«Око Божие» Майкл Б. Рэдбарн

Орден Тевтонских рыцарей, 1-й церковный воздушный полк (Кроваво-Красный Крест)
Основан в 2224 году во время Первой войны за пределами Земли (ПВЗ1). Полк прославился боевыми подвигами во время осады Святого Павла, где 17-е ватиканское поселение Аматус (см. Приложение 1), колонизированная планета в созвездии Антареса, подверглось нападению расы, впервые обнаруженной землянами и названной Скатами из-за близости их родной планеты к звезде Скат в созвездии Водолея.
Приложение 1: Милитаризация Католической церкви
Политика папской изоляции 2172 года была принята для использования огромных ресурсов и богатств Церкви с целью финансирования программы переселения за пределы Земли и создания цепи самообороняющихся планетарных колоний, посвящённых католицизму.
Справочник Тевтонских рыцарей, 5-е издание


За час до Дня Д…
Пётр, скромный послушник, стоял вместе со своим взводом на дрожащей палубе десантного корабля «Мария МакКиллоп», медленно разворачивающегося к целевой планете армады — Тикулус I. Это был первый штурм плацдарма в кампании Кроваво-Красного Креста, направленной на продвижение к родной планете Скатов — Акварии Майор. Задача? Нейтрализовать передовую базу Скатов, перерезать их линии снабжения, создать тактическую базу рыцарей и лишить этих дьяволов доступа к акварианским колониям Церкви. Битва обещала быть жестокой, но не менее яростной, чем кровавый след, оставленный этими чужаками в колониях. По обычаю перед боем Пётр приложил правую ладонь к эмблеме Кроваво-Красного Креста на левом плече своей формы. Он гордился тем, что был одной из многих рук, держащих меч Господень.
Сержант взвода, отец О’Доннелл, рявкнул приказы, и Пётр шагнул в строй к открытому трапу назначенного бронированного десантного корабля (БДК). В руке он держал боевой шлем, нервно постукивая по нему пальцами. За последние 170 часов гравитация корабля постепенно подстраивалась под условия поверхности планеты, а скафандр Петра регулировал свой экзоскелет, чтобы лучше выдерживать вес. Его рюкзак и бластер казались вдвое тяжелее обычного, и, несмотря на поддержку скафандра, они давили на плечи девятнадцатилетнего юноши, словно сама тяжесть миссии.
Палуба была на грани хаоса: колонны солдат загружались в вереницу БДК. Огневые машины поддержки, или «Звери», как их называли пехотинцы, стояли наготове. Впереди вспыхивали огни истребителей сопровождения, их могучий рёв эхом отдавался в груди Петра.
Его нога ступила на трап, когда начали опускаться защитные экраны, закрывая обзорные окна. Пётр мельком взглянул вверх, когда в поле зрения появилась цель. Тикулус I, освещённый солнцем, отливал странным красноватым оттенком. Позади, словно врата в небеса, простиралась великая планетарная туманность Геликса, известная человечеству как Око Божие из-за своей формы — немигающего небесного ока. Пётр перекрестился и ещё раз похлопал по Кроваво-Красному Кресту — на удачу.
Лейтенант взвода, диакон Габриэль, подгонял их с вершины трапа:
— Держитесь своих трёх секций! Альфа, Браво, Чарли — от левого борта к правому!
— Слушаемся, господин! — грянул общий крик.
Едва Пётр занял место в секции Браво, трап с грохотом закрылся, и белый свет сменился красным светом боевой готовности. Это был стремительный десант под палящим дневным светом — сущий кошмар для каждого воина, вопреки всем канонам, но каноны были забыты, когда Скаты обрушили свои ночные набеги на колонии.
Планеты врага, пригодные для жизни, находились ближе к их солнцу, чем Земля к своему, что вынуждало Скатов жить под землёй днём, выходя на поверхность лишь в прохладе их 40-часовой ночи, чтобы работать и строить свои козни. Пётр в последний раз проверил бластер перед вылетом, пересчитал импульсные гранаты и обоймы, чтобы убедиться, что у него достаточно огневой мощи. Они нападали на нас, пока мы спали, вспомнил он с горечью, переживший их набеги, единственный выживший в своей семье. Око за око, зуб за зуб, гласит Левит.
