достаточно, чтобы добраться до поверхности, прежде чем они его сожрут? Если он доберётся до канала, возможно, Жюль или кто-то ещё сможет извлечь яйца и личинок, возможно, без ампутации руки…
И разве это не разозлит Алькуфа?
Стиснув зубы, Тейн провел лезвием по запястью, срезая лоскут кожи вокруг вонзившегося шипа. Кровь тут же выступила темными каплями, но он уже перевернул банку — едкий энергетик хлынул в зияющую рану. В призрачно-зеленом свете очков жидкость казалась густой, как деготь, медленно просачиваясь между камней, будто сама земля впитывала его отчаянную попытку выжить.
Боль стихала – то ли от напитка, то ли от потери крови. А может, просто смерть решила дать ему передышку перед финалом. Но Тейн знал: даже призрачный шанс стоит того, чтобы за него цепляться. Ведь пока есть хоть капля надежды – есть и бой.
Плеснув остатками напитка на полевой бинт, Тейн обмотал его вокруг запястья. Затем встал и побежал.