«Рождественская песнь» Лиза Васкес

Кэрол заснула под звуки потрескивающего огня и чувствуя его тепло на своих юных щеках, улыбаясь при мысли о рождественских утренних снах. В ее комнате и так было тепло, но, завернувшись в свой любимый афган, она почувствовала дополнительный комфорт. Через два дня было не только Рождество, но и ее день рождения, а в этом году ей исполнится семь лет.
Запахи из кухни, где ее мама и бабушка готовили выпечку, поднимались наверх, пока, наконец, ее маленькое сознание не унеслось туда, о чем мечтают маленькие девочки.
Страшные звуки, от которых она проснулась, - это то, от чего не должен просыпаться ни один ребенок. Едва пришедшая в сознание девочка была так напугана этими звуками, что потеряла контроль над своим мочевым пузырем. Между ее ног образовалась теплая лужица, но она не могла пошевелиться, только смотрела в темноту большими и круглыми, как блюдца, глазами.
Она чувствовала, как ее дыхание переходит в короткие, быстрые всплески, чтобы ее крошечные легкие наполнились как можно большим количеством кислорода. Страх навалился на ее грудь, вдавливая ее в матрас своей тяжестью. Лишь крики поднимались по старой деревянной лестнице, скользили по стенам и сотрясали кровать своим отчаянием.
Когда они прекратились, тишина была столь же мучительной для ее ушей. Они продолжали звенеть, дезориентируя ее, и когда она села, вся комната покачнулась вокруг нее.
- П-папа?
В комнате, которая вдруг стала намного больше, ее голос звучал тоненько и хрупко. Она прислушалась, но ответа не последовало. Внутри нее поднялась паника. Кровь прилила к замерзшим конечностям, а слезы замерзли на раскрасневшихся щеках.
- Папа, где ты? Что происходит?
В открытом дверном проеме царила тишина, а на стенах лежали тени от мерцающих свечей. Мысль о том, что ее родителям грозит опасность, была единственным источником мужества, достаточно сильным, чтобы заставить ее двигаться так, как она это делала сейчас, свесив одну ногу с кровати, пока ее пальцы не коснулись холодного пола.
Она замешкалась, молясь, чтобы голос отца вернулся сквозь черноту, прежде чем ей придется заставить вторую ногу встретиться с первой. Кэрол почувствовала, как горло сжалось, когда она попыталась сглотнуть, и зубы начали стучать. Она дышала так быстро, что голова начала слабеть. Чтобы успокоиться, она потянулась к прикроватной тумбочке и вздрогнула. Ее пальцы коснулись четки.
Ее охватило чувство надежды, и она собрала их в ладонь, прижав к груди, но облегчение было недолгим. Сзади послышался тяжелый звук шагов, приближающихся к ней. После стольких лет, когда отец поднимался по ним, чтобы поцеловать ее на ночь, Кэрол знала, что, кому бы они ни принадлежали, это не он.
Прохладный воздух напомнил ей, что ее ночная рубашка промокла, а тонкая ткань прилипла к бедрам. Пропитанная запахом мочи, она побежала и спряталась за панелью плотных штор, сбитых вместе по обе стороны окна.
Тяжелый звук шагов приближался, и она прижалась спиной к стене. Как и подобает человеку, девочка должна была увидеть лицо того ужаса, который разбудил ее этой ночью. Она должна была увидеть объяснение крикам, пока ее воображение не отправило ее в безумие. Поэтому, как можно осторожнее, она наклонилась вперед и заглянула в дверной проем. Лучи луны светили на нее, как прожектор, ожидая появления звезды.
Поначалу от пола до двери тянулись лишь длинные тени. Кэрол задрожала не только от холода, но и от предвкушения того, кому или чему принадлежала тень. С каждым шагом тень становилась все ближе, и сердце девушки билось о ребра, словно птица, отчаянно пытающаяся вырваться из клетки.
Сначала показалось копыто. Огромное толстое копыто, блестевшее свежим снегом.
На месте копыт выросли корни. За копытом тянулся светлый мех, покрывавший ноги, как у ягненка. Маленькая девочка едва успела осознать это, и ее легкие издали шокированный вздох. Этот минутный шепот привлек внимание животного.
В дверном проеме появилось существо: призрачное и ужасающее одновременно. Его глаза блестели, как отцовское виски, золотые и неестественные. Он мог видеть Кэрол. И не просто видел, а видел ее насквозь. Маленькая девочка чувствовала, как взгляд существа проникает сквозь ее кожу и затрагивает все внутри нее.
На голове у существа были рога, как у барана, которые закручивались в спираль на фоне медовой гривы. Он был одет. Да, одет, в звериные шкуры, припорошенные свежевыпавшим снегом, который теперь таял, превращаясь в мелкие бусинки, похожие на драгоценные камни, и гипнотизировал Кэрол из ее укрытия.
Против собственной воли она вышла из-за штор и направилась к зверю. Крик рвался из ее легких, но не находил выхода. Она широко открыла рот, но почувствовала, как что-то сжимает ее горло.
Прекрасный ужас наклонился вперед, и Кэрол смогла разглядеть его черты более отчетливо. Его лицо было залито кровью, кровью матери Кэрол. Девочка пыталась освободиться от чудовищной хватки, удерживающей ее на месте, но существо наклонилось вперед и сделало глубокий вдох, вдыхая запах Кэрол.
Когда он отпрянул назад и улыбнулся, Кэрол увидела ряды зазубренных зубов и клочья волос ее матери между ними. Крик, запертый в ее маленьком горле, начал бороться за свободу, издавая рвотные и булькающие звуки.
- Даааааа, - шипело чудовище, - крииииик!