Диакон Габриэль пристегнулся последним:
— Запуск через пять секунд, господа. Увидимся на плацдарме.
Пётр откинулся на сетчатое сиденье, скрестил руки на груди, как и остальные рыцари, готовясь к старту.
— Три… Два… Один… — отсчитал Габриэль.
Пётр зажмурил глаза, когда сила инерции вдавила его в сетку, дыхание на миг остановилось, прежде чем он смог вдохнуть снова. Открыв глаза, он смотрел через смотровые щели вдоль бортов БДК. Это был его первый взгляд на армаду, и она была великолепна.
Выше, медленно удаляясь, эсминцы сопровождения начали обстрел подавления, трассы их пушек прорезали тьму, словно огненные стрелы. Истребители сопровождения летели в защитном строю по бокам БДК, внушая уверенность, пока силы приближались к месту высадки. Адреналин Петра взыграл, когда зона высадки на поверхности начала озаряться огнём прикрытия эсминцев. Взвод взревел в едином порыве боевого восторга, но, возможно, немного преждевременно.
Когда силы приблизились к атмосферной дуге, впереди начали вспыхивать разрывы плазменных зениток, подбираясь всё ближе, пока флот десантников не оказался в самой их гуще.
— Приготовьтесь! — рявкнул отец О’Доннелл.
Пётр подчинился, но в тот же миг плазменный взрыв сотряс десантный корабль ужасающей дрожью; ударная волна отбросила его голову назад, в сетку сиденья, и острая боль пронзила шею.
— Они знают, что мы идём, парни! — крикнул диакон Габриэль. — Заряжай и стреляй!
Новый взрыв разнёс десантный корабль по правому борту; обломки забарабанили по корпусу, а изувеченные тела солдат ударялись о смотровые окна, точно насекомые о ветровое стекло. Пётр в суматохе неуклюже вставил первую обойму и включил основной переключатель бластера, индикатор сменился с зелёного на красный. Он шептал молитву, осеняя себя крестом:
— Боже милостивый, только доставь меня на плацдарм, а дальше я справлюсь.


Дельта Акварии Сапиенс. Общепринятое земное название: Скаты
Дельта Акварии Сапиенс — инопланетная раса из звёздной системы Скат в созвездии Водолея. Система включает несколько экзопланет в обитаемой зоне звезды, их родной мир — Акварии Майор. Космическая милитаризованная раса, Скаты успешно колонизировали три пригодные для жизни внешние планеты: Тикулус I, Тикулус II и Акварии Минор. Это ночные гуманоиды покрытые кожей, похожей на грубый серый пергамент и выступающими рогоподобными костными структурами на суставах и черепе. Первый контакт с человечеством состоялся в 2218 году. Второй — через шесть земных лет, когда их военные силы напали на католическую колонию Аматус в 2224 году, убив 128 поселенцев. На сегодняшний день ни одна из сторон не объявила официальной войны.
Справочник Тевтонских рыцарей, 5-е издание


Два года назад…
Пётр, тогда ещё семнадцатилетний, проснулся от мычания коровы. Свет двух урожайных лун лился через открытое окно на его кровать. Корова жалобно замычала снова. Пётр взглянул на временной шар, парящий над прикроватной тумбочкой. Было слишком рано для дойки.
— Что ты там ноешь? — пробормотал он.
Он натянул подушку на лицо, чтобы укрыться от яркого света, заливающего комнату. Коровы затихли. Пётр приподнял подушку и заметил, что свет изменился: его белый оттенок сменился мерцающим оранжевым.
Затем раздались крики.
Пётр вскочил с кровати и бросился к окну.
Надворные постройки пылали, амбар был охвачен огнём, который быстро распространялся на жилые бараки, где спали сезонные рабочие из Святого Павла.
Набег!
Следующий звук подтвердил это — характерный гул бластеров Скатов, их уникальные красные трассы вырывались из кукурузных полей за амбаром, оставляя отметины на постройках под хор коллективных воплей.
Пётр бросился к двери спальни и ударил по красной кнопке тревоги. У каждого фермерского дома за стенами Святого Павла была такая, с прямой связью с городскими казармами. Но ничего не произошло. Ожидаемая сирена молчала. Он ударил снова. И снова. И снова. Затем попробовал включить свет.
Электричество было отключено.
Мама! Отец! Надо было срочно увести их в безопасную комнату в подвале.
Но какофония снаружи проникала сквозь стены, впиваясь в его плоть. Понадобились все силы Петра, чтобы преодолеть паралич страха. Он метнулся к оружейной стойке над кроватью и схватил охотничий бластер, подаренный отцом на последний день рождения. Хорош для стрельбы по слепым кукурузным летучим мышам в полях ночью, но ещё не опробован против более крупной дичи. Пётр проверил патроны, вернувшись к окну. Свет пожаров разгорался вместе с его страхами, отбрасывая тени наступающих налётчиков на двор.
Кукурузные поля раздвинулись, когда гусеничные машины Скатов двинулись по открытому пространству, их башни выискивали цели и стреляли наугад. За машинами шли ряды Скатов в своих мерцающих костюмах — реактивной камуфляжной броне, изменяющейся в зависимости от окружения. Не совсем невидимые, но достаточно отвлекающие, чтобы сбить прицел. По крайней мере, их демонические лица скрывались за чёрными шлемами, оставляя лишь безликие силуэты на фоне пламени.
Ярость захлестнула Петра, но он не был уверен, сможет ли она заглушить страх, пока сжимал приклад бластера у груди. Нападение не было случайным. Они подожгли кукурузные поля позади себя. Выжженная земля — их типичная визитная карточка, пока они убивали бегущих из горящих бараков рабочих. Это была чёртова охота на индюков. Милосердные использовали бластеры, садисты разрывали плоть и конечности своими церемониальными ножами Л’омэ.
Крики умирающих быстро достигли пика и затихли в зловещей тишине. Только так Пётр смог услышать скрип досок веранды у окна. Это дало ему время отскочить в сторону, когда тень одного из чужаков скользнула по полу его спальни. Он затаил дыхание, пока она проходила, переключил бластер на огонь и бросился в коридор.
Входная дверь была открыта, рама выломана силой.
Понадобилась вся его решимость, чтобы устоять, пока Скат ясно не обозначился в дверном проёме, его мерцающий костюм искажал воздух вокруг. Пётр выстрелил, опередив взгляд врага; голубая трасса земного боеприпаса рассекла мрак, мерцающий костюм растаял, и дыра размером с кулак пронзила грудь существа. Оно безжизненно рухнуло. Пётр сосчитал окровавленные скальпы, привязанные к его поясу, когда крик донёсся из спальни родителей в конце коридора.
Пётр перезарядил старый бластер — осталось два патрона. Достигнув двери родительской спальни, один из Скатов налетел на него. Они упали, сплетённые на миг, чужак пытался дотянуться до потерянного оружия. Пётр поспешно прицелился и выстрелил, голубая трасса пробила бок шлема существа. Мерцающий костюм мигал, включаясь и выключаясь. Скат вскочил, сорвал дымящийся шлем с колючей головы, одна кожистая щека была обожжена и разорвана. Трус бросил своё оружие и метнулся к окну в конце коридора, выбивая его в граде стёкол.
Остался лишь один выстрел. Пётр глубоко вдохнул, чувствуя, как его затягивает в бездонную тишину. На этот вдох его мир замер, лишь тихий свет пожаров двигался по стенам.
— Мама? … Папа?
Из дверного проёма веяло тяжёлым запахом медной крови, развороченной плоти и испражнений. Пётр не мог двинуться, пока лента крови не выползла из открытой двери, маня его вперёд. Горе подпитывало ярость, когда он шагнул внутрь. В темноте на кровати виднелось… что-то… он не мог разобрать, где кончалось розовое одеяло мамы и начиналась кровь. Но сцена озарилась в красной вспышке, когда выстрел оцарапал его ногу, на миг открыв картину бойни.