Подобно звуку, разбудившему ее от этого кошмара, Кэрол наконец смогла высвободить отвращение и шок. Сила ее крика разрывала нежные ткани горла, но она продолжала, несмотря на боль, пока воздух не закончился в легких.
Глаза чудовища закрылись, соблазненные звуком, а когда оно снова открыло глаза, Кэрол увидела в них голод. Все, что было у девочки для защиты, - это четки и молитва, поэтому она закрыла глаза, поднесла четки к губам и начала молиться.
- Святой Михаил Архангел, защити нас в день битвы. Будь нашим защитником от нечисти и коварства.
Не успела Кэрол произнести последнее слово, как почувствовала, что ее тело падает, а голова тяжело и больно ударяется о землю. Она попыталась сесть, чтобы посмотреть, что произошло, но от удара зрение затуманилось. Она могла различить только очертания. Вместе с ней и монстром там был кто-то еще.
- Папа?
Она ползла по полу в поисках спасения, отчаянно желая узнать, там ли ее отец. Ей нужно было знать, что он в безопасности и что он защитит ее.
Фигура увидела Кэрол, повалила зверя на пол и вонзила в его грудь нечто, похожее на меч, после чего повернулась и бросилась на Кэрол.
- О Боже! Что случилось? - закричала она, протягивая к нему руки.
Фигура наклонилась и показала свое истинное лицо, прижав один палец к губам:
- Ш-ш-ш.
Не издав ни звука, Кэрол обмякла.


Сколько бы поленьев Кэрол ни подкладывала в огонь, жар не проникал в ее кости. Смирившись, она откинулась на спинку кресла, испустив глубокий вздох. В воздухе перед ней висел шлейф конденсата. Крепкие, почти замерзшие пальцы вцепились в старый поношенный афган, который много лет назад сшила для нее мать, и она натянула его на себя. Все вокруг было таким холодным.
Позади нее ветер завывал в огромные соборные окна. Тонкие стекла дребезжали и дрожали в знак протеста. На небе, где ярко светила луна, не было ни облачка. Снежинки были такими огромными, что казалось, они плывут мимо, словно большие паруса, поднимающие корабли в полуночном океане.
- Дай мне, Господи, силы выстоять. Согрей меня в Твоей славе.
Молитва была произнесена, несмотря на то что она не была услышана.
Взяв с колен четки, она поднесла их к губам, чтобы поцеловать замерзший металл распятия, свисавшего с бусин.
Известно, что Кэрол с раннего детства повсюду носила с собой одни и те же четки. Дети часто дразнили ее за набожность, обзывая и исключая из игр, но это только укрепляло ее убеждения. Несмотря на их жестокость, она включала их в свои молитвы, а в темное время суток прохожие могли видеть ее силуэт за светом единственной свечи в окне второго этажа, пока не наступила ночь, когда были убиты ее родители и она исчезла.
Глаза Кэрол так и не восстановились после той ночи, когда на нее было совершено нападение в детстве. Мир превратился в массу размытых, одноцветных фигур. С той ночи, когда ей было семь лет, Кэрол больше никогда не могла нормально видеть, вплоть до 23 декабря. Опустив взгляд на улицу, она увидела фигуру, смотрящую на нее сверху. Это была годовщина той смертельной ночи, когда он появился, и она смогла его увидеть. Безумие искаженного мира расступится, и его лицо предстанет во всем своем блеске.
И она снова переживала это.
Снова и снова, каждый год, на протяжении почти ста лет. Битва между Зверем и фигурой повторялась, а дух Кэрол оставался запертым здесь, в лимбе, в качестве пешки и связующего звена с материальным миром.
Детей в городе приводили к ней домой и рассказывали эту историю, чтобы предостеречь их от слишком позднего засиживания в канун Рождества. Чтобы отогнать зло, они собирались вместе и закрывали глаза, распевая рождественские гимны при свечах.
- Почему мы должны держать глаза закрытыми? - спросил один из детей.
- Легенда гласит, что если ты поймаешь хоть малейший взгляд существа, то ослепнешь, - объяснила ее мать.
- Какого существа, мамочка?
- Того, что с копытами, Айви. А теперь будь хорошей девочкой и закрой глаза. Мы зажжем для тебя свечу. Когда услышишь, как остальные поют, присоединяйся.
Айви закрыла глаза и почувствовала прикосновение чьей-то руки. Ее брат Имон, слепой с рождения, стоял рядом с ней.
- Я знаю, что ты не видишь, Имон, но держи глаза закрытыми, - прошептала Айви.
Дети поняли, что уже пора начинать. Шорох одежды затих, а разговоры прекратились. Зазвонили церковные колокола, возвещая о времени начала, и все начали.
Первые ноты донеслись до окна, освещенного янтарным светом. Кэрол молча стояла перед стеклом, глядя вниз на единственную фигуру, которую она могла видеть. Слезы капали из ее глаз в предвкушении годовщины ее вечного ада.
Голос сопрано звучал выше и громче остальных, вызывая в памяти крики ее матери в ту трагическую ночь. Кэрол сжимала четки до крови в ладони. Позади нее раздался звук копыт зверя, заставивший ее обернуться. Она попыталась закричать, но ее голос пропал за завесой мира духов, и вместо этого мир снаружи услышал лишь звуки пения, доносящиеся из окна.
Фигура, которую Кэрол ждала каждый год, подошла к двери и остановилась. Медленно повернувшись, он посмотрел на слепого от рождения мальчика, который теперь мог видеть его чужими глазами. Чудовище смотрело на него глазами мальчика, и мальчик тоже видел его.
Дьявол улыбнулся мальчику, подмигнул ему и отправился спасать Рождество Кэрол.