Тела родителей, разорванные, выпотрошенные, раскиданные по кровати в жуткой мясницкой экспозиции. Ноги Петра подкосились, и он осел на пол, когда второй выстрел пролетел над головой. На этот раз вспышка выдала позицию врага. В углу. Пётр выстрелил последним патроном. Красная трасса разнесла шею чужака, голова и тело разделились в фонтане алого на стене.
Единственное, что их объединяло, — цвет крови.
Наступила тишина, невысказанное горе грозило раздавить его. Не было времени на прощания или слёзы, когда оглушительный треск ломающихся балок ворвался в дверной проём. Пётр вскочил, рана в ноге горела, когда он столкнулся с развороченным проёмом, где раньше была южная стена. Сквозь дымную мглу шли гусеничные машины, за ними маршировали колонны солдат. Не оставалось иного выбора, кроме как бежать в безопасную комнату.
Он схватил брошенный бластер Ската и помчался к кухне, покорёженные ступени скрипели под ногами, готовые обрушиться, нога пылала с каждым шагом. Он бежал по коридору, видя люк через кухонную дверь, когда ещё один взрыв гусеничной машины разнёс балки вокруг, верхний этаж частично обвалился. Ещё один такой удар, и ферма превратится в угли.
Надо спуститься. Быстро!
Пётр нырнул вперёд, скользя по полу. Тяжёлая балка упала, зацепившись за перевёрнутый холодильник, и повисла в метре над ним, единственное, что удерживало обломки от погребения заживо.
Люк работал на батарейках и открылся по четырёхзначному коду, внутренний свет замигал внизу. Пётр съехал по перилам, приземлился — и скривился: нога горела огнём. Он ударил по кнопке замка на стене, когда ещё один взрыв потряс здание, бросив его на пол, голова ударилась о бетон, и он потерял сознание…
…Пётр очнулся от боли в костях и звона в ушах, но даже сквозь звон он слышал скрежет у люка наверху. Он не знал, сколько времени прошло и сколько он был без сознания. Бластер Ската лежал рядом, Пётр схватил его и нацелил на люк. Скрежет прекратился, сменившись каскадом искр — петли разрезали лазером. Не было времени горевать, не было времени бояться, лишь несколько секунд, чтобы унести с собой хотя бы одного из этих дьяволов, когда они ворвутся в убежище.
Лазер легко разрезал сталь, люк отвалился в облаке пыли и осколков. Пётр выстрелил в проём, но бластер остался холодным и немым, вероятно, повреждённым при падении. Лучи дневного света пробились сквозь пыльное облако, и фигура взглянула на него сверху.
— Ты в порядке, сынок? — Рука протянулась внутрь, раскрытая в приглашении.
Пётр недоверчиво уставился на Кроваво-Красный Крест на нашивке плеча, словно на символ надежды. Он неуверенно поднялся, сделал дрожащие шаги вперёд, взобрался по лестнице и схватил руку диакона, навсегда связав себя с символом креста.


Орден Тевтонских рыцарей, процесс набора
В отличие от других подразделений церковных вооружённых сил, Орден Тевтонских рыцарей не открыт для добровольного зачисления гражданскими. Если потенциальные рыцари не рекомендованы своими командирами из действующих частей, Орден проводит собственные внутренние программы набора, где скауты ищут кандидатов, соответствующих строгим критериям. Процесс проводится скрытно в избранных учебных лагерях, офицерских училищах и среди жертв набегов Скатов. Многие рыцари потеряли родных и друзей из-за захватчиков, что служит дополнительным стимулом защищать колонии.
Справочник Тевтонских рыцарей, 5-е издание


День Д…
БДК накренился носом вверх для посадки. Пётр надел шлем и застегнул ремешок. Корабль резко качнуло влево, пыль и песок на миг затмили картины переполненного плацдарма через смотровые щели. Корабль завис на мгновение под градом тяжёлого огня, бесчисленные выстрелы скользили по тонкой броне БДК.
Пётр сосредоточился на замках трапа, сердце колотилось под скафандром, пока он ждал их активации.
— В линию, рыцари! — крикнул диакон Габриэль, занимая позицию рядом.
Пётр встал с секцией Браво, борясь за равновесие на качающейся палубе, пока БДК опускался на последний метр к твёрдой земле. Это вызвало новую волну огня, град выстрелов обрушился на корпус. Пётр сглотнул ком страха, вспомнив, как алело кровью мамино одеяло, — и резко перекрестился, шепча: «Господи, наставь…» Лучше чувствовать ярость, чем страх.
Сержант отец О’Доннелл начал штурмовую молитву:
— Кто мы, рыцари?
— Господин, Кроваво-Красный Крест, господин! — грянул общий крик. БДК приземлился с толчком.
— И какова наша судьба?
— Господин, охотиться на Скатов, господин! — Замки трапа с лязгом отсоединились.
— И что такое Скат?
— Господин, звериный помёт, господин!
Трап медленно открылся, и звуки войны хлынули на палубу — разрывы, выстрелы бластеров, крики людей.
Трап коснулся ржавой земли, когда один из «Зверей» двинулся вперёд, его пушки били по оборонительным укреплениям и зарытым гусеничным машинам впереди. Отец О’Доннелл выкрикивал последние строки, пока люди продвигались вперёд:
— И что мы делаем с этим помётом?
— Господин, соскребаем его с сапог, господин!
Снаряд гусеничной машины Скатов ударил по первой волне, осыпав острыми осколками, кроваво-красный дождь брызнул на визор Петра. Ударная волна отбросила его на палубу. В следующий миг диакон Габриэль подхватил его за руку и поднял на ноги.
— Если хочешь жить, сынок, выбирайся из этого корабля.
Это были последние слова диакона: красная трасса растворила его грудь, отшвырнув к передней переборке.
С рёвом Пётр рванулся из БДК, стреляя из бластера через просветы между наступающими рыцарями, пока не израсходовал первую обойму. Многие братья падали под огнём, другие, словно по чуду, казались неуязвимыми. Пётр залёг в мелкой воронке, прижавшись к земле. С края он разглядел через прицел гусеничную машину Скатов, её башня искала цели. Пётр воспользовался моментом, чтобы оценить обстановку.
За границей густого дыма и поднимающегося пламени оборонительной линии врага Око Божие заполняло горизонт, немигающий свидетель десницы возмездия Кроваво-Красного Креста. Пётр перекатился на спину, заменил обойму, глядя на вездесущее Око сквозь завесу красных трасс.
— Веди меня, — прошептал он, затем перекатился обратно и осмотрел путь впереди.
Гусеничная машина Скатов удерживала правый фланг, вне досягаемости их «Зверей», и была в выгодной позиции, чтобы оставить канал мёртвых и раненых рыцарей между БДК и обороной Скатов, прижимая их к земле. Хоть его бластер и был бесполезен против брони машины, Пётр выстрелил, надеясь выманить её под прицелы своих сил.
Но вместо этого машина взорвалась в огненном шаре пламени и расплавленного металла.
Что за…?
Пока Пётр пытался осмыслить пределы своего оружия, два истребителя армады пронеслись над плацдармом, сбросив плазменные бомбы. Их бомбардировка открыла несколько брешей в обороне, и рыцари быстро воспользовались преимуществом, перегруппировываясь в свои части. Пётр нашёл остатки секции Браво и присоединился к ним за одним из «Зверей», который продвигался к вражеским линиям, ведя огонь.
Земля была изрыта воронками и окопами от начальной бомбардировки армады, и, когда рыцари прорвались через бреши, стало ясно, что их павших меньше, а Скатов — больше. Пётр взглянул на Око Божие и похлопал по Кроваво-Красному Кресту в безмолвной молитве: «Я справлюсь, Господи».
Пушки «Зверей» внезапно смолкли, их башни сканировали передовую базу Скатов — серию земляных насыпей и обнесённых стенами укреплений. По данным разведки, это была подземная база налётчиков, уничтоживших ферму его семьи и убивших его родителей.
Сержант отец О’Доннелл присел за укрытием ближайшего «Зверя» и подозвал остатки взвода:
— Мы надеялись застать ублюдков спящими, парни, но вы видели, как хорошо они были готовы к нашему десанту. Большинство их солдат были на оборонительной линии, но будьте уверены, в казармах осталось достаточно, чтобы нам жизнь мёдом не казалась.
Его речь прервали несколько пушечных выстрелов «Зверей», взрывы пробили стены укреплений, затем пушки снова смолкли.
— «Звери» останутся здесь для поддержки. Они дадут залп подавления, а затем мы атакуем. Это не миссия для взятия пленных. Ясно?
— Так точно, господин! — воспринялось дружно, единым порывом, с налитой сталью выправкой и без малейшего колебания.
Пётр ощутил прилив гордости за своё подразделение, тот самый дух товарищества, о котором говорили на его выпускной церемонии. Он пульсировал в его венах вместе с адреналином, подпитывая единственную потребность: отомстить за родителей.
О’Доннелл встал, как и его люди:
— Мы взяли плацдарм, рыцари, теперь захватим казармы!
С последним приказом О’Доннелла «Звери» обрушили ад на казармы Скатов перед первым великим броском рыцарей в их кампании к Акварии Майор.
Запах ионизированного воздуха проникал через фильтры шлема Петра в тумане войны и обломках под ногами. Взвод разделился на три секции, каждая проникла через изолированную брешь в казармы. Огонь бластеров Скатов был минимальным, но достаточным, чтобы разделить секции на ещё меньшие группы. Когда рыцарь рядом с Петром был сражён, он укрылся за остатками рухнувшего жилища. У его ног лежало частично засыпанное обломками тело, колючее лицо Ската и безжизненные глаза смотрели на него. На нём не было мерцающего костюма или оружия, возможно, солдат, застигнутый врасплох. В руке он держал лопатообразный инструмент, вероятно, единственное оружие, которое успел схватить.
Пётр заметил, откуда вёлся огонь — из проёма в рухнувшем холме напротив. Несколько случайных выстрелов прикрывали бегство трёх Скатов в рваной одежде без оружия. Пётр снял их одного за другим — быстрые, чистые убийства, больше милосердия, чем эти дьяволы оказали его родителям.
Это не миссия для взятия пленных.
Но его действия вызвали шквал ответного огня, опалившего воздух над головой, слишком близко. Он упал за обломки, прикрепил импульсную гранату к стволу бластера и дождался затишья. Сосчитав до трёх, он вскочил на колени, прицелился и выстрелил в проём. Убежище снайпера взорвалось, и изуродованное тело Ската выбросило на дорогу, словно окровавленную куклу.
Группа рыцарей слева выскочила из укрытия, воспользовавшись моментом, и ворвалась в очищенную пещеру. Отрезанный от своей секции, Пётр последовал за ними в кроличью нору. Рыцари стремительно продвигались, сметая всё, словно буря.
Узкие проходы к казармам круто уходили вниз, освещённые флуоресцентными кристаллами в стенах. На развилке Пётр потерял ориентацию, ощущая тонны земли над собой. Эхо выстрелов и взрывов гранат доносилось впереди вместе с предсмертными криками Скатов. Это был дом безумия, живая бойня, где крики, стоны и выстрелы сливались в единый, оглушающий рёв — и невозможно было понять, откуда придет смерть. Пётр поднял прицел и выбрал правый проход, следуя за шумом, пока путь не открылся на широкий каменный уступ, возвышающийся над огромной куполообразной пещерой внизу.
Потолок венчал массивный кластер светящихся сталактитов, свисающих, словно зубы чудовища. Они освещали зелёный ковёр внизу тёплым сиянием — ряды пышной растительности, разделённые мелкими оросительными каналами, питавшимися из трещины в стене. Среди листвы и в кроваво-красных каналах плавали тела Скатов, словно гнилые плоды, упавшие с лоз.
Уступ был тупиком, одним из многих, выступающих из стен вокруг пещеры, где группы рыцарей заняли огневые позиции над убегающими Скатами. Трассы бластеров сыпались вниз, и Пётр внезапно почувствовал усталость и опустошение, наблюдая за бойней. Это не имеет смысла. Он опустил оружие. Где казармы? Где арсеналы? Где солдаты?
Он заметил, что некоторые из павших сжимали такие же инструменты, как тот Скат наверху. Это были лопаты или мотыги.
— Это не военная база, — пробормотал он. — Это ферма.
Да, солдаты Скатов защищали периметр, но разве их колонии поступали иначе? Ярость, что вела его, медленно угасала, сменяясь пугающим пониманием.
— Мы ничем не отличаемся от них! — крикнул Пётр, его слова едва прорывались сквозь какофонию разрушения в пещере.
Но он услышал торопливые шаги из прохода позади. Пётр развернулся, теперь напуганный и растерянный. Он вскинул оружие, но в следующее мгновение из проёма, тяжело дыша и едва не споткнувшись, вывалился Скат, замерев на пороге. На нём не было мерцающего костюма или шлема, лишь свободная одежда, запачканная кровью, землёй и потом, с кровоточащей раной над глазом. Но он держал оружие — старый бластер, который, вероятно, даже не работал. На миг они стояли лицом к лицу, с оружием наготове, и в этот миг Пётр узнал страх в глазах Ската — тот же страх, что он сам чувствовал, когда его ферму разграбили, а родителей убили.
Пётр почувствовал, как дрожь пробежала по его пальцам. Курок будто врос в подушечку указательного пальца, став вдруг невыносимо тяжёлым. Та самая ярость, что горела в его груди неделями, погасла внезапно - оставив после себя лишь горький пепел усталости. Он не мог пролить ещё одну каплю крови — ни Скатов, ни людей. Пётр опустил оружие, не зная, что будет дальше, оставляя судьбу в руках Бога.
Скат держал прицел чуть дольше, нахмурился, затем осторожно опустил своё оружие. Пётр указал на проход позади и просто кивнул:
— Иди.
Скат понял, развернулся и скрылся в том же направлении.
Пётр вернулся на поверхность. Дважды его обгоняли группы рыцарей, их кровожадность подогревалась новостями о резне внизу. Выбравшись из лабиринта, он остановился в проёме и оглядел бойню. Снял шлем и уронил его на землю. «Звери» стояли по периметру, их экипажи сидели на башнях, словно туристы, поедая свои пайки.
Мёртвых Скатов стаскивали в центр двора, выстраивая в ряды для официального подсчёта, многие рыцари отрезали церемониальные ножи Л’омэ с их поясов на сувениры. Новичок, не старше Петра, вырезал рога с лица Ската таким ножом — ещё один мрачный трофей. Пётр вздохнул, вспомнив скальпы, висевшие на поясе Ската в ночь нападения на его ферму. Другой рыцарь держал изодранный флаг Скатов, пока его товарищ готовился сделать голографический снимок, чтобы Око Божие было на заднем плане.
Пётр повернулся спиной к бойне и пошёл к плацдарму, когда наткнулся на ещё одно тело Ската и замер, его тень легла на его лицо.
Рана над глазом.
Дыхание Петра прервалось, холодный трепет пробежал по телу.
— Довольно, — прошептал он, и бластер выскользнул из ослабевших пальцев, словно исповеданный грех.
Пётр опустился на колени перед немигающим Оком Божиим — открытый, уязвимый, опустошённый. Его вера треснула, как броня после прямого попадания, но теперь лежала в прахе, обугленная пламенем боя. Убеждения, некогда чёткие, как линии в молитвеннике, растеклись в крови, общей для врагов и братьев по оружию, запятнав душу слишком глубоко, чтобы когда-либо отмыться